Совершенно секретно.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса ЯКОВЛЕВА В.А., активного участника организации правых, от 4 февраля 1937 года.
ЯКОВЛЕВ показал, что он по указаниям центра организации правых, находясь на руководящей хозяйственной работе на заводе качественных сталей “Красный Октябрь”, орудийном заводе “Баррикадстрой” и Челябинском электро-металлургическом комбинате в 1930-33 г.г., проводил на этих предприятиях саботаж мероприятий партии и Правительства, а с 1932 г. по день ареста (1936 г.) вел прямую вредительскую работу.
Названных ЯКОВЛЕВЫМ как участников организации правых: КАЛЯНОВА, БАЛАБАНОВА, КИБАРДИНА, ГЛУШКОВА, ЖМАКИНА, ШМЕЛЕВА и КРЫСОВА арестовываем.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ Ежов (ЕЖОВ)
5 февраля 1937 г.
№ 55640
[Резолюция И. Сталина: Арх<ив>]
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 279, Л. 128.
[Помета: Разослано 17.II. П 3452 чл<енам> ЦК]
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ЯКОВЛЕВА, Василия Анисимовича, –
от 4 февраля 1937 года.
Вопрос: В своем заявлении на имя Народного Комиссара Внутренних Дел Союза ССР тов. ЕЖОВА Вы указываете, что помимо организационной и террористической деятельности вы проводили также вначале саботаж, а затем и вредительскую работу, и что эту работу вы вели по прямому указанию всесоюзного центра организации правых. Когда и где была получена Вами эта директива центра правых?
Ответ: Директива эта была получена как мною, так и другими членами Московского центра организации правых в 1930 голу на квартире УГЛАНОВА по Гранатному переулку на очередном совещании Московского центра.
Вопрос: Кто кроме вас принимал участие в этом совещании?
Ответ: На совещании московского центра были: УГЛАНОВ, КОТОВ, КУЛИКОВ, АФАНАСЬЕВ и я – ЯКОВЛЕВ.
Вопрос: Кем была передана директива всесоюзного центра о вредительстве?
Ответ: Она была передана УГЛАНОВЫМ.
Вопрос: Изложите ее содержание?
Ответ: Совещание Московского центра, как я уже выше показывал, состоялось осенью 1930 года, если не ошибаюсь, примерно в августе. Я пришел к УГЛАНОВУ под вечер и застал там, кроме УГЛАНОВА, КОТОВА (или КУЛИКОВА) и односельчанина УГЛАНОВА, фамилию которого не знаю. Беседа шла о положении в деревне, причем этот углановский односельчанин резко высказывался против коллективизации, описывал “ужасы”, творящиеся в деревне. Припоминаю, что УГЛАНОВ, обращаясь ко мне, сказал: “Вот до чего доводит политика раздувания классовой борьбы”.
Во время этой беседы подошли остальные участники Московского центра (КУЛИКОВ, КОТОВ, АФАНАСЬЕВ), и односельчанин УГЛАНОВА ушел из столовой. Один из пришедших, как будто АФАНАСЬЕВ, входя, сказал, что его спрашивал швейцар, к кому он идет. На это УГЛАНОВ сказал: “Тут, знаете, все на учете, у меня тут, внизу, страж стоит. Вот, видите, на улице дождь, а он все-таки ходит под окнами”. С этими словами он задернул на окне гардины, и у нас завязалась общая беседа.
Трудно сейчас восстановить в памяти строгую последовательность этого совещания, цель которого заключалась в выработке дальнейшей тактики и методов борьбы с партией. Я информировал участников совещания о своей организационной деятельности на строительстве Сталинградского Тракторного завода и о созданной мною там группе правых. В ответ на мое сообщение УГЛАНОВ сказал: “Вася (т.е. я – ЯКОВЛЕВ) идет по правильному пути. Надо идти по линии создания наших групп именно внутри партии, ибо это дает большие возможности в нашей работе и делает ее более эффективной”. На предыдущих допросах я уже показывал, что создание групп внутри партии являлось директивой БУХАРИНА, которую я получил в 1929 году при встрече с ним в Кремле на квартире БУХАРИНА. Моя же деятельность в Сталинграде была прямым результатом выполнения этой директивы.
В процессе этого совещания встал вопрос и о нашем отношении к враждебной советскому строю интеллигенции. Наше мнение в этом вопросе было единодушно. Припоминаю, АФАНАСЬЕВ заявил:” Чего же тут особенного, вредителей тоже нужно использовать”. КУЛИКОВ, поддерживая АФАНАСЬЕВА, пытался дать теоретическое обоснование намечающемуся нашему блоку с враждебной интеллигенцией. “Раз борьба, так борьба, – говорил КУЛИКОВ, – нужно сформулировать нашу программу, надо посоветоваться с Николаем Ивановичем”. УГЛАНОВ на эту реплику КУЛИКОВА ответил, что с БУХАРИНЫМ он говорил, программный документ нашей организации составляется РЮТИНЫМ и что нужно наметить дальнейшую тактику борьбы. Выступление УГЛАНОВА сводилось к следующему: “Политика ЦК вызывает ухудшение положения рабочих масс и чревата большими осложнениями. Назревают большие политические события, развитие индустриализации идет за счет брюха рабочего”, форсирование коллективизации при развитии острой классовой борьбы сокращает посевы и осложняет хлебофуражный баланс страны. Раздувание острой классовой борьбы, которое проводит ЦК, приведет к восстаниям, ликвидируя смычку рабочего класса с крестьянством. Политика СТАЛИНА приведет страну к гибели. Нужно дискредитировать руководство всеми возможными методами. Необходимо активизировать нашу борьбу, нужно разжигать недовольство среда населения, используя для этого все недовольные и враждебные элементы. В целях общей борьбы с партией нужно блокироваться с представителями кулачества в деревне и не препятствовать в работе вредителей из среды инженерства в городе и на строительствах, что будет подрывать авторитет руководства страны”.
