ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
МУЧНИКОВА Константина Дмитриевича
от 5 февраля 1937 г.
Вопрос: В протоколе допроса от 30-31 января с<его> г<ода> вы показали, что в троцкистско-диверсионную организацию вы были вовлечены БУРШТЕЙНОМ.
При каких обстоятельствах вы были вовлечены им в организацию?
Ответ: С БУРШТЕЙНОМ Дмитрием я знаком по совместной работе на транспорте с 1918-1919 г.г.
После назначения БУРШТЕЙНА на должность начальника Минераловодского отделения службы движения (июнь-июль 1936 года) я стал чаще встречаться с ним на базе служебных взаимоотношений. В этот период времени я работал на станции Георгиевск в должности запасного агента.
Я обратил внимание, что БУРШТЕЙН начал интересоваться мной, оказывая мне внимание в разговорах, подчеркивая, что знакомство со мной его интересует. Это обстоятельство, хотя меня и удивляло, но я не придавал ему никакого значения.
Примерно в сентябре 1936 года после сдачи дежурства на станции Дебри, где я тогда работал, я встретился с БУРШТЕЙНОМ, который возвращался на своей дрезине в Минеральные Воды. Я попросил БУРШТЕЙНА подвезти меня, на что он охотно согласился.
По дороге БУРШТЕЙН начал интересоваться моей семьей, материальным положением, заработком, партийностью и, узнав, что я исключен из рядов ВКП(б), начал особенно интересоваться этим фактом. Я рассказал БУРШТЕЙНУ, что нахожусь в стесненном материальном положении, что исключен за моральное разложение, и что брата моего Александра МУЧНИКОВА исключили из ВКП(б) за троцкизм.
Выслушав меня, БУРШТЕЙН с большим сочувствием отнесся ко всему рассказанному. “Да, – заявил БУРШТЕЙН, – жизнь наступила неважная, таких людей исключают из партии, но ничего, все это скоро изменится”. Приехав в Минеральные Воды, БУРШТЕЙН тепло распрощался и обещал в ближайшее время встретиться со мной.
Вопрос: Как в дальнейшем протекали ваши взаимоотношения с БУРШТЕЙНОМ?
Ответ: В октябре месяце 1936 года я встретился с БУРШТЕЙНОМ в его служебном кабинете, куда и был вызван им в связи с моим заявлением о назначении на лучше оплачиваемую работу.
БУРШТЕЙН встретил меня очень приветливо и тут же на моем заявлении наложил резолюцию о назначении меня запасным агентом на станции Киан, увеличив мне оклад на 80 рублей. При прощании БУРШТЕЙН сказал мне, что вскоре он со мной снова встретится.
Спустя несколько дней работник службы движения ЖУКОВ доставил мне на квартиру извещение о переводе меня запасным агентом на ст<анцию> Киан.
Убедившись, что БУРШТЕЙН ко мне хорошо расположен, я решил и в дальнейшем использовать его отношения для получения еще более высокооплачиваемой работы.
С этой целью 27 декабря 1936 года я пришел к БУРШТЕЙНУ в кабинет и обратился к нему с просьбой увеличить мне зарплату.
БУРШТЕЙН, выслушав мою просьбу, после короткого раздумья подошел ко мне вплотную и дружеским тоном попросил меня сесть поближе, обещал помочь при условии, если я соглашусь выполнить и его просьбу.
Тут же БУРШТЕЙН прямо сообщил мне, что я должен буду по его указаниям помочь ему организовать крушение поезда, за что я впоследствии буду назначен коммерческим ревизором с большим окладом жалованья.
Предложение БУРШТЕЙНА было для меня настолько неожиданным, что я оторопел и в течение нескольких минут не способен был разговаривать. БУРШТЕЙН меня успокоил, заверив, что организация крушения тщательно подготовлена, и мне нечего бояться, так как формально ко мне нельзя будет придраться.
Я дал свое согласие и обещал помочь БУРШТЕЙНУ.
Вопрос: Непонятно, каким образом БУРШТЕЙН нашел возможным обратиться ко мне с таким серьезным предложением, не боясь разоблачения с вашей стороны?
