[На бланке Редакции газеты “Правда”]
Москва, 29 ноября 1936 г.
№ 347/с
ЦК ВКП(б) – товарищу СТАЛИНУ.
Совнарком СССР – тов. МОЛОТОВУ.
НКПС – тов. КАГАНОВИЧУ.
Наркомтяжпром – тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ.
НКВД – тов. ЕЖОВУ.
27 ноября 1936 года редакцией “Правды” Вам направлен материал о вредительстве Пятакова в горной промышленности, поступивший в “Правду” от В.В. Ковригина.
Теперь в “Правду” вновь поступили письмо и статья старшего инженера-экономиста Центрального управления горного надзора РСФСР Н.И. Ульянова, в котором он сообщает дополнительные факты вредительства Пятакова на горно-промышленных предприятиях.
Посылаем Вам эти материалы.
РЕДАКТОР “ПРАВДЫ” Л. Мехлис (Л. Мехлис)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 258, Л. 100.
Копия
РЕДАКТОРУ “ПРАВДЫ” ТОВ. МЕХЛИСУ.
От старшего инженера-экономиста Центрального управления Горного надзора РСФСР, кандидата ВКП(б) Н. Ульянова.
28/ХI 1936 г. мною была передана зам<естителю> зав<едующего> промышленно-транспортного отдела тов. Капустину статья под заглавием: “Вырвать с корнем пятаковщину”. В этой статье мною приводятся факты, свидетельствующие о том, что в нашей горной промышленности и помимо Кемеровского рудника не все обстоит благополучно. В дальнейшем тексте статьи мною приводятся доказательства наличия вредительских действий Пятакова в этом состоянии горной промышленности.
Помимо этого я высказываю полную уверенность в том, что вредительская работа Пятакова была поставлена так тонко, что она велась даже там, где не было лиц, сознательно исполнявших диверсионные директивы Пятакова. Вследствие этого масштаб его вредительской работы оказывается более широким, чем это можно думать на основании сообщения органов следствия.
Я доказываю, что Пятаков не ограничивался только непосредственным вредительством на горнопромышленных предприятиях, но распространял свою преступную деятельность на подготовку для утверждения в СНК СССР такого нового горного закона, который обеспечил бы почти безопасное ведение вредительской работы на горных предприятиях. Этим законом, который уже находится на рассмотрении СНК СССР и который подписан Пятаковым, предусматривается проведение мер, вносящих хаос в распоряжение недрами; разгром органов горно-промыслового надзора и техники безопасности в горной промышленности, которые при нормальных условиях должны контролировать работу горнопромышленных предприятий, производя дознание и привлекая к уголовной ответственности лиц, ведущих горные работы технически неправильно и незаконно; путаницу основных понятий в области горной промышленности с расчетом утопить практическую работу в нескончаемых “научных” дискуссиях и пр.
Далее я показываю, что значительная часть этих мер, предусматриваемых этим новым “законом”, Пятаковым уже выполнена, в частности, горно-промысловый надзор уже почти разгромлен, чем, впрочем, и объясняется та легкость, с которой Пятакову удалось вести свою вредительскую работу на горных предприятиях.
Ко всему этому мне хочется добавить еще вот что. Помочь организовать горный надзор так, чтобы он был работоспособен, было сделано много предложений. Делал их и автор этих строк. Однако все они встретили ожесточенное сопротивление со стороны правового отдела НКТП и были провалены. Эту работу там выполнял юрист Шнееров и, как мне известно со слов других, начальник этого отдела Бештау. Кроме того, как будто бы по соображениям ведомственного порядка их поддерживал нач<альник> главного геологического управления акад<емик> Губкин и состоящий на службе в его ведомстве некто Выдрин.
