ПРОТОКОЛ ДОПРОСА.
обвиняемого ЛЯШЕНКО Ивана Титовича –
от 1-го ноября 1936 года.
Вопрос: Вам предъявляется обвинение по ст. 58 п. 4-9-11 УК. Признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?
Ответ: Виновным себя в предъявленном мне обвинении полностью признаю.
Вопрос: На допросе 4-го октября с<его> г<ода> Вы показали, что взрыв, происшедший в ночь на 23-е сентября во 2-м районе шахты “Центральная”, в результате которого сгорело 9 и тяжело обгорело 15 человек рабочих, подготовлен фашистско-диверсионной группой, участником которой вы являлись. Дайте подробные показания, кем персонально из участников вашей группы и как практически был подготовлен взрыв?
Ответ: Я уже показывал, что подрывную работу на шахте “Центральная” по заданию ПЕШЕХОНОВА вели: я – ЛЯШЕНКО, АНДРЕЕВ, КОВАЛЕНКО, ЛЕОНЕНКО и троцкисты: НОСКОВ, ШУБИН и КУРОВ. Наша длительная подрывная работа должна была неизбежно привести к взрыву шахты и гибели рабочих, что и случилось. Подготовляя взрыв, мы умышленно создавали газовые тупики, трудно поддающиеся вентиляции. Развалили все вентиляционное хозяйство шахты. Неправильно вели работы по выемке угля. В результате этого забои не только во 2-м районе шахты, где произошел взрыв, но и в других районах систематически загазовывались. Я еще раз заявляю следствию, что шахта “Центральная”, являясь самой газоопасной в Кузбассе, приведена нами в такое состояние, что, если в ближайшее время не будет устранено все, что мы там навредили, – будут новые взрывы, и шахта выйдет из строя?
Вопрос: О всей подрывной работе на Кемеровском руднике вы будете допрошены отдельно. Сейчас следствие требует показаний о том, что практически сделано лично Вами и участниками Вашей фашистско-диверсионной группы для организации взрыва во 2-м районе шахты?
Ответ: Для организации взрыва во 2-м районе шахты мы провели следующие подрывные мероприятия:
1) Создали во 2-м районе 14 глухих тупиков, где проветривание от газа организовать было невозможно. Очагом взрыва как раз и явился один из таких газовых тупиков на участке 32-й печи.
2) Выполняя задание ПЕШЕХОНОВА о развале вентиляционного хозяйства, я не сделал перемычек в 27, 28, 29 и 30-й печах.
3) Степень насыщенности газом шахты мы скрывали. Чтобы скрыть факты загазованности шахты, мы или совершенно не дела ли записей, или умышленно показывали несоответствующий процент наличия газа в шахте.
4) Мощный вентилятор “Сирокко 5” за два дня до взрыва КОВАЛЕНКО и ЛЕОНЕНКО с последующего моего согласия убрали и вместо его поставили менее мощный вентилятор “Сирокко 3”, который проветривание забоев от газа не обеспечивал.
В результате этих проведенных нами подрывных актов в тупиках 32-й и 34-й печей уже 20 сентября наличие газа достигало 6%, т.е. того предела, при котором взрыв неизбежен.
Вопрос: Кто из участников вашей контрреволюционной группы принимал участие в создании тупиков с целью организации взрыва?
Ответ: Участие в создании газовых тупиков принимали члены нашей к.-р. группы КОВАЛЕНКО, ЛЕОНЕНКО, АНДРЕЕВ, ПЕШЕХОНОВ и я – ЛЯШЕНКО. КОВАЛЕНКО и ЛЕОНЕНКО непосредственно создавали тупики. Все это делалось по прямым заданиям ПЕШЕХОНОВА и АНДРЕЕВА.
Вопрос: С кем конкретно вы разговаривали о создании тупиков?
Ответ: Со слов КОВАЛЕНКО и ЛЕОНЕНКО я знал, что директиву о создании тупиков они получили от ПЕШЕХОНОВА и АНДРЕЕВА. Я не только знал, но и лично видел, как эти тупики создавались.
Вопрос: Как вы отнеслись к этой директиве ПЕШЕХОНОВА?
Ответ: Как член организации я это расценивал как один из более чувствительных подрывных актов.