Это была директива на саботаж индустриализации, темпов строительства и на саботаж коллективизации. УГЛАНОВ говорит, что эта директива исходит от всесоюзного центра правых, в частности от БУХАРИНА. Свалить руководство партии и правительства являлось нашей основной задачей. Эту директиву всесоюзного центра правых я понял, принял, целиком был с ней согласен и проводил в жизнь до самого своего ареста, т.е. до октября 1936 года. Мотивировки и прогнозы УГЛАНОВА, данные в 1930 году, давно отпали, трудности страной были пережиты, политика ЦК давала реальные результаты, мы же, оставаясь на позициях активной борьбы против партии, от саботажа в 1930-31 г.г. перешли с 1931-32 г. к прямому вредительству в промышленности.
Вопрос: На каком предприятии вы работали в 1930 году?
Ответ: Я работал в Сталинграде на заводе качественных сталей “Красный Октябрь” в должности начальника реконструкции завода.
Вопрос: Какую подрывную работу вы провели на этом заводе?
Ответ: Многого я сделать не успел, так как вскоре (через несколько месяцев) перешел на другое строительство. Однако на “Красном Октябре” я дал задание завербованному мною участнику организации правых КАЛЯНОВУ вредительски разработать новые производственные нормы.
Вопрос: Когда и где был завербован вами КАЛЯНОВ?
Ответ: КАЛЯНОВ, член ВКП(б), председатель завкома завода “Красный Октябрь”, был завербован мною в 1929-30 г.г. (точно время не помню) в его квартире в поселке Малая Франция.
Я имел с ним ряд предварительных бесед, в процессе которых установил, что он настроен контрреволюционно. Я ему рассказал о существовании организации правых, о своей организационной связи с УГЛАНОВЫМ как членом всесоюзного центра и о проводимой нами работе. Перед ним я поставил задачу вербовки людей в организацию.
Вопрос: Кого КАЛЯНОВ завербовал в организацию правых?
Ответ: КАЛЯНОВ в процессе наших бесед о нелегальной работе называл фамилию РОГАЧЕВА – председателя Союза металлистов как человека, которого можно завербовать в организацию. Тоже он говорил о секретаре завкома, фамилию его не помню. Завербовал ли их КАЛЯНОВ, я не знаю.
Вопрос: В чем заключалась сущность вашей директивы о проведении вредительства в области нормирования?
Ответ: Я предложил КАЛЯНОВУ завышать новые производственные нормы. Это вызвало бы снижение заработной платы и рост недовольства среди рабочих. Используя эти недовольства и представляя новые нормы как результат хозяйственной политики партии, мы могли развернуть вербовочную работу.
Вопрос: Ваши указания КАЛЯНОВ выполнил?
Ответ: Да и в результате были неоднократные выступления на собраниях, росло недовольство среди рабочих, и в связи с этим срывалась производительность труда.
Вопрос: Кто, кроме КАЛЯНОВА, был завербован вами на “Красном Октябре”?
Ответ: Я уже ранее показывал, что на “Красном Октябре” мною была завербована БАСИНА. Здесь я хотел бы дополнить свои показания об ЕГОРОВЕ и БАЛАБАНОВЕ.
ЕГОРОВ знал о моих взглядах, солидаризировался с ними, знал о существовании организации правых. Практической работы по линии организации он не вел и заданий от меня не получал. БАЛАБАНОВ – секретарь парткома “Красный Октябрь”, знал о моих правых взглядах и о моей связи с УГЛАНОВЫМ. О БУХАРИНЕ БАЛАБАНОВ отзывался всегда положительно как о любимце партии и видном теоретике, что же касается его отношения к руководству ЦК, то он неоднократно писал антисоветского характера стихотворения, которые передавал мне во время различных заседаний и совещаний.
В моей подрывной работе на заводе “Красный Октябрь” БАЛАБАНОВ оказывал мне помощь тем, что покрывал мои правые дела и оказал прямую поддержку в защите члена организации правых БАСИНОЙ, которая была исключена из партии за открытую пропаганду контрреволюционных правых взглядов.
Вопрос: Какую конкретную вредительскую работу вы проводили на “Красном Октябре”?
Ответ: На “Красном Октябре” я не успел развернуть вредительство по той причине, что вскоре был переведен на работу начальника строительства завода “Баррикады”.
Вопрос: В чем заключалась ваша вредительская работа на “Баррикадах”?
