Совершенно секретно.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ. –
Показаниями арестованных в Западно-Сибирском крае СУМЕЦКОГО, КАРЦЕВА и ГАВРИЛОВА установлено, что троцкистская организация и организация правых до последнего времени вели активную контрреволюционную работу среди бывших красных партизан Сибири, с целью создания повстанческих групп (см. наше сообщение № 55289 от 15/1-1937 года).
Направляю Вам протоколы допросов арестованных по этому делу ШЕВЕЛЕВА-ЛУБКОВА В.П. от 21/1-с<его> г<ода> и БУИНЦЕВА Н.В. от 14-го и 20-го января с<его> г<ода>.
ШЕВЕЛЕВ-ЛУБКОВ – командир 1-й Томской партизанской дивизии в 1918-1919 г.г. и БУИНЦЕВ – б<ывший> адъютант ШЕВЕЛЕВА-ЛУБКОВА, подтверждают показания СУМЕЦКОГО и др<угих>.
ШЕВЕЛЕВ-ЛУБКОВ принял непосредственное участие в формировании “партизанского повстанческого штаба”.
БУИНЦЕВ имел неоднократные встречи с ЯКОВЕНКО В.Г. в Москве и Новосибирске до 1934 года включительно; во время этих встреч ЯКОВЕНКО высказывал контрреволюционные установки правых о работе среди бывших красных партизан.
В связи с арестами бывш<их> командиров красных партизан ТРЕТЬЯКА, ЗАХАРОВА, ПЕРЕВАЛОВА и др<угих> бывших авторитетов среди партизан парторганизацией в Западно-Сибирском крае, на местах, по материалам УНКВД проводится по партийной и советской линиям соответствующая разъяснительная работа среди бывших красных партизан.
Проживающего в Москве ЯКОВЕНКО В.Г. считаю необходимым арестовать.
Прошу Вашей санкции.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Ежов Н.И. ЕЖОВ
3 февраля 1937 г.
№ 55596
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 278, Л. 93-94.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ШЕВЕЛЕВА-ЛУБКОВА Василия Павловича –
от 21 января 1937 года.
Вопрос: Я получил ваше заявление о вызове вас на допрос. Что вы желаете сообщить следствию?
Ответ: На всем протяжении следствия в Красноярске я упорно запирался, не желая давать показания о своей контрреволюционной деятельности. После того, как со мной поговорил тов. ЭЙХЕ и вы, – меня стала мучить совесть. Мне стыдно перед партией и соввластью за то, что я, ШЕВЕЛЕВ-ЛУБКОВ, бывший командир партизанской дивизии, которого знают по всей Сибири, стал самым настоящим изменником и предателем. Я решил рассказать вам всю правду.
Вопрос: Показывайте?
Ответ: В течение 10 лет (с 1926 по 1936 г.), двурушничая, оставаясь в партии, связавшись с крупными троцкистами, я входил в состав руководства боевой повстанческой троцкистской организации, созданной из контрреволюционно настроенной части бывших красных партизан Сибири.
Вопрос: Когда и кем вы были вовлечены в контрреволюционную троцкистскую организацию?
Ответ: В контрреволюционную троцкистскую организацию я был вовлечен еще в 1926 году в гор. Москве известным троцкистом И.Н. СМИРНОВЫМ.
Вопрос: При каких обстоятельствах?
Ответ: В 1926 году, работая в Новосибирске уполномоченным “Всекохотсоюза”, я однажды по почте, неизвестно от кого, получил адресованные мне на учреждение нелегальные троцкистские документы.
Факт получения мною этих документов стал известен партийной организации, и постановлением Новосибирской Окр<ужной> КК ВКП(б) я как троцкист был исключен из партии.
Через несколько дней после исключения меня из партии ко мне на квартиру явился некто ЛАВРОВ, работавший в то время на ответственной краевой работе. ЛАВРОВ сообщил мне, что ему известно об исключении меня из партии за принадлежность к троцкизму. В беседе со мной ЛАВРОВ выявил мою озлобленность партийным режимом и частичные разногласия с политикой партии. Я, в свою очередь, убедился в том, что ЛАВРОВ убежденный троцкист.
