СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса от 26-ноября с<его> г<ода> арестованного в гор. Свердловске участника контрреволюционной троцкистско-зиновьевской вредительской организации – бывш<его> начальника Управления Средне-Уральского медного комбината ЖАРИКОВА М.А.
ЖАРИКОВ показал, что им по прямой директиве ПЯТАКОВА проводилась активная вредительская работа по срыву строительства Средне-Уральского медного комбината.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
СОЮЗА ССР: Ежов (ЕЖОВ)
8 декабря 1936 г.
№ 58906
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 261, Л. 1.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ЖАРИКОВА Митрофана Архиповича от 26 ноября 1936 года
Вопрос: Вами подано заявление на имя следствия, в котором вы признали себя виновным в принадлежности к контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации и в активной подрывной (вредительской) деятельности в Уральской промышленности. В этом же заявлении вы указали, что намерены дать подробные показания о всей своей контрреволюционной работе.
Когда и при каких обстоятельствах вы вступили в контрреволюционную организацию?
Ответ: Впервые о наличии подпольной троцкистско-зиновьевской организации и конкретной деятельности этой организации на Урале я узнал в 1933 году от ЮЛИНА Александра Ивановича, бывшего начальника Средуралмедьстроя.
ЮЛИН по приезде на Урал в 1931 году был назначен членом Правления треста “Востокосталь” и одно время жил у меня на квартире. Вскоре мы близко подружились и стали откровенно обмениваться мнениями по вопросам внутрипартийной жизни, а также по вопросам, связанным с хозяйственным и политическим положением СССР.
В начале 1933 года беседы ЮЛИНА со мной приняли явно антипартийный и контрреволюционный характер. Начав с критики отдельных мероприятий Уральского Обкома ВКП(б), мы через короткое время перешли к законченно-враждебным высказываниям по коренным вопросам политики ВКП(б) и советской власти, преимущественно по вопросам индустриализации и коллективизации сельского хозяйства.
В том же 1933 году, примерно в марте или апреле месяце ЮЛИН во время одного из таких разговоров, происходивших у меня в квартире, заявил мне, что “пора перейти от слов к делу”, и что он предлагает мне вступить в подпольную троцкистско-зиновьевскую организацию, которая развернула широкую и активную работу по СССР и, в частности, здесь на Урале.
Тогда же мне ЮЛИН сообщил, что его пребывание на Урале связано не столько с его хозяйственной деятельностью, сколько с его работой в троцкистском подполье, которую он ведет под прямым и непосредственным руководством ПЯТАКОВА Ю.Л.
Вопрос: Как вы отнеслись к этому предложению ЮЛИНА?
Ответ: Предложение ЮЛИНА, сделанное мне в столь прямой и откровенной форме, было для меня несколько неожиданным. Я ответил тогда ЮЛИНУ, что вопрос о вступлении в организацию я должен тщательно продумать и не буду его решать сгоряча. Вспоминаю, что после этого моего ответа ЮЛИН несколько насторожился и подчеркнуто-иронически отозвался о моих колебаниях. Наш разговор закончился моим обещанием оказывать в случаях необходимости, независимо, от того вступлю ли я или не вступлю в организацию, практическую помощь в его, ЮЛИНА, подпольной работе.
Вопрос: Какую практическую помощь оказывали вы ЮЛИНУ в его подпольной работе?
Ответ: Моя помощь сводилась к тому, что я систематически информировал ЮЛИНА о настроениях среди уральских хозяйственников, с которыми я был близко связан, и о лицах, которые могли бы быть вовлечены в состав подпольной организации. Кроме того, я сообщал ему об отдельных секретных решениях Обкома ВКП(б), которые были мне известны как члену Уральского Обкома ВКП(б).
Вопрос: Кого именно вы рекомендовали ЮЛИНУ для вовлечения в подпольную работу троцкистско-зиновьевской организации?
Ответ: Я рекомендовал ему для этой цели следующих лиц, игравших руководящую роль в ряде ведущих отраслей Уральской промышленности:
1) КОЛЕГАЕВА [1] – управляющего Уралцветметом;
2) ФЕДОРАЕВА – управляющего Уралмедьрудой;
3) АБРАМОВА – управляющего Уралугля;
4) ВОРОПАЕВА – управляющего трестом Основной химии
5) КИСЕЛЕВА – управляющего Уралмед<ь>промом;
6) КОЛГУШКИНА – директора Верх-Исетского завода.
Я знал антипартийные настроения всех этих лиц и считал, что их нетрудно будет вовлечь в троцкистско-зиновьевскую организацию.
Вопрос: Были ли вовлечены в троцкистско-зиновьевскую организацию перечисленные вами лица?
Ответ: Да, все они в разное время были вовлечены в организацию, частично ЮЛИНЫМ и частично мною, после отъезда ЮЛИНА с Урала.
Вопрос: Из ваших показаний следует, что вы фактически являетесь участником троцкистско-зиновьевской организации не с 1935 года, как вы указывали в своем заявлении на имя следствия, а с 1933 года – с того момента, когда вы начали оказывать систематическую помощь ЮЛИНУ в его подпольной работе.
Зачем вы это отрицаете?
Ответ: Я этого отрицать не собираюсь, но мне казалось бы, что мое вступление в организацию правильнее отнести к более позднему времени, а именно к январю 1935 года, когда я после разговора с Ю.Л. ПЯТАКОВЫМ начал вести активную работу в троцкистском подполье Урала.
Вопрос: При каких обстоятельствах произошла ваша встреча с ПЯТАКОВЫМ? Воспроизведите содержание вашего разговора с ним.
Ответ: Моя встреча с ПЯТАКОВЫМ произошла 5 января 1935 года в его служебном кабинете в помещении Наркомтяжпрома при оформлении моего назначения на Срсдуралмедьстрой в качестве заместителя начальника этого строительства.
Говоря об исключительной важности и огромном значении Средуралмедьстроя, производственная мощность которого должна составить 50 тыс. тонн меди в год, ПЯТАКОВ подчеркнул, что его выбор не случайно остановился на мне, и сказал, что начальник Средуралмедьстроя А.И. ЮЛИН неоднократно говорил ему обо мне как о “своем” человеке, разделяющем троцкистские взгляды, вполне подготовленном к проведению действенной подрывной работы против ВКП(б) и имеющем к тому же крупные связи среди хозяйственников Урала. Для нас сейчас, прибавил ПЯТАКОВ, это особенно важно, ибо ЮЛИН серьезно заболел, и вам придется в ближайшем будущем не только заменить его в качестве начальника строительства, но и в качестве представителя троцкистско-зиновьевской организации на Урале.
Вопрос: Какую роль играл ПЯТАКОВ в троцкистско-зиновьевской организации?