Ответ: “Баррикадстрой” является оборонным заводом – он производит тяжелые орудия. На этом строительстве я работал с 1931 г. по апрель 1933 г. Удар по этому заводу был ударом по обороноспособности и мощи страны. Это непосредственно входило в наши планы, поэтому на “Баррикадстрое” я довольно широко развернул свою вредительскую работу. На этом заводе мною была создана группа организации правых, перед которой я поставил задачи вредительства, я также установил связь с вредителем КИБАРДИНЫМ, который работал главным инженером строительства.
Вопрос: Как была установлена ваша связь с КИБАРДИНЫМ?
Ответ: При встречах с КИБАРДИНЫМ в моем служебном кабинете мы, разговаривая по политическим вопросам, друг друга хорошо понимали, и поэтому специальных разговоров о необходимости организации серии вредительских актов нам вести не было необходимости. КИБАРДИН отлично видел в дальнейшем, что я его вредительские действия покрывал, никаких мер против них не принимаю и остаюсь его работой доволен.
Вопрос: Какие конкретно вредительские мероприятия проведены вами на “Баррикадстрое”?
Ответ: Совместно с КИБАРДИНЫМ мною проведены следующие вредительские мероприятия:
1) На строительстве, над большим механическим цехом строилась и была нами построена крыша, сконструированная Гипроспецметом таким образом, что все осадки (снег, дождь) задерживались на ней. Более того, было почти невозможно вывести с этой крыши снег. Я понимал, что конструкция вредительская, я должен был приостановить строительство – я этого не сделал. В результате крыша быстро изнашивалась и текла, как решето, и вследствие этого портилось ценное оборудование большого механического цеха.
Этот вредительский акт был настолько очевиден, что нельзя было не писать в Главк (Всесоюзное артиллерийское объединение) об этом факте, что я и сделал для прикрытия своей роли в этом мероприятии. Крыша строилась в 1932 г. под непосредственным руководством инженера ПОДОСЕК, который выполнял мои указания о торможении темпов строительства.
2) По проекту Гипроспецмета трехтысячетонный пресс для тяжелых поковок был расположен таким образом, что его производственный поток был закрыт с трех сторон цехами, с четвертой же стороны к нему доступ был также загорожен. Этот пресс был начат постройкой КИБАРДИНЫМ под моим непосредственным руководством. И в этом случае я поднимал шум, созывая совещания и посылая всякие отношения, одновременно с этим продолжал строительные работы для установки пресса. Результат – снижение мощности завода, так как это один из наиболее мощных прессов, и создание диспропорции, ибо взаимосвязь между цехами нарушалась.
3) Под руководством инженера КИБАРДИНА был разработан проект плотины нефтехранилища емкостью в 10.000 тонн. Стык между самой плотиной и телом бетонного тоннеля был рассчитан вредительски и в результате при заливке нефтехранилища нефтью в ноябре 1932 года она просочилась в стыках, прорвала плотину, и пять тысяч тоны нефти ушло в Волгу.
Вопрос: Из ваших показаний следует, что проект крыши строительства и установки трехтысячетонного пресса является вредительским. Кто является авторов этих проектов?
Ответ: Проекты изготовлялись проектной организацией “Гипроспецмет”, авторы мне неизвестны, однако я считаю необходимым заявить, что вообще в оборонной промышленности было сконцентрировано большое количество инженеров, судившихся ранее по делам различных вредительских организаций, а “Гипроспецмет” проектирует исключительно предприятия оборонной промышленности.
Вопрос: Выше вы показали, что вами была создана группа организации правых на “Баррикадстрое”. Кто входил в состав этой созданной вами группы?
Ответ: В состав созданной мною группы правых входили: 1
1) секретарь партийного комитета строительства ГЛУШКОВ;
2) ШМЕЛЕВ – инженер, работавший совместно с КИБАРДИНЫМ;
3) ЖМАКИН – член ВКП(б), начальник отдела труда строительства, в дальнейшем работал на заводе “Новое Сормово”;
4) ЧЕКАЛИН, член ВКП(б), заместитель начальника строительства, т.е. мой заместитель, впоследствии перешедший на работу в Казань.
Вопрос: Когда, где были завербованы вами перечисленные выше участники к.-р. организации правых? Какие конкретные задания вы им давали?
Ответ: Все перечисленные выше участники организации правых были завербованы мною в период 1932-33г.г. Персонально о каждом могу показать следующее:
ГЛУШКОВ – перед вербовкой я имел с ним ряд бесед, в процессе которых мы установили полную общность наших враждебных ВКП(б) взглядов, в частности ГЛУШКОВ неоднократно злобно и клеветнически отзывался о руководстве ВКП(б). Завербован он был мною осенью 1932 г. по дороге с завода в клуб (дорога примерно 2½-3 клм). Я информировал его о существовали организации правых, о том, что одним из руководителей этой организации является УГЛАНОВ, с которым я лично организационно связан. Я изложил ему принцип построения нашей организации и задачи, которые мы перед собой ставим, в частности задачи вербовки новых участников организации и использования всех затруднений для разжигания озлобления среди рабочих. Помимо прямой задачи вербовки в организацию, которую я поставил перед ГЛУШКОВЫМ, я поручил ему во время его командировки в деревню, всеми возможными методами срывать хлебозаготовки, что им и было выполнено. ГЛУШКОВУ я так же, как и КАЛЯНОВУ, давал явку к УГЛАНОВУ в Москву, встретились ли они, я не знаю. ГЛУШКОВ знал о наличии группы на “Баррикадстрое”, знал ее участников и знал вредительские задачи, которые ставились мною по линии работы правых на строительстве.