Ответ: Должен заявить следствию, что после моего исключения из ВКП(б) я был крайне враждебно настроен к советской власти.
Позже исключение моих братьев Александра и Михаила из партии за троцкизм еще более усилило мои к.-р. настроения. Уже после первой встречи с БУРШТЕЙНОМ, убедившись, что он сочувственно относится ко мне, я неоднократно в его присутствия резко враждебно высказывался против руководителей ВКП(б) и советского правительства.
БУРШТЕЙН поддержал мои разговоры, солидаризуясь со мной в ряде вопросов, касающихся правоты поведения моего брата Александра, исключенного из партии за троцкизм.
БУРШТЕЙН обратился ко мне с предложением помочь ему в организации крушения поезда, был уверен во мне и не сомневался в моей ненадежности.
Это обстоятельство, так и обещанное вознаграждение в форме назначения на высокооплачиваемую работу, явились причиной моего согласия на оказание помощи в организации крушения поезда.
Факты моего непосредственного участия в организации крушения поездов №№ 31 и 731 на станции Киан, происшедшего 27/1-с<его> г<ода>, я изложил на предыдущем допросе.
Вопрос: Остановимся на подготовке организации названного крушения.
Какие директивы вы получили от БУРШТЕЙНА накануне крушения?
Ответ: Как я уже ранее показал – 27/ХII-1936 года у меня с БУРШТЕЙНОМ был разговор, в результате которого я дал согласие совершить крушение поезда. 1/I-с<его> г<ода> около 3-х часов дня я пришел в диспетчерскую справиться о времени отхода поезда. В коридоре меня встретил БУРШТЕЙН, позвал к себе в кабинет, где заявил: “Вы помните наш разговор, не забыли, имейте в виду, если кто-либо что-нибудь узнает, вам несдобровать. Премия, которую вы получите, – это не последняя, скоро получите еще, а за выполнение моих указаний получите то, что я обещал”.
Я еще раз переспросил БУРШТЕЙНА, что я должен сделать. “Ваше дело выписать только зеленую”. Я ответил согласием.
Вопрос: Вы утверждаете, что впервые получили от БУРШТЕЙНА предложение совершить крушение поезда 27/XII. Почему вы об этой говорите с такой точностью?
Ответ: Разговор этот с БУРШТЕЙНОМ у меня ассоциируется со встречей нового года. Я точно помню, что встретился с БУРШТЕЙНОМ за 4 дня до этого. Кроме того, тогда же БУРШТЕЙН условился со мной, что встретимся уже в Новом году.
Вопрос: Вы кому<-нибудь> говорили о предстоящей премии или переводе на новую работу?
Ответ: Да, говорил. Я сообщил своей жене, что скоро получу большую премию, об этом я рассказал жене в присутствии соседки, фамилию которой не помню. Зовут ее Клавдия.
Вопрос: Когда у вас произошла следующая встреча с БУРШТЕЙНОМ?
Ответ: 22/I-с<его> г<ода> при входе в диспетчерскую я снова встретился с БУРШТЕЙНОМ, где у нас произошел короткий разговор следующего порядка: “Вы не забыли, о чем мы с Вами договорились. Значит можно на вас надеяться?” Я ему ответил, что не забыл и можно надеяться. Тогда БУРШТЕЙН пояснил, что на старом условленном месте за стрелками будет стоять поезд, а вслед идущему нужно будет выписать зеленую. С БУРШТЕЙНОМ мы условились, что встретимся 26/I накануне моего отъезда на дежурство на станцию Киан.
Вопрос: Был ли у вас еще разговор с БУРШТЕЙНОМ до совершения крушения?
Ответ: Да, был 26/I, примерно между 15 и 16 часами. Я, находясь в диспетчерской, зашел в комнату к БУРШТЕЙНУ, поздоровавшись со мной, БУРШТЕЙН мне сказал: “Сегодня обязательно нужно совершить крушение”.
Заметив мой испуг, БУРШТЕЙН начал убеждать меня, что бояться нечего, мое дело выписать только зеленое. Я ответил согласием. Тогда БУРШТЕЙН мне сказал, что условленность о выходе поездов и выдаче зеленой мне напомнит по селектору ДОМБРОВСКИЙ. На этом я с БУРШТЕЙНОМ расстался.