С ЛАВРОВЫМ я встречался несколько раз. Эти встречи происходили на моей и его квартире и носили исключительно троцкистский характер. Из информации ЛАВРОВА мне стало известно, что он вместе с другими троцкистами, фамилии которых я сейчас не помню, ведет большую троцкистскую работу в Новосибирске.
В конце 1926 года ЛАВРОВ рекомендовал мне восстановиться в партии, поехать для этой цели в Москву, помог составить заявление на имя ЦКК и дал мне 90 рублей на дорогу. Одновременно ЛАВРОВ передал мне пакет на имя И.Н. СМИРНОВА, который просил передать в Москве лично СМИРНОВУ.
Вопрос: Где сейчас ЛАВРОВ?
Ответ: ЛАВРОВ находится в Иркутске, работает Зам<естителем> Пред<седателя> Крайплана.
Вопрос: Продолжайте?
Ответ: В Москве, после восстановления меня ЦКК в рядах партии, я пошел на службу к СМИРНОВУ, работавшему в то время Наркомпочтелем. Передав СМИРНОВУ пакет от ЛАВРОВА, я подробно рассказал ему об обстоятельствах исключения меня из партии.
СМИРНОВ сообщил мне, что полученные мною троцкистские материалы были направлены им.
В процессе дальнейшей беседы СМИРНОВ сказал, что ими – троцкистами ведется большая борьба против СТАЛИНА и ЦК, которое, по словам СМИРНОВА, проводят явно неправильную, губительную для страны и революции политику.
Заявив СМИРНОВУ, что полностью разделяю его точку зрения, я выразил готовность принять активное участие в борьбе против ЦК и просил СМИРНОВА дать мне указания по троцкистской работе.
СМИРНОВ сказал мне, чтобы троцкистскую работу я повел по возвращении в Сибирь, а практические указания получу от людей, с которыми он меня свяжет. При этом он написал и передал мне письмо к проживающему в Новосибирске троцкисту ФАЛЬКО, у которого я, согласно указаний СМИРНОВА, должен был ознакомиться с рядом нелегальных троцкистских документов программно-тактического характера и получить директивы о работе. Кроме того, СМИРНОВ поручил мне связаться с находившимся в Москве троцкистом СУМЕЦКИМ, которого он при мне предупредил по телефону.
Разыскав СУМЕЦКОГО, которого я знал и раньше, я сообщил ему о своей встрече со СМИРНОВЫМ и полученных мною от него указаниях. Беседа с СУМЕЦКИМ была непродолжительна. Никаких установок я от него в этот раз не получил.
Вопрос: Следовательно, еще в 1926 г. вы сдвурушничали?
Ответ: Нет. Я активным троцкистом стал позже.
Вопрос: Вы рассказали в ЦКК о ЛАВРОВЕ и о том, что у вас имеется от него письмо к СМИРНОВУ?
Ответ: Нет.
Вопрос: Со СМИРНОВЫМ вы вели троцкистскую работу сейчас же после восстановления?
Ответ: Да.
Вопрос: Из ваших показаний вытекает, что еще в 1926 г. вы были двурушником?
Ответ: Верно.
Вопрос: С ФАЛЬКО вы связались?
Ответ: Да, связался сразу же по возвращении из Москвы. Он работал в Маслосоюзе, я пришел к нему на службу, передал ему письмо СМИРНОВА и рассказал о содержании моей беседы со СМИРНОВЫМ. ФАЛЬКО предложил мне прийти к нему на квартиру. На квартире ФАЛЬКО я был несколько раз, подробно ознакомился с имевшимися у него троцкистскими документами.
Вопрос: Какие указания вами были получены от ФАЛЬКО?
Ответ: ФАЛЬКО поручил мне выступить с защитой троцкистских установок на партсобрании ячейки грузчиков.
Вопрос: Вы выполнили это задание?
Ответ: Нет, не выполнил, так как считал себя недостаточно подготовленным и, главное, боялся разоблачения и вторичного исключения из партии. В конце 1926 года я из Новосибирска переехал на работу в гор. Каинск.
Вопрос: Какую троцкистскую работу вы вели в г. Каинске?
Ответ: В период моей работы в Каинске я восстановил связь с прибывшим из Москвы в Новосибирск троцкистом СУМЕЦКИМ, и дальнейшую работу я вел по его указаниям.
