СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. ЕЖОВУ.
Направляю вам следующие протоколы допросов:
1) МУХАНОВА, Константина Константиновича, от 28/III-35 г.;
2) ХОСРОЕВА, Леона Евграфовича, от 27/III-35 г.;
3) ИВАНОВОЙ, Галины Марьяновны, от 28/III-35 г.;
4) ГОГУА, Ирины Калистратовны, от 28/III-1935 г.;
5) ЧЕРНЯВСКОГО, Михаила Кондратьевича, от 28/III-1935 г.
ЗАМ. НАРОДНОГО КОМИССАРА
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Я. Агранов (АГРАНОВ)
29 марта 1935 г.
55754
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 110, Л. 1.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
МУХАНОВА, КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА
от 28-го марта 1935 года.
Вопрос: На допросе от 16-го марта Вы показали о контрреволюционных сборищах, происходивших на квартире у ЧЕРНОЗУБОВЫХ. Укажите, говорилось ли на этих сборищах о применении террора против руководителей советской власти?
Ответ: Да, говорилось.
Вопрос: Воспроизведите эти разговоры о терроре?
Ответ: Подробностей разговора не помню, но у меня хорошо запечатлелось в памяти, что большинство лиц, участвовавших в обсуждении этого вопроса, считало террористический метод борьбы с советской властью нереальным, не достигающим цели. При этом высказывалось мнение, что свержение советской власти возможно лишь во время войны, так как в тылу будут происходить восстания, и армия, состоящая из недовольный политикой советской власти крестьянских элементов, поддержит эти восстания.
Вопрос: Назовите лиц, присутствовавших при этом разговоре?
Ответ: При этом разговоре присутствовали ЧЕРНОЗУБОВЫ Виктор и Владимир со своими женами, моя сестра Екатерина МУХАНОВА, артист Илья НЕУСИХИН, МУРОМЦЕВ – сотрудник искусствоведческого музея, доктор-венеролог (фамилии не знаю), Галина Марьяновна ИВАНОВА и я – Константин МУХАНОВ.
Вопрос: Выше Вы показали, что большинство присутствовавших при этом разговоре высказалось против применения террора, а кто же высказывался за применение террора?
Ответ: Никто.
Вопрос: На допросах от 15 и 16 марта с<его> <года> Вы показали, что Екатерина МУХАНОВА проявляла террористические намерения и что Владимир ЧЕРНОЗУБОВ разделял эти террористические намерения. Сейчас Вы заявляете, что никто из участников контрреволюционных сборищ на квартире ЧЕРНОЗУБОВЫХ не высказывался за применение террора. Объясните это противоречие в Ваших показаниях?
Ответ: Признаю, что Владимир ЧЕРНОЗУБОВ и врач-венеролог (фамилию его не помню) действительно развивали мысль о том, что враждебное советской власти крестьянство выделит из своей среды людей, которые станут на путь индивидуального террора в отношении руководителей власти и тем самым ускорят ее свержение.
Вопрос: Как реагировала на эти высказывания Ваша сестра Ек. МУХАНОВА?
Ответ: Не помню.
Вопрос: А Вы лично?
Ответ: Я относился к террору как к методу борьбы отрицательно.
Вопрос: Вы говорите неправду. Будучи участником контрреволюционных сборищ на квартире ЧЕРНОЗУБОВЫХ, Вы принимали активное участие в обсуждении методов борьбы с советской властью и разделяли взгляды участников этих сборищ. Подтверждаете ли Вы это?
Ответ: Я признаю, что принимал участие в обсуждении методов борьбы с советской властью, будучи участником контрреволюционных сборищ на квартире ЧЕРНОЗУБОВЫХ. Признаю, что по ряду вопросов я разделял контрреволюционные взгляды, высказывавшиеся на этих сборищах. В частности, я считал, что часть инженерно-технической интеллигенции невинно бросается в тюрьмы, что советская власть жестоко расправляется с крестьянством, не желающим идти в колхозы, и что большинство населения недоедает.
Вопрос: На допросе от 8-го марта Вы показали о клеветнических разговорах, распространявшихся в вашей среде в связи со смертью тов. КИРОВА. Укажите источники этой клеветы?
Ответ: Впервые версию о том, что убийство КИРОВА совершено на личной почве, передала мне моя сестра Екатерина МУХАНОВА.
Вопрос: Что еще рассказывала Вам Екатерина МУХАНОВА об обстоятельствах убийства тов. КИРОВА?
Ответ: Екатерина МУХАНОВА в разговоре у меня на квартире в присутствии моей тещи – Гали Владимировны ПРОКОФЬЕВОЙ, сообщила, что убийца КИРОВА – НИКОЛАЕВ незадолго до покушения принял какой-то сильнодействующий яд. Однако в результате усиленного лечения ему сохранили жизнь.
Передавая мне это, Ек. МУХАНОВА высказала сожаление по поводу того, что НИКОЛАЕВ остался жив, что ему предстоит много мучений, что он будет вынужден назвать своих сообщников, а это, в свою очередь, повлечет за собой массовые аресты.
Вопрос: Каково было отношение Ек. МУХАНОВОЙ к вопросу об убийстве тов. КИРОВА?
Ответ: Она проявила свое удовлетворение фактом убийства КИРОВА НИКОЛАЕВЫМ. Я вспоминаю ее заявление: “Если бы я была на месте НИКОЛАЕВА, я бы сумела отравиться”.
Вопрос: Возвращалась ли позднее Ек. МУХАНОВА к вопросу об убийстве тов. КИРОВА?
Ответ: Да, после опубликования данных о том, что убийство КИРОВА совершено зиновьевской организацией, Ек. МУХАНОВА сообщила, что ей известно о существовании в Москве подобных террористических групп, подготавливавших одновременное покушение на СТАЛИНА.
Вопрос: Уточните, о каких группах передавала Вам в разговоре Ек. МУХАНОВА?
Ответ: Этого она не детализировала.
Вопрос: Следствию известно, что Ваша сестра Ек. МУХАНОВА состояла в контрреволюционной террористической организации, подготавливавшей убийство тов. СТАЛИНА. Что можете Вы показать по этому поводу?
Ответ: Подтверждаю, что мне были известны террористические намерения Ек. МУХАНОВОЙ. О принадлежности ее к террористической организации мне неизвестно.
Вопрос: Вы говорите неправду. Следствию известно, что контрреволюционные сборища на квартире ЧЕРНОЗУБОВЫХ, в которых Вы участвовали вместе с Ек. МУХАНОВОЙ, носили организованный характер. Подтверждаете ли Вы это?
Ответ: Я признаю, что скрывал до последнего времени от следствия подлинный характер этих сборищ.
Мы представляли собой белогвардейскую организацию, обсуждавшую и намечавшую методы борьбы с советской властью. Нас объединяла общность антисоветских взглядов и враждебное отношение к советской власти. О составе участников этой организации я уже говорил на допросе от 16-го марта.
Вопрос: Кто Вас ввел в состав организации?
Ответ: В состав организации я был введен в 1929 г. моей сестрой Ек. МУХАНОВОЙ, познакомившей меня первоначально с Галиной Марьяновной ИВАНОВОЙ, а впоследствии и с остальными участниками организации. С 1931 г. я женился на дочери профессора ПРОКОФЬЕВА и в связи с этим от деятельности организации отошел.
Протокол мною прочитан, записано верно –
ДОПРОСИЛИ:
ПОМ. НАЧ. ОО ГУГБ (ГЕНДИН)
ПОМ. НАЧ. 1 ОТД. ОО (БРИЧЧИ)
Верно: Уполном. Ефремов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 110, Л. 2-7.