Вопрос: Звонил ли вам ДОМБРОВСКИЙ по селектору?
Ответ: Да, звонил. В промежутке между 22-23 часами меня вызвал по селектору ДОМБРОВСКИЙ, который мне передал следующую условленность: “Отправляю два ударных”.
Вопрос: В протоколе допроса 30-31 января с<его> г<ода> вы показали следующее:
“Примерно в 23 часа по селектору мне позвонили и, убедившись, что у селектора именно я, МУЧНИКОВ, сказал<и>: “Смотри, сегодня два ударных”. Я так и не понял, кто предупреждал, так как голос был мне незнакомый”.
Кто же вам звонил по селектору, ДОМБРОВСКИЙ или кто-либо другой?
Ответ: На предыдущем допросе я указал, что мне звонили только один раз. Это неверно.
Мне звонили по селектору два раза, причем разговор был один вслед за другим.
Я точно помню, что сначала мне позвонили и несколько раз переспросили, говорю ли я – МУЧНИКОВ. Голоса тогда я разобрать не мог. После того, когда я несколько раз подтвердил, что это я, МУЧНИКОВ, разговор оборвался.
Через несколько минут мне снова позвонили, и я узнал по голосу диспетчера ДОМБРОВСКОГО, который мне и передал условность БУРШТЕЙНА.
Вопрос: Вам предъявляется зеленое разрешение, выданное вами 27/I в 0 ч. 41 м. На зеленом разрешении, заполненном вами собственноручно, значится не 27/I, а 26/I. Чем вы объясняете такую ошибку?
Ответ: Я уже говорил, что, выдавая зеленое разрешение, я заведомо знал, что через несколько минут произойдет крушение, я настолько волновался, что разрешение заполнил неровным почерком и вместо 27 числа пометил его 26-м числом.
Вопрос: На предыдущем допросе вы не назвали остальных участников к.-р. организации. Кто еще входил в состав организации?
Ответ: Точно сказать я могу только о диспетчере ДОМБРОВСКОМ, о котором мне из разговора с БУРШТЕЙНОМ стало известно, что он свой человек и принимает участие в организации крушения поездов, совершенного мною в ночь с 26 на 27-е января.
В деятельности ДОМБРОВСКОГО я уже и ранее подмечал, что он занимается вредительством. Я наглядно убеждался в том, что он задерживает движение поездов по графику, забивает участок поездами так, что создает невозможность пропуска пассажирских поездов.
ДОМБРОВСКИЙ, как правило, не ставил под обгон пассажирские поезда, а старался забить поездами станцию, создавая этим пробку и дезорганизовывая движение.
Кроме ДОМБРОВСКОГО я подозревал, что на контрреволюционной вредительской базе с БУРШТЕЙНОМ поддерживают связь следующие лица:
1. КОЖУХОВ Илья, быв<ший> начальник станции Баштау, запасный агент станции Киан, был исключен из партии за троцкизм, контрреволюционно настроенный, большой друг активного троцкиста ПЕТРОВА Константина, бывшего машиниста, проживающего в Минеральных Водах.
Мне неоднократно приходилось беседовать с КОЖУХОВЫМ, из разговоров с которым я убедился, что он продолжает оставаться на старых троцкистских позициях.
КОЖУХОВ был близко связан с БУРШТЕЙНОМ, который покровительствовал ему, назначив ему оклад 400 рублей вместо полагающихся 260-ти рублей, сохранив ему прежнюю ставку начальника станции.
<2.> СТЕПАНОВ – зав<едующий> конторой отделения службы движения, очень близкий человек к БУРШТЕЙНУ, СТЕПАНОВ ранее работал в Грозном и Кавказской, я слышал, что СТЕПАНОВ в 1936 г. был снят с работы на станции Кавказской как троцкист.
Показания мои записаны с моих слов правильно. Мною прочитаны –
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАЧ. 7 ОТД 3 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ – (РАДИН)
ЗАМ. НАЧ. 6 ОТДЕЛА УГБ СКК
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – (XАРИТОНОВ)
верно:
Секретарь 6 О ГУГБ НКВД нрзб
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 283, Л. 65-73.