Вопрос: Каким образом вами была восстановлена связь с СУМЕЦКИМ?
Ответ: В 1927 году ко мне на квартиру в Каинске пришел троцкист ЧЕКАНИХИН и передал мне записку СУМЕЦКОГО, который предлагал мне, во-первых, установить связь с ЧЕКАНИХИНЫМ, которого он рекомендовал как “своего надежного человека”, и, во-вторых, приехать в Новосибирск для личной встречи с СУМЕЦКИМ.
Вскоре после получения мной записки СУМЕЦКОГО я по делам службы выехал в г. Новосибирск, где и установил личную связь с СУМЕЦКИМ. Встретился с ним в его служебном кабинете, а затем пришел к нему на квартиру.
Вопрос: Ваша встреча с СУМЕЦКИМ носила организационный троцкистский характер?
Ответ: Да. Я информировал его о проводимой нами в Каинске работе и получил от него новые директивы.
Вопрос: Какие директивы получили вы от СУМЕЦКОГО?
Ответ: После того, как я подробно информировал СУМЕЦКОГО об установленной мною связи с Каинскими троцкистами ЧЕКАНИХИНЫМ и СЕМЕНОВЫМ и рассказал ему о нашей работе, которая в основном заключалась в выступлениях на партийных собраниях с защитой установок троцкистской оппозиции, СУМЕЦКИЙ высказал мне неудовлетворенность нашей работой, особенно моей. Он сказал мне, что перед его отъездом из Москвы в Сибирь И.Н. СМИРНОВ поручил нам – сибирским троцкистам – развернуть работу среди бывших партизан. СУМЕЦКИЙ спросил, верят ли мне мои командиры, я ответил, что верят. “Ты учти, Василий Павлович, – сказал мне СУМЕЦКИЙ, – что сибирские партизаны – это большая сила, нужно среди них немедленно приступить к организации троцкистских групп”.
Разговор с СУМЕЦКИМ я воспроизвожу по памяти, поэтому отвечаю не за точность, а только за смысл.
Вопрос: Сохранились ли у вас к тому времени связи со своими бывшими партизанами?
Ответ: Об этом же, поскольку я помню, <с>просил меня и СУМЕЦКИЙ в 1927 году.
С большей частью моего командного состава разновременно я поддерживал связь до момента ареста в 1936 г.
Вопрос: А в 1927 г. вы со всеми были связаны?
Ответ: Повторяю, что связан я был в разное время со всеми, но не все были мной вовлечены в троцкистскую организацию.
Вопрос: Кто был вовлечен?
Ответ: Разрешите рассказать по порядку, как он было в самом деле.
Вопрос: Показывайте.
Ответ: Передавая мне директиву о создании троцкистской организации среди бывш<их> партизан, СУМЕЦКИЙ говорил, что мы должны быть готовы даже к вооруженному выступлению, однако прямые указания о подготовке восстания я получил от него позднее. Указания, полученные мною от СУМЕЦКОГО в 1927 г., сводились к тому, чтобы подготовить партизанский повстанческий резерв, могущий в случае надобности поддержать троцкистов в их борьбе против ЦК ВКП(б).
Вопрос: Как вами была реализована эта директива СУМЕЦКОГО?
Ответ: По-настоящему широкую организационную работу среди бывших партизан я начал в 1929 году.
В конце 1927 года в г. Каинске на одном из пленумов Барабинского Окрисполкома я познакомился с бывш<им> партизаном КАРЦЕВЫМ, работавшим председателем Убинского Райисполкома.
В коротких беседах с КАРЦЕВЫМ, происходивших в перерывах между заседаниями пленума, я выяснил, что КАРЦЕВ троцкист. Узнав от него, что во времена партизанского движения он был комиссаром одного из партизанских полков отряда ГРОМОВА и что он до настоящего времени сохранил связи среди партизан своего полка, я решил завербовать КАРЦЕВА в нашу организацию. С этой целью я пригласил КАРЦЕВА к себе на квартиру. Он охотно согласился. Нашему сближению много помог мой авторитет бывш<его> командира партизанской дивизии.
Из информации КАРЦЕВА мне было известно о том, что часть партизан, с которыми он сохранил связи, настроена контрреволюционно.