Ответ: ПЯТАКОВ мне об этом ничего не говорил, но накануне моей встречи с ПЯТАКОВЫМ ЮЛИН сообщил мне, что в связи с арестом старого троцкистско-зиновьевского центра стал действовать новый так называемый “резервный центр” организации, заблаговременно сконструированный и тщательно законспирированный на случай провала ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ЕВДОКИМОВА, СМИРНОВА И.Н. и других членов объединенного центра, и что ПЯТАКОВ входит в состав этого нового центра.
Вопрос: Кто еще кроме ПЯТАКОВА входил в состав резервного центра троцкистско-зиновьевской организации?
Ответ: В качестве членов этого резервного центра ЮЛИН называл – Ю.Л. ПЯТАКОВА, Карла РАДЕКА, Леонида СЕРЕБРЯКОВА и Г.Я. СОКОЛЬНИКОВА.
Вопрос: Мы возвращаемся теперь к вашей беседе с ПЯТАКОВЫМ. Какие указания дал он вам по проведению подпольной работы на Урале?
Ответ: Указания ПЯТАКОВА по подпольной работе сводились к следующему:
Сейчас как никогда необходима активизация работы троцкистско-зиновьевской организации. Аресты, проведенные среди троцкистов и зиновьевцев, в частности, арест ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА и других руководителей троцкистско-зиновьевской организации, – подчеркивают эту необходимость с особой силой. ПЯТАКОВ сказал мне, что на удар мы должны ответить двойным ударом и что в связи с этим необходимо:
1) Усилить работу по собиранию троцкистско-зиновьевских кадров, в которой я, ЖАРИКОВ, как человек с большими уральскими связями должен буду сыграть крупную роль;
2) приступить к подрывной вредительской работе в народном хозяйстве СССР, которая разворачивается теперь по всей линии троцкистско-зиновьевской организации.
До сих пор, сказал ПЯТАКОВ, мы сталкиваемся с совершенно нелепым положением: в составе наших троцкистско-зиновьевских кадров, да и кадров правых, тоже имеется немало крупных хозяйственников, занимающих руководящие хозяйственные посты, а в работе нашей организации это чувствуется совершенно недостаточно. Нередко наши хозяйственники, увлекаясь чисто деловыми хозяйственными задачами, забывают свою основную политическую цель. Создается нелепое, нетерпимое, двойственное положение: с одной стороны, мы усиливаем борьбу против ВКП(б), а с другой – руками наших же людей способствуем укреплению хозяйственного положения СССР и, стало быть, тем самым способствуем упрочению существующего режима. С этим надо покончить. Каждый наш хозяйственник, участник троцкистско-зиновьевской организации, должен вести активную подрывную работу, должен на своем конкретном участке работы способствовать провалу политики ВКП(б) и советской власти. И здесь нечего бояться громких слов. Да, мы идем на подрывную работу, подчеркнул ПЯТАКОВ, и делаем это совершенно сознательно. Других путей, чтобы подорвать, а затем и свергнуть руководство, – нет и не может быть. Только лишь люди, ничего не смыслящие в политике, могут тешить себя иллюзиями, что политика ВКП(б) будет изменена на основе внутрипартийной борьбы.
Сейчас нужны более решительные, быстрые и эффективные методы борьбы.
Объясняя мне мою предстоящую роль в организации, ПЯТАКОВ подчеркнул, что Урал – это 70% союзной меди. Он далее сообщил мне, что ЦК ВКП(б) и советское правительство в связи с нарастающей угрозой войны усиленно бьют тревогу по поводу отставания медной промышленности и мобилизуют вокруг этого вопроса партийную и советскую общественность. В связи с этим, добавил ПЯТАКОВ, я в свою очередь посылаю на работу в медную промышленность наиболее проверенных участников нашей подпольной организации, ставя перед ними задачу срыва программы выпуска меди по действующим предприятиям, максимальной оттяжки строительства, а также пуска новых медеплавильных предприятий. Это – эффективнейший метод борьбы против руководства ВКП(б). “Удар по меди – это острейший удар против руководства”.
Вопрос: Как вы отнеслись к этой установке ПЯТАКОВА о развертывании вредительской работы в народном хозяйстве СССР?
Ответ: Эту установку на широкое развертывание вредительской работы я полностью разделял, так как был к ней заранее подготовлен А.И. ЮЛИНЫМ.
Вопрос: Как вы поняли директиву ПЯТАКОВА о необходимости вредительского торможения выпуска меди в связи с надвигающейся опасностью войны?
Ответ: Я понял эту директиву как прямую ставку нашей организации на поражение СССР в будущей войне. Должен прямо сказать, что, хотя я и был в значительной степени подготовлен ЮЛИНЫМ к разговору с ПЯТАКОВЫМ, но эта изменническая и пораженческая установка меня сначала ошарашила. Я сказал ПЯТАКОВУ, что эта установка для меня не совсем понятна, и я не смогу встать на пораженческие позиции.
Вопрос: Что ответил вам на это ПЯТАКОВ?
Ответ: ПЯТАКОВ сказал, что я не первый, который так реагирует на установку троцкистско-зиновьевской организации о пораженчестве. Однако у всех это “смущение” быстро проходит. ПЯТАКОВ в резкой форме поставил передо мной вопрос в том смысле, что если я согласен с установкой на подрывную, вредительскую работу, – а это означает подрыв обороноспособности страны – то мне нечего смущаться ставки на поражение СССР, ибо одно положение вытекает из другого. В связи с этим ПЯТАКОВ предложил мне вспомнить принципиально-теоретическую установку по вопросу об оборончестве и пораженчестве: мы были пораженцами в период империалистической войны; оборонцами мы стали с октября 1917 года, как это в свое время сформулировал ЛЕНИН. Правильно ли это указание ЛЕНИНА для настоящего времени? Только лишь слепой, ничего не понимающий в политике человек может в современной обстановке продолжать цепляться за это ленинское указание.
В заключение нашей беседы ПЯТАКОВ подчеркнул, что мы стоим перед дилеммой: либо поражение СССР и, стало быть, полный провал сталинского руководства, либо победа СССР и на этой основе – такое упрочение ВКП(б) и ее руководства, что после этого не придется даже и мечтать об его устранении. И когда мы стоим перед такого рода дилеммой, сказал он, мы прямо заявляем: “Лучше поражение СССР, чем победа сталинского руководства”.
Вопрос: Согласились ли вы с этой установкой ПЯТАКОВА на поражение СССР?
Ответ: Аргументация ПЯТАКОВА произвела на меня сильное впечатление и показалась мне настолько логичной и убедительной, что у меня отпали всякие сомнения и колебания на этот счет.
