СОВ<ЕРШЕННО> СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ.
Направляю программу “трудовой народной демократической партии”, изъятую при обыске у арестованного УНКВД по Западно-Сибирскому краю ссыльного правого ХУДЯКОВА, и протокол допроса участника организации правых в ЗСК ХАРИТА.
ХУДЯКОВ – бывший старший ассистент Саратовского педагогического института, состоял в контрреволюционной группе правых, возглавлявшейся СЛЕПКОВЫМ. После отбытия наказания в изоляторе он был выслан в Западную Сибирь. В мае мес<яце> 1936 года ХУДЯКОВ, по указаниям СЛЕПКОВА и КУЗЬМИНА, связался с членом Западно-Сибирской организации правых – заместителем председателя крайплана ЭДЕЛЬМАНОМ.
Из показаний ЭДЕЛЬМАНА, ХАРИТА и РЕЙХБАУМА видно, что программа эта ими прорабатывалась, и принципиально они солидаризировались в вопросе о необходимости создания новой партии. У них были лишь отдельные замечания по вводной части, т.к. <они> считали тактически нецелесообразным открыто отказываться от марксизма.
Со слов ХУДЯКОВА, платформа эта обсуждалась и составлялась им, СЛЕПКОВЫМ и КУЗЬМИНЫМ в период их совместного нахождения в изоляторе.
При обыске ХУДЯКОВ пытался программу сжечь, но она была извлечена из огня с частично подгоревшими краями. Основной текст программы сохранился.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: Ежов (ЕЖОВ)
20 февраля 1937 года.
№ 55907
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 290, Л. 151-152.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 8 февраля 1937 года.
Вопрос: Материалами следствия вы изобличаетесь в принадлежности к подпольной контрреволюционной организации правых.
Признаете ли вы себя виновным в этом?
Ответ: Да, признаю.
Вопрос: Вы входили в эту контрреволюционную организацию до последнего времени?
Ответ: Да, вплоть до моего ареста.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы вступили в контрреволюционную организацию правых?
Ответ: В подпольную организацию правых я был вовлечен в 1931 году при следующих обстоятельствах: осенью 1930 года, окончив Ленинградский Политехнический институт, я был командирован в Новосибирск на работу в Крайплан. С первых же дней моей работы в Новосибирске со мной установили близкие, товарищеские отношения работавшие в Крайплане члены ВКП(б) КУЗЬМИН Владимир Васильевич – зав<едующий> отделом промышленности, и КАЦАРАН – зав<едующий> отделом сельского хозяйства.
КУЗЬМИН и КАЦАРАН рассказывали мне: первый – что он в прошлом правый из “школки” БУХАРИНА, второй – что он был активным троцкистом.
В средине 1931 года приехал на работу в Крайплан ЭДЕЛЬМАН Соломон Яковлевич. С его приездом КУЗЬМИН и КАЦАРАН стали очень часто бывать на квартире у ЭДЕЛЬМАНА и у меня (мы с ЭДЕЛЬМАНОМ жили на одной квартире). КУЗЬМИН много рассказывал нам о своей работе в Москве под руководством БУХАРИНА в журнале “Большевик” и в редакции “Комсомольская Правда” (совместно с СЛЕПКОВЫМ).
На этих же “товарищеских” вечерах КУЗЬМИН и КАЦАРАН рассказывали антипартийные анекдоты, бросали двусмысленные выражения по адресу руководства ВКП(б) и особенно – по адресу СТАЛИНА.
Как-то летом 1931 года (точно месяца не помню) к нам на квартиру пришел КУЗЬМИН. Он спросил нас – читали ли мы в Крайплане последний конъюнктурный обзор. Мы оба ответили утвердительно. Тогда КУЗЬМИН стал в самых мрачных красках характеризовать нам положение в деревне. Он сделал вывод, что Сталинская политика коллективизации в конец разоряет крестьянство и что необходимы радикальные меры, которые бы позволили резко изменить политику парти и исправить положение в деревне.
Нас это откровенное заявление КУЗЬМИНА несколько удивило, однако возражений каких-либо КУЗЬМИНУ мы не заявили, так как это не расходилось с моими, а также и настроениями ЭДЕЛЬМАНА.
