ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ОСИНСКОГО Вадима Валерьяновича от 28-го марта 1935 г.
Вопрос: Знаете ли Вы БЕЛОВА, Виктора Григорьевича?
Ответ: Да, знаю с 1929 г. или 1930 года.
Вопрос: Бывали ли Вы на квартире БЕЛОВА?
Ответ: Да, бывал два или три раза.
Вопрос: С какой целью Вы посещали квартиру БЕЛОВА?
Ответ: Первый раз я посетил квартиру БЕЛОВА по приглашению БЕЛОВА или СВЕРДЛОВА Андрея для того, чтобы в развернутом виде познакомиться с установками правой оппозиции. Ознакомить нас с этими установками должен был Александр СЛЕПКОВ, проживавший в квартире с БЕЛОВЫМ. Было это в сентябре или октябре 1930 г. Второй раз я посетил квартиру БЕЛОВА несколько дней спустя, не имея в виду встретиться с СЛЕПКОВЫМ для бесед на политические темы, а зашел к БЕЛОВУ просто как к знакомому, пробыл минут двадцать. Обстоятельств моего третьего посещения квартиры БЕЛОВА я не помню, возможно, что у БЕЛОВА я был не три, а два раза.
Вопрос: Кто еще был в квартире БЕЛОВА, когда Вы посетили ее первый раз?
Ответ: Пришел я вместе с Андреем СВЕРДЛОВЫМ, присутствовали там также АЗБЕЛЬ Давид, СЛЕПКОВ Александр, БЕЛОВ Виктор, МАРЕЦКИЙ Дмитрий и позже пришел БУХАРИН Н.И. БУХАРИН и МАРЕЦКИЙ в нашей беседе со СЛЕПКОВЫМ не участвовали. Когда мы окончили беседу, мы перешли в другую комнату, где находились БУХАРИН и МАРЕЦКИЙ и где разговоры носили уже общий характер.
Вопрос: О чем говорил СЛЕПКОВ с Вами, СВЕРДЛОВЫМ, АЗБЕЛЕМ и БЕЛОВЫМ?
Ответ: СЛЕПКОВ развивал установки правых по вопросам народного хозяйства, в частности, говорил о деградации с<ельского> хозяйства, указывая на отрицательное отношение правых к темпам индустриализации.
Вопрос: Что СЛЕПКОВ говорил о внутрипартийном положении?
Ответ: О внутрипартийном положении СЛЕПКОВ говорил, а что именно говорил, я точно не помню. Смысл его разговоров на эту тему сводился к отрицательному отношению к существовавшему режиму в партии.
Вопрос: Сколько времени Вы пробыли в квартире БЕЛОВА?
Ответ: Пробыл в квартире БЕЛОВА я около трех часов.
Вопрос: С кем Вы вышли из квартиры БЕЛОВА?
Ответ: Вышли мы вчетвером: я, СВЕРДЛОВ Андрей, АЗБЕЛЬ Давид и БЕЛОВ Виктор, который пошел нас проводить.
Вопрос: О чем Вы, СВЕРДЛОВ, АЗБЕЛЬ и БЕЛОВ вели разговор по выходе из квартиры БЕЛОВА?
Ответ: Я этого разговора не помню.
Вопрос: Разделяли ли Вы взгляды СЛЕПКОВА, о которых Вы показали?
Ответ: Взгляды СЛЕПКОВА по вопросам, связанным с народным хозяйством, я не разделял. По вопросам внутрипартийного режима у меня были колебания, частью совпадавшие с взглядами СЛЕПКОВА. Я считал, что в партии нет достаточной демократии, существует зажим, нет свободной критики политики руководства.
Вопрос: А как относились к этому вопросу СВЕРДЛОВ, БЕЛОВ и АЗБЕЛЬ?
Ответ: Взгляды СВЕРДЛОВА были приблизительно такими же, как и мои, БЕЛОВ и АЗБЕЛЬ в вопросах внутрипартийных занимали более агрессивную позицию, причем БЕЛОВ целиком стоял на позициях правых, а АЗБЕЛЬ по своим политическим установкам был ближе к троцкистам.