Вопрос: Давал ли вам ПЯТАКОВ еще какие-нибудь указания по вопросу о подрывной и вредительской работе?
Ответ: Все переданные мне ПЯТАКОВЫМ установки и указания я уже изложил.
Вопрос: Не может быть, чтобы ПЯТАКОВ, так подробно излагая вам установки по вопросу о вредительстве, не дал бы вам одновременно прямых указаний о том, как и через кого эти установки проводить в жизнь.
Ответ: Да, я действительно упустил этот момент, но отнюдь не из желания скрыть его. Я хотел сказать об этом позднее в связи с изложением практической работы нашей организации по вредительству в Уральской медной промышленности.
Еще до разговора с ПЯТАКОВЫМ ЮЛИН передавал мне некоторые установки по этому вопросу и говорил, что для большей эффективности во вредительской работе надо уметь достаточно осторожно, но и в то же время решительно, привлекать к этому делу уцелевших кое-где на предприятиях и на стройках старых специалистов, участвовавших в прежних вредительских организациях. Он, в частности, мне сообщил, что такое привлечение практиковалось им – ЮЛИНЫМ – на Средуралмедьстрое, управляющим Уралцветмета КОЛЕГАЕВЫМ – на действующих медеплавильных предприятиях, и особенно широко применялось управляющим Уралмедьрудой ФЕДОРАЕВЫМ на уральских медных рудниках.
И КОЛЕГАЕВ, и ФЕДОРАЕВ, как я уже выше указывал, являются активными участниками нашей троцкистско-зиновьевской организации.
Возвращаясь к установкам, полученным мною в беседе 5 января 1935 года от Ю.Л. ПЯТАКОВА, я должен отметить, что ПЯТАКОВ остановился на вопросе об использовании старых вредительских кадров в непосредственной связи с его обоснованием тезиса о пораженчестве. Подчеркнув, что нам не приходится бояться страшных слов вроде “пораженчества” и “поражения”, ПЯТАКОВ прибавил: наша борьба против ВКП(б) и советской власти приняла настолько острый и напряженный характер, что нам меньше всего пристало разыгрывать роль стыдливых институток. Мы не должны даже останавливаться перед тем, заявил мне ПЯТАКОВ, чтобы для усиления вредительской подрывной работы использовывать вредительские кадры из среды старых буржуазных специалистов.
Вопрос: Какие конкретные директивы получили вы от Ю.Л. ПЯТАКОВА по вредительству в Уральской медной промышленности?
Ответ: При последующем моем свидании с ПЯТАКОВЫМ тогда же в январе 1935 года, через два или три дня после оформления моего назначения ПЯТАКОВ, говоря о практической вредительской работе в Уральской медеплавильной и меднорудной промышленности, сказал мне, что в этой области подрывная работа носит комбинированный, сугубо замаскированный характер и ведется под непосредственным его, ПЯТАКОВА, руководством одновременно по нескольким линиям. Практические указания ПЯТАКОВА сводились к следующему:
1. надо делать вид, что мы действительно усиленно строим новые комбинаты, в частности, Среднеуральский, и в то же время всячески срывать и оттягивать их пуск и сдачу в эксплуатацию. На Балхаше это удалось сделать с помощью ИВАНОВА, и строительство, несмотря на большую шумиху, до сих пор не выходит из прорыва и будет готово не ранее Средуралмедьстроя;
2. на самом Средуралмедьстрое я – ЖАРИКОВ – должен продолжать вредительскую линию ЮЛИНА, создавшего уже большую затяжку в строительстве, но проводить это значительно осторожнее, чем ЮЛИН, ибо, продолжая в таком виде работу, можно провалиться и разоблачить себя. Надо начать строить, но строить лишь отдельные разрозненные объекты, в целях создания неувязки и диспропорции между ними;
3. надо также добиваться оттяжки пуска строящихся медеплавильных заводов несвоевременным отпуском оборудования и отставанием подготовки рудной базы. Последний момент имеет особо крупное значение, так как этим путем можно добиться такого положения, что уже окончательно построенный и совершенно подготовленный к пуску медеплавильный комбинат будет задержан из-за отставания рудной базы;
4. в целях искусственного создания диспропорции и отставания рудников от строительства медеплавильных заводов будет проведено решение о том, что строительство рудников отрывается от строительства самих предприятий. При такой постановке дела ассигнования на подготовку новой рудной базы и строительство новых рудников фактически обезличиваются. Действующие предприятия и действующие рудники будут “напирать” в ходе повседневной работы гораздо сильнее, чем строительство и подготовка новых рудников, которые еще когда-то должны быть пущены. Таким образом, подготовка новой рудной базы, естественно, будет оттираться на задний план. Этим достигается омертвление значительных средств на новостройках и оттягивание их пуска на ряд лет;
5. одновременно, под предлогом необходимости на “сегодняшний день” решить вопрос о меди на основе существующих предприятий целый ряд ассигнований новостроек будет переключен на действующие заводы. Этим достигается еще большая оттяжка вступления в эксплуатацию новостроек, в то время как по действующим заводам увеличение ассигнований не даст существенной эффективности. Здесь дело снова упрется в неподготовленность рудной базы, в невозможность коренного изменения технологического процесса и, наконец, в нашу дезорганизаторскую, вредительскую работу на действующих предприятиях.
Беседу со мной ПЯТАКОВ закончил указанием на то, что он через пару недель приедет на Урал, что я к этому времени успею ознакомиться со строительством и людьми, и тогда наша беседа примет более предметный и практический характер.
Действительно, когда ПЯТАКОВ 24 марта 1935 года приехал на Средуралмедьстрой, он дал мне целый ряд конкретных указаний, о которых я покажу, когда буду освещать мою практическую вредительскую работу на Средуралмедьстрое.
Вопрос: В чем заключалась практическая подрывная работа вашей организации на Средуралмедьстрое?
Ответ: Строительство Средуралмедьстроя началось еще в 1932 году, т.е. фактически ведется уже около пяти лет вследствие вредительской, подрывной работы ПЯТАКОВА, ЮЛИНА, ШУЛЬМАНА и других, а с 1935 года – и моей вредительской работы; ни один из цехов этого комбината до сих пор не только не введен в эксплуатацию, но и по подавляющему большинству даже не начат строительством.
Так еще совершенно не начиналось строительство медного завода, ТЭЦ на 50 тыс. к<и>л<о>в<атт> и всей химической части комбината.
Приступлено лишь к строительству обогатительной фабрики, кузнечно-котельного и механического цехов, и то лишь по одному пролету каждого из этих цехов.
Когда я, после моего назначения руководителем этого строительства, в начале февраля 1935 года приехал на площадку Средуралмельстроя, я застал там настолько удручающую картину, что начал опасаться своего и моих соучастников провала на первых же шагах моей вредительской работы.