Далее, по предложению президиума Всесоюзного горного общества мною 7/Х с<его> г<ода> на его оргбюро был сделан доклад “Об организации государственного надзора по охране недр, горно-технической инспекции и маркшейдерской службы”. В резолюции, принятой по этому докладу и подписанной акад<емиком> Терпигоревым, вынесено постановление, согласно которому поставленный мной вопрос признается чрезвычайно важным и для его детальной проработки создается комиссия в составе нескольких профессоров, представителей ведомств и докладчика. Срок работы комиссии был определен в 20 дней. Тем не менее эта комиссия еще не собиралась, и у меня нет уверенности, что она соберется. Чья-то довольно сильная рука сдерживает ее работу. Наконец, еще один факт. Мой доклад на президиуме горного общества должен был после специальной обработки появиться в “Горном журнале”. Там же предполагалось поместить содоклад редактора этого журнала вместе с выступлениями в прениях. Таково было решение редакции “Горного журнала”, и все материалы уже подготовлялись к печати. Но с пятидневку тому назад проф<ессор> Гендлер, редактирующий “Горный журнал”, заявил мне, что в силу производимого на него давления свыше он не имеет сейчас возможности поместить ни моего доклада, ни своего содоклада, ни вообще каких бы то ни было материалов, связанных с обсуждением этого вопроса на президиуме горного общества. Причем он даже не мог мне обещать ничего в отношении каких бы то ни было последующих номеров “Горного журнала”.
Если учесть, что темой моего доклада только по заглавию была организация различных видов контролей горной промышленности, а в действительности обсуждался проект горного закона, подписанный Пятаковым и составленный по его поручению, то все эти изменения в направлении ветра в “Горном журнале” и в президиуме горного общества становятся понятными.
Я предполагаю, что в НКТП вместе с Пятаковым работала и еще продолжает работать довольно значительная группа лиц, которая сознательно продолжает преступное дело Пятакова. Причем приходится предположить о наличии в НКТП значительной прослойки работников, еще не понявших вредительской деятельности Пятакова и потому бессознательно помогающих продолжать вести его “дело” дальше. Об всем этом я в дополнение к своей статье и довожу до вашего сведения.
Старший инженер-экономист Центрального управления Горного надзора РСФСР
Н. УЛЬЯНОВ.
28/XI 936 г.
Верно: нрзб
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 258, Л. 101-104.
Копия с копии
ВЫПИСКА
из протокола № 7 заседания оргбюро Всесоюзного научного инженерно-технического горного общества от 7 октября 1936 года.
СЛУШАЛИ:
Доклад инж<енера> Н.И. Ульянова “Организация государственного надзора по охране недр, горнотехническая инспекция и маркшейдерская служба”.
ПОСТАНОВИЛИ:
1. Ввиду того, что поставленный докладчиком вопрос не может быть решен на оргбюро без детальной предварительной проработки и в то же время является чрезвычайно существенным – воздержаться от вынесения в настоящем заседании какого бы ни было решения по существу затронутого вопроса.
2. Для детального ознакомления с законопроектом об охране недр и внесения в него соответствующих поправок и замечаний, а также для выработки наиболее рациональной организации и структуры органа по охране и надзору за недрами, создать комиссию в составе членов оргбюро – проф<ессора> И.С. Новосильцева, проф<ессора> П.К. Соболевского, проф<ессора> Е.Н. Прокоптева, А.Н. Алейникова и С.И. Диманштейна с привлечением в процессе работы докладчиков и представителей горного надзора ГГУ, Госмарконтроля, Горнотехнической инспекции, правовой группы НКТП и Наркомместпрома.
3. Созыв комиссии поручить А.Н. Алейникову. Срок работы комиссии – 20 дней.
4. Выводы комиссии заслушать на заседании оргбюро.
П.п. Председатель акад<емик> Терпигорев
Секретарь Дворникова
Верно: нрзб
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 258, Л. 105.
ВЫРВАТЬ С КОРНЕМ ПЯТАКОВЩИНУ
В Новосибирске только что закончился процесс контрреволюционных диверсантов и вредителей, действовавших на кемеровском руднике по прямым указаниям гестапо и доверенного агента Троцкого в СССР Пятакова.
Для советской общественности и всего советского народа факт лютой ненависти германских фашистов к СССР, как, впрочем, и всяких фашистов, никогда не составлял секрета. То же самое давно уже было известно и о Троцком и его ближайших сподвижниках, открыто оставшихся верными его контрреволюционному знамени. И пролетарское государство сделало из этого должные выводы; оно противопоставило им непроницаемую стальную стену штыков.
По-иному, однако, обстояло дело с теми из сторонников Троцкого и примкнувших к нему впоследствии контрреволюционных групп, которые, “раскаявшись” на словах и трижды проклиная свое “прошлое участие в оппозиции”, на деле продолжали оставаться активнейшими троцкистами и зиновьевцами, а, следовательно, и контрреволюционерами.