В начале 1928 г. я дал КАРЦЕВУ прямую установку на формирование троцкистской партизанской повстанческой организации в бывш<ем> Каинском уезде. При этом я указал КАРЦЕВУ на необходимость вовлечения в первую очередь комсостава.
КАРЦЕВ заверил меня в том, что он немедленно приступит к формированию повстанческой организации среди бывш<их> партизан Каинского уезда.
Вопрос: Что вам известно о проделанной КАРЦЕВЫМ работе?
Ответ: Я вскоре после дачи КАРЦЕВУ задания о формировании партизанской троцкистской организации из Каинска выехал на работу в гор. Томск, поэтому результат работы КАРЦЕВА мне неизвестен.
Вопрос: Сколько времени вы пробыли в Томске?
Ответ: Примерно года полтора. Со средины 1928 по начало 1930 года.
Вопрос: Проводили вы в Томске троцкистскую работу?
Ответ: Томский период в моей организационной троцкистской деятельности был одним из самых оживленных. Это объясняется тем, что в Томске в это время находилась группа партизанских командиров как моей дивизии, так и отряда Петра ЛУБКОВА. Кроме того, в Томске находился в ссылке РАДЕК и ряд других троцкистских авторитетов, которые, видимо, и до меня уже проводили там большую троцкистскую работу.
Вопрос: Откуда вам известна организационная деятельность РАДЕКА и других?
Ответ: Это я узнал из последующих моих разговоров с ГАВРИЛОВЫМ и КИРСАНОВЫМ.
Вопрос: Кого из командиров партизанских отрядов вы привлекли к организационной троцкистской деятельности, находясь в Томске?
Ответ: Я привлек следующих лиц:
1. ПЕРЕВАЛОВА Михаила, б<ывшего> командира партизанского отряда, действовавшего в Мариинском уезде.
2. ГАВРИЛОВА Никиту Пантелеевича, бывш<его> пом<ощника> нач<альника> конной группы отряда Петра ЛУБКОВА.
3. КИРСАНОВА Дементия Дементьевича, командира части отряда Петра ЛУБКОВА.
4. МАТУЗОВА Филиппа, бывш<его> командира партизанского отряда в районах Кузбасса, и позднее БУИНЦЕВА, моего бывшего адъютанта.
Мне не стоило большого труда привлечь этих командиров к активной борьбе против партии, так как они еще до моего приезда в Томок общаясь с видными троцкистами, отбывавшими ссылку в Томске, были обработаны ими в троцкистском духе и были озлоблены против СТАЛИНА и ЦК ВКП(б).
Вопрос: Кем из троцкистов они были обработаны?
Ответ: ГАВРИЛОВ мне рассказывал о своей связи с Карлом РАДЕК<ОМ>, который приглашал ГАВРИЛОВА к себе на квартиру, где и убедил его в том, что взятая СТАЛИНЫМ и ЦК политическая линия неправильна.
Из рассказов ГАВРИЛОВА было видно, что он передавал содержание своих бесед с РАДЕКОМ Дементию КИРСАНОВУ и таким образом обработал КИРСАНОВА в троцкистском духе.
ПЕРЕВАЛОВ, разговаривая со мной о политическом положении в стране, – высказывал исключительную озлобленность к СТАЛИНУ и др<угим> членам Политбюро ЦК, он неоднократно говорил мне, что “нам, партизанам, нужно браться за винтовки и снова спасать революцию”.
Вопрос: Вы рассказали им о своей связи со СМИРНОВЫМ и СУМЕЦКИМ?
Ответ: Да, убедившись в том, что они троцкисты, я рассказал им о своих встречах со СМИРНОВЫМ и СУМЕЦКИМ.
Вопрос: Продолжайте ваши показания?
Ответ: К концу 1928 года мы начали очень часто собираться на квартирах друг друга, чаще всего у меня, ГАВРИЛОВА и КИРСАНОВА.
Обычно за выпивкой наши разговоры, начиная с воспоминаний о прошлых партизанских походах, заканчивались самой отъявленной клеветой на СТАЛИНА и восхвалением ТРОЦКОГО.