Еще будучи в институте, я с большим увлечением перечитывал несколько раз “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”, а также статью “Заметки экономиста” и, обмениваясь тогда мнениями с некоторыми из наиболее близких моих товарищей по институту, я согласился с установками БУХАРИНА как в области промышленности, <так,> и особенно, в области сельского хозяйства.
Когда мы стали говорить о БУХАРИНЕ, я недовольно заметил КУЗЬМИНУ, что БУХАРИН сдал свои позиции, и теперь в печати можно встретить его статьи, в которых он, если и не восхваляет политику ЦК, то, во всяком случае, полностью с ней соглашается. На это КУЗЬМИН мне сказал: “Ничего не поделаешь. Это в интересах тактики нашей борьбы”.
Наш разговор с КУЗЬМИНЫМ в этот раз закончился тем, что он рассказал нам, что СЛЕПКОВ и МАРЕЦКИЙ, участники “школки” БУХАРИНА, с которыми он имеет связь, ведут в настоящее время работу по сколачиванию организации правых в ряде городов Союза.
КУЗЬМИН открыто высказывался за необходимость развернуть такую же организационную работу в Новосибирске.
В конце 1931 года, на квартире у ЭДЕЛЬМАНА под видом вечеринки собрались ответственные работники Крайплана: КУЗЬМИН, ЭДЕЛЬМАН, РЕЙХБАУМ, ЮДАЛЕВИЧ, РАЕВИЧ, КАЦАРАН и я – ХАРИТ.
По существу, эта вечеринка вылилась в неорганизованное совещание по вопросам текущей политики партии. Высказывались все присутствующие. Сам характер обсуждения всех политических вопросов представлял собою злобствующую критику Сталинской политики индустриализации и коллективизации.
Тон этому совещанию задавал КУЗЬМИН, который неоднократно восхвалял БУХАРИНА, указывал на гибельность и провал Сталинской политики и говорил о необходимости активной борьбы за приход к власти правых во главе с БУХАРИНЫМ. Все присутствующие солидаризировались с КУЗЬМИНЫМ.
Таким образом, начав с вечеринки, это сборище к концу превратилось в совещание организационно оформившейся группы правых.
С этого времени и начиналась моя активная работа в подпольной организации правых.
На очередном собрании нашей группы, состоявшемся в самом конце 1931 года у меня на квартире обсуждались организационные вопросы. КУЗЬМИН информировал нас о том, что наша группа в Зап<адной> Сибири не одинока, что такую же активную работу по созданию организации правых ведут прибывшие из Москвы, работающие в Сталинске на Металлургическом заводе: ГОЛЬДЕНБЕРГ – быв<ший> зам<еститель> председателя Госплана РСФСР, и ГРОЛЬМАН, – оба активные участники Бухаринской “школки”. КУЗЬМИН сказал, что он связан с ними и в курсе их работы.
В начале 1932 г. КУЗЬМИН выезжал в командировку в Москву. Возвратившись обратно, он собрал всех нас на квартире у РАЕВИЧА и рассказал, что среди троцкистов и правых в Москве отмечается значительное оживление. По словам КУЗЬМИНА, в Москве он встречался с СЛЕПКОВЫМ и МАРЕЦКИМ, которые сообщили ему о том, что они заняты подготовкой к созыву конференции правых в Москве.
В августе или сентябре 1932 года от ЭДЕЛЬМАНА я узнал о том, что КУЗЬМИН выехал в Москву на конференцию правых.
Вопрос: Эта конференция правых в Москве состоялась?
Ответ: Да, состоялась.
Вопрос: Откуда вам об этом известно?
Ответ: Из информации КУЗЬМИНА, который, возвратившись из Москвы, подробно докладывал на собрании участников нашей группы об итогах и решениях этой конференции правых.
Вопрос: Кто участвовал на этом собрании?
Ответ: На этом собрании участвовали: КУЗЬМИН, ЭДЕЛЬМАН, РЕЙХБАУМ, КАЦАРАН, ЮДАЛЕВИЧ, РАЕВИЧ и я – ХАРИТ.
Собрание было проведено у меня на квартире.
Вопрос: Что же вам доложил КУЗЬМИН об итогах и решениях конференции правых?