ШМЕЛЕВ – инженер, ранее работавший в отделе теплотехники и затем с КИБАРДИНЫМ, завербован мною в 1932 году. Кроме меня был организационно связан с ГЛУШКОВЫМ. Получил от меня конкретное задание по вербовке среди инженерства для проведения вредительской деятельности на строительстве. Являясь участником организации правых, по моей рекомендации вступил в ВКП(б) для более эффективной борьбы с партией.
ШМЕЛЕВ был мною полностью осведомлен о существовании и деятельности организации правых. Он был организационно связан также с завербованным мною секретарем секции ИТС завода, членом ВКП(б), фамилию которого не могу припомнить. Перед этим секретарем я лично ставил задачу подыскания людей, годных для вербовки, и их предварительную обработку.
ЖМАКИН – был мною завербован в организацию в 1932 году в моем служебном кабинете; мною ему было поручено вредительски построить систему производственных норм, что снизило бы производительность и вызвало бы волну возмущений среди рабочих. Этим мероприятием я достигал одновременно двух целей: срывал темпы строительства орудийного завода и создавал благоприятную почву для дальнейших вербовок в организацию правых. Это задание было ему дано на его квартире на Нижнем поселке, в доме, где помещался завком. Я предложил ему строить нормы с завышением, что им систематически и выполнялось. ЖМАКИН также был организационно связан с ГЛУШКОВЫМ.
ЧЕКАЛИН – с ним я в течение 1932 года имел в своем служебном кабинете ряд бесед, в результате которых он и был мною завербован. Я информировал его о деятельности и целях нашей организации и о своих организационных связях.
ЧЕКАЛИН проявлял всегда большой интерес к роли БУХАРИНА в организации, я его интерес удовлетворял. Использовать ЧЕКАЛИНА на конкретной вредительской работе мне не удалось, так как он вскоре был переведен в Казань. Я против этого перевода возражал, так как надеялся его как участника организации использовать.
Вопрос: Кто еще вами был завербован в организацию во время вашей работы на “Баррикадстрое”?
Ответ: Я назвал всех завербованных мною. Несомненно, что завербованные мною также вели вербовочную работу, но конкретных результатов я не знаю.
Вопрос: Выше вы показали, что инженер ПОДОСЕК выполнял ваши указания о торможении темпов строительства. Кто такой ПОДОСЕК?
Ответ: ПОДОСЕК, Михаил Михайлович, член ВКП(б) с 1915 года, инженер, начальник строительной конторы, которая вела строительные работы на “Баррикадстрое”. С ПОДОСЕКОМ я был близок, он знал, что я правый, снят с партийной работы, поддерживаю связь с УГЛАНОВЫМ. Последний раз я встретился с ПОДОСЕКОМ в 1933 году в Москве, на его квартире. Кроме меня там был также МАРЬЯСИН – начальник строительства Уралвагонстроя.
Вопрос: ПОДОСЕК был вами завербован?
Ответ: Нет, ПОДОСЕКА я не вербовал, и объясняется это следующим: в первый период своей работы на строительстве “Баррикадстрой” ПОДОСЕК работал очень активно и своей работой несомненно приносил пользу строительству. Так продолжалось до 1932 г. С 1932 г. пошла полоса затруднений в области строительства. Она была связана с нехваткой рабочей силы. Вместо того, чтобы эти затруднения расшивать, хотя бы внедрением механизации трудоемких работ, ПОДОСЕК равнялся на узкие места, и в результате были финансовые затруднения, зарплата задерживалась на 10-15 дней и программа строительства выполнялась примерно на 65%. Несомненно, что были все данные к полному выполнению программы, однако я никаких мер к этому не принимал, наоборот, всецело солидаризировался с деятельностью, вернее, бездеятельностью ПОДОСЕКА, ибо этим самым срывалось строительство оборонного завода. Таким образом, ПОДОСЕК и без вербовки выполнял директиву центра правых, которую я осуществлял на “Баррикадстрое”.
Вопрос: Какие же ваши указания выполнял ПОДОСЕК?
Ответ: Им была проведена неувязка между строительными проектами и рабочими чертежами, что тормозило строительство, строительные работы выполнялись таким образом, что в монтаже их приходилось переделывать. В главном паровом тоннеле не было предусмотрено место для компенсаторов, что потом вызвало необходимость переделки. Этим достигнута известная задержка строительства. Все это сводилось к неувязке строительной конструкции с конструкцией трубопроводов, создавало узкое место, на которое и я, и ПОДОСЕК равнялись.
Вопрос: О вашей подрывной вредительской деятельности вы информировали всесоюзный центр к.-р. организации правых?