Вопрос: КОВАЛЕНКО показывает: “В начале сентября я говорил ЛЯШЕНКО, что по заданию ПЕШЕХОНОВА мы так ведем горные работы, что на участке будет создан ряд тупиков, чтобы он это имел в виду в случае, если по этому поводу возникнут недовольства или другие отрицательные разговоры. ЛЯЩЕНКО заявил: “Газ любит тупики, а я их посажу с воздухом на голодный паек. Воздух у меня будет циркулировать в передней части участка, а в забои пусть носят с собой в мешках воздух. Насчет недовольства не беспокойся. Мы им всегда очки вотрем, объясним, что перемычек нет, потому что по печам надо уголь выдавать. А кто посмеет возражать, тому скажем, что он агитирует за снижение добычи угля”. Правильно показывает КОВАЛЕНКО?
Ответ: КОВАЛЕНКО показывает правильно. Все слова я не помню, но в таком духе я ему действительно ответил.
Вопрос: Горно-Технический надзор часто обследовал состояние техники безопасности в шахте?
Ответ: Не совсем часто, но такие обследования были.
Вопрос: Что предлагалось актами Горно-Технического надзора?
Ответ: Как правило, Горно-Технический надзор указывал нам на недопустимость нарушения техники безопасности. Акты мы принимали формально к исполнению, а, по существу, продолжали свою подрывную работу.
Вопрос: Вам предъявляется предписание Горно-Технического инспектора ШУВАЛОВА [1]. В предписании сказано:
“Начальнику 2-го района: От 33-й печки выше первой параллельной производится выемка угля (лава) без верхнего выхода. Предписываю работы немедленно прекратить и предупреждаю, что в дальнейшем за подобное нарушение против вас будет возбуждено судебное дело. 10/IX-35 года”.
Предложение ШУВАЛОВА правильное?
Ответ: Да, ШУВАЛОВ как специалист, знающий дело, не мог не видеть, что при такой системе работы неизбежна катастрофа. Он правильно предложил прекратить в этом месте работы по выемке угля до ликвидации тупика путем проходки верхнего выхода.
Вопрос: Вами было выполнено указание ШУВАЛОВА?
Ответ: Предписание не было выполнено, и подрывная работа продолжалась в прежних размерах.
Вопрос: Дайте показание, как вами был снят мощный вентилятор “Сирокко 5”, стоявший на вентиляции забоев и тупика 34 и 35-й печей?
Ответ: В районе взрыва на вентиляции тупика и забоя 34 и 35-й печей стоял мощный вентилятор “Сирокко 5”. За два дня до взрыва КОВАЛЕНКО и ЛЕОНЕНКО этот вентилятор сняли, а вместо его поставили менее мощный вентилятор “Сирокко 3”, о чем ЛЕОНЕНКО поставил меня в известность. “Сирокко 5” не вполне справлялся с вентиляцией этого тупика. Постановка же туда вентилятора “Сирокко 3” форсировала подготовку взрыва.
Вопрос: В заключении Начальника Горно-Спасательной Инспекции Наркомтяжпрома СССР – ГРИНДЛЕРА в качестве одной из причин большой загазованности выработок в районе взрыва указывается: “Неисправность перемычек в 27 и 28-й печах и отсутствие их в 29 и 30-й печах”, вы подтверждаете правильность этого заключения?
Ответ: Правильность заключения ГРИНДЛЕРА подтверждаю. Я уже показал, что перемычки по заданию ПЕШЕХОНОВА мною не делались с целью загазовать забои.
Вопрос: В чем выражалась неправильность записей замера наличия в шахте газа и как это практически вами делалось?
Ответ: Неправильность записей замера газа выражалась в том, что в книге всегда указывался меньший процент в шахте газа по сравнению с его фактическим наличием. Достигалось это практически так. Как только десятник позвонит мне по телефону о наличии большого процента газа в том или ином забое, я тут же по телефону сваливал все на десятника, что все это происходит по их вине. Терроризовал их, крыл матом, обещал выгнать с работы и т.д. Тут же я десятникам добавлял: “Попробуйте записать в книге такой повышенный процент газа в шахте и вас отдадут под суд. Вы что, хотите сорвать добычу? Вы знаете, что план нужно выполнять?” Десятники, будучи мной терроризованы, как правило, в книгах записывали уменьшенный процент газа против фактической его насыщенности. Я точно знал, что хотя в книги это и не было записано, фактическое наличие газа во 2-м районе 20, 21 и 22/IX – было 6%, и, естественно, об этом молчал. В подтверждение изложенного могу привести следствию такой факт, который показывает, какие махинации мы устраивали с записью результатов замера газа.
