СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса участника контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организации ЛОГИНОВА В.Ф. от 17 августа 1936 г.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: (Г. ЯГОДА).
23 августа 1936 г.
№ 57454
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ЛОГИНОВА, Владимира Федоровича
от 17 августа 1936 года.
Вопрос: На допросе 11 августа с<его> г<ода> вы показали, что ПЯТАКОВ, давая вам директиву об объединении на Украине, в подполье, всех троцкистских и зиновьевских сил, говорил, что вам надо вести “борьбу со сталинским центральным комитетом – любыми средствами”.
Дайте показания, что означает выражение ПЯТАКОВА о “борьбе любыми средствами”.
Ответ: Должен признать, что на допросе 11 августа я не давал прямых и исчерпывающих показаний о тех директивах, которые мне по линии троцкистской организации дал ПЯТАКОВ в период нашего совместного пребывания в Берлине.
Вопрос о нашей борьбе со сталинским руководством любыми средствами ставил передо мной ПЯТАКОВ в 1931 году в Берлине в прямой связи с уже намечавшимся тогда общим троцкистско-зиновьевским блоком в Союзе.
Создавался же этот блок на единственной только базе – устранение СТАЛИНА и его руководства путем индивидуального террора.
Вопрос: Расскажите подробнее, что вам говорил ПЯТАКОВ о терроре в 1931 году в Берлине?
Ответ: Перед отъездом моим из Берлина в СССР ПЯТАКОВ, давая мне подробные указания по вопросу об организации на Украине единого троцкистского руководства в составе меня – ЛОГИНОВА, ГОЛУБЕНКО [1] и КОЦЮБИНСКОГО [2], говорил, что надо взять курс на организацию террористической борьбы против вождей партии и советского правительства, организовав удар в первую очередь против СТАЛИНА.
При этом ПЯТАКОВ подчеркивал, что установка на создание троцкистско-зиновьевского блока и на террор – как основы этого блока – исходит от Троцкого, с которым он, ПЯТАКОВ, здесь за границей установил связь.
Вопрос: Каким путем ПЯТАКОВ установил связь с Троцким? Что ПЯТАКОВ вам говорил по этому поводу?
Ответ: Мне ПЯТАКОВ тогда в Берлине подробно не рассказывал, каким путем и через кого именно он, находясь в Германии, связался с Троцким. Вообще, это не представляло для него никаких трудностей, так как в этот период ПЯТАКОВ за границей находился долго, ездил он и в Голландию (то, что мне известно) и, таким образом, легко мог это осуществить.
ПЯТАКОВ только в беседе со мной упоминал несколько раз имя СЕДОВА – сына Троцкого, который с ПЯТАКОВЫМ находился в непосредственной связи.
Вопрос: Как упоминал ПЯТАКОВ в беседе с вами имя СЕДОВА, в связи с чем?
Ответ: ПЯТАКОВ мне говорил, что вся техника связи Троцкого с Советским Союзом идет через СЕДОВА, который развивает огромную организационную деятельность в организации перехода на террор в смысле подборе террористов-боевиков за кордоном и переброски их в СССР.
Вопрос: Что еще обсуждал с вами ПЯТАКОВ тогда в Берлине по вопросу о терроре помимо тех фактов, которые вами сейчас приведены на допросе?
Ответ: В этот период ПЯТАКОВ со мной более подробно о терроре не говорил.
Я дополнительно ничего не могу вспомнить из бесед моих в Берлине с ПЯТАКОВЫМ о терроре, кроме того, что я сейчас показал.
Вопрос: А когда ПЯТАКОВ говорил с вами более подробно об организации террористической борьбы против тов. СТАЛИНА и других руководителей партии и советского правительства?
Ответ: Это уже было позже, в Москве.
Вопрос: Когда?
Ответ: В конце 1932 года.
Вопрос: Где именно и при каких обстоятельствах?
Ответ: В декабре 1932 года я приехал в Москву по вопросу о передаче моечного импортного оборудования с коксовой промышленности Украины для Караганды и углеобогатительной фабрики <на> Кальмиусе.
В первый же день приезда я встретился с ПЯТАКОВЫМ и подробно с ним говорил вначале по вопросу об этом оборудовании, а затем мы перешли к обсуждению положения вещей в троцкистском подполье.
Вопрос: Где был разговор?
Ответ: Разговор между мной и ПЯТАКОВЫМ шел в кабинете ПЯТАКОВА, вспоминаю, вечером, часов в 8.
Вопрос: Кто был при этом?
Ответ: Мы были только вдвоем. Впереди кабинета ПЯТАКОВА, в его приемной, сидел секретарь ПЯТАКОВА – МОСКАЛЕВ, но, когда я прошел в кабинет к ПЯТАКОВУ, МОСКАЛЕВ к нам не заходил.