Несмотря на трехлетнюю давность – никакого строительства на площадке по существу не было. Вместо комбината – 4 деревянных барака и больше ничего. Ни железнодорожного транспорта, ни гужевых дорог, ни подготовки водного хозяйства и электрохозяйства, – ничего этого не было и в помине. Единственно производившаяся на площадке работа сводилась лишь к рубке леса. Подсобные предприятия также не строились, если не считать одного заканчивающегося кирпичного завода.
Примерно так же обстояло дело и с подготовкой рудной базы. Для характеристики положения с подготовкой рудной базы достаточно привести несколько цифр. По проекту для обеспечения годовой производительности медного завода в 50 тыс. тонн меди должны были быть построены две капитальные шахты, рассчитанные на ежегодную добычу в размере 4,5 мил. тонн руды. Фактически к началу 1935 года одна капитальная шахта только еще лишь начиналась, а вторая была пройдена в стволе на 115 метров из намеченных 250 метров. Вся проходка велась кустарными методами. Вместо минимального месячного плана в 20 метров фактически ежемесячно проходилось не больше 3-5 метров. Надземных работ совершенно не велось. То ничтожное строительство, которое вообще велось на площадке, было по стоимости выше сметного на 28%. Аппарат строительства был совершенно непригоден к хозяйственно-оперативной работе и засорен большим количеством троцкистских и вредительских элементов, подобранных ЮЛИНЫМ.
Вопрос: Кто эти лица?
Ответ: Эти лица следующие:
1) ШУЛЬМАН – зам<еститель> нач<альника> Строительства, в прошлом один из руководителей контрреволюционной группы “Рабочая газета”, неоднократно арестовывался за активную контрреволюционную троцкистскую деятельность. Свою принадлежность к контрреволюционным группам тщательно скрывал;
2) МИХАЙЛОВИЧ – начальник планового отдела – троцкист;
3) КЛЕЩЕВ – начальник административно-хозяйственного отдела – троцкист;
4) РЯБЦОВ – начальник спец<иального> сектора – троцкист;
5) КУТНЕР – директор с<ельско>х<озяйственного> комбината – троцкист;
6) СМОЛЬНЫЙ – нач<альник> ОРСа – троцкист;
7) ЗАКС-ГЛАДНЕВ – представитель СУМСа в Москве – зиновьевец;
8) КОЗЕЛЕВ – нач<альник> отдела снабжения строительства и директор Гипроцветмета – правый;
9) РОЗЕНБЛЮМ – экономист строительства – троцкист;
10) ПЕРЕЛЬМАН – экономист строительства – троцкист;
11) КУЗЬМИН – троцкист;
12) РОЗЛЕР – экономист строительства – троцкист;
13) ГЕРШКОВИЧ – троцкист;
Во время моей беседы с ЮЛИНЫМ в январе 1935 года, когда я навестил его в Кремлевской больнице, ЮЛИН дал мне прямое указание сохранить на строительстве всех подобран них им троцкистов.
24-го марта 1935 года, как я уже выше показывал, на строительство приехал ПЯТАКОВ. Я сразу убедился, что его поразила та тяжелая обстановка полного хаоса и почти всякого отсутствия строительства, которую создал по его директиве ЮЛИН.
ПЯТАКОВ сразу же со стройки дал телеграмму на имя ОРДЖОНИКИДЗЕ, примерно следующего содержания:
“Из всего, что я видел на Урале в области медной промышленности, самое тяжелое впечатление на меня произвел Средуралмедьстрой. Если что-либо и было сделано на строительстве, то это только за последние 1/2 года”.
Вопрос: Чем вы объясняете такой текст телеграммы ПЯТАКОВА на имя тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ?
Ответ: Я понял ее как прямую перестраховку, ПЯТАКОВ, воочию убедившись в жутком состоянии дел на стройке, о котором умолчать было уже невозможно, и опасаясь провала и разоблачения вредительства, поспешил этой телеграммой выгородить ЮЛИНА. За меня он не опасался, ибо я только лишь приступил к работе на стройке.
Что дело обстояло именно так, а не иначе, – в этом меня убедил мой разговор с ПЯТАКОВЫМ, имевший место тут же на стройке. ПЯТАКОВ прямо сказал мне, что дальше вести дело так, как оно велось до сих пор, – нельзя, иначе провал неизбежен.
Подрывная работа на площадке велась слишком грубо, неприкрыто и бросалась в глаза. ПЯТАКОВ заявил мне, что надо избрать другие более тонкие и более замаскированные формы вредительства; надо, чтобы площадка приобрела характер стройки, надо построить пару объектов, а меди все же не дать, создав диспропорцию в строительстве отдельных цехов и разрыв между строительством самого медеплавильного комбината и подготовкой рудной базы. Этот разрыв, заявил мне ПЯТАКОВ, мы осуществим путем значительной урезки ассигнований на рудную базу изъятием последней из ведения Средуралмедьстроя и полной ее передачей “Уралмедьруде”.
Новые указания ПЯТАКОВА я начал сразу же после его отъезда проводить в жизнь. С мая 1935 года по приказу из Наркомтяжпрома, подписанному ПЯТАКОВЫМ, вся рудная база была выделена из системы Средуралмедьстроя и передана “Уралмедьруде”, возглавляемой участником нашей организации ФЕДОРАЕВЫМ. Одновременно начинается непрерывная вакханалия с сокращением и урезкой кредитов. Общие ассигнования на 1935 год по всему комбинату были намечены в сумме 70 миллионов рублей. При выделении рудной базы за последней было закреплено 33 мил. рубл<ей>, а за медеплавильным комбинатом – 37 мил. рублей. В результате урезок и сокращений по медеплавильному комбинату за год было израсходовано 32 мил. рублей, а на рудную базу всего лишь 17 мил. рублей.
Таким образом, если фактические затраты на комбинат, несмотря на урезки, все же достигли 86% годичных ассигнований, то по рудной базе они едва превышали 50% годичных ассигнований. Уже одно сопоставление этих двух цифр ярко свидетельствует о вредительском создавании отставания рудной базы и диспропорции между нею и строительством комбината.