Ответ: Да, я информировал члена центра УГЛАНОВА, с которым встречался, бывая наездами в Москве. Всего за период своей работы на “Красном Октябре” и “Баррикадстрое” я встречался с ним примерно раз пять-шесть.
Вопрос: О чем конкретно вы его информировали?
Ответ: Я сообщил ему о созданных мною группах на “Красном Октябре” и “Баррикадстрое”, называл персонально участников этих групп, сообщил о том, что думаю направить к нему для встречи КАЛЯНОВА и ГЛУШКОВА, информировал о своей связи с КИБАРДИНЫМ, вредительских мероприятиях, проведенных на заводах, о заданиях, которые мною давались завербованным мною участникам организации. УГЛАНОВ был полностью в курсе моей нелегальной деятельности.
Вопрос: Как на это реагировал УГЛАНОВ?
Ответ: Я выполнял его не директиву – директиву центра о развертывании вредительской, подрывной работы. Он полностью одобрял мою работу, направлял ее, требуя только сугубой конспирации во избежание провала. Я припоминаю, как в одну из наших встреч на его квартире УГЛАНОВ с удовольствием сказал: “Молодец, Вася, ты здорово развернулся”. В процессе этих же встреч он говорил мне, что видится с БУХАРИНЫМ, говорит с ним и получает от него указания о дальнейшем направлении нашей нелегальной работы.
УГЛАНОВ сообщил мне также при встрече на моей квартире в 1932 г. о том, что его вызывали в ЦКК по поводу рютинской платформы. Он сказал, что незадолго до вызова к нему приходил ГАЛКИН, который принес ему для подписи этот документ, и что он оставил его (документ) у себя для прочтения. В ЦКК УГЛАНОВ пытался сперва отрицать, но затем под уликами был вынужден признать, что знал о платформе и ее читал. Свой рассказ УГЛАНОВ заключил такой фразой: “Я дурак – мне надо было знать, кому доверять, доверил – и меня выдали”. Из этого он тут же сделал вывод о необходимости еще большей конспирации в деятельности организации.
Вопрос: После “Баррикадстроя” где вы проводили свою вредительскую работу?
Ответ: На строительстве Челябинского электрометаллургического комбината с 1934 года и по день ареста. Этот комбинат в целом работает на оборону страны.
Вопрос: В чем заключалась ваше вредительская деятельность на этом комбинате?
Ответ: Так же, как и на “Баррикадах” я прежде всего начал искать людей. Таким человеком, руками которого можно было вести вредительскую работу, был главный инженер строительства (бывш<ий> вредитель) КРЫСОВ.
Но прежде чем рассказать о своей подрывной работе на Челябинском электрометаллургическом комбинате, я хочу остановиться на двух моментах для того, чтобы вам была ясна моя дальнейшая тактика на этом строительстве. Заключаются эти два момента в следующем: 1) ознакомившись с проектами строительства, для меня стало совершенно ясным, что самый проект, составленный проектными организациями под руководством Востокстали, а впоследствии Спецстали, является в отдельных решающих технических узлах вредительским, и комбинат, построенный в соответствии с этим проектом, не будет отвечать полностью поставленным перед ним требованиям; это было мне ясно, тем более что я уже кое-какой опыт в этом направлении, т.е. в направлении вредительства, имел.
Отсюда совершенно ясна и моя задача: придерживаться этого проекта, строить в соответствии с ним, и цель будет достигнута.
2) Ознакомившись с рядом проведенных КРЫСОВЫМ строительных мероприятий до меня, я понял, что КРЫСОВ не бывший вредитель, а действующий. Отсюда второй вывод – нужно позволить КРЫСОВУ действовать в том же направлении, покрывать его вредительскую работу, содействовать ей и отклонять от него возможные удары. Это я и делал, и КРЫСОВ меня великолепно понимал.
Вопрос: КРЫСОВ был вами завербован?
Ответ: О вредительских мероприятиях КРЫСОВА, проводимых при мне, я знал всегда заранее, хотя бы потому, что всякий проект проходил предварительно через меня, и его подрывную сущность я понимал.
Однако КРЫСОВ мною в организацию завербован не был. Возникает уместный вопрос, почему же? Дело обстояло следующим образом: КРЫСОВА завербовать в организацию я намерение имел и это намерение, конечно, осуществил бы, но в 1935 г. меня как начальника строительства вызывали в Челябинский горотдел НКВД и имели со мной обстоятельную беседу о КРЫСОВЕ, в результате которой я понял, что им в НКВД интересуются, и он находится там на учете. Я считал нецелесообразным исходя из соображений конспирации говорить КРЫСОВУ о существовании организации правых, о ее деятельности и т.д., поскольку вероятен провал КРЫСОВА. Рисковать лишний раз было ни к чему.
Вопрос: Выше вы показали, что проект Челябинского электрометаллургического комбината “является в отдельных решающих технических узлах вредительским”. На основании каких данных вы это утверждаете?