Ответ: КУЗЬМИН информировал нас, что состоявшаяся конференция правых, на которой присутствовало много представителей от местных организаций, прошла под лозунгом активной непримиримой борьбы со сталинским руководством. Участники конференции, по словам КУЗЬМИНА, обсуждая вопросы политического и экономического состояния Советского Союза, считали положение в стране катастрофичным, обвиняли в этом ЦК и особенно Сталина и высказывались за необходимость расправы со Сталиным.
Конференция, как об этом высказал нам КУЗЬМИН, признала террор необходимым средством борьбы со Сталинским руководством и приняла решение на этой основе объединиться с троцкистами.
КУЗЬМИН рассказал нам, что правыми выпущена платформа за подписью “Союза ленинцев-марксистов”, которая содержит развернутую критику всей сталинской политики, дает основные программные установки правых и призывает к свержению Сталина силой, т.е. путем террора.
По словам КУЗЬМИНА, эта платформа ходит в Москве по рукам среди правых и троцкистов и пользуется большим успехом и несомненно явится стимулом к объединению в стране всех групп правых, троцкистов, эсеров и др<угих>.
КУЗЬМИН рассказывал нам, что все участники конференции правых уезжали из Москвы в боевом настроении.
Со слов КУЗЬМИНА мне известно о том, что на этой конференции правых участвовали также руководители организации правых в Сталинске: ГРОЛЬМАН и ГОЛЬДЕНБЕРГ.
Вопрос: Как отнеслись к информации КУЗЬМИНА о решениях конференции правых вы и другие участники вашей контрреволюционной организации?
Ответ: Все мы, в том числе и я, признали все решения конференции правых правильными и согласились с положением КУЗЬМИНА.
Вопрос: С какими именно предложениями КУЗЬМИНА вы согласились?
Ответ: Дело в том, что КУЗЬМИН, информируя нас об итогах конференции правых, сказал, что в Москве был также решен вопрос о создании в Западной Сибири руководящего центра организации правых в составе: КУЗЬМИНА, ГРОЛЬМАНА и ГОЛЬДЕНБЕРГА.
Этот центр, как говорил КУЗЬМИН, должен возглавить всю подпольную работу правых в Западной Сибири.
КУЗЬМИН, основываясь на полученных указаниях в Москве, внес на нашем собрании следующие предложения:
1. Все участники нашей подпольной организации должны максимально расширять свои связи, выявлять недовольных политикой ЦК и приступить к вербовочной работе, использовав очень выгодное положение членов группы как работников Крайплана, с которыми общаются большинство руководителей предприятий и учреждений.
2. Исходя из решения конференции правых, признавшей террор как основное средство борьбы, – заняться подготовкой террористических кадров из числа наиболее озлобленных лиц, вербуемых в нашу организацию.
3. При разработке всяких планов (по линии Крайплана) оказать всемерное сопротивление в проведении мероприятий в области хозяйственного строительства края.
4. Установить постоянный контакт во всей нашей подпольной работе с троцкистами, эсерами, областниками.
Эти установки КУЗЬМИНА легли в основу всей контрреволюционной террористической и подрывной деятельности нашей подпольной организации.
Вопрос: Вы показали о создании в 1932 г. контрреволюционного центра правых в составе ГРОЛЬМАНА, КУЗЬМИНА и ГОЛЬДЕНБЕРГА. Продолжал ли этот центр существовать в таком составе до момента вашего ареста?
Ответ: К моменту моего ареста центр правых претерпел значительные изменения. Я считаю необходимым для полной ясности рассказать об этом подробно.
Вопрос: Показывайте.
Ответ: После разгрома группы правых в Крайплане, возглавлявшейся КУЗЬМИНЫМ, произошедшего в октябре-ноябре 1932 года, были арестованы КУЗЬМИН, РАЕВИЧ, КАЦАРАН, ЮДАЛЕВИЧ. В Крайплане благодаря своевременному маневру уцелел ЭДЕЛЬМАН, близко стоявший к центральной группе, и полностью уцелела организация правых в Кузбассе, возглавлявшаяся членами центра ГРОЛЬМАНОМ и ГОЛЬДЕНБЕРГОМ, которых КУЗЬМИН, видимо, не выдал. С конца 1932 г. почти до середины 1933 г. была некоторая растерянность и затишье, и оживление в организационной деятельности правых в Западной Сибири можно отнести к маю-июню 1933 года. В Крайплане руководящая группа правых оформилась в составе ЭДЕЛЬМАНА, РЕЙХБАУМА и меня – ХАРИТ<А>. Причем ЭДЕЛЬМАН как член центра непосредственно был связан с ГРОЛЬМАНОМ и ГОЛЬДЕНБЕРГОМ. После отъезда ГОЛЬДЕНБЕРГА в 1933 г. в состав центра вошел ЛЕВОЧКИН – ныне директор Гурьевского металлургического завода, и в 1934 году в состав центра был привлечен видный правый – ГОЛЬДБЕРГ – один из ближайших соратников ТОМСКОГО, бывший управделами ВЦСПС.
