ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обв<иняемого> ГОЛУБЕНКО Николая Васильевича –
от 13-14 августа 1936 г.
ВОПРОС: Следствие располагает данными, что вами для террористических действий была создана боевая группа. Я предлагаю вам дать правдивые показания о составе этой группы.
ОТВЕТ: Выполняя указания по подготовке террористического акта, мной была в 1933-34 г. создана боевая террористическая группа. В эту группу я привлек: ПОРТНОВА – бывш<его> зиновьевца, работавшего в 1932 г. секретарем Днепропетровского Горсовета, а потом председателем исполкома Сталиндорфского района, ЖУКОВА – бывш<его> военного комиссара города Днепропетровска, в последнее время работающего в Днепропетровской областной конторе Госбанка, ЗЮКУ [1] – командира Красной армии, служившего до 1935 г. командиром в Ленинграде, а потом переведенного в Полтаву на должность командира дивизии. В 1934 г. по вопросам террора я установил связь с командиром бронетанковой части в Киеве ШМИДТОМ.
Кроме этих лиц я был связан с троцкистом ГОЛЬДЕНБЕРГОМ, с которым я еще в 1933 г. обсуждал вопрос о выделении исполнителя для террористического акта. Мы остановились на кандидатуре члена нашей троцкистской организации КАЛАШНИКОВА как подходящем по своим боевым и волевым качествам быть исполнителем террористического акта.
ВОПРОС: Расскажите, каким образом был вами привлечен в боевую группу ПОРТНОВ?
ОТВЕТ: Познакомился я с ПОРТНОВЫМ в 1933 г. на одном из пленумов Облисполкома в Днепропетровске. Мы разговорились. ПОРТНОВ заявил, что обо мне он слышал как о троцкисте. Сам он указал, что он в прошлом был зиновьевцем, работал в Ленинграде. На второй или третий день нашего знакомства в перерыве заседаний пленума мы уединились в отдельной комнате. Заговорили мы о нашей прошлой к.-р. деятельности, выпячивая целый ряд эпизодов борьбы с партией. ПОРТНОВ в процессе разговора сказал, что разгром троцкистско-зиновьевской оппозиции произошел потому, что Зиновьев был недостаточно решителен в своих действиях и полностью не использовал все возможности участия в борьбе его ленинградской организации. По мнению ПОРТНОВА, этим воспользовалось сталинское руководство, которое разбило кадры Зиновьева, сконцентрированные в Ленинграде, и тогда произошел общий разгром. На этом закончилась наша первая беседа. Я сделал уже тогда для себя вывод, что ПОРТНОВ неискренне отошел от троцкистско-зиновьевской работы и таким остается и теперь.
Впоследствии у нас происходили встречи довольно часто. ПОРТНОВ, приезжая в Днепропетровск, в городе жила его семья, заходил ко мне. Виделись мы в моем кабинете в Горсовете. При этих встречах мы говорили уже более откровенно, критиковали внутрипартийное положение, состояние в стране. В одной из бесед у меня в кабинете я прямо заявил ПОРТНОВУ, что я работу продолжаю, от нее не отказался, и как он смотрит на то, чтобы возобновить работу. На это ПОРТНОВ мне ответил, что он работы не прекращал, имеет связи в самом Днепропетровске. Он изъявил свое согласие продолжать вместе со мной работу. Я информировал ПОРТНОВА о том, что в Москве восстановлен блок троцкистов с зиновьевцами, создан единый троцкистско-зиновьевский центр, который координирует и объединяет всю деятельность троцкистов и зиновьевцев. ПОРТНОВ при этом высказал сомнение в успешности работы этого блока, поскольку [2] в прошлом он уже убедился в нерешительности Зиновьева. Я заявил ПОРТНОВУ, что центр этого блока принять [3] теперь другие методы борьбы, объединен на новой основе, а именно на основе организации и подготовки террористической борьбы против сталинского руководства. Это известие ПОРТНОВ принял очень живо, возбудился и заявил: “Теперь я вижу действительно решительный и правильный метод борьбы, предпринятый Зиновьевым. Я готов принять участие в этом деле. Не боюсь, даже если на меня возложат роль исполнителя”.
ВОПРОС: Информировали ли вы ПОРТНОВА о том, что вы связаны с ПЯТАКОВЫМ и <что> указания о терроре получили лично от него?
