СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса участника контрреволюционной организации на Украине – ГОЛУБЕНКО Н.В., от 16-го октября 1936 года.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ежов (ЕЖОВ)
21 октября 1936 года.
№ 58247
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 247, Л. 55.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ГОЛУБЕНКО, Николая Васильевича, от 16 октября 136 года.
Вопрос: Следствие располагает данными о том, что троцкистская к.-р. организация на Украине, членом центра которой вы состояли, проводила активную подрывную работу в промышленности. Вы это подтверждаете?
Ответ: Да, подтверждаю. Помимо организации боевых террористических групп к.-р. троцкистская организация на Украине проводила подрывную работу в промышленности.
Вопрос: Кто и когда передал Вам задание об организации подрывной деятельности в промышленности?
Ответ: Указания об организации вредительства в промышленности я получил во второй половине 1935 г. в Харькове от Владимира ЛОГИНОВА. Это было незадолго после того, когда я перешел на работу в систему Наркомтяжпрома в качестве начальника управления по строительству Баглийского коксохимического комбината.
Передавая мне задания по организации вредительства в промышленности, ЛОГИНОВ тогда заявил, что эти задания исходят от Юрия ПЯТАКОВА и имеют целью подорвать мощь советской экономики.
Вредительство, согласно указаний ЛОГИНОВА, должно было быть направлено как в области организации труда на предприятии, так и в технологических процессах, обращая внимание на привлечение к этой деятельности вполне надежных и проверенных кадров из среды инженерно-технических работников.
Вопрос: Расскажите, кто был Вами привлечен для организации подрывных актов в промышленности?
Ответ: Для выполнения полученного мною задания я привлек нижеследующих лиц:
ПУШКО Семена Васильевича – начальника строительства азотно-тукового комбината в Днепродзержинске (быв<шее> Каменское),
ШЕВЧЕНКО Владимира Ивановича – ныне начальник строительства Коксохимкомбината в Запорожье.
КИРИЛОВА [1] – заместителя директора завода им. Дзержинского в Днепродзержинске.
КРАСНОВА – заместителя директора завода им. Петровского в Днепропетровске.
Вопрос: Расскажите подробно, каким образом перечисленные выше Вами лица были привлечены к к.-р. деятельности?
Ответ: Об обстоятельствах привлечения мной ПУШКО к к.-р. троцкистской организации я давал уже показания в предыдущих протоколах допроса.
Указанный выше ШЕВЧЕНКО был мною привлечен в к.-р. троцкистскую организацию в 1935 г. С ним лично я познакомился в июне 1935 г., когда работал на станции Баглей, а он был тогда нач<альником> строительства Коксохимкомбината в Днепродзержинске. Поскольку наши строительства находились сравнительно недалеко друг от друга, мы после знакомства начали часто встречаться и вскоре сблизились.
От него я узнал, что он в прошлом находился на партийной работе – был секретарем какого-то Райпарткома в Одесской области и снят оттуда за искривление линии партии. За это он был исключен из КП(б)У, но потом был восстановлен и поступил на работу в трест Коксохиммонтаж по предложению управляющего трестом ЯНОВСКОГО. Встречались мы обычно в кабинете у ШЕВЧЕНКО у него на строительстве.
При первых беседах я уяснил себе, что ШЕВЧЕНКО считает себя обиженным и озлобленным в связи с тем, что его в прошлом исключали из партии. В беседах мы много затрагивали вопросы внутрипартийной жизни и отношение к хозяйственникам со стороны руководства партии.
Я рассказал ШЕВЧЕНКО о том, что я был троцкистом. Это его не смутило, а, наоборот, разговоры его со мной приняли еще более откровенный характер.
Возмущаясь по поводу того, что его сняли с партийной работы, ШЕВЧЕНКО как-то бросил мне фразу: “Я ведь проводил в жизнь директивы ЦК, если они неправильными оказались, то это не моя вина, а вина тех из руководства, кто давал нам такие директивы”. Я не только поддакивал ШЕВЧЕНКО, но, использовывая его настроения, я стремился доказать ему, что то, что с ним случилось, является не случайностью, а системой, что таких пострадавших, как он, имеется много в партии, а это является доказательством того, что в партии царит диктаторский режим.
ШЕВЧЕНКО, соглашаясь со мной, заявлял: “Что же это будет, куда мы идем, где конец этому”.