Таким образом, к моменту моего ареста состав центра правых Западной Сибири состоял из ГРОЛЬМАНА (несмотря на его отъезд в конце 1935 г. в Казахстан), ГОЛЬДБЕРГА, ЛЕВОЧКИНА и ЭДЕЛЬМАНА. РЕЙХБАУМ и я, хотя формально и не входили в состав центра, но фактически по практической деятельности в Крайплане являлись на положении членов центре.
Вопрос: Известно ли вам организационное построение контрреволюционной организации правых в Западной Сибири?
Ответ: Вся организационная деятельность центра правых в Западной Сибири – мне не известна, я знаю лишь в той части, которой я как близкий к центру руководил непосредственно, и в части, известной мне со слов ЭДЕЛЬМАНА, РЕЙХБАУМА и ГОЛЬДБЕРГА.
Вопрос: Конкретизируйте.
Ответ: Мне известно, что в состав контрреволюционной организации правых, существовавшей в Западной Сибири, входила группа ЭДЕЛЬМАНА – в Крайплане; группа ГРОЛЬМАНА–ГОЛЬДЕНБЕРГА – в Сталинске; группа ГОЛЬДБЕРГА – в Барнаульском Меланжевом комбинате, группа ЛЕВОЧКИНА – в Гурьевске и организация правых в лесной промышленности края, возглавлявшаяся КУРМЕЛЕВЫМ – уполномоченным Нэркомлеса, ОБОЛОНКОВЫМ – управляющим краевым управлением лесов местного значения, и ЧЕРНЫХ – сотрудником управления уполном<оченного> Наркомлеса.
Где еще в Зап<адной> Сибири существовали организации правых, мне неизвестно.
Вопрос: Назовите всех известных вам участников контрреволюционной организации правых?
Ответ: Кроме ранее названных лично участников нашей подпольной организации: КУЗЬМИНА, ГРОЛЬМАНА, ГОЛЬДЕНБЕРГА, ЛЕВОЧКИНА, ЭДЕЛЬМАНА, РЕЙХБАУМА, РАЕВИЧА, ЮДАЛЕВИЧА, КУРМЕЛЕВА, ОБОЛОНКОВА и ЧЕРНЫХ, – мне также известны следующие лица, которые, как это будет видно из моих дальнейших показаний, принимали участие в работе нашей подпольной организации.
1. КОРШИКОВ – зав<едующий> сектором товарооборота Крайплана. Со слов КУЗЬМИНА мне известно, что он им вовлечен в состав нашей подпольной организации в начале 1932 года. Он неоднократно участвовал на собраниях нашей Крайплановской группы, принимал активное участие в обсуждении всех вопросов, связанных с деятельностью организации правых, считался в организации крайне правым и особенно озлобленным. Связан он был по работе в организации после ареста КУЗЬМИНА непосредственно с ЭДЕЛЬМАНОМ. У меня с КОРШИКОВЫМ в период 1932-36 г.г. были неоднократные разговоры, в которых мы подвергали резкой критике политику партии и обсуждали вопросы, связанные с нашей борьбой. В 1933 г. ЭДЕЛЬМАН меня информировал, что КОРШИКОВ получил от него задание – организовать вредительскую работу по линии товарооборота. О том, что ЭДЕЛЬМАН дал КОРШИКОВУ такое задание, последний предупредил меня лично как-то в разговоре со мной в том же 1933 году.
КОРШИКОВ трижды исключался из партии за связь с правыми и скрытие социального положения. Последний раз он был исключен из партии в конце 1936 г. и, насколько мне известно, в партии восстановлен не был.