Поквартальное разассигнование средств по самому комбинату также носило сугубо вредительский характер. В 1935 году на 2-й квартал было отпущено 8 мил. рублей, на 3-й – 12 мил. рублей, а на 4-й квартал, когда должно было идти дальнейшее нарастание темпов и иметь место наиболее широкий разворот работ, ассигнования не только не увеличиваются, а наоборот снижаются до 6 мил. рублей, т.е. вместо нарастания темпов работы она фактически была снижена вдвое. Это, естественно, приводило к срыву, к удорожанию, к вредительскому расточительству и к текучести рабочей силы (ибо часть рабочих приходилось увольнять). Так же вредительски проводились ассигнования на 1936 год. Наметки неоднократно менялись. Рабочие то нанимались, то увольнялись, то снова нанимались. Снабжение было дезорганизовано. Договора с подрядными организациями, вследствие неопределенности с ассигнованиями, непрерывно нарушались, за что строительство было вынуждено расплачиваться большими неустойками. Лишь в январе 1936 года ПЯТАКОВЫМ были утверждены ассигнования в размере 42 мил. рублей, в то время как по плану для медеплавильного комбината необходимо было 70-75 мил. рубл. Такой размер ассигнований заранее предрешал вредительский срыв постановления правительства о выпуске комбинатом в 1937 году 15 тыс. тонн меди. Еще в большей степени были снижены ПЯТАКОВЫМ ассигнования по рудной базе – взамен необходимых 35 мил. рублей было отпущено всего лишь 18 миллионов, что обуславливало дальнейшее усиление отставания рудной базы.
По указанию ПЯТАКОВА был снят с программы строительства в 1936 году медный завод, а на обогатительной фабрике из 6 секций была намечена к пуску в декабре 1936 года только одна секция.
В связи с сильным отставанием медной промышленности и необходимости ее подтягивания в начале 1936 года, примерно в январе месяце, по заданию Наркома ОРДЖОНИКИДЗЕ во время приезда в Москву всех директоров медной промышленности у ПЯТАКОВА состоялось несколько совещаний. Стоял вопрос о необходимости принятия решительных мер по увеличению выплавки меди в ближайшие два года. На этом совещании я лично не присутствовал (вместо меня был мой заместитель и главный инженер ГОНЧАРОВ, бывший вредитель, ныне участник нашей организации). ГОНЧАРОВ сообщил мне, что намечена большая программа расширения существующих заводов, дается много дополнительных средств в расчете получения меди уже к концу 1936 года.
На этом совещании у ПЯТАКОВА последним был поставлен перед ГОНЧАРОВЫМ вопрос о том, сможем ли мы, т.е. Средуралмедьстрой, дать в 1937 году, согласно решения правительства, медь. Он, ПЯТАКОВ, сказал, что если ГОНЧАРОВ вместе со мной, ЖАРИКОВЫМ, дадут гарантию в письменном виде, что решение правительства будет выполнено, то мы получим для развертывания работ дополнительное ассигнование в размере 10 мил. рублей. Такое гарантийное письмо мы дали.
Вопрос: Как были использованы эти дополнительные ассигнования?
Ответ: Все это с нашей стороны и со стороны ПЯТАКОВА было лишь фикцией. ПЯТАКОВ наше гарантийное письмо положил под сукно и не только новых ассигнований, но даже и ответа по этому вопросу мы от него не получили. Все это делалось лишь с целью создать внешнее впечатление о том, что якобы предпринимаются действительные меры для скорейшего получения меди.
Таким образом, в результате вредительских действий получилась следующая картина на строительстве медного комбината.
К концу 1936 года, т.е. к пятой годовщине строительства комбината, было израсходовано 100 мил. рублей, примерно 50% всей стоимости комбината (без города). Несмотря на столь большие затраты, к строительству медного завода, ТЭЦ, – еще вовсе не приступлено, а обогатительная фабрика имеет только одну готовую секцию из шести. Да и эта секция сможет вступить в эксплуатацию только к концу первого квартала 1937 года, причем концентраты для проплавки придется увозить на другие заводы.
К числу наиболее эффективных и действенных методов вредительства на Средуралмедьстрое относится также непрерывное изменение установленных промышленных запасов медных руд.
Этим путем участники нашей организации из Уралмедьруды во главе с управляющим ФЕДОРАЕВЫМ, главным инженером Уралмедьруды – АРИСТОВЫМ А.И. и бывшим участником шахтинского дела, начальником конструкторского бюро Уралмедьруды – бароном ТАУБЕ Н.Н. – совместно с главным геологом Дегтяринских месторождений – МЕРКУЛОВЫМ, тоже ранее осужденным по вредительскому делу, – стремились все время держать стройку в состоянии лихорадочной неуверенности. Основная цель сводилась к тому, чтобы путем постоянных пересмотров и “уточнений” вредительски снизить промышленные запасы медных руд, составляющие сырьевую базу комбината. При помощи сугубо преуменьшенных исчислений, свертывания новых разведок и направления их по заведомо неправильному пути – они стремились опорочить богатейшие Дегтяринские месторождения медных руд, создать впечатление, что комбинат не имеет достаточной сырьевой базы и тем самым при благоприятных условиях добиться полной приостановки его строительства.
Эта группа лиц после явно вредительских разведок 1936 года дала новое уменьшение установленных запасов. По данным на 1936 год получается, что ежегодная добыча в двух шахтах в размере 4½ мил. тонн руды, потребных для выплавки 50 тыс. тонн меди, возможна лишь на протяжении первых трех лет, после чего якобы неизбежно резкое сокращение добычи руды, а стало быть уменьшение плана выплавки меди.
Само строительство обеих шахт на основе составленных геологом МЕРКУЛОВЫМ и связанной с ним вредительской группы из Уралмедьруды, возглавляемой участником нашей организации ФЕДОРОВЫМ, заведомо неправильных, вредительских данных о мощности и характере залегания руд велось в таких направлениях, что уже в период разворота строительства “выяснилось”, что шахты могут быть построены лишь как однокрылые, так как строятся они не в надлежащем направлении. О вредительской работе в этой области мне известно со слов ФЕДОРАЕВА и моего заместителя ГОНЧАРОВА.
Чтобы закончить мои показания о применявшихся нами методов вредительства на Средуралмедьстрое, я считаю необходимым показать также о вредительской работе нашей организации в области проектирований.
Вопрос: В чем заключалась ваша вредительская работа в этой области?
Ответ: Для характеристики вредительства в области проектирования достаточно сказать, что даже к началу 1935 года не было еще готового проекта Средуралмедьстроя. Иначе говоря, считавшаяся действующей на протяжении трех лет стройка не имела под собой утвержденной проектной базы. Это обстоятельство уже в 1935 году вызывало срыв ряда работ и неоднократное закрытие банком кредитов. До сих пор строительство не имеет также утвержденной генеральной сметы. Проектирование велось Севгипроцветметом, который до начала 1936 года возглавлял участник организации правых Б.Г. КОЗЕЛЕВ. Со слов ЮЛИНА мне известно, что КОЗЕЛЕВ одновременно был связан и с нашей организацией и по непосредственному заданию ЮЛИНА вредительски затягивал работы по проектированию.
Особо считаю необходимым отметить вредительские действия нашей организации, связанные со строительством нового города при Средуралмедьстрое.