ОТВЕТ: Нет. Из конспиративных соображений я ПОРТНОВУ не говорил о связи моей с ПЯТАКОВЫМ. Я сообщил ему только, что связан с Москвой, но с кем именно, не говорил.
ВОПРОС: Какие указания вы дали ПОРТНОВУ?
ОТВЕТ: Я ему дал указания создать вокруг себя группу из проверенных троцкистов и зиновьевцев. Кроме того, условился с ним, что при необходимости на него может быть возложена роль исполнителя теракта, и чтобы он был к этому готов. ПОРТНОВ, получив мои указания, согласился их выполнить. В начале 1935 г. я порвал связь с ПОРТНОВЫМ, поскольку он был арестован и выслан.
ВОПРОС: Вы заявили, что вами был привлечен в боевую группу бывш<ий> Горвоенком Днепропетровская ЖУКОВ. Откуда вы его знаете?
ОТВЕТ: ЖУКОВА я узнал по приезде моем в Днепропетровск в 1933 г. на должность председателя Горсовета.
ВОПРОС: Что побудило вас привлечь в боевую группу ЖУКОВА?
ОТВЕТ: После знакомства с ЖУКОВЫМ я узнал, встречаясь и беседуя с ним, что он озлоблен и обижен своим положением. Это дало мне возможность обработать его и привлечь в организацию. Ценен для меня ЖУКОВ был тем, что он связан с партизанами, являясь председателем Городской партизанской комиссии, и что через него можно создать боевую группу из партизан. Кроме того, ЖУКОВ был в прошлом военным и умеет владеть оружием.
ВОПРОС: Расскажите более подробно, каким образом вы привлекли в боевую группу ЖУКОВА?
ОТВЕТ: Как я уже показал выше, с ЖУКОВЫМ я познакомился с 1933 г. Он явился ко мне как к председателю Горсовета с информацией о работе Днепропетровского Городского Военкомата. В последующих встречах у меня в кабинете после служебных разговоров я затронул с ЖУКОВЫМ вопрос о его общественном и партийном положении. ЖУКОВ мне сообщил, что несмотря на то, что он рабочий, участник гражданской войны и немолодой член партии, его затирают и не привлекают к активной партийной жизни города. Много он говорил о своих обидах, о том, что “любимчики секретарей Райпар<т>комов выдвигаются активистами, а меня затирают”. Позже, в одну из таких встреч у меня в кабинете, когда ЖУКОВЫМ был опять задет этот же вопрос, и видно было, что он его волнует, я заявил ему, что это положение не только с ним, и это не случайность, а общее явление и система всей партийной жизни страны, базирующейся на диктаторстве партийных чиновников. Они подбирают себе безвольных, раболепствующих активистов и на них строят весь внутрипартийный режим. “При этом положении люди, способные проявлять самостоятельность мышления, ими отбрасываются как ненадежный элемент,” – сказал я. Мое замечание ЖУКОВ одобрил и зада мне вопрос: “Как же это может еще долго длиться, ведь такое положение может привести партию к гибели”. Я ответил ему, что если все здоровое в партии будет молчать, бездействовать и не объединяться, то партия действительно может прийти к гибели.
ВОПРОС: Когда у вас была эта беседа с ЖУКОВЫМ?
ОТВЕТ: Эта беседа была во второй половине 1933 г. У меня в кабинете в помещении Горсовета.
ВОПРОС: Как дальше было?
ОТВЕТ: В 1934 г. ЖУКОВ был снят с работы Горвоенкома и исключен из партии Горпарткомом за потерю бдительности. Дело в том, что в Городской партизанской комиссии была вскрыта в это время троцкистская группа. За связь с этой группой ЖУКОВА исключили из партии. После снятия с работы ЖУКОВ зашел ко мне. Он был очень обозлен. Просил меня устроить его на какую-либо работу. Я ему обещал и сказал, что теперь он сам на себе испытывает режим партийно-чиновничьего аппарата. Он ответил: “Да, чудовищный произвол существует”. Я ему заявил, что от этого произвола можно избавиться только решительной борьбой, не останавливаясь ни перед какими средствами, я сам не сижу без дела, а действую, и тебе надо примкнуть к этой борьбе. Сообщил я ему, что мной была создана в Днепропетровске группа лиц для решительной борьбы с виновниками, насадившими стране партийно-чиновничий режим, и предложил ему включиться в эту группу и начать борьбу, взяв на себя конкретные обязанности.