Ответ: Утверждая, что проект комбината в основных технических узлах – вредительский, я основывался на следующем: Челябинский электрометаллургический комбинат по характеру своего производства является комбинатом электроемким, потребляющим большое количество воды и пропускающим большое количество грузов, отсюда вопросы электро- и водоснабжения и организации транспорта на территории комбината являются в известной мере решающими. Даже если сами строительные проекты были бы безупречны, а этого на Челябинском электрометаллургическом комбинате нет, вредительская разработка вопросов энергии, воды и транспорта ставит все производство Челябинского электрометаллургического комбината под удар.
По вопросу о транспорте я могу показать следующее: подъездные пути к производственным предприятиям и складским помещениям запроектированы и построены таким образом, что совершенно отсутствует поточность и, более того, по проекту внутризаводской транспорт построен со встречными потоками.
Для того, чтобы, например, доставить груз с железнодорожной станции на электродный завод, нужно пройти три тупика и четыре раза изменить направление движения состава с грузом, причем на перегоне от абразивного завода к электродному заводу имеется в начале крутого подъема стрелка, и машинист, вынужденный разгонять состав перед подъемом, подвергает его на стрелке большой опасности крушения. Далее, подъездные пути к феррохромовому заводу проходят через здание ферросплавного завода, самостоятельного подхода нет, таким образом грузы (кроме сырья) и порожняк идут через ферросплавный завод, что нарушает его производственную работу. Расположение путей и складских помещений таково, что уголь, кокс и т.д. сваливался вдоль путей, что вызывает большую загрузку территории и также нарушает производственную работу транспорта. В связи с этим возникает вопрос и вообще о выборе площадки для Челябинского электрометаллургического комбината.
Сейчас электрометаллургический комбинат расположен на площадке с неровным рельефом. Так, абразивный завод расположен выше первого подъездного пути на 8-10 метров, электродный завод выше абразивного также на десять метров. В то же самое время рядом с нынешней площадкой Челябинского электрометаллургического комбината есть совершенно ровная площадка, вполне пригодная для строительства. Доводы за выбор существующей площадки мне неизвестны.
По вопросу о воде. Челябинский электрометаллургический комбинат потребляет в минуту примерно 60 куб<ических> метров воды. Система водоснабжения, источники, вопросы использования оборотной воды в проекте не продуманы. На строительстве была построена маленькая насосная станция, обеспечивающая водой только первую очередь феррохромового завода. Для всего комбината насосной станции с должным давлением в девять атмосфер не было. Построенная станция второго подъема, которая должна была использовать оборотную воду, улучшения не дала и кроме этого повысила стоимость подачи воды вдвое. Вновь перестроенная станция на Миассе не обеспечена электроэнергией. Перебой с водой создавал частые аварии, так как все электропечи работают с охлаждением.
То же положение с питьевой водой. Питьевая вода для основного поселка комбината идет с городского водопровода, но если диаметр основного водовода 200 мм, то по территории поселка комбината проложен водовод в 150 мм, это снижает количество получаемой воды; тем более что этот водовод идет также на поселок ЧГРЭС и имеет отвод на электростанции.
Рабочий поселок примыкающий к заводам с населением в 5 тыс. человек получает воду из технического водопровода, которую предварительно должны пропускать через кипятильники. Кипятильников не хватает, и население пользует техническую воду, которая поступает непосредственно из реки Миасс. Выше по течению расположен город, тюрьма и в непосредственной близости больница с заразными бараками, откуда в р. Миасса поступают сточные воды, ибо вопрос с канализацией также не разрешен. Отсюда на строительстве в поселке был ряд эпидемий.
По вопросу об электроэнергии я дам показания, когда буду говорить о лично своей вредительской деятельности.
По вопросу о строительных проектах: перекрытие этажей здания феррохромового завода рассчитано без запаса прочности; бетонные узлы работают на пределе, и все здание завода находится под постоянной угрозой разрушения. Автором проекта является Уральское отделение промстройпроекта, кто персонально – я не знаю. По этому проекту строил КРЫСОВ, причем он же его и проверял. Пропустить, не заметив такие аварийные дефекты, конечно, нельзя, и КРЫСОВ знал, что строит по вредительскому проекту. Здание построено в 1931 году.
В проекте электротехнической части графитировочного цеха не была предусмотрена установка потенциал-регуляторов. В результате цех был вчерне выведен без учета этого электрооборудования, затем его приелось ломать. Это также работа КРЫСОВА. Для этих же целей по проекту был предназначен в качестве изолировочного материала литой диабаз (на него истрачено 80 тыс. рублей), который при установке оказался совершенно непригодным и накануне самого пуска был заменен деревом, проверенным в масле.
Вопрос: Какие вредительские мероприятия проведены КРЫСОВЫМ на Челябинском электрометаллургическом комбинате до вашего приезда в Челябинск?
Ответ: Мне известны следующие факты вредительской деятельности КРЫСОВА:
1. Под руководством КРЫСОВА, связанным с ним инженером ВОЛКОВСКИМ в 1932 году был построен фундамент корпуса графитировочного цеха со смещением за красную линию, что было совершенно ясно даже в плане. В результате пришлось все выстроенное ломать и переносить за красную линию. Государству это обошлось з 110 тыс. рублей.
2. Также под руководством КРЫСОВА близко связанным с ним прорабом СВИНОЛОБОВЫМ, трижды перемечался котлован шихтового дворе феррохромового завода, который имел размеры 160 х 40 х 5 мт.