Строительство города до сих пор не только не имеет утвержденного проекта, но даже не имеет утвержденного места для стройки. К строительству города фактически еще не приступлено. В 1933 году была выбрана и утверждена площадка для строительства города на расстоянии 7 клм. от комбината, и на этой площадке уже было выстроено 15 стандартных домов. Однако при посещении ПЯТАКОВЫМ строительства в марте 1935 года он выбранную площадку забраковал и дал мне задание перенести город непосредственно к медеплавильному комбинату.
Необходимо учесть, что медеплавильный комбинат должен быть построен в сочетании с химическим сернокислотным и туковым комбинатом, а сернокислотное производство связано со значительным выделением вредных сернистых газов. Таким образом, основной смысл этого вредительского акта сводился тому, что город переносится в зону совершенно непригодную для жилья ввиду непосредственной близости его к сернокислотному производству.
Вопрос: С какой целью это делалось?
Ответ: ПЯТАКОВ сказал мне, что мы должны проводить подрывную работу не только непосредственно на производстве, но и в таких областях, которые могли бы вызвать настроения недовольства среди рабочих масс.
При обсуждении этого вопроса я высказал ПЯТАКОВУ мнение, что строительство города в непосредственной близости к комбинату является настолько явным и неприкрытым вредительским актом, что мы можем на этом провалиться, и что, кроме того, уральские организации никогда не согласятся с таким планом строительства города.
Вопрос: Что вам ответил ПЯТАКОВ?
Ответ: ПЯТАКОВ ответил мне, что многое зависит от того, как этот план будет подан. Строительство города в непосредственной близости от комбината он предложил мне мотивировать “заботами” об удобствах рабочих. Хорошие средства связи между городом и комбинатом удастся наладить не сразу, и рабочие в случае расположения города вдали от комбината будут вынуждены терять много времени на передвижения. Поэтому под прикрытием защиты интересов рабочих можно добиться утверждения этого проекта. В отношении вредных газов, заявил ПЯТАКОВ, ссылайтесь на то, что химический комбинат строится на основе улучшенного технологического процесса, предусматривающего ничтожный отход газов. А когда потом этих газов окажется побольше, то можно будет всегда сослаться на просчет или временные неполадки в технологическом процессе.
Вопрос: Как отнеслись вы к этой директиве ПЯТАКОВА?
Ответ: Я ее практически исполнял. Я внес этот проект строительства города на утверждение областных организаций, но последние с ним не согласились. Осенью 1935 года в областных организациях наш проект был изменен, и разбивка города была утверждена не на расстоянии одного, а двух километров от комбината. ПЯТАКОВ, узнав об этом, остался таким решением недоволен и категорически потребовал от меня перенесения города на расстояние одного километра от строительства и, со своей стороны, добился проведения своего проекта в санинспекции и у главного архитектора Наркомтяжпрома.
Ввиду решительных возражений со стороны областных организаций я это указание ПЯТАКОВА так и не сумел провести в жизнь. Таким образом, вследствие проводившейся ПЯТАКОВЫМ, ЮЛИНЫМ и мною вредительской политики строительство города до сих пор не имеет площадки, и постоянные жилые постройки возводятся во временных поселках.
Помимо этого, ПЯТАКОВ рекомендовал мне создавать срывы в социально-бытовом обслуживании масс и тем самым искусственно вызывать настроения недовольства среди рабочих Средуралмедьстроя. Он предлагал мне нарочито создавать тяжелые жилищно-бытовые условия для рабочих, создавать затруднения в снабжении и по возможности задерживать своевременную выплату заработной платы, а также всячески тормозить коммунальное обслуживание рабочих (бани, ремонт рабочих жилищ и общежитий, строительство школ и медицинское обслуживание).
Вопрос: В какой степени вами были проведены в жизнь эти вредительские указания ПЯТАКОВА?
Ответ: Они были мною проведены частично.
Вопрос: А именно?
Ответ: Конкретно эти установки ПЯТАКОВА мною проводились, как я уже выше показывал, по линии срыва строительства города при комбинате и создания тем самым тяжелых жилищных условий для рабочих. В 1935-36 г.г. мною строительство города даже еще не было начато. Я ограничился лишь тем, что выстроил небольшое количество рабочих домов постоянного типа, разместив их во временных поселках, где они в дальнейшем подлежали сносу. Этими моими мероприятиями были достигнуты двоякие результаты: с одной стороны, непроизводительность затраты средств, а с другой – искусственное создание нервозности и недовольства среди части рабочих в связи с временным характером их жилья. Кроме того, временами я искусственно создавал задержки выплаты заработной платы.
Вопрос: Кто персонально из работников Средуралмедьстроя был вовлечен Вами в организацию, и какие конкретные вредительские поручения выполняли они на строительстве?
Ответ: На основе прямых указаний Ю.Л. ПЯТАКОВА о необходимости использования для подрывной работы вредительские элементы из среды старых специалистов я создал вокруг себя на стройке вредительское ядро из числа руководящих специалистов Средуралмедьстроя, большинство <из> которых было принято на стройку еще моим предшественником А.И. ЮЛИНЫМ и его заместителем ШУЛЬМАНОМ.
Состав вредительской группы, действовавшей по моим поручениям на Средуралмедьстрое, следующий:
1) ГОНЧАРОВ П.В. – главный инженер и заместитель начальника Средуралмедьстроя, в прошлом был осужден к заключению сроком на 10 лет как один из участников вредительской организации, действовавшей в цветной промышленности. ГОНЧАРОВ был завербован в организацию мною в начале 1935 года;
2) ГРИГОРЬЕВ – начальник производственного отдела Средуралмедьстроя, бывший офицер белой армии и совместно с ГОНЧАРОВЫМ участвовал во вредительской организации, действовавшей в прошлом в цветной промышленности. Участником нашей организации он является с 1935 года, был завербован ГОНЧАРОВЫМ;
3) ШТЕККЕЛЬ – помощник начальника планового отдела Средуралмедьстроя, бывший юнкер. Братья ШТЕККЕЛЯ являются офицерами польской армии. ШТЕККЕЛЬ был связан с ГОНЧАРОВЫМ по совместной вредительской работе в цветной металлургии; вовлечен в нашу организацию в конце 1935 года ГОНЧАРОВЫМ;
4) СЕРЕБРЯКОВ – заместитель главного инженера СУМСа, брат видного троцкиста Леонида СЕРЕБРЯКОВА. Ранее СЕРЕБРЯКОВ привлекался как участник контрреволюционной организации “промпартии” и вместе с ГОНЧАРОВЫМ, ГРИГОРЬЕВЫМ и ШТЕККЕЛЕМ участвовал во вредительстве в цветной металлургии; к нашей организации СЕРЕБРЯКОВ примкнул в январе или феврале 1936 года, завербовал его ГОНЧАРОВ по моему предложению;
5) ШВАРЦБРЕЙМ Я.И. – помощник начальника Управления Средуралмедьстроя, бывший меньшевик, работал со мной на Бакалстрое. Вовлечен в нашу организацию непосредственно мною в середине 1935 года;
6) СТАНОВОЙ – Начальник подсобных предприятий Средуралмедьстроя. Бывший член ВКП(б), из партии был исключен за перегибы, скрытый троцкист. Вовлечен в организацию мною в 1936 году;
7) МЕРКУЛОВ – Главный геолог Дегтяринских рудников. В прошлом активный участник вредительской организации, действовавшей в цветной металлургии. Вовлечен в состав нашей организации Управляющим “Уралмедьруды” ФЕДОРАЕВЫМ и главным инженером “Уралмедьруды” АРИСТОВЫМ.