ЖУКОВ согласился и спросил, кто же эти виновники и что нужно делать ему. Я объяснил, что виновником всего гибельного положения в стране является СТАЛИН, против него направлена вся наша борьба, и наша задача заключается теперь в основном в том, чтобы убрать СТАЛИНА.
В этой беседе я ему еще конкретно о терроре не говорил. Об этом я ему сообщил в начале 1935 г. при беседе у меня в кабинете.
Тогда я заявил ЖУКОВУ, что ему как человеку военному, умеющему владеть оружием и имеющему связи среди партизан, необходимо принять участие в нашей террористической борьбе и конкретно взять на себя поручение подобрать из партизан группу боевиков и вместе с ними быть готовыми, когда потребуется, совершить террористический акт против СТАЛИНА.
ЖУКОВ согласился с моими предложениями и принял мои поручения.
ВОПРОС: Что ЖУКОВЫМ было выполнено?
ОТВЕТ: Я знал со слов ЖУКОВА, что он развернул работу среди партизан по подбору боевиков. Состав группы в смысле их фамилий меня не интересовал, т.к. непосредственно руководил группой ЖУКОВ, а я знал о ее существовании от ЖУКОВА. Информируя меня об этой группе, ЖУКОВ говорил, что люди им подобраны боевые, готовые на все.
ВОПРОС: А вы ЖУКОВУ помогли устроиться на работу?
ОТВЕТ: Да, помог. Устроил я его вначале Зам<естителем> Управляющего Городского стройтреста “Горкоммунстрой”, находившегося в подчинении Горсовета, и впоследствии, по расформировании этого треста в 1936 г., я его устроил на работу через Управл<яющего> Облконторой Госбанка БУДНЕВИЧА в Госбанк – хозяйственную часть.
ВОПРОС: Создавая боевую группу, против кого из руководителей ВКП(б) вы готовили террористические акты?
ОТВЕТ: Согласно указаний ПЯТАКОВА боевая группа, созданная мной, готовила террористический акт против СТАЛИНА. Считаю необходимым отметить, что ПЯТАКОВ, беседуя со мной в 32 г. в своем кабинете в Наркомтяжпроме, дал мне задание подготовить боевую группу для совершения теракта как над СТАЛИНЫМ, так и над ВОРОШИЛОВЫМ. Боевиков ПОРТНОВА и ЖУКОВА я готовил для выполнения теракта над СТАЛИНЫМ. Против ВОРОШИЛОВА готовили теракт ЗЮКА и ШМИДТ. Они военные работники, и им легче в техническом отношении совершить этот акт.
ВОПРОС: Как обосновывал ПЯТАКОВ необходимость убийства т. ВОРОШИЛОВА?
ОТВЕТ: Я уже показывал, что ПЯТАКОВ в 1932 г. предложил мне активизировать троцкистскую работу и создать боевую группу для нанесения террористического удара против СТАЛИНА, которого он и я считали основным виновником гибельного положения страны и партии.
ПЯТАКОВ указал мне тогда, что вместе со СТАЛИНЫМ несет ответственность за все и ВОРОШИЛОВ, являющийся его близким и преданным другом.
“С ВОРОШИЛОВЫМ у нас старые счеты, – заявил ПЯТАКОВ, – Это он изгнал из армии старых, заслуженных командиров, вынесших на своих плечах гражданскую войну и вместе с ТРОЦКИМ создавших Красную армию”.
Устранение одного СТАЛИНА еще не привело бы нас к окончательной победе, т.к. в руках его друга Красная армия – это огромная вооруженная масса. Убрать СТАЛИНА и вместе с ним и ВОРОШИЛОВА необходимо для того, чтобы ввести дезорганизацию не только в стране, но и в армии, лишив ее руководства. Армия тогда дезорганизуется, и мы сумеем ее захватить, очистить от ненужного нам элемента и сделать ее своей”.
ВОПРОС: Почему именно вам ПЯТАКОВ поручил наряду с организацией боевых групп против т. СТАЛИНА организацию также таких групп против т. ВОРОШИЛОВА?
ОТВЕТ: ПЯТАКОВ знает меня как бывшего ответственного военного работника, имеющего связи в армии, и поэтому он мне дал эти поручения.
ВОПРОС: Что же вы сделали в части выполнения этих указаний ПЯТАКОВА?
ОТВЕТ: Я уже показал в начале допроса, что мной был привлечен к непосредственной террористической деятельности командир дивизии ЗЮКА.