В последующих беседах мы много говорили о работе троцкистов в период 26-27 г. ШЕВЧЕНКО заявлял мне, что он в те годы считал, что троцкисты безусловно правы в своих позициях, в особенности по внутрипартийным вопросам, и ему понятно, почему руководство ЦК ВКП(б), а в особенности СТАЛИН, так упорно добивались тогда дискредитации Троцкого и его единомышленников.
Установив, что ШЕВЧЕНКО в прошлом был скрытым троцкистом и безусловно сочувствует нам и теперь, я приблизительно в октябре 1935 г. у него в кабинете открыто заявил ему, что я от троцкизма не отошел, продолжаю проводить троцкистскую работу и имею группу, которая вместе со мной проводит троцкистскую деятельность. Я ответил, что груша наша законспирирована, работает в глубоком подполье, предохраняя себя от провала, и прямо предложил ШЕВЧЕНКО примкнуть к нам, отказаться от кабинетных разговоров и приступить к работе.
ШЕВЧЕНКО вначале заколебался, но впоследствии дал свое согласие вступить в троцкистскую организацию.
На вопрос ШЕВЧЕНКО, какие методы применяет троцкистская организация в борьбе с руководством ЦК, я сообщил ему, что организация стоит на террористических позициях, одобряя и применяя террор как метод борьбы с руководством ВКП(б), а также считая необходимым проводить вредительскую работу в промышленности для подрыва ее экономической мощи.
ШЕВЧЕНКО тогда же получил от меня конкретное задание по проведению вредительской работы на строительстве, в частности, по срыву стахановского движения. К этой деятельности он и приступил.
Вопрос: При каких обстоятельствах вами был привлечен к к.-р. деятельности КИРИЛОВ?
Ответ: С КИРИЛОВЫМ я познакомился в 1931 г. в Харькове. Я работал тогда заместителем управляющего объединения “Сталь”, КИРИЛОВ работал в этом же объединении в качестве зав<едующего> отделом экономики труда. Совместная работа нас сблизила, и между нами установились вполне нормальные товарищеские отношения.
В этот период времени, встречаясь у меня в кабинете, мы беседовали по вопросам состояния промышленности и в особенности о положении и настроениях рабочих, занятых на заводах черной металлургии, входивших в объединение “Сталь”. КИРИЛОВ очень часто задавал тогда мне вопрос: “В чем дело, где причины такой огромной текучести рабочей силы заводов черной металлургии Юга, почему заводы работают плохо?” Я стремился внушить КИРИЛОВУ, что основные причины неудовлетворительной работы заводов заключаются не в том, что руководство того или иного завода плохо справляется с работой, а все это зависит от плохого руководства страны. Я прямо указал ему, что виной всему этому неправильная политика руководства ЦК ВКП(б).
КИРИЛОВ, соглашаясь со мной, заявил: “А ведь верно, что виновато руководство. Мы ведь сидим на местах, принимаем эти неправильные директивы, и <нас> заставляют проводить их в жизнь, а если не выполнишь, то пострадаешь”.
В последующих моих беседах с КИРИЛОВЫМ в том же 1931г. я развивал в нем сомнения в правильности генеральной линии партии в области промышленности и помню хорошо, что в декабре же 1931 года я прямо заявил ему, что троцкисты были правы в 1926-27 г.г., когда говорили и доказывали, что линия, проводимая СТАЛИНЫМ, неправильна и ведет страну к гибели. Доводы троцкистов в настоящее время полностью оправдались, т.к. об этом говорят факты неудовлетворительной работы тяжелой промышленности. КИРИЛОВ не колеблясь согласился полностью тогда с моими доводами.
Исходя из этого я в 1931 г. считал уже КИРИЛОВА своим человеком, но все же не привлек его еще к организационной деятельности, считая это преждевременным.
В январе 1932 г. объединение “Сталь” было реорганизовано, и было создано два треста – один объединял металлургические заводы, находящиеся в Донбассе, причем руководство этого треста временно осталось в Харькове, а другой трест объединял металлургические заводы, находящиеся в Днепропетровской области – “Днепросталь”, руководство этого треста поселилось в Днепропетровске.
При организации “Днепростали” я порекомендовал управляющему этого треста т. МАНАЕНКОВУ взять к себе КИРИЛОВА в качестве заместителя по вопросам труда. МАНАЕНКОВ мою просьбу удовлетворил.