В проведении вредительской работы на Средуралмедьстрое я опирался преимущественно на своего заместителя – главного инженера ГОНЧАРОВА, вокруг которого, как я уже выше показывал, сконцентрировалась группа лиц из его бывших соучастников по вредительству в цветной металлургии. Кроме того, ГОНЧАРОВ отчасти сам, отчасти при помощи МЕРКУЛОВА осуществлял непосредственно связь с возглавлявшейся ФЕДОРАЕВЫМ и АРИСТОВЫМ вредительской группой, действовавшей в “Уралмедьруде”.
Все вредительские задания производственного характера я проводил через ГОНЧАРОВА и ШВАРЦБРЕЙМА, которые либо сами осуществляли их, либо поручали это другим членам организации – СЕРЕБРЯКОВУ, ГРИГОРЬЕВУ и СТАНОВОМУ.
Вредительство в плановой работе осуществлялось мной и ГОНЧАРОВЫМ через помощника начальника планового отдела строительства ШТЕККЕЛЬ.
Вопрос: Вы показали, что Вами давались также вредительские задания непосредственно производственного характера. Расскажите об этом?
Ответ: Мы ставили своей целью не только строить поменьше но и строить похуже. Строительные работы производились таким образом, что в самых ответственных конструкциях, в частности, бетонных и железобетонных, получались такие “дефекты”, как пустоты, прогибы балок, утолщение и трещин<ы> колонн, т.е. такого рода “дефекты”, которые влекли за собой разрушение построенных объектов. Могу привести несколько примеров:
На строительстве обогатительной фабрики большая железобетонная эстакада была сделана с таким расчетом, что после снятия опалубки на колоннах эстакады оказались большие разрывы-трещины, а ряд колонн оказался смещенным от центра своих осей. В результате устойчивость эстакады даже после частичных исправлений не будет соответствовать проектным расчетам.
Колонны дробильного цеха бетонировались таким образом, что уже при начале бетонировки первых колонн по ряду “К” было обнаружено, что весь корпус отошел в сторону от своей оси на Запад на 10 см, а когда его пытались выравнивать, то он отклонился на Юг примерно на 8 см. В таком виде корпус был забетонирован. Эту вредительскую работу осуществляли ГОНЧАРОВ и ГРИГОРЬЕВ по непосредственному моему заданию.
Надо прямо сказать, что строительные работы по ряду объектов, проведенные на Средуралмедьстрое, нужно считать неполноценными, что, между прочим, нашло свое отражение в выводах бригады профессоров Ленинградских строительных ВУЗов, обследовавших в 1936 году наше строительство.
Вопрос: Какие еще вредительские акты были осуществлены в производстве строительных работ Средуралмедьстроя?
Ответ: Вредительских актов в этой области было значительно больше, чем я показал. Я постараюсь все вспомнить и сообщить о них дополнительно.
Вопрос: Вы показывали выше о вредительской работе в Управлении “Уралмедьруды”. Что Вам известно о характере вредительства в уральской меднорудной промышленности и об участниках этого вредительства?
Ответ: Еще в начале 1935 года, когда А.И. ЮЛИН передавал мне свои связи по линии троцкистско-зиновьевского подполья на Урале, он указывал, что значительная организационная и подрывная работа развернута на медных рудниках и в самой “Уралмедьруде” ФЕДОРАЕВЫМ, который был непосредственно связан с Ю.Л. ПЯТАКОВЫМ.
О дальнейшем развитии вредительской деятельности в “Уралмедьруде” мне рассказывал затем сам ФЕДОРАЕВ, а также мой заместитель ГОНЧАРОВ, который, будучи непосредственно связан с группой вредителей в “Уралмедьруде”, систематически информировал меня о проводившейся там подрывной работе. На основе этой информации я узнал, что ФЕДОРАЕВ широко развернул использование вредителей из числа старых буржуазных специалистов как в “Уралмедьруде”, так и непосредственно на рудниках. Во главе вредительской группы в “Уралмедьруде” стоят: Управляющий “Уралмедьруды” ФЕОДОРАЕВ, главный инженер “Уралмедьруды”, бывший участник шахтинского процесса АРИСТОВ, а также инженер ТАУБЕ (бывший барон), привлекавшийся ранее по делу вредителей в Донбассе (Шахтинское дало).
АРИСТОВ был не только связан с ФЕДОРАЕВЫМ, но также и непосредственно с ПЯТАКОВЫМ. Связь с ПЯТАКОВЫМ поддерживал также и главный геолог Дегтяринских рудников МЕРКУЛОВ. Со слов МЕРКУЛОВА мой заместитель ГОНЧАРОВ информировал меня, что АРИСТОВ и ТАУБЕ, развернувшие большую работу по вербовке старых вредительских кадров к участию в подрывной работе троцкистско-зиновьевской организации, неоднократно высказывали свое одобрение контрреволюционной деятельности последней. По словам ГОНЧАРОВА, АРИСТОВ и ТАУБЕ примкнули к нашей организации по тем соображениям, что считают троцкистов и зиновьевцев единственно реальной, враждебной ВКП(б) и Советской власти силой в стране, людьми, способными пойти в своей борьбе до конца; и что по этим соображениям они считают необходимым оказывать всемерную помощь троцкистско-зиновьевской организации со стороны старых специалистов (речь идет, конечно, о вредительских кадрах).
Вредительская организация в “Уралмедьруде”, как мне говорили ФЕДОРАЕВ и ГОНЧАРОВ, ставила перед собой следующие задачи:
1. Умышленное занижение возможностей по добыче медной руды на Урале;
2. Всемерное торможение развития новых меднорудных месторождений, в частности, Волковского;
3. Сокрытие мощных месторождений, сокращение геологоразведочных работ вообще и сосредоточение их на маломощных месторождениях;
4. Искусственное создание диспропорций между рудной базой (действующих и строящихся медеплавильных заводов) и самими заводами;
На основе всего этого группа ФЕДОРАЕВА–АРИСТОВА ставила своей целью проведение здесь на Урале, а также и в Москве вредительской установки о “потухании меднорудной базы Урала”.