Я должен сказать, что секретарь ПЯТАКОВА – МОСКАЛЕВ – член партии, очень близок к ПЯТАКОВУ. Насколько я помню, он в свое время входил в оппозицию, всюду сопровождал ПЯТАКОВА за границей и пользуется большим доверием и его личным расположением.
Вопрос: Скажите, секретарь ПЯТАКОВА – МОСКАЛЕВ входит в троцкистскую контрреволюционную организацию сейчас?
Ответ: Я сказать этого не могу. Здесь я могу привести следствию только свои предположения. Я предполагаю и даже лично уверен, что МОСКАЛЕВ входит в организацию все время. Я исключаю непричастность МОСКАЛЕВА к троцкистской работе при том условии, когда ПЯТАКОВ является одним из руководителей троцкистского террористического подполья в Союзе. Но это только, повторяю, мое предположение.
Вопрос: Дайте показания, какой разговор у вас с ПЯТАКОВЫМ произошел?
Ответ; Я информировал ПЯТАКОВА о положении троцкистского подполья на Украине и получил от него указания об усилении нашей работы, главным образом по линии террора. Я рассказал ПЯТАКОВУ о создании нами троцкистского центра на Украине.
Вопрос: О чем именно вы информировали ПЯТАКОВА по вопросу о создании вами троцкистского центра на Украине?
Ответ; Я рассказал ПЯТАКОВУ, что его берлинские установки мною переданы на Украину, что подпольный центр в том составе, какой он рекомендовал – я – ЛОГИНОВ, ГОЛУБЕНКО и КОЦЮБИНСКИЙ, – уже создан нами.
Я заявил также ПЯТАКОВУ, что курс на организацию индивидуального террора разделяют вместе со мною КОЦЮБИНСКИЙ и ГОЛУБЕНКО и что в соответствии с этой центральной установкой на террор мы и строим сейчас свои связи на Украине в смысле подбора для террора людей.
Вопрос: Вы показываете, что ПЯТАКОВ во время этой встречи дал вам указания по террору. Какие именно указания вы от него получили в Москве в декабре 1932 года?
Ответ: Во время этой моей встречи с ним ПЯТАКОВ уже шире поставил вопрос о терроре.
ПЯТАКОВ сказал мне: “Передай ГОЛУБЕНКО и КОЦЮБИНСКОМУ, что блок наш с зиновьевцами – уже совершившийся факт”.
“Сейчас, – говорил ПЯТАКОВ, – всякие обвинительные платформы уже отпали. Отличие нашего блока с зиновьевцами сейчас, в сравнении со всеми прошлыми блокировками, состоит в том, что мы коротко, но зато твердо договорились о борьбе со СТАЛИНЫМ – только оружием террора. Но о терроре тоже надо не болтать. Хватит заниматься моралью-политическим оправданием террора. Надо его практически организовать, создать ряд террористических групп, которые способны были бы осуществить ряд террористических актов”.
С этими директивами ПЯТАКОВА я и выехал на Украину.
Вопрос: С кем вы поделились об этих установках ПЯТАКОВА?
Ответ: Я о них по приезде в Харьков подробно рассказал КОЦЮБИНСКОМУ и ГОЛУБЕНКО.
Вначале я передал их КОЦЮБИНСКОМУ, а вскоре ко мне в Харьков из Днепропетровска приехал ГОЛУБЕНКО.
Других лиц в эти установки ПЯТАКОВА я не посвящал. Оберегая ПЯТАКОВА от провала, мы втроем условились о руководящей роли ПЯТАКОВА никому не говорить, а развернуть работу, исходя из этой установки на организацию террористических групп.
Я помню, что когда я ГОЛУБЕНКО в Харькове подробно информировал об указаниях ПЯТАКОВА, он мне сказал, что и он имел встречу с ПЯТАКОВЫМ в Москве, и что ПЯТАКОВ его также ориентировал на переход к террору.
Вопрос: Прошу вас вспомнить все последующие встречи ваши с ПЯТАКОВЫМ и содержание всех разговоров, которые вы с ним имели?
Ответ: На последующих моих встречах с ПЯТАКОВЫМ особенно подробный разговор с ним я имел в 1934 году тоже в Москве, где ПЯТАКОВ пытался дать анализ нашего провала в прошлые годы и где он в практических деталях развивал передо мною план организации ряда террористических выступлений.
Вопрос: Когда именно это было?
Ответ: В марте 1934 года. Вопрос, по которому я командирован был в Москву, связан был с прохождением в ГУМПе контрольных цифр по коксу на 1934 год. Беседа моя с ПЯТАКОВЫМ проходила опять у него в кабинете. ПЯТАКОВ сидел в том же кабинете, что и в 1932 году, на втором этаже Наркомата, в конце коридора с правой стороны.