На этих сборищах мы делились впечатлениями о встречах с СМИРНОВЫМ, РАДЕКОМ, СУМЕЦКИМ и другими троцкистами. Ссылку РАДЕК<А> рассматривал<и> как результат Сталинского произвола и приходили к выводу о необходимости борьбы совместно с троцкистами за смену руководства партией и страной.
В этот же период времени ко всем нам как к своим бывшим командирам часто приезжали из деревень бывшие партизаны наших отрядов, наиболее зажиточные жаловались на то, что по хлебу и налогам их жмут так же, как жмут кулаков, не дают им жить, как они хотели бы.
Недовольство этих партизан мы рассматривали как общее недовольство крестьянства неправильной политикой партии и правительства в деревне.
Вопрос: Ранее вы показали о том, что СУМЕЦКИЙ давал директивы о формировании повстанческих групп из бывших партизан. Следовательно, ваши беседы о борьбе с партией с ГАВРИЛОВЫМ, КИРСАНОВЫМ, ПЕРЕВАЛОВЫМ и МАТУЗОВЫМ сводились к обсуждению вопроса о формировании повстанческих кадров?
Ответ: Как я уже показывал, частично это верно, т.к. мы иначе себе борьбу и не представляли, но в этот период перед нами конкретно вопрос о восстании не стоял, и таких указаний от СУМЕЦКОГО я не получал. Я считал, что основная задача заключалась пока в вербовке и троцкистской обработке отдельных командиров и подготовке их к самой возможности вооруженного выступления против руководства партии и страны.
Вопрос: Вы каждого из них в отдельности вербовали в контрреволюционную организацию?
Ответ: Да, каждого в отдельности, причем это было уже после того, как я в том же 1929 году получил новые директивы СУМЕЦКОГО.
Вопрос: Какие “новые” директивы дал вам СУМЕЦКИЙ?
Ответ: В начале 1929 года, кажется, в апреле месяце, я был вызван по делам службы в гор. Новосибирск.
Эту поездку я использовал для встречи с СУМЕЦКИМ.
СУМЕЦКИЙ пригласил меня прийти на квартиру к ВЕГМАНУ, где, как он заявил мне, мы должны будем обсудить ряд чрезвычайно важных вопросов.
На совещании, состоявшемся в квартире ВЕГМАНА участвовали: СУМЕЦКИЙ, ВЕГМАН и я – ШЕВЕЛЕВ.
СУМЕЦКИЙ информировал меня о существовании Сибирского троцкистского центра, руководимого известным троцкистом МУРАЛОВЫМ, и о своей принадлежности к этому центру.
Прежде чем приступить к изложению практических задач, стоявших в то время перед троцкистской организацией, СУМЕЦКИЙ сделал краткий обзор политического положения внутри страны. Он говорил, что сейчас в результате применения парией в борьбе за хлеб чрезвычайных мер – резко обострилась классовая борьба в деревне, создалась благоприятная обстановка для усиления троцкистской работы.
СУМЕЦКИЙ указал мне на необходимость вести активную троцкистскую работу среди бывших партизан, которые, являясь большой силой, могут быть успешно использованы нами в нужный момент для вооруженной борьбы против партийного руководства.
Кроме этого, мотивируя необходимость обработки бывш<их> партизан в троцкистском духе, СУМЕЦКИЙ говорил мне, что партизаны, пользуясь авторитетом и влиянием на селе, будут проводить нашу работу среди крестьянства, особенно среди середняков, подбивать их на борьбу против партии. СУМЕЦКИЙ указывал, что если нам, троцкистам, не удастся свергнуть руководство ЦК методами открытой борьбы, – мы не остановимся перед организацией вооруженного восстания. Поэтому мы уже сейчас должны шире развернуть подготовку повстанческих кадров среди бывших партизан.
Здесь же СУМЕЦКИЙ передал мне директиву Сибирского троцкистского центра об организации партизанского повстанческого штаба, который должны были составить собой наиболее видные партизанские авторитеты и который (штаб) должен был взять на себя формирование в Сибири боевой троцкистской партизанской организации и практическую подготовку ее к вооруженному выступлению.
Вопрос: Какова была точка зрения ВЕГМАНА?