2. ШЛЯПНИКОВ – пред<седатель> Новосибирского Горплана. В конце 1934 г. РЕЙХБАУМ рассказал мне о том, что ШЛЯПНИКОВ привлечен им. РЕЙХБУАМ характеризовал ШЛЯПНИКОВА как человека, который насквозь пропитан злобой против СТАЛИНА и готов выполнить любое поручение организации.
3. ЧЕРНЫХ – бывш<ий> пом<ощник> управляющего Кузбассугля. В последние годы он работал управляющим Кемеровского рудника. Я его знаю по плановой работе с 1931 г. В беседах со мною он высказывал неоднократно контрреволюционные настроения, недовольства политикой партии и свои симпатии к установкам правых. В конце 1933 года я рассказал ЧЕРНЫХ о существовании в Зап<адной> Сибири организации правых, обратил его внимание на необходимость подбирать кадры правых в Кузбассе и, если удастся, то организовать вредительство и в угольной промышленности. Он согласился. О своей связи и договоренности с ЧЕРНЫХ я тогда же в конце 1933 г. рассказал ЭДЕЛЬМАНУ, который знал лично ЧЕРНЫХ как озлобленного двурушника.
В начале 1936 г. (февраль или март) ЧЕРНЫХ из Кемерово приехал в Новосибирск. Он мне рассказывал, что в Кемерово он связался с группой троцкистов, которые развернули на руднике активную работу.
4. ХОРУБКО Федор – знаю его с 1931 года. Он работал тогда на ответственной работе у нас в Крайплане. ХОРУБКО в период 1931-1932 г.г. был тесно связан с КУЗЬМИНЫМ, ЭДЕЛЬМАНОМ и РЕЙХБАУМОМ и считался своим человеком. От КУЗЬМИНА мне известно, что он летом 1932 г. вовлек ХОРУБКО в состав нашей подпольной организации. Я с ХОРУБКО ближе познакомился в конце 1932 года – его настроения, которые он мне в разговоре высказывал, свидетельствовали о том, что он является убежденным сторонником БУХАРИНА. В 1934 году во время чистки партии он был разоблачен и исключен из рядов ВКП(б). По конспиративным соображениям ЭДЕЛЬМАН, РЕЙХБАУМ и я – прекратили с ХОРУБКО встречаться. Мы полагали, что он будет арестован, так как предъявленные ему на чистке уликовые материалы – были очень убедительными.
В начале 1935 года мы изредка стали встречаться с ХОРУБКО. ЭДЕЛЬМАН мне рассказывал, что он поручил ХОРУБКО организовать вредительскую работу по линии Краевой швейной промышленности. (ХОРУБКО тогда работал нач<альником> планового отдела управления местной промышленности и ведал группой швейной промышленности).
В 1936 году вредительская работа ХОРУБКО стала настолько явной, что его стали активно прорабатывать по линии советских и общественных организаций и на страницах “Советской Сибири”.
5. ПЕТРОВ – начальник УРСа треста Новосиблеса. Вовлечен в нашу организацию КУРМЕЛЕВЫМ в начале 1935 г. КУРМЕЛЕВ давал ПЕТРОВУ как члену нашей организации очень хорошую характеристику. В апреле 1935 г. на лесном совещании, происходившем в клубе работников Народного Хозяйства, КУРМЕЛЕВ познакомил меня с ПЕТРОВЫМ. ПЕТРОВ рассказал мне, что он получил указания от КУРМЕЛЕВА – заняться вредительской работой по линии УРСа треста “Новосиблес”. Я подтвердил ему эти указания КУРМЕЛЕВА.
6. МУШПЕРТ Ян Янович – зам<еститель> заведующего сводного отдела Крайплана. Прибыл на работу в Крайплан в октябре 1936 г. из Москвы, где он работал членом редакции газеты “Правда”. В декабре 1936 г. ЭДЕЛЬМАН рассказывал мне, что он установил близкую связь с МУШПЕРТ<ОМ>, который по своим убеждениям является ярым сторонником БУХАРИНА и имеет за своими плечами солидный стаж подпольной борьбы со Сталинским руководством. За несколько дней перед моим арестом ЭДЕЛЬМАН в разговоре с МУШПЕРТ<ОМ> сказал мне, что МУШПЕРТ, будучи в Москве, имел тесную связь с ПЯТАКОВЫМ.