Прикидываясь сирыми и убогими, всячески принижая себя и слагая дифирамбы в честь руководителей нашей партии и правительства, громко вопя о своей преданности делу рабочего класса, они ползли на брюхе в партию, делая ставку на завоевание доверия к себе с целью прибрать к своим рукам важнейшие посты наших органов государственного управления и хозяйства. Расчет при этом был весьма прост, а выгода такой тактики очевидна: стоя во главе важнейших государственных органов, легче, верней и крепче можно наносить удары социалистическому государству.
Наиболее ярким представителем такой змеиной породы, несомненно, является Пятаков, деятельность которого, по понятным причинам, протекала главным образом в системе Народного комиссариата тяжелой промышленности. Зная недавнее положение там Пятакова, можно, даже не будучи в курсе его “руководящей работы”, не сомневаться в том, что сия “работа” не ограничивалась только отдельными местами Советского Союза, и что Кемерово – это только небольшая иллюстрация к ней.
Пишущему эти строки довелось на протяжении двух с лишним лет ознакомиться только с частью такой “работы”, но и эта небольшая часть в свете фактов, вскрытых на процессе в Новосибирске, представляется, по широте замысла, поистине чудовищной.
Вовсе не случайно, что первое крупное злодеяние Пятакова и его группы было обнаружено именно в горной промышленности.
Основные виды полезных ископаемых: разного рода руды, уголь, нефть и пр<очие>, являются или основными, или единственен источниками сырьевых и энергетических ресурсов, служащих базой тяжелой промышленности, а, следовательно, и обороноспособности страны. Будучи к тому же по своей природе невозобновляемыми, они представляют собою наиболее важный вид исключительно ценной государственной собственности. Нет поэтому ничего удивительного в том, что вредительская и диверсионная деятельность Пятакова и его преступной компании была направлена в первую очередь на уничтожение этой собственности путем завала ее на участках действующих шахт и порчи месторождений, т.е. приведения их в состояние, негодное для дальнейшей разработки по причине экономической нерентабельности и технической невозможности постановки сколько-нибудь нормальных горных работ.
Следующим важным обстоятельством, привлекшим внимание банды диверсантов и вредителей к горной промышленности, является высокая стоимость горных работ. Вывести из строя хотя бы одну основную выработку – это очень часто означает остановить весь рудник и взвалить на государство дополнительные расходы в сумме нескольких миллионов рублей. Игра, конечно, стоит свеч.
Наконец, ни в какой другой отрасли промышленности, кроме горной, нельзя убивать людей, отводя от себя подозрение в организации убийства ссылками на якобы неустранимые технические условия производства.
Таковы причины, обусловившие особую активность диверсантов и вредителей в области горной промышленности, руководимых Пятаковым. Теми же причинами объясняется также и то, что горная промышленность, по всей вероятности, была первоочередным объектом их преступной работы.
Ошибочно было бы, однако, думать, что вредительство в этой отрасли нашего народного хозяйства имеет место только там, где подвизаются организованные группы контрреволюционеров, где работают сознательные исполнители контрреволюционных замыслов Пятакова.
Вредительство в нашей горной промышленности на протяжении целого ряда лет наблюдается даже там, где таких мерзавцев нет, где работают люди политически абсолютно честные. Они, эти люди, и не подозревают даже о той роли, которую выполняют, не знают, что они давно уже являются слепым орудием бандита Пятакова и его друзей.
В свое время в некоторые наших органах печати были приведена случаи колоссальных потерь полезных ископаемых по различным местам Союза. Эти случаи тогда остались незамеченными. Советская общественность и, в частности, общественность горнотехническая, приняла их тогда как обычное неудачное выполнение горных работ. На самом деле это было, конечно, далеко не так. Напомним же некоторые из этих случаев. В 1934 г. на Красноуральских медных рудниках было завалено 150.000 т. медной руды, содержащей к тому же золото и серебро на сумму не менее чем в 2.000.000 р. золотом.
Нижнетагильский металлургический завод при чьем-то попустительстве из центра в течение ряда лет заливал шлаками руднянское месторождение медной руды.
Чимкентский свинцовый завод был построен на мнимой рудной базе и т.д.
К этим случаям можно прибавить сколько угодно фактов до сих пор еще неизвестных нашей общественности из печати. Вот некоторые из них.
В 1935 г. Дегтярское рудоуправление Средуралмедьстроя подработало и навсегда завалило пустыми породами желчную шляпу, содержащую 1,6 тонны золота и 92,35 т. серебра.