Вопрос: Расскажите подробно о содержании вашего разговора с ПЯТАКОВЫМ в марте 1934 года и об обстоятельствах, которыми он сопровождался?
Ответ: Я тогда коротко закончил с ним разговор о промплане по коксу на 1934 год и об увеличении ассигнований на химию. Было это днем, во второй половине дня.
Когда я рассказал ПЯТАКОВУ о положении троцкистского подполья у нас на Украине и спросил, как обстоит дело в Москве, ПЯТАКОВ, встав из-за стола (он слушал меня, сидя за столом), подошел ко мне и отвел меня к окну.
Я почувствовал, что ПЯТАКОВЫМ овладевает внутренний гнев. Оглянувшись на дверь, ПЯТАКОВ мне говорит: “Ты понимаешь, Владимир, отчего мы проиграли? Что из себя троцкизм представлял? Пеструю смесь различных политических и экономических платформ. Наши вожди Троцкий, Зиновьев рядились, как на маскараде, в эти сезонные платформы.
А тем временем СТАЛИН, зажав в своих руках весь партийный и государственный аппарат, вышвырнул нас за борт.
Сейчас, когда на путях сталинской индустриализации партия выходит из затруднений и на селе, и в городе, власть мы теряем безвозвратно”.
Положив мне руку на плечо, ПЯТАКОВ подчеркнуто сказал – пора политических маскарадов прошла. Либо мы найдем в себе силы физически убрать СТАЛИНА и его группу, либо мы уходим в политическое небытие.
Революция, говорит ПЯТАКОВ, вступила в такой этап, когда несколько боевиков стоят больше иной группы наших вождей. Поэтому задаче создания кадров боевиков-террористов мы должны подчинить все.
Но тут ПЯТАКОВ, пересев со мной обратно к столу, предостерегал меня от возможного провала.
Во-первых, он говорил, надо создать ряд террористических групп не только в Москве, но и в других местах Советского Союза.
Центром нашего террористического удара должен быть СТАЛИН, но стремиться надо к одновременному террористическому выступлению в Москве, Ленинграде, а также в Киеве.
Убрать надо СТАЛИНА, КИРОВА и ВОРОШИЛОВА.
Не называя участников, ПЯТАКОВ мне говорил, что в Москве созданы ряд параллельных террористических групп из очень крепкого народа.
К такому же проверенному, крепкому отбору надо подойти и на Украине.
Развивая дальнейший план организации террористических троцкистских групп на Украине, ПЯТАКОВ сказал, что террористические группы, созданные нами вне Москвы, имеют даже ряд важных преимуществ – они почти вне опасности провала. Во всяком случае, опасность провала их гораздо меньшая.
И применение их в действии представляет ряд преимуществ – подобранные, организованные вне Москвы, они в нужный момент перебрасываются в Москву и действуют.
А в случае провала они не заваливают союзного троцкистского руководства.
После этого подробного моего разговора с ПЯТАКОВЫМ в марте 1934 года, который имел решающее значение для усиления нашей террористической работы на Украине, моя следующая встреча с ним имела место уже через год.
Вопрос: Когда?
Ответ: В 1935 году в июне месяце. Об аресте КОЦЮБИНСКОГО ПЯТАКОВ уже знал. Он сказал мне, что в руководстве троцкистским подпольем на Украине должны остаться я – ЛОГИНОВ и ГОЛУБЕНКО.
После убийства КИРОВА, которое нам удалось успешно осуществить, но за которое мы поплатились значительными своими кадрами, – говорил мне ПЯТАКОВ, – надо свернуть сейчас наши связи, оставив за собой непосредственную связь только с боевыми террористическими группами.
Главная задача – убийство СТАЛИНА – остается неразрешенной.
Эту же установку он мне подтвердил и в марте этого 1936 года, заявив, что террор остается единственным только методом нашей борьбы со сталинским руководством в партии и в стране.
Я виделся с ПЯТАКОВЫМ в конце июня с<его> г<ода>, но разговоров с ним о нашей подпольной работе не имел – обстановка этого не позволила.
Протокол допроса читал, записан с моих слов верно, в чем и расписываюсь.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 7 ОТД. СПО –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – ГЛЕБОВ
Верно:
Опер. уполн. 3 отд. СПО ГУГБ
Лейтенант Госуд. Безопасности Уемов
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д 235, Л. 102-111.
[1] Н.В. Голубенко был осужден ВКВС СССР к расстрелу 8 марта 1937 г. и расстрелян 9 марта 1937 г.
[2] Коцюбинский Юрий Михайлович, был арестован 7 февраля 1935 г., приговорен ОСО при НКВД СССР к 5 годам ссылки. Вновь арестован 5 октября 1936 г. Приговорен ВКВС СССР к расстрелу и расстрелян 8 марта 1937 г.