ВОПРОС: Откуда вы его знаете?
ОТВЕТ: ЗЮКУ я знаю с 1917 г. Мы вместе тогда работали в Киевской партийной организации и часто встречались. Он был тогда членом партийного комитета центрального района, а я был членом Киевского комитета. Встречался я с ним в период гражданской войны в 1919 г. в Киеве. Он был командиром части, а я был членом Реввоенсовета 1-й украинской армии.
В 1927 г. я встретился с ЗЮКОЙ в Москве. Он учился тогда в Академии РККА. Был он активным троцкистом. Встретились мы на Тверской улице. Я его информировал о своей троцкистской работе на Украине, а он <меня> о своей троцкистской работе в Москве, и подчеркнул тогда, что он тесно связан с ПЯТАКОВЫМ. После этого временно наша связь была прервана и восстановилась в 1933 г. в Ленинграде.
ВОПРОС: Когда же вы привлекли ЗЮКУ у террористической деятельности?
ОТВЕТ: Привлечение его началось в конце 1933 г. в Ленинграде и завершилось в 1935 г. в Киеве.
ВОПРОС: Как это было?
ОТВЕТ: Я приехал в Ленинград из Днепропетровска по своим личным делам. Там в больнице лежала моя жена.
В Ленинграде я зашел к своему старому знакомому по Киеву и армии СЛАВИНУ, бывшему тогда начальником политуправления ЛВО.
От него я узнал, что в Ленинграде на командной должности в гарнизоне состоит ЗЮКА. По телефонной книге я узнал номер телефона ЗЮКИ. Позвонил ему и условился встретиться. Встретились мы на вокзале, куда приехал ЗЮКА. Уединились мы от всех, и между нами произошла следующая беседа: после расспросов, где я работаю, я спроси ЗЮКУ, как его настроения. Он ответил ругаясь, что ничего не изменилось, все осталось у него по-старому. Спросим он: “А как ты?” Я ответил: “Так же, как и ты. Своих убеждений не меняю и нельзя их сейчас менять. Наши указания оправдываются. Мы остались правы”. После этого я ему заявил, что был в Москве, видел нашего общего друга ПЯТАКОВА, который не складывает оружия борьбы и остался на старых позициях и сейчас принимает активное участие по разворачиванию нашей работы. ЗЮКА этим заинтересовался и спросил: “Что же тебе сказал Юрко?” Я ответил, что имею от него задание развернуть работу на Украине. Заявил я: теперь методы работы другие, надо готовить боевых ребят, теперь не словом бороться надо, а пулей. ЗЮКА с этим согласился. Я ему посоветовал связаться с ПЯТАКОВЫМ и получить от него подробные указания.
ВОПРОС: Вы заявили, что с 1927 по 1933 г. ЗЮКУ не видели. И при первой встрече в 1933 г. начали вести с ним организационные беседы. Вы достаточно опытны в подпольной работе и понимаете, что это рискованно. Как же вы пошли на это?
ОТВЕТ: Я ЗЮКУ достаточно хорош знал и был убежден в том, что он остался троцкистом. Кроме этого, я вспомнил сейчас, что у меня была еще одна встреча с ЗЮКОЙ в конце 1929 г. или в начале 1930 г. в Москве. При этой встрече ЗЮКА высказывал троцкистские убеждения.
ВОПРОС: Где эта встреча произошла?
ОТВЕТ: Встретились мы в Москве возле Красной площади у нового здания “Экспортхлеба”. Приехал я тогда из Харькова, где был управляющим Укрсиликаттреста.
ВОПРОС: О чем же вы тогда беседовали с ЗЮКОЙ?
ОТВЕТ: ЗЮКА меня остановил и рассказал мне, что он недавно вернулся из ссылки. Заявление об отходе от троцкизма он подал в ссылке.
Спросил, что я делаю и как было со мной. Я рассказал, что работаю в Харькове на хозяйственной работе, исключался из партии, был в Чите и там подал заявление об отходе. В процессе примерно часовой беседы, когда мы прохаживались по улице, мы затронули ряд вопросов внутрипартийного положения и состояния страны.