Ответ: ВЕГМАН, насколько я помню, заявил о том, что у него часто бывают ТРЕТЬЯК, ЗАХАРОВ, Иван и Филипп МАТУЗОВЫ и другие авторитетные партизаны, а также и рядовые партизаны, кто по вопросам, связанным с историей партизанского движения, кто за справками. Из неоднократных бесед с ТРЕТЬЯКОМ и ЗАХАРОВЫМ он установил, что они согласны с троцкистами и сами настаивают на переходе к более решительным мерам борьбы, считая положение в стране, особенно на селе, совершенно нетерпимым.
Вопрос: Как вы реагировали на предложения СУМЕЦКОГО?
Ответ: Я полностью с ними соглашался.
Вопрос: Как и в каком составе был создан штаб?
Ответ: Я хочу сначала дать объяснения.
Вопрос: Давайте.
Ответ: К этому времени ВЕГМАН по Истпарту и Крайархиву собирал материалы по истории партизанского движения в Сибири. Он вызывал нас и переписывался со всеми бывшими партизанскими командирами, собирая воспоминания. Каждый из нас, командиров крупных отрядов, считал, что он сыграл самую главную роль в борьбе с Колчаком и другими белыми генералами. Это создавало некоторую враждебность друг к другу. И, если бы попробовали создать штаб без учета этого обстоятельства, то ни я, ни ТРЕТЬЯК один другому не подчинились бы. Поэтому я предложил создать штаб из наиболее видных партизанских командиров-троцкистов, подчиненных непосредственно троцкистскому центру.
Это условие и было нами принято.
Партизанский повстанческий штаб был сформирован в составе: меня – ШЕВЕЛЕВА-ЛУБКОВА, ТРЕТЬЯКА – быв<шего> командира Алтайской партизанской дивизии, ПЕРЕВАЛОВА – быв<шего> командира партизанского отряда в Мариинском уезде, МАТУЗОВА Ивана – бывш<его> командира партизанского отряда, действовавшего на территории Кузбасса, и ЗАХАРОВА – командира партизанского отряда.
Кандидатура ПЕРЕВАЛОВА была предложена мной, а ТРЕТЬЯКА, ЗАХАРОВА и МАТУЗОВА предложил ВЕГМАН, охарактеризовавший их как убежденных троцкистов, питающих острую ненависть к ЦК ВКП(б).
Вопрос: Были ли между вами распределены районы деятельности?
Ответ: Да, были. Мы исходили из того, что каждому из членов штаба легче всего проводить работу на территории своей прежней партизанской деятельности.
Вопрос: Были ли точно указаны районы?
Ответ: Районы деятельности были распределены следующим образом:
1. На меня и ПЕРЕВАЛОВА была возложена обязанность охватить партизанской повстанческой организацией территорию быв<ших> Томского, Мариинского, Красноярского и Минусинского уездов,
2. ТРЕТЬЯК должен был вести эту работу в районах Алтая.
3. ЗАХАРОВ – в Новосибирске и на Алтае.
4. МАТУЗОВ Иван – в районах Кузбасса.
Вопрос: На этом совещании были определены сроки вооруженного выступления?
Ответ: Нет. Точного срока вооруженного выступления мы не намечали, т.к. согласно заявления СУМЕЦКОГО право назначения срока восстания сохранял за собой Сибирский троцкистский центр, являвшийся для нашего повстанческого штаба руководящим политическим центром.
Вопрос: Как был решен вопрос об организационной связи между членами партизанского повстанческого штаба?
Ответ: С ПЕРЕВАЛОВЫМ я должен был поддерживать связь лично. Связь же и контактирование повстанческой работы с ТРЕТЬЯКОМ, ЗАХАРОВЫМ и МАТУЗОВЫМ должна была осуществляться через ВЕГМАНА, в обязанности которого входило передавать членам штаба информацию о проведенной работе по прикрепленному району и доводить эту информацию до сведения остальных членов штаба.
Допрос прерывается
Протокол мною прочитан, показания с моих слов записаны верно.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. УНКВД по ЗСК –
Ст. Майор Госуд. Безопасности: (МИРОНОВ)
НАЧ. 5 ОТД. 4 ОТДЕЛА УГБ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: (ПАСТАНОГОВ).
ВЕРНО:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 278, Л. 95-109.