3. В четырехэтажном здании ФЗУ, которое строилось в 1931 г., обрушились две стены. Кладка стен производилась на морозе, без соблюдения технических правил, так что связующий состав замерз, а весной оттаял, и стены рухнули. ФЗУ строил КРЫСОВ.
4. Все строительство велось таким образом, что основная стройка шла зимой, для этого нужны были тепляки, а весной и летом, ссылаясь на отсутствие материалов, стройку свертывали. Это, конечно, удорожало строительство. Такую систему работы создал КРЫСОВ.
Вопрос: С кем был связан КРЫСОВ по своей вредительской работе?
Ответ: Из лиц, близко связанных с КРЫСОВЫМ, мне известны инженер ВОЛКОВСКИЙ, о котором я выше показал, и прораб СВИНОЛОБОВ – антисоветский человек – десятник УКСУСОВ.
Мне известно также, что КРЫСОВ имел широкие связи в Челябинске, Магнитогорске, Свердловске и вообще на Урале, и что у него в квартире неоднократно собирались приезжавшие с других строительств инженеры. Я должен также показать, что КРЫСОВУ оказывал покровительство работавший ранее начальником строительства Челябинского электрометаллургического комбината ЖАРИКОВ, член ВКП(б). Я знаю, что ЖАРИКОВ на строительстве систематически поддерживал чужаков, зажимал самокритику, увольнял честных работников, пытавшихся протестовать против действий КРЫСОВА. ЖАРИКОВ был начальником строительства с самого начала и до 1933 года, и все то, что я указал выше, происходило именно при нем.
Вопрос: Дайте показания о вашей лично практической к.-р. вредительской работе на Челябинском электрометаллургическом комбинате?
Ответ: Моя роль, конечно, не ограничивалась только содействием КРЫСОВУ в его вредительской работе, то, что я как начальник строительства мог сделать сам, было мною сделано. Я хочу показать о том, каким путем было приведено в аварийное состояние электрическое хозяйство комбината: Челябинский электрометаллургический комбинат, являясь предприятием чрезвычайно электроемким, должен был потреблять от ГРЭС до 110.000 киловатт из 150.000 киловатт всей мощности ГРЭС.
При передаче таких больших мощностей основное в: 1) способе передачи, 2) выборе напряжения передачи, от чего зависит cos φ, 3) создание защитной, от аварии, аппаратуры на станции и заводах Комбината. Проект электросилового хозяйства комбината разрабатывался под непосредственным наблюдением главного электрика ГАВРИЛОВА, который в настоящее время работает в тресте “Спецсталь” также главным электриком.
К моему приходу на строительство эти три проблемы разрешены не были. К их разрешению я мер не принимал. Мои действия только ухудшали состояние электросилового хозяйства комбината, этим я достиг приведения этой отрасли строительстве в аварийное состояние, чем и осуществлял углановскую директиву о вредительстве. Проблему электричества я решал по частям, внося в электрохозяйство бессистемность, увеличивая эксплуатационные расходы.
На строительстве от заводов к станции было проложено около 20 кабелей, мною лично проложены кабели с феррохромового завода. Такое количество кабелей запутало передачу, и при авариях было чрезвычайно трудно отыскать в каком участке кабеля авария. Например: в апреле-мае 1936 г. произошла авария, и для того, чтобы ее ликвидировать, нужно было рыть котлованы глубиной 6-7 метров, так как кабеля были не только запутаны, но и засыпаны.
Радикальным разрешением всей этой проблемы, ликвидацией аварийного состояния с электрохозяйством – была бы постройка центральной распределительной подстанции на территории комбината. В начале 1935г. мне было предложено заключить договор на проектирование ЦРП и шинного коридора от ЧГРЭСа к ней. Договор я вынужден был заключить, но строительство все же не производилась под тем предлогом, что не было денег. Деньги, конечно, можно было найти, тем более что в это не время проектировалась постройка подстанции при абразивном заводе комбината, которая усугубила бы аварийное состояние с электрохозяйством, но это не входило в мои расчеты, и строительство ЦРП не производилось вплоть до моего ареста.
Резюмирую: положение с электрохозяйством на Челябинском электрометаллургическом комбинате на сегодня аварийное, принимаемые мною меры ухудшали положение, изжить это аварийное состояние было возможно, но я этого сознательно не делал, и поэтому мер к строительству ЦРП я не принял.
Вопрос: Из ваших показаний следует, что аварийное состояние электрохозяйства есть прямой результат вашей вредительской деятельности?
Ответ: Да, аварийное состояние на комбинате на сегодня есть результат моей вредительской работы, которую я проводил по директиве всесоюзного центра организации правых.
Вопрос: Продолжайте ваши показания о вредительской деятельности на Челябинском электрометаллургическом комбинате?
Ответ: Кроме изложенного выше, на Челябинском электрометаллургическом комбинате были проведены следующие вредительские акты:
1) Пол литейного цеха феррохромового завода надо было покрыть чугуном. Несмотря на очевидность этого, желая затянуть строительство, я поручил КРЫСОВУ решить вопрос о материале. КРЫСОВ тянул разрешение этого вопроса до 1935 года и только под напором производственников-инженеров пол был покрыт чугуном.