7. Из информации КУРМЕЛЕВА мне известно, что он привлек в нашу организацию и использовал по вредительской работе инженера треста Запсиблес ЗВЕРЕВА.
В конце 1935 г. КУРМЕЛЕВ познакомил меня с ЗВЕРЕВЫМ. В январе 1936 г. я со ЗВЕРЕВЫМ имел откровенный разговор у себя в кабинете. Я предложил ему активизировать подрывную работу по механизации, в частности по строительству лесовозных дорог.
В середине 1936 г. ЗВЕРЕВ в кабинете Крайплана сообщил мне, что он привлек к вредительской работе МАЯКОВА – директора Топчихинского Леспромхоза, КОЗЕРОВА – директора Южановского леспромхоза и ЭККЕРЦ<А> – зав<едующего> гаражом Южановского леспромхоза.
8. В состав нашей подпольной организации также входил ХУДЯКОВ, активный правый, прибывший в 1936 г. из изолятора в Бийск в ссылку. В мае 1936 г. (в выходной день) я зашел в кабинет к ЭДЕЛЬМАНУ. У него в это время находился какой-то совершенно неизвестный мне человек и о чем-то разговаривал с ЭДЕЛЬМАНОМ. ЭДЕЛЬМАН меня с ним познакомил. Это был ХУДЯКОВ.
ЭДЕЛЬМАН в присутствии ХУДЯКОВА рассказал мне, что последний, будучи в Саратове в 1932 г., входил в состав группы правых, возглавлявшейся СЛЕПКОВЫМ. За активную работу в Саратове ХУДЯКОВ был арестован и направлен в изолятор. В начале 1936 г. ХУДЯКОВ был освобожден и направлен в ссылку в Бийск. Прервав ЭДЕЛЬМАНА, ХУДЯКОВ рассказал, что в изоляторе он находился вместе со СЛЕПКОВЫМ, РАЕВИЧ<ЕМ>, КАЦАРАН<ОМ> и ЮДАЛЕВИЧ<ЕМ>, что, приехав в ссылку в Западную Сибирь, он решил связаться с нами, т.к. со слов СЛЕПКОВА ему известно было о нашей принадлежности к правым. Когда ХУДЯКОВ рассказывал мне об этом, ЭДЕЛЬМАН читал какую-то рукопись и, прочитав, передал ее мне, сказав: “На, ознакомься”. Эта рукопись представляла собою ученическую тетрадь в синей обложке. Я прочитал этот документ. Это была явно антисоветская платформа и именовалась как платформа “Народно-трудовой демократической партии”.
Вопрос: Откуда СЛЕПКОВ знал о вашей принадлежности к правым?
Ответ: Как передавал ХУДЯКОВ – со слов КУЗЬМИНА. Но об этом он слышал в изоляторе и от РАЕВИЧ<А>, и от КАЦАРАНА.
Вопрос: Вы помните содержание этой платформы?
Ответ: Платформа, поскольку я помню, начиналась с признания банкротства марксизма. В практической части она требовала установления “действительной” демократии со всеми буржуазно-демократическими свободами, низвержения диктатуры пролетариата, уничтожения руководства коммунистической партии, восстановления частной собственности, отмены монополии внешней торговли и т.д. Вообще платформа эта являлась, по-моему, попыткой создания программы новой партии от кадетской “народной свободы”, эсеровщины, меньшевиков, до троцкистов и правых включительно, применяясь к внутренней и внешней обстановке СССР 1936 г. Платформа эта заканчивалась подписью: “Народно-трудовая демократическая партия”.
Вопрос: Как к ЭДЕЛЬМАНУ попала эта контрреволюционная платформа?
Ответ: Эту платформу “Народно-трудовой демократической партии” дал ему для ознакомления ХУДЯКОВ.
Вопрос: Откуда это вам известно?
Ответ: Когда я прочитал эту платформу, ХУДЯКОВ спросил: “Ну, как?” Я ему ответил, что это очень крепкий документ, и воздержался от более подробного ответа.
Вопрос: Почему вы воздержались от ответа?