В конце февраля 1932 г. я был назначен директором завода имени Дзержинского, с этого времени мы с КИРИЛОВЫМ начали довольно часто встречаться в Днепропетровске. Встречались мы как у меня на заводе, так и в управлении “Днепросталь” в кабинете КИРИЛОВА.
В процессе бесед, которые мы вели при этих встречах, я окончательно убедился в том, что КИРИЛОВ полностью разделяет мои троцкистские убеждения.
Во время одной из бесед с ним в июле 1932 г. о работе заводов черной металлургии и о новой системе оплаты труда я помню хорошо слова КИРИЛОВА: “Разве можно большими или меньшими премиями, даваемыми рабочим, исправить ошибки ЦК, которые привели к тому, что промышленность плохо работает. Когда же этому, Николай Васильевич, будет конец?”
Я ответил, что конец наступит тогда, когда люди, понимающие, что ЦК ВКП(б) делает одну ошибку за другой, организуются и смогут добиться изменения линии ЦК путем смены руководства.
Я указал КИРИЛОВУ, что не все сидят сложа руки, а имеется группа людей, которая ведет организационную работу, собирает силы, и такую же работу веду я. “Существует троцкистская организация, она работает, в организацию входит даже ПЯТАКОВ, и тебе нужно вступить в эту организацию и начать действовать”.
КИРИЛОВ дал свое согласие.
После моего назначения в марте 1933 г. председателем Горсовета гор. Днепропетровска я продолжал поддерживать связь с КИРИЛОВЫМ, работавшим тогда еще в “Днепростали”.
В июне-июле 1933 г. у меня в кабинете в помещении Горсовета состоялась беседа с КИРИЛЛОВЫМ. КИРИЛЛОВ задал мне вопрос о том, когда и как мы все же добьемся исправления губительных ошибок ЦК. Я ответил ему на это, что эти ошибки могут быть исправлены только тогда, когда будет убрано руководство ЦК ВКП(б) и, в частности, когда будет устранен СТАЛИН. Я сказал ему, что троцкистская организация для усиления кадров объединилась с зиновьевцами и поставила своей целью путем террора устранить СТАЛИНА.
На это КИРИЛЛОВ мне ответил: “Да, это единственный выход и другого сейчас нет”.
Я дал задание КИРИЛЛОВУ привлечь известных ему и надежных людей в организацию.
Когда в июле 1933 г. трест “Днепросталь” был расформирован, КИРИЛЛОВ выехал из Днепропетровска – моя связь с ним временно прервалась.
Вопрос: Когда вы восстановили опять связь с КИРИЛЛОВЫМ?
Ответ: В июле 1935 г., когда я прибыл в Днепродзержинск для организации строительства Баглейского коксохимкомбината, я восстановил вновь организационную связь с КИРИЛОВЫМ, который работал тогда в качестве одного из заместителей директора завода имени Дзержинского. При первой встрече, которая произошла у КИРИЛОВА на заводе в кабинете, я попытался выяснить, произошли ли какие-либо изменения в убеждениях КИРИЛЛОВА. Из его ответа я узнал, что никаких изменений у него не произошло, он остался троцкистом и готов продолжать активную троцкистскую работу.
Я дал ему задание создать на заводе ячейку организации, привлекая в нее бывших троцкистов, недовольных, колеблющихся членов партии. Он мое задание принял.
В сентябре 1935 года, когда я опять виделся с КИРИЛЛОВЫМ у него в кабинете, он мне сообщил, что им на заводе создается троцкистская группа. При этой встрече я ему дал задание развернуть на заводе подрывную работу, в особенности по срыву стахановского движения.
Вопрос: В начале допроса вы заявили, что вами привлечен в организацию Зам<еститель> директора завода им. Петровского КРАСНОВ.
Расскажите об обстоятельствах его привлечения в организацию.
Ответ: С КРАСНОВЫМ я познакомился в начале 1935 г., когда он приехал ко мне в Горсовет для разрешения вопроса, связанного с обслуживанием рабочих завода им. Петровского. Во время знакомства КРАСНОВ мне сказал, что он обо мне слышал, и мы выяснили, что у нас имеются общие знакомые. Мы вскоре сблизились, начали довольно часто встречаться как у меня в кабинете Горсовета, так и у него на заводе, а также иногда на даче Облисполкома в селе Никольское.