В Подмосковном угольном бассейне только по двум трестам за период 1934-1936 гг. в так называемых отрезках навсегда оставлено невыработанным около 14.000.000 т. угля.
В Прокопьевских рудниках (Кузбасс) за один только 1934 г. подземными пожарами, возникшими в результате неполной выемки запасов, сожжено 1.350.000 т. прекрасного коксующего угля и т.д., и т.п.
При этом, конечно, не было недостатка и в человеческих жертвах, но о них и о технике безопасности в горной промышленности речь будет идти ниже.
Все эти факты являются следствием производственно-технической распущенности, усиленно, но для невооруженного особой бдительностью даже специалиста незаметно, насаждавшейся и насажденной Пятаковым и его оруженосцами на наших горных предприятиях.
Как же они достигли этого?
Горная промышленность, помимо всего прочего, отличается от всех остальных отраслей промышленности тем, что в ней, при известных условиях, а именно, при условии отсутствия надлежащего контроля, имеется полная возможность повышать добычу прямо пропорционально размерам потерь добываемого (хищничество) и снижать себестоимость обратно пропорционально этим потерям. Но при этом выполнение производственной программы для нее так же, как и для обрабатывающей промышленности, является обязательным. Отсюда понятно, что чем меньше у той или иной горнопромышленной организации готовности к нормальной и технически правильной постановке горных работ тем больно должно быть у ее руководителей желания выйти из создавшегося для них неудобного положения путем выборки из разрабатываемого месторождения только наиболее обогащенных и близко расположенных участков, т.е. путем хищничества. Причем в этом случае соблюдение всякого рода норм по технике безопасности не может уже не рассматриваться в качестве привходящего обстоятельства, значительно осложняющего работу и потому, в известных пределах, нежелательного. Неудивительно, что в этих условиях любой горнопромышленник обязательно должен быть заинтересован в том, чтобы применяемые им незаконные способы горных работ практиковались на руководимом им предприятии как можно шире, но чтобы известно об этом было как можно меньше.
Таким образом, уже самая специфика горных работ, особенность их производства наталкивают лиц, руководящих ими, на такие действия, которые весьма часто имеют своим следствием крупнейшие хозяйственные преступления, порой перерастающие в преступления государственного масштаба, но без политической подкладки. Вот эти-то нездоровые тенденции, заложенные в самой природе горных работ, и культивировал Пятаков и его преступная компания, давая им полный простор для развития до своего логического конца, а там, где это можно было делать незаметно, активно помогая этому развитию. Выходило, следовательно, что и вредители как будто ни при чем, и вредительская работа идет полным ходом. Что и говорить – удобная позиция!
Однако прежде чем занять ее, Пятакову и его контрреволюционной своре пришлось проделать некоторую предварительную работу по расчистке путей, ведущих к этой позиции. Ему нужно было разгромить горно-промысловый надзор, учрежденный Горным Положением Союза ССР в 1927 году для: “а) – наблюдения за соблюдением горных законов, б) – охраны недр и в) – борьбы со стихийными бедствиями на горных предприятиях” (ст<атья> 126 ГП).
За этой “работой” Пятаков провозился сравнительно продолжительный срок (около 4 лет), но зато и результаты, достигнутые им, не оставляли уже желать ничего лучшего. Горно-промысловый надзор, вопреки определениям Горного Положения, был разорван на составные функциональные части, и эти последние были подчинены различным ведомствам, в том числе и таким, которые или сами должны быть подконтрольны горно-промысловому надзору (ГГУ Наркомтяжпром), или попросту не нуждаются в них и потому и до сих пор не знают, что с ним делать (Наркомместпром РСФСР). Вместе с тем органы техники безопасности в горной промышленности, опять-таки по предложению Пятакова, были окончательно оторваны от своей естественной базы – горно-промыслового надзора и обречены на нескончаемые передачи из ВСНХ в Наркомтруд, из Наркомтруда в ВЦСПС и из ВЦСПС в Наркомтяжпром, т.е. в полное подчинение Пятакову. Таким образом, формально существующий горно-промысловый надзор на деле оказался настолько дезорганизованным и ослабленным, что уже не мог выполнять возложенных на него Горным Положением функций. В частности, ему уже не под силу было привести в действие ст<атью> 134 Горного Положения, согласно которой “органам горного надзора предоставляется вести дознания и привлекать к уголовной ответственности… лиц, нарушающих горные законы и распоряжения по охране недр и технической правильности горных работ”. А банде вредителей и диверсантов ничего другого, разумеется, и не нужно было.