Ответ: Потому что она в слишком обнаженном виде, без всяких скобок ставила вопрос о реставрации капитализма. Мы же привыкли действовать с “марксистской вуалью”.
Вопрос: Кем была написана эта платформа?
Ответ: На мой вопрос к ХУДЯКОВУ – кем составлен этот документ, он ответил, что этот документ в 1936 г. составлен им по поручению СЛЕПКОВА, который неоднократно говорил, что объединение всех сил, борющихся с советской властью, происходит фактически на базе отрицания большевизма; что для демократических элементов, вовлеченных в борьбу со Сталинской диктатурой, не приемлема программа фашизма, что нужно создать новую партию. ХУДЯКОВ от себя добавил, что это тем более необходимо, так как рабочие и молодежь, выросшия уже при советской власти, привыкшие к советскому демократизму, не пойдут за фашизмом.
Вопрос: Для какой цели ХУДЯКОВ ознакомил с этой платформой вас и ЭДЕЛЬМАНА?
Ответ: ХУДЯКОВ хотел узнать наше мнение об этой платформе.
Вопрос: Каково было ваше отношение и ЭДЕЛЬМАНА к этой программе?
Ответ: Моя и ЭДЕЛЬМАНА точки зрения совпадали. Мы тогда же ХУДЯКОВУ сказали, что не разделяем отправных позиций этой программы, начинавшихся с отрицания марксизма как учения о социализме. Мы ему указывали – не марксизм себя изжил, а, наоборот, Сталинская партия извращает марксизм, что обанкротился не марксизм, а генеральная линия партии. Мы заявляли, что в позиции БУХАРИНА и его научных трудах и в позициях КАМЕНЕВА – начиная с дооктябрьского периода – он может найти ответ на этот вопрос. Несмотря на то, что программа “Трудовой народной демократической партии”, с нашей точки зрения, имела много политических погрешностей, тем не менее, мы, во-первых, согласились с доводами СЛЕПКОВА и ХУДЯКОВА о необходимости создания новой партии, во-вторых, не возражали против наименования ее “Трудовой народной демократической партией” и, наконец, почти целиком разделяли пути экономического и политического развития, изложенные в программе “Трудовой народной демократической партии”.
Вопрос: Почему вы заявляете “почти разделяли”?
Ответ: Как я уже раньше заявил, мы считали невозможным открыто выступать с программой, цинично отрицающей марксизм. Затем, автор этой программы включил в нее крайне реакционные моменты по крестьянскому вопросу. Например, мы считали, что постановка вопроса о возврате к “черному переделу” оторвана от уровня современного общественного и технического развития и частичного положительного опыта коллективизации в СССР. Вообще же, это частность, не меняющая сути дела. Мы достаточно понимали, что борьба наша ведет к реставрации капитализма и поэтому на случай, если бы подобная партия была организована, можно было бы ее программу тщательно откорректировать.
Вопрос: Следовательно, по существу, вы солидаризировались с ХУДЯКОВЫМ?
Ответ: Да, мы рекомендовали ХУДЯКОВУ изменить вводную часть.
Вопрос: Методами вашей борьбы с партией являлись террор, диверсии и пораженчество?
Ответ: Верно,
Вопрос: Вы хорошо помните программу ХУДЯКОВА?
Ответ: Относительно.
Вопрос: Какими методами мыслилось по программе “Трудовой народной демократической партии” свергнуть современное руководство партиек и страной?
Ответ: Критикуя программу, которую нам дал для ознакомления ХУДЯКОВ, мы ему откровенно заявили о том, что в программе имеется расхождение с практическими методами нашей борьбы, особенно в вопросах по террору. ХУДЯКОВ ответил, что открыто признавать террор и делать его пунктом программы мы не можем, что “отрицание” террора в программе является лишь маскирующим средством и средством опорочить обвинение нас в применении террористических методов борьбы.
Вопрос: Была ли вами практически использована программа <для> вербовки единомышленников?
Ответ: Подлинник программы мы возвратили ХУДЯКОВУ, никаких копий с нее не снимали и как “пробный камень” рекомендовали ему использовать ее при обработке лиц, вовлекаемых в подпольную организацию правых. Мы рассчитывали при положительном исходе шире ее использовать.
Вопрос: Говорил ли вам ХУДЯКОВ об итогах?