ЗЮКА по всем этим вопросам давал явно троцкистские оценки. Убедившись, что ЗЮКА остался троцкистом, я заявил ему, что стою на тех же старых позициях, мое заявление об отходе от троцкизма явилось маневром и тактическим шагом для сохранения себя в партии до удобного момента для начала вновь троцкистской работы. ЗЮКА мне ответил, что он и подал заявление из таких соображений и своих убеждений менять не собирается. На этом мы разошлись.
Эта встреча, а также и то, что я хорошо знал ЗЮКУ, дали мне возможность в 1933 г. открыто говорить о троцкистской работе.
ВОПРОС: ВЫ не опасались вести эту беседу в 1933 г. на вокзале, где большое скопление народа?
ОТВЕТ: Мы же не находились в толпе. А уединились за отдельным столиком в ресторане. Никаких подозрений вызвать мы не могли, поскольку ЗЮКА был в военной форме, и все видели, что это ответственный работник. Когда мы беседовали, возле нас столики были пусты, и никто подслушать нас не мог.
ВОПРОС: При каких обстоятельствах вы связались с ЗЮКОЙ в 1935 г. в Киеве?
ОТВЕТ: Я приехал в сентябре 1935 г. в Киев по делам строительства. По улице Воровского я встретил ЗЮКУ и условился с ним встретиться вместе со ШМИДТОМ в гостинице “Континенталь”, где я остановился. Там у меня в номере мы втроем и встретились.
ОТВЕТ: Да, знал хорошо по гражданской войне, по Академии и по троцкистской работе.
ВОПРОС: Откуда вы это знаете?
ОТВЕТ: Я знаю это со слов ШМИДТА и со слов ЗЮКИ.
ВОПРОС: А вы лично откуда знаете ШМИДТА?
ОТВЕТ: ШМИДТА я знаю с 1918 г. Встречались мы в Курске на совещании подпольных комитетов Украины. Потом встречался с ним в 1921 г. в Киеве.
Я был тогда секретарем Киевского Губкома, а он армейским работником. Если память мне не изменяет, он находился тогда в корпусе ПРИМАКОВА. Встречались мы потом в 1934 г. в Харькове, в 1935 и 1936 г.г. в Киеве.
ВОПРОС: В начале допроса вы заявили, что установили связь со ШМИДТОМ по террористической работе в 1934 г. Расскажите подробно о содержании этой связи.
ОТВЕТ: Встретился я со ШМИДТОМ в 1934 г. на партийном съезде в Харькове. Как старые знакомые мы быстро сблизились и проводили вместе время. Тогда много беседовали вдвоем, вместе гуляя по улицам города, по различным вопросам политической жизни.
ШМИДТ интересовался моей прошлой троцкистской деятельностью и моими убеждениями теперь. Рассказал он мне, хотя это было мне уже известно со слов ЗЮКИ, о том, что он сам в 1926-27 г.г. был троцкистом. Проявлял ШМИДТ большое недовольство внутрипартийным режимом, отмечая отсутствие демократии, упразднение настоящей активной партийной жизни. Приводил он как образец упразднения партийной демократии – работы украинского партийного съезда. Указывая на выступления отдельных делегатов съезда, ШМИДТ сказал: “Все выступают с одной установкой, гром победы раздавайся, кругом достижения, все скрывают действительное положение страны и положение в партии”. Я не только поддерживал ШМИДТА, но развивал перед ним ряд установок в троцкистском духе. После одной-двух бесед мне стало совершенно ясно, что ШМИДТ убежденный троцкист. После этого я стал с ним более откровенным. Заявил ему, что сейчас не время, а ему в особенности не подобает, заниматься только констатированием фактов, давно нам известных, а надо действовать для изменения существующего положения. Спросил его: “Кого ты винишь во всем этом?”. Он ответил: “Естественно, СТАЛИНА, он виновен во всем. Его друг ВОРОШИЛОВ эти же порядки перенес и в армию. Там творится то же, что и во всей стране”.
Услышав такие резкие выпады, я осторожно спросил ШМИДТА: “Ты только способен говорить или действовать?” ШМИДТ возбужденно воскликнул: “Я никогда болтуном не был. Я человек решительных действий”.
“Ты с кем связан?” – спросил я. Он ответил: “Да кое с кем”.
Тут я стал более прямым и сказал, чтобы он от меня ничего не утаивал, т.к. и я работу провожу, не сижу сложа руки.