Впрочем Пятаков и его доморощенные головорезы не удовольствовались только созданием условий для вредительской и диверсионной работы в настоящем. Они поставили себе целью обеспечение возможности безнаказанного ведения этой работы в будущем с прикрытием ее законом. С этой целью они выработали и представили в СНК СССР за подписью Пятакова так называемый проект “основных начал об использовании месторождений полезных ископаемых на территории Союза ССР”, долженствующий заменить собой якобы совершенно устаревшее ныне действующее Горное Положение. Названный проект не блещет ни талантливостью его составителей, ни богатством фантазии, ни юридическими хитросплетениями. Он куц, безграмотен и безобразен; но зато его вредительская сущность бьет в глаза. Так, например, все основные понятия (полезное ископаемое, горный промысел, поиски, разведки, разработки, месторождение и пр.), имеющие в горной промышленности, как, впрочем, и везде, очень большое и теоретическое, и практическое значение, в проекте или совсем не нашли места, или недопустимо перепутаны. Это было сделано, конечно, с расчетом дезорганизации практической работы нескончаемой “научной” дискуссией. Однако центр тяжести проекта “основных начал” лежит все же не в этой путанице, а в гораздо более серьезных вещах.
В соответствии со ставкой на продолжение и расширение диверсионной деятельности специальный порядок выдачи разрешений на производство всякого рода горных работ на территории крепостных, укрепленных и пограничных районов, установленный ныне действующий Горным Положением, проектом “основных начал” отменяется и уступает место какой-то неопределенной, могущей быть изданной впоследствии ведомственной инструкции. На кого рассчитана такая “поправочка” к Горному Положению и чью деятельность она призвана облегчить – это, как будто, не требует особых разъяснений.
Следующим, еще более важным, самым важным вредительским моментом проекта “основных начал” является то, что он, во-первых, в противоположность Горному Положению 1927 г. даже не заикается о недрах земли как государственной собственности и не имеет статей, регулирующих занятие горным промыслом на территории СССР иностранцев; а, во-вторых, функции по распоряжению недрами и охране их, являющиеся прерогативой государства, сосредотачивает в ведении НКТП, причем внутри этого наркомата названные функции произвольно разрываются и поручаются соответственно двум различным органам: какому-то “междуведомственному”, но все-таки при НКТП состоящему и под председательством начальника его Главного Геологического Управления работающему Комитету и так называемому “госмаркконтролю”, не имеющему под собой ни законной, ни производственной основы.
Первая часть этой схемы – ясна, она целиком вытекает из программы реставрации капитализма в СССР, исповедуемой всеми троцкистами. Но на второй ее части остановиться, хотя бы и кратко, необходимо.
Выше уже было отмечено, что самые условия производства горных работ заключают в себе для каждого руководителя горнопромышленным предприятием опасность скатиться на путь противозаконных и технически неправильных способов эксплуатации. Эта опасность, существующая в возможности, часто, даже слишком часто, превращается в действительность, и тогда (и в этом вся суть дела) горнопромышленные тресты и главки не только не предпринимают никаких мер для укрощения распоясавшихся управляющих шахтами, но, наоборот, в большинстве случаев поощряют их беззаконную и по существу преступную работу. И это при отсутствии надлежащего контроля, конечно, вполне естественней ход дела. Кому же, в самом деле, не хочется с минимальными затратами денежных средств и с примитивными приемами работы дать максимальную добычу!
Поощрение и защита горнопромышленными главками как НКТП, так и других производственных наркоматов, имеющих в своем составе горную промышленность, руководителей подчинениях им предприятий заходят так далеко и проводятся так активно, что в системе своего наркомата все меры воздействия на последних оказываются совершенно недействительными. Выход из этого ненормального положения лежит только в одном: в принятии решения об изъятии аппарата по контролю и надзору за горной промышленностью из системы производственных наркоматов и организации их при высшем исполнительно-распорядительном органе государственной власти страны – СНК СССР.