Вопрос: Считали ли Вы и названные Вами лица необходимым вести борьбу с партийным руководством?
Ответ: Ни я, ни СВЕРДЛОВ не считали нужным вести борьбу с партийным руководством, хотя недовольство им у нас было. БЕЛОВ стоял на точке зрения необходимости ведения борьбы с партийным руководством. Об АЗБЕЛЕ из разговора с ним и о нем (БЕЛОВА и, в меньшей степени, СВЕРДЛОВА) у меня составилось тогда впечатление, что он тоже считал необходимым вести борьбу с партийным руководством.
Вопрос: Вы говорите неправду. Вы и названные Вами АЗБЕЛЬ, СВЕРДЛОВ и БЕЛОВ не только считали необходимым бороться с партийным руководством, но были террористически настроены. Признаете ли Вы это?
Ответ: Нет, этого я не признаю в части, касающейся меня и СВЕРДЛОВА. Что же касается БЕЛОВА и АЗБЕЛЯ, то были ли они террористически настроены – я не знаю.
Вопрос: Следствием установлено, что по выходе из квартиры СЛЕПКОВА СВЕРДЛОВ в Вашем присутствии, а также АЗБЕЛЯ и БЕЛОВА, заявил о необходимости убийства тов. СТАЛИНА, к чему Вы и остальные участники разговора отнеслись одобрительно.
Подтверждаете ли Вы это?
Ответ: Я этого не подтверждаю, т.к. такого разговора не помню.
Вопрос: Вашу ссылку на память следствие рассматривает как нежелание дать правдивые показания. Еще раз предлагаем показать о содержании разговора с АЗБЕЛЕМ, СВЕРДЛОВЫМ и БЕЛОВЫМ?
Ответ: Ничего больше показать не могу.
Вопрос: Участник этого разговора БЕЛОВ на допросе 22/III-с<его> <года> показал: “Я говорил об этом с Андреем СВЕРДЛОВЫМ, Димой ОСИНСКИМ и Давидом АЗБЕЛЕМ, о котором я уже показывал. Все они к идее убийства СТАЛИНА отнеслись одобрительно, и в связи именно с этим я имел свой второй разговор со СЛЕПКОВЫМ“. Предъявляем Вам эти показания и предлагаем дать правдивый ответ?
Ответ: Подобного разговора при участии БЕЛОВА я не помню.
Вопрос: Предъявляем Вам показания от 17-го марта 1935 г. второго участника этого разговора – АЗБЕЛЯ, который показал: “Когда мы (я – АЗБЕЛЬ, Андрей СВЕРДЛОВ, Дмитрий ОСИНСКИЙ и Виктор БЕЛОВ) вышли из квартиры СЛЕПКОВА и шли по улице Грановского, Андрей Свердлов под прямым впечатлением разговоров БУХАРИНА о СТАЛИНЕ заявил следующее: “Кобу надо кокнуть”. Эта мысль Андрея СВЕРДЛОВА встретила общее наше сочувствие”.
Подтверждаете ли Вы эти показания?
Ответ: Нет, не подтверждаю, т.к. подобного разговора я не помню.
Вопрос: Андрей СВЕРДЛОВ на допросе 23/III-1935 г. показал: “После того, как мы – я – СВЕРДЛОВ, АЗБЕЛЬ Давид, ОСИНСКИЙ Вадим и БЕЛОВ Виктор, – вышли из квартиры БЕЛОВА, я, под прямым впечатлением разговоров БУХАРИНА и СЛЕПКОВА о СТАЛИНЕ, заявил, что СТАЛИНА надо убить. БЕЛОВ, АЗБЕЛЬ и ОСИНСКИЙ к этому заявлению отнеслись одобрительно”.
Предъявляем Вам показания СВЕРДЛОВА?
Ответ: В искренности показаний СВЕРДЛОВА я не сомневаюсь. Такого разговора я не помню. Допускаю, что такой разговор имел место, это высказывание СВЕРДЛОВА моих настроений не отражало.