При первых политических беседах я удивился, когда КРАСНОВ, зная о том, что я был в прошлом троцкистом, начал сам по своей инициативе остро критиковать хозяйственно-политическое состояние страны и внутрипартийное положение. Не отрицая достигнутых успехов в хозяйственном строительстве страны, а в особенности в тяжелой промышленности, КРАСНОВ выражал свое неверие в способности ЦК ВКП(б), а в особенности СТАЛИНА, довести рабочий класс до полной победы социализма.
В октябре 1935 года я посетил КРАСНОВА в его кабинете для того, чтобы разрешить некоторые вопросы по строительству Коксохимкомбината, связанные с поставкой материалов заводом им. Петровского.
Когда мы закончили разрешение деловых вопросов, КРАСНОВ в упор задал мне вопрос: “Неужели вы, бывшие троцкисты, сложили оружие борьбы против СТАЛИНА, примирились с ним?” Я ему ответил: “На основе чего ты делаешь такие выводы, разве ты не слышал о нашей борьбе, разве тебе неизвестны аресты среди троцкистов? Это говорит за то, что мы оружие не сложили”.
Я подчеркиваю, что поставленный мне КРАСНОВЫМ вопрос не вызвал у меня удивления, поскольку до этого я узнал от него, что в 1926-27 г. он был скрытым троцкистом, поддерживал связь с отдельными троцкистами, хотя открыто тогда своих взглядов не высказывал.
В конце беседы я открыто сказал КРАСНОВУ, что борьбу против ЦК ВКП(б), а в особенности против СТАЛИНА, мы – троцкисты не прекратили, в частности, я ее не прекратил, что существует подпольная троцкистская организация, и предложил ему вступить в эту организацию. КРАСНОВ не колеблясь дал свое согласие.
Я сообщил КРАСНОВУ, что троцкистская организация имеет свои руководящий центр на Украине, который связан с московским центром через Юрия ПЯТАКОВА. Я информировал КРАСНОВА о том, что наша организация подготавливает теракт против СТАЛИНА, поскольку устранение СТАЛИНА таким путем бесспорно облегчит нам приход к власти.
Я дал задание КРАСНОВУ организовать троцкистскую группу на заводе и проводить активную вредительскую работу. КРАСНОВ это задание принял.
Я рекомендовал ему начать подрывную работу по срыву стахановского движения на заводе, сообщив ему, как проводится эта работа на строительстве азотно-тукового комбината в Днепродзержинске.
Когда я в ноябре 1935 г. встретился опять с КРАСНОВЫМ у него в кабинете на заводе, он мне рассказал, что он восстановил связь с некоторыми бывшими троцкистами на заводе и начал разворачивать подрывную работу. В чем конкретно она заключалась, он меня в известность не поставил. После этого я больше с КРАСНОВЫМ не встречался.
Вопрос: Вы показали о том, что привлеченные Вами в троцкистскую организацию КИРИЛЛОВ, КРАСНОВ и ШЕВЧЕНКО были посвящены в террористические замыслы к.-р. троцкистской организации. Был ли посвящен ПУШКО в планы по террору? Если был, то кем и когда? Расскажите об этом.
Ответ: ПУШКО в августе сентябре 1935 г. был лично мной посвящен в то, что троцкистская организация подготавливает убийство СТАЛИНА. Это я ему рассказал у него в кабинете на строительстве. ПУШКО полностью одобрил необходимость применения террора и высказал удовлетворение подготовкой убийства СТАЛИНА.
Я ранее показал, что ПУШКО готовился мной для связи с ПЯТАКОВЫМ, и исходя из этого я счел необходимым посвятить его в наши террористические планы.
Вопрос: Расскажите о вредительской работе, проведенной ПУШКО, ШЕВЧЕНКО и КИРИЛЛОВЫМ.
Ответ: Выполняя мое задание по организации вредительской работы на строительстве азотно-тукового комбината в Днепродзержинске, ПУШКО в 1935 г. и в первой половине 1936 г. неоднократно информировал меня о результатах этой работы. В основном вредительская деятельность ПУШКО заключалась в следующем:
а) Имея директиву разворота на стройке стахановского движения, организовать стахановские сутки, декады и месячники, ПУШКО умышленно задерживал снабжение строительства необходимыми стройматериалами, в результате чего увеличивались простои и уменьшался заработок рабочих. Это приводило к усилению недовольства со стороны рабочих организацией стахановского движения и новой системой оплаты труда.