2) Инженер ВОЛКОВСКИЙ, связанный по вредительской работе с КРЫСОВЫМ (я лично связь с ним, из соображений конспирации, не имел), подготовил пол в складе остывочной под бетон. Если бы это мероприятие, т.е. покрытие пола бетоном, удалось, склад бы был выведен из строя, так как на этот пол в процессе производства должны были сбрасывать куски феррохрома весом более чем в тонну, и пол был бы разрушен. Под напором производственников пол был замощен булыжником, но в результате затяжки пуск завода был задержан. В общем, вместо ноября 1935 г. феррохромовый завод был пущен в середине января 1936 года.
3) Инженером КРЫСОВЫМ при строительстве электродного завода были построены прокалочные и обжиговые печи, причем обжиговые печи обладали значительно большей мощностью, нежели прокалочные. В результате была создана диспропорция, и обжиговые печи, зависящие от прокалочных, простаивали. Это продолжалось по конец 1934 г. и первую половину 1935 года.
4) На площадке строительства был построен цех содерберга; одним из компонентов сырья для этого является смола. Смоляной склад КРЫСОВ построил в другом конце площадки. Вопросы транспорта мы “не предусмотрели”. В результате смолу в цех возят на лошадях. Цех вступил в эксплуатацию осенью 1936 года, а зимой должны наступить срывы в работе, так как скола на морозе замерзает, и в производство ее пускать уже нельзя.
Перерасход по строительству за весь период с начала строительства выразился в 13 миллионов рублей или 25% (должны были затратить 47 миллионов, а затратили 60 миллионов рублей) эти две цифры я даю приблизительно (общая стоимость строительства около 100 миллионов рублей). Электродный завод, например, вместо 7 миллионов рублей обошелся примерно <в> 14-15 миллионов рублей. Нужно было как-то свести концы с концами для того, чтобы оправдать убытки и отчитаться перед руководством Наркомтяжрома. Этим делом занялся лично я, а на утверждение в Москву смету повез КРЫСОВ. В смете был указан как выстроенный кирпичный завод стоимостью в 900.000 рублей, хотя к моменту составления сметы никакого завода не было, 960.000 рублей было отнесено убытками по рабочему поселку за 34 год, более 110.000 рублей строительство понесло убытка из-за переделки корпуса графитировочного цеха, который был построен КРЫСОВЫМ и ВОЛКОВСКИМ со смещением против плана и т.д.
В итоге смета была утверждена и убытки снесены за счет государства.
Вопрос: Какую еще вредительскую работу вы проводили на Челябинском электрометаллургическом комбинате?
Ответ: Я хочу сообщить следствию еще об одном факте моей и КРЫСОВА вредительской деятельности.
В 1965 году над прокалочными печами на электродном заводе была установлена вентиляция под руководством КРЫСОВА. Вентиляция была сконструирована таким образом, что отсасывала только пыль, основную свою цель она не оправдывала – газы из печей поступали в цех. Эти ядовитые газы вызывали обмороки среди рабочих и повлекли за собой один смертный случай. Печи были остановлены, вокруг этого дела был поднят большой шум, но мне удалось все это занять, и КРЫСОВ наказан не был.
Аналогичное этому действие было затем проведено КРЫСОВЫМ с вентиляцией для печей феррохромового завода. Разработан был проект вытяжной вентиляции для электротехнической части завода, а в производственных корпусах были поставлены только вытяжные кожуха и не был разработан проект вентиляции в целом. В результате опять газы пошли в цех, рабочие задыхались, газ разъедал глаза, и в конце концов от нас потребовали раскрыть крышу для того, чтобы не остановить производство. И в этом случае я покрыл вредительский акт КРЫСОВА, ибо это играло мне на руку.
Вопрос: Выше вы показали, что все проекты, в том числе и вредительские, проходили предварительно через вас. Вы об этих проектах вентиляции были осведомлены?
Ответ: Я с ними был знаком, знал, что они вредительские, понимал, что это приведет к отравлению рабочих и на это шел. В этом я также признаю себя виновным.
Вопрос; Какие цели вы преследовали, совершая это преступление?
Ответ: Систематическое и массовое отравление рабочих вызвало бы в их среде резкое недовольство, которое было бы направлено не против нас – конкретных виновников, а против государства и руководства ВКП(б). Этим я также выполнял директивы центра правых.
Вопрос: Что еще вы можете показать о своей преступной деятельности на Челябинском электрометаллургическом комбинате?
Ответ: Я постарался изложить все о своей подрывной преступной деятельности. Если я что-либо вспомню, то расскажу. Я вредил и подрывал мощь страны ряд лет, я выполнял этим директиву центра правых, я вел активную борьбу с партией и руководством Советского Союза. Мои преступления перед государством велики. Мой путь позорен – это путь изменника родины.
Записано верно, мною прочитано.
Допросил:
ОПЕРУПОЛН. 6 ОТД. 4 ОТДЕЛА ГУГБ
МЛ. ЛЕЙТ. ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – ГЕЙМАН.
Верно:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: Голанский (Голанский)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 279, Л. 129-153.