ШМИДТ рассказал мне тогда, что он связан с Москвой. Что там создан троцкистско-зиновьевский центр, и по указаниям одного из участников центра ему порчена организация террористического акта против ВОРОШИЛОВА, поскольку ему как ответственному военному работнику легче всего найти доступ к ВОРОШИЛОВУ и совершить этот акт. Я ему ответил, что это для меня не ново, знаю это уже из Москвы и также работаю в этой области.
Сообщил ему, что я связан с ЗЮКОЙ. Виделся с ним в Ленинграде. ШМИДТ этим заинтересовался.
Указал я ШМИДТУ, что было бы неплохо, если бы удалось ЗЮКЕ перевестись на Украину, т.к. тогда наша связь с ним была бы прочней.
ВОПРОС: А в 1935 г. вы со ШМИДТОМ связывались?
ОТВЕТ: Да, виделся с ним в сентябре 1935 г. Я уже показывал выше, что в сентябре в Киеве встречался с ЗЮКОЙ и поручил ему найти ШМИДТА и прийти с ним ко мне в номер в гостиницу “Континенталь”. ЗЮКА вместе со ШМИДТОМ явились ко мне в номер часов в 9 вечера.
Хочу отметить, что, когда я встретился с ЗЮКОЙ на улице, я ему сообщил, что здесь находится ШМИДТ, с которым я связался, и нам вместе необходимо видеться.
ЗЮКА мне тогда заявил, что после моей беседы с ним в Ленинграде он установил связи с Москвой через ПЯТАКОВА и в курсе всех дел и заданий, которые я получил.
Он мне сказал: “Я имею такое же задание по террору, как и ты, и теперь будем осуществлять его вместе”.
ВОПРОС: Какие вопросы вы обсуждали со ШМИДТОМ и ЗЮКОЙ при встрече в гостинице “Континенталь”?
ОТВЕТ: Мы обсуждали вопрос о технике совершения террористического акта над ВОРОШИЛОВЫМ, и кто персонально должен быть исполнителем этого акта.
ВОПРОС: Что же вы решили?
ОТВЕТ: Мы пришли к следующему решению: убийство ВОРОШИЛОВА должно быть совершено ШМИДТОМ или при вызове его к ВОРОШИЛОВУ в Москву, или же этот акт должен быть совершен на Украине при приезде ВОРОШИЛОВА сюда на маневры. Убийство должно быть совершено из револьвера, которые имели как ШМИДТ, так и ЗЮКА.
ЗЮКА был выделен как резервный исполнитель. В случае неудачи у ШМИДТА ЗЮКА должен был при надлежащей обстановке совершить это убийство.
ВОПРОС: С кем из московских троцкистов вы были еще связаны?
ОТВЕТ: Я был связан с троцкистом МИРОШНИКОВЫМ. Его я знаю очень давно, с 1919 г. Вместе мы находились в 3-й украинской армии, впоследствии совместно работали в 135 бригаде 45 дивизии. Я был комбригом 135, а МИРОШНИКОВ ведал одним из отделов политотдела бригады. В 1926 г. он стал троцкистом, был в ссылке и потом опять вернулся в Москву. Связался я с ним в 1933 г. Встретились мы на квартире у ГОЛЬДЕНБЕРГА.
Встречались мы периодически во время моих приездов в Москву – до 1936 г.
От МИРОШНИКОВА мне стало известно, что он проводит организационную троцкистскую работу в Москве, связан с троцкистским центром и по заданию его организовывал террористические группы молодежи.
ВОПРОС: Какое положение вы – ГОЛУБЕНКО играли в к.-р. троцкистской организации на Украине?
ОТВЕТ: С 1932 г. я – ГОЛУБЕНКО, ЛОГИНОВ и КОЦЮБИНСКИЙ составляли руководящую тройку троцкистской организации на Украине. Эта тройка была создана по прямому заданию ПЯТАКОВА.
Мне было известно, что КОЦЮБИНСКИЙ кроме того создал еще троцкистский центр, лично ему подчинявшийся, для разворота работы среди научных кругов. Состава этого центра я не знал.
После ареста КОЦЮБИНСКОГО я – ГОЛУБЕНКО и ЛОГИНОВ остались в руководстве троцкистской организации на Украине.
Протокол мной прочитан, с моих слов записан верно.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 5 ОТДЕЛЕНИЯ СПО
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ (БОРИСОВ)
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 239, Л. 83-97.
[1] Здесь и далее в тексте ошибочно – “Дзюку”.
[2] В тексте ошибочно – “насколько”.
[3] Так в тексте.