б) В направляемых в центр сведениях (вначале сведения им посылались в Главхим, а затем в Главазот Наркомтяжпрома) о результатах стахановской работы на строительстве ПУШКО умышленно подтасовывал цифры, как то: сокращал количество подсобных рабочих, обслуживающих ведущие квалификации (каменщики, плотники), и приписывал физический объем выполненных работ.
Таким образом, в центре считали, что стахановские декады и месячники приводят к перевыполнению старых строительных норм, а на деле получалось обратное.
в) Со слов ПУШКО мне известно о том, что в итоговом отчете за 1935 г. он умышленно показал якобы проведенное снижение себестоимости на строительстве и вывел экономию по строительству в 2.000.000 рублей. Им было также указано, что годовой объем работ перевыполнен. За это управление строительством, руководимое ПУШКО, получило премию в размере 100.000 руб., из коих лично ПУШКО получил 12.000 р<ублей>. В действительности же строительство было в прорыве, и планы не выполнялись.
В этой вредительской работе активно помогал ПУШКО начальник контрагентской конторы треста “Машстрой”, бывший троцкист, с которым ПУШКО поддерживал организационную связь (фамилию его я забыл).
Аналогичная вредительская работа была проведена ШЕВЧЕНКО на строительстве Каменского коксохимкомбината, а именно:
а) Стремясь показать рекордсменов по перевыполнению строительных норм, ШЕВЧЕНКО просто намечал отдельных рабочих, давал им заниженные нормы, которые они, естественно, перевыполняли. Он же, показывая эту работу в процентном отношении, объявлял их стахановскими рекордами. Были случаи, когда даже эти нормы не выполнялись, но ШЕВЧЕНКО приписывал им невыполненную работу.
б) ШЕВЧЕНКО, так же как и ПУШКО, во время организации стахановских смен, суток, декад и месячников умышленно дезорганизовал организацию снабжения строительства, срывая этим стахановское движение, увеличивая простои рабочих и снижая их зарплату. В этом ему помогал начальник снабжения строительства, некий МАРГУЛИС, быв<ший> член ВКП(б), исключенный из партии за троцкизм, с которым ШЕВЧЕНКО, как он мне рассказывал, поддерживал организационную связь.
ШЕВЧЕНКО в результате подтасовки цифр вывел свой отчет за 1935 г. с хорошими показателями, в результате чего он добился премии, как для строительства, так и для себя лично.
После перевода ШЕВЧЕНКО на строительство Коксохимкомбината в Запорожье история с его годовым отчетом чуть ли не была обнаружена в тресте “Коксохиммонтаж”, однако следы преступления были сокрыты начальником планового управления этого треста ШУРЫГИНЫМ, с которым ШЕВЧЕНКО находился в близких приятельских отношениях.
В октябре 1935 г. привлеченный мной в троцкистскую организацию КИРИЛОВ информировал меня о проведенной им предательской работе на заводе им. Дзержинского. Он хвалился, что ему удалось порвать в отдельных цехах стахановское движение путем внесения путаницы при организации рабочего места, а также при помощи некоторых работников планового отдала завода он искусство подтасовывал показатели стахановской работы.
КИРИЛЛОВ рассказал мне, что к подрывной работе он привлек кого-то из технического персонала завода, и что эти люди добиваются внесения перебоев в работу отдельных агрегатов в основных цехах завода. Фамилий этих технических работников он не назвал. Сообщил он мне также, что он установил связь с некоторыми лицами из треста “Дзержинстрой”, которые по его указаниям ведут работу по срыву своевременного окончания строительства таких аггрегатов, как Аглофабрика, нагревательных колодцев в прокатных цехах, доменной печи № 8 и новых воздуходувок.
КИРИЛЛОВ информировал меня, что подрывную работу ему помогал проводить бывший секретарь ЗПК ПЕЧЕРНЫЙ, работавший потом начальником планового отдела завода, а в последнее время зам<естителем> директора по производству.
Протокол допроса мною прочитан. Записан с моих слов верно.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 5 ОТД. СПО
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (БОРИСОВ)
Верно:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР УАО ГУГБ: Голанский (ГОЛАНДСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 247, Л. 56-69.
[1] В документе фамилия “Кириллов” пишется то с одной “л”, то с двумя.