Большая подрывная работа была проведена вредительской группой “Уралмедьруды” в последнее время в борьбе против директивы ЦК ВКП(б) и Советского Правительства о необходимости добиться в 1938 году выпуска меди на Урале в количестве 140 тыс. тонн. ФЕДОРАЕВЫМ и его группой [2], путем вредительски преуменьшенных подсчетов и сокрытия подлинных мощностей месторождений и рудников, стремилась доказать, что шести миллионов тонн медной руды, потребных для выплавки 140 тыс. тонн меди, уральская меднорудная база в 1938 году дать не в состоянии.
ФЕДОРАЕВ мне сказал, что распространяемая им и его группой вредительская теория о “потухании меднорудной базы Урала” исходит от ПЯТАКОВА. Вообще же ФЕДОРАЕВ в подпольной подрывной работе против ВКП(б) и Советской власти был непосредственно связан с Ю.Л. ПЯТАКОВЫМ. Наши отношения ограничивались лишь сохранением взаимного контакта.
Вопрос: Как была поставлена лично Ваша связь с ПЯТАКОВЫМ?
Ответ: Я бывал у ПЯТАКОВА в каждую свою поездку в Москву, а также во время его приездов сюда на Урал.
Бывая в Москве, я систематически встречался также и с ЮЛИНЫМ А.И.
В одну из моих встреч с ЮЛИНЫМ в сентябре 1935 года (у меня в гостинице “Метрополь”) ЮЛИН передал мне содержание своего разговора с ПЯТАКОВЫМ, который считает, что мы на Урале излишне осторожничаем и, как он выразился, “слишком часто оглядываемся назад”.
Эта переданная мне ЮЛИНЫМ оценка целиком совпала с теми замечаниями ПЯТАКОВА, которые он мне сделал в сентябре 1935 года во время моего очередного доклада ему относительно хода работ на Средуралмедьстрое. ПЯТАКОВ, выслушав мой доклад, заявил мне тогда, что, хотя нам и следовало несколько продвинуть вперед строительные работы, но мы здесь “слишком размахнулись”. Я ответил, что, в связи с настроениями рабочих и служащих я не мог в большей мере сдерживать темпы стройки. ПЯТАКОВ сказал, что если это невозможно сделать мне на месте, то он затормозит темпы стройки “сверху”. Вы же, заявил мне ПЯТАКОВ, сваливайте всю ответственность за сокращение темпов строительств на правительственные решения и руководство ВКП(б).
Вопрос: Информировали ли Вы ЮЛИНА в 1935-36 г.г. о Вашей контрреволюционной подпольной работе после его отъезда с Урала?
Ответ: Да, информировал.
Вопрос: О чем Вы его информировали? Воспроизведите Ваши беседы с ним.
Ответ: Во время моих последних двух встреч с ЮЛИНЫМ в сентябре 1935 года и в начале 1936 года я подробно информировал его, что на основе переданных им мне связей я организационно связался с ФЕДОРАЕВЫМ, КОЛЕГАЕВЫМ, а также и ВОРОПАЕВЫМ.
Тогда же я сообщил ЮЛИНУ о характере практической подрывной работы, развернутой ими, а также о вовлечении мною в состав нашей организации КИСЕЛЕВА – управляющего трестом метизных заводов Свердловской области – и КОЛГУШКИНА Ф. – директора Верх-Исетского завода, а также некоторые подробности о практической контрреволюционной деятельности МАРЬЯСИНА – начальника Тагилвагонстроя.
Вопрос: Что Вам известно о подпольной работе МАРЬЯСИНА на Тагилвагонстрое?
Ответ: МАРЬЯСИН рассказывал мне о своей практической организационной и подрывной работе лишь в общих чертах, подробней он об этом информировал лично ПЯТАКОВА, с которым он был непосредственно связан. О подпольной работе МАРЬЯСИНА мне известно, что им создана значительная группа, состоящая из специалистов, работающих на “Уралвагонстрое”, которые под его руководством проводят подрывную работу не только на самом Вагонстрое, но и на других предприятиях Тагила, а также на железнодорожном транспорте Тагильского узла.
Вопрос: Кто персонально известен Вам из числа участников контрреволюционной группы МАРЬЯСИНА?
Ответ: В контрреволюционную группу МАРЬЯСИНА входили: начальник отдела снабжения КОРОТКИН, бывший член ВКП(б), скрытый троцкист; начальник строительства вагоносбыточного цеха ТАМАРКИН Н.А., троцкист; и начальник железнодорожного отдела Уралвагонстроя – АБРАМОВ. Были названы и другие фамилии, но сейчас я их не помню. О принадлежности этих лиц к троцкистско-зиновьевской организации я знаю со слов самого МАРЬЯСИНА. Мои беседы с МАРЬЯСИНЫМ на эти темы происходили на квартире у МАРЬЯСИНА в Тагиле.
Вопрос: Вы совершили ряд тяжелых преступлений против советской власти. Что побудило Вас вступить в контрреволюционную троцкистско-зиновьевскую организацию и встать на путь активно подрывной, вредительской работы?
Объясните это.
Ответ: Оценивая теперь пройденный мною позорный путь полного контрреволюционного вырождения, я должен откровенно сказать, что этому в значительной степени способствовал мой отрыв от партии и от масс, который у меня начался еще задолго до того, как я стал разделять троцкистские взгляды. Троцкистские взгляды я разделяю примерно с 1930 года. Мое отрицательное отношение к отдельным мероприятиям ВКП(б) и ее руководства особенно обострилось в 1931 году после моего снятия с руководящей работы в “Востокостали”.
После моего возвращения из-за границы я вскоре встретился, а затем сблизился с А.И. ЮЛИНЫМ, который имел на меня большое влияние в смысле оформления моих контрреволюционных троцкистских взглядов.
В моем переходе в начале 1935 года к активным методам борьбы против Советской власти путем вредительской подрывной работы большую роль сыграл, как я уже выше показывал, Ю.Л. ПЯТАКОВ, его непосредственные директивы и установки.
Мои ответы на поставленные мне вопросы записаны с моих слов правильно и мною прочитаны.
Допросил:
ПОМ. НАЧ. УНКВД ПО СВЕРДЛ. ОБЛ.
КАПИТАН ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – (СТРОМИН)
Верно:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР УРО ГУГБ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ).
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 261, Л. 2-37.
[1] Здесь и далее в тексте ошибочно – “Калегаева”.
[2] Так в тексте.