Вопрос: Вы говорите заведомую ложь. Ваше участие в разговоре о необходимости убийства т. СТАЛИНА установлено показаниями всех участников этого разговора. Ваши упорные ссылки на память являются попыткой скрыть правду от следствия. Следствие требует искренних и исчерпывающих показаний на поставленный вопрос?
Ответ: Ничего больше показать не могу.
Вопрос: Знали ли Вы об аресте БЕЛОВА, АЗБЕЛЯ и СВЕРДЛОВА?
Ответ: Да, знал.
Вопрос: Кто Вам сообщил об этом?
Ответ: Об аресте СВЕРДЛОВА мне сообщила К.Т. СВЕРДЛОВА и Вера СВЕРДЛОВА на следующий день после его ареста.
Об аресте АЗБЕЛЯ и БЕЛОВА мне сообщил вечером 23-го марта мой отец ОСИНСКИЙ В.В. [1], который сказал мне, что арестована троцкистская террористическая группа молодежи вне Кремля и назвал состав – НЕХАМКИНА, СЕДОВА, БЕЛОВА и АЗБЕЛЯ. При этом В.В. ОСИНСКИЙ высказал предположение, что арест СВЕРДЛОВА Андрея связан с этой группой. Я сказал ему, что БЕЛОВА и АЗБЕЛЯ я знал, и подтвердил его предположение, что арест СВЕРДЛОВА связан с арестом БЕЛОВА и АЗБЕЛЯ.
Записано с моих слов верно, мною прочитано.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. СПО ГУГБ: (Г. МОЛЧАНОВ).
ЗАМ. НАЧ. СПО ГУГБ: (ЛЮШКОВ).
Д/ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ ПРИ НАЧ. СПО: (ГОРБУНОВ).
Верно: Уп. 2 СПО Ефремов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 109, Л. 255-260.
[1] В.В. Осинский в связи с арестом сына написал И.В. Сталину письмо 26 марта 1935 г.: “Вчера арестован сын мой, Вадим Осинский. Повод для этого ареста мне ясен – 6 дней назад был арестован Андрей Свердлов, знакомый Вадима с детства, когда они вместе играли на дворе в Кремле. Но снования к аресту не только не ясны мне, но я утверждаю, что их не может быть. Детей своих я хорошо знаю, тщательно воспитываю и считаю себя за них ответственным. Я знаю, что Вадим не мог сделать вещей, за которые следовало бы покрывать пятном ареста и его и меня. Я знаю также, что Вадим не разложившийся недоросль, которые у нас пытаются делать паршивую контрреволюционную “политику”, а честный хороший парень, один из лучших студентов Академии моторизации, механизации РККА, и что последние три года он работал дни и ночи. Думаю, что если НКВД нужно было допросить его об его отношениях с Андреем Свердловым, которые весьма несложны, то нетрудно было вызвать его в соответствующее место, точно так же как НКВД мог, по крайней мере, оповестить меня об его аресте, не заставляя звонить в больницу им. Склифосовского и милицию насчет пропавшего сына. Я настойчиво прошу, т. Сталин, и считаю, что имею на это право как кандидат в члены ЦК ВКП(б), о следующем: 1) Предложить НКВД сообщить мне не в общей форме, а точно и конкретно, за что именно арестован мой сын; 2) Предложить НКВД ознакомить меня с подлинным протоколом его допроса; 3) Разрешить мне свидание с ним при свидетелях, дабы самому расспросить мне его о том, в чем он обвиняется. Конечно, я не намерен затруднять следствие НКВД по любому делу. На вышеизложенном настаиваю, как потому, что твердо убежден в невиновности сына, так и потому, что этот арест задевает и политически марает меня самого. С коммунистическим приветом Осинский”. Члены Политбюро ЦК по предложению И.В. Сталина проголосовали за удовлетворение просьбы В.В. Осинского, что видно из помет на письме. (см. Лубянка. Сталин и ВЧК—ГПУ—ОГПУ—НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922—декабрь 1936 /М.: МФД, 2003, стр. 650-651).