В некоторых других отраслях народного хозяйства это мероприятие уже проведено, доказательством чего служит учреждение при СНК СССР Главных Управлений по лесоохране и лесонасаждению, а также Гидрометеорологической службе. Совершенно иначе, как мы видели выше, разрешает аналогичный для горной промышленности вопрос “проект основных начал”. Подчиняя горно-промысловый надзор Наркомтяжпрому, дробя его на составные части, он ставит его в зависимость от подконтрольных организаций и обессиливает так, что лишает какой бы то ни было возможности работать. Той же цели служит и еще одна важная деталь: основная и ведущая составная часть горно-промыслового надзора – технический контроль, который только и может в окончательном счете установить, правильно ли ведутся горные работы, совершенно исключается из состава центральных органов контроля и передается в полное подчинение горнопромышленный трестам и предприятиям, т.е. обрекается на абсолютное бездействие.
Таково сложное и, надо прямо оказать, очень хорошо задуманное обходное диверсионное движение, предпринятое Пятаковым в отношении горной промышленности.
Не имея возможности подробно останавливаться на вопросе о том, как правильно организовать весьма ответственное и важное дело распоряжения недрами, заметим только, что как факт разработки месторождений полезных ископаемых различными ведомствами (наркоматами), так и несомненная возможность переоценки этими ведомствами своих внутренних интересов с могущим возникнуть противопоставлением их интересам государства в целом, настоятельно требуют предоставления осуществления этого права только высшему исполнительно-распорядительному органу государственной власти – СНК СССР.
Решение же этого вопроса проектом “основных начал” опять-таки оказывается рассчитанным на внесение путаницы в работу государственных органов и хаоса в использовании недр.
Перейдем теперь к вопросу, касающемуся техники безопасности горного дела. В последнее время несчастные случаи на горных предприятиях вообще стали очень частыми. Органы техники безопасности оказываются, таким образом, недейственными. Это видно хотя бы из того, что начальник горнотехнической инспекции НКТП т. Гриндлер, выступая на процессе в Новосибирске в качестве эксперта, всего-навсего только ответил на один вопрос зам<естителя> верховного прокурора СССР т. Рогинского, да и то совершенно нечленораздельно. А между тем его роль и в судебном процессе, и в расследовании обстоятельств преступления должна была бы проявиться в гораздо более активной форме. Больше того, самое преступление должно было быть предупреждено его рабочим аппаратом. Однако этого не произошло, и не потому что работники инспекции техники безопасности НКТП не хотят или не умеют правильно поставить надзор на горных предприятиях, а потому, что при существующих организационных условиях своего ведомства они НЕ МОГУТ сделать этого. Выше уже было показано, как часто органы техники безопасности передавались из ведения одного наркомата в другой, пока, наконец, не были переданы в НКТП; отмечено было также, что в результате этих передач они полностью потеряли связь с горным надзором. Именно эти два обстоятельства привели горнотехническую инспекцию к полной беспомощности. И вот почему. В горной промышленности, в отличие от промышленности обрабатывающей, средства, служащие целям производства, являются также и основными средствами безопасности. Например, оборудование рудников и шахт вентиляцией, водоотливными насосами, надежным креплением должно быть предусмотрено всей совокупностью систем, методов и практических приемов горных работ. Без этого условия последние вообще невозможны. Отсюда следует, что технический контроль горного надзора и горнотехническая инспекция по безопасности должны составлять органически единый рабочий аппарат. Но выше уже была доказана неправильность передачи какой бы то ни было части горного надзора всякому производственному наркомату, в том числе и НКТП. Значит и горнотехнической инспекции по безопасности там тоже не место. Однако, она оказалась именно в НКТП, причем добивался этого не кто иной как Пятаков. Значит… это тоже был вредительский акт с его стороны. Если к этому добавить, что в проекте “основных начал” горнотехническая инспекция по безопасности запроектирована в качестве отдельного органа, подчиненного НКТП, то вредительство здесь станет очевидным. Широко размахнулись Пятаков и его подручные и многое уже успели сделать. Задача теперь состоит в том, чтобы эту банду уничтожить, а последствия ее “работы” ликвидировать.
Ст<арший> инженер-экономист
Центрального управления Горного
надзора РСФСР УЛЬЯНОВ.
27/XI 1936 г.
Ул. Куйбышева, проезд Владимирова, д. 1, во дворе, 3-й эт<аж>
Тел. 9-40, доб. 7.
Верно: нрзб
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 258, Л. 106-118.