Ответ: Мне об этом неизвестно, т.к. ХУДЯКОВ был связан с ЭДЕЛЬМАНОМ. ЭДЕЛЬМАН же об этом мне ничего не говорил, и я его об этом не спрашивал, тем более что со второй половины 1936 г. начались серьезнейшие аресты троцкистов, и мы избегали всяких действий, могущих нас завалить.
Вопрос: Вы показывали о том, что руководящая группа правых в Крайплане состояла из вас – ХАРИТ<А>, РЕЙХБАУМА и ЭДЕЛЬМАНА. Существовало ли разделение обязанностей по контрреволюционной работе между вами тремя?
Ответ: Да, существовало. Каждый из нас занимался подрывной работой и вербовал членов организации в тех отраслях хозяйства, которыми он непосредственно ведал по работе в Крайплане.
Вопрос: Конкретизируйте?
Ответ: Я ведал отделом Союзной промышленности и особенно в последние годы занимался лесом. Поэтому вся правая организация, возглавлявшаяся КУРМЕЛЕВЫМ и ОБОЛОНКОВЫМ, была связана с центром через меня и по моим указаниям проводила вредительскую работу. На меня была возложена связь с Западно-Сибирским троцкистским центром через СУМЕЦКОГО. Хотя подобная же связь с троцкистским центром существовала у ЭДЕЛЬМАНА с БОГУСЛАВСКИМ.
На РЕЙХБАУМА ЭДЕЛЬМАНОМ было возложено контактирование контрреволюционной деятельности с эсерами и областниками.
ЭДЕЛЬМАН же осуществлял связь с другими членами центра правых и практически руководил всей контрреволюционной группой правых в Крайплане.
Вопрос: Вы показывали о том, что стояли на позициях террора. Кто конкретно из участников вашей контрреволюционной организации осуществлял подготовку террористических актов?
Ответ: Вся террористическая деятельность нашей подпольной организации мне неизвестна. Я знаю от ЭДЕЛЬМАНА, что член центра ЛЕВОЧКИН создал террористическую группу в Кузбассе, которая занималась подготовкой террористического акта над Секретарем Запсибкрайкома ВКП(б) ЭЙХЕ. Наша группа правых в Крайплане также начиная с 1933 г. и до последнего времени занималась подготовкой террористического акта над ЭЙХЕ.
Должен признаться, что я и РЕЙХБАУМ представляли собой наиболее озлобленную часть этой группы, неоднократно оба высказывали ЭДЕЛЬМАНУ свое желание совершить непосредственно террор над ЭЙХЕ. ЭЙХЕ мы особенно ненавидели, т.к. на протяжении всей нашей работы в Зап<адной> Сибири мы являлись очевидцами разоблачения им и разгрома всех антисталинских групп.
Он “висел над нами, как Дамоклов меч”. Поэтому я и РЕЙХБАУМ неоднократно говорили ЭДЕЛЬМАНУ о том, что мы готовы пожертвовать своей жизнью для того, чтобы сосчитаться с ЭЙХЕ. ЭДЕЛЬМАН нам говорил, что техническим исполнителем террористического акта обязательно должен быть человек, неизвестный партии как правый.
ЭДЕЛЬМАН в 1935 г. рассказывал мне, что он поручил РЕЙХБАУМУ заняться подысканием технических исполнителей на селе для совершения террористического акта над ЭЙХЕ. Это же самое подтвердил мне, в дальнейшем и сам РЕЙХБАУМ. Нашел ли РЕЙХБАУМ непосредственного исполнителя теракта, я не знаю.
Вопрос: Вы увиливаете от прямого ответа на поставленный вам следствием вопрос?
Ответ: Я говорю правду и прошу вас прервать допрос на один-два часа с тем, чтобы <я мог>, вспомнив все, что относится к террористической деятельности нашей организации, дать об этом подробные показания.
Показания с моих слов записаны верно. Протокол мне прочитан.
ДОПРОСИЛИ:
Нач. УНКВД по ЗСК –
Ст. Майор Гос. безопасности МИРОНОВ
Нач. 4 Отдела УГБ –
Ст. Лейтенант Гос. безопасности ПОПОВ.
Верно:
СТ. ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 290, Л. 174-193.