9-го сентября с<его> г<ода> начальник участка КАЗАНИН залез в печь № 3 для осмотра выработок своего участка, но сразу же свалился на основной штрек в бессознательном состоянии, т.к. отравился газом. По записям же в книге было указано отсутствие газа. Этот факт отмечен в акте обследования старшего горно-технического инспектора ЛЕВИКОВА.
Вопрос: В своем заключении ГРИНДЛЕР по вопросу записей замера газа в шахте указал: “Техник ЛЯШЕНКО занимался постоянным очковтирательством и заставлял лиц вентиляционного надзора делать неправильные записи в книгах замера газа”. Вы подтверждаете правильность заключения ГРИНДЛЕРА?
Ответ: Признаю, что ГРИНДЛЕР правильно дал заключение, и я об этом сам дал вам показания.
Вопрос: Вашими показаниями и показаниями других арестованных устанавливается, что вы в продолжении длительного периода вели открытую подрывную работу, приведшую 23/IX к взрыву на шахте “Центральная” и гибели рабочих. Скажите, рабочие-горняки замечали вашу подрывную работу, и как они реагировали?
Ответ: Большинство квалифицированных рабочих эти факты замечали. Надо прямо сказать, что это не могли не заметить даже неквалифицированные рабочие. Рабочие резко протестовали, указывали на тяжелые условия и грубые нарушения техники безопасности. Требовали улучшить вентиляционное хозяйство, ликвидировать тупики, создать нормальные и безопасные условия для работы. Но так как все командные должности на шахте были в руках членов нашей фашистско-диверсионной организаций, протесты рабочих ни к чему не приводили.
Вопрос: Что же вы отвечали рабочим?
Ответ: Мы реагировали очень просто. Все мы, и я в том числе, как на собраниях, так и в повседневной работе воспитывали пренебрежительное отношение у рабочих к технике безопасности. Мы успокаивали рабочих заявлениями о том, что ничего страшного нет, и поднимать шум вокруг этого вопроса незачем.
В своих выступлениях мы выставляли целый ряд объективных причин, по которым улучшение условий работы якобы невозможно.
В частности, говорили, что шахта наша газонасыщенная, и потому устранение газа полностью невозможно. Говорили также, что шахте даны большие производственные задания, и нам нужно форсировать добычу за счет выполнения других работ.
Вопрос: Рабочие с этим соглашались?
Ответ: Нет, собрания всегда проходили бурно, хотя нам удавалось затуманивать головы рабочим демагогический агитацией за план, рабочие часто бросали реплики: “Им что, легко трепаться, в забоях они бывают редко, что им до нас, толку у них все равно не добьешься”.
Вопрос: Лично к вам как к начальнику вентиляции рабочие приходили с требованиями создать безопасные условия для работы?
Ответ: Да, приходили. Неоднократно ко мне приходил стахановец бригадир-забойщик БОБРОВ. Он заявлял, что рабочих задушили газом, работать по-стахановски нельзя. Приходится или простаивать, или, добиваясь выполнения плана, работать в загазованных забоях, рискуя жизнью. С таким же требованием ко мне приходил стахановец-бригадир забойщик ШВАРЕВ, впоследствии выдвинутый на работу инструктором по стахановским методам работы. Приходили и другие рабочие, но фамилий их сейчас не помню.
Вопрос: Что вы отвечали этим рабочим?
Ответ: Я отвечал так: “Ничего не поделаешь, делаем и так все что можно, но такая уж у нас шахта – газа много, приходится работать в таких условиях, какие есть. Вы же сами знаете, что план требуют, его надо выполнять”, – и по-прежнему ничего не делал для того, чтобы создать безопасные условия для рабочих, а, наоборот, продолжал вести подрывную работу, в результате которой и произошел взрыв.
Вопрос: На допросе 4-го октября вы показали, что в состав вашей контрреволюционной фашистской группы входили троцкисты: ШУБИН, НОСКОВ и КУРОВ и что вас лично троцкисты активно обрабатывали. Троцкисты принимали участие в подготовке взрыва?
Ответ: Должен со всей откровенностью показать следствию, что, если вы мою подрывную работу правильно называете оголтелой, то троцкисты действовали еще более нагло и часто укоряли нас, специалистов, в мягкотелости и нерешительности.
Вопрос: Чем вы это можете подтвердить?
Ответ: Могу привести следствию следующие факты. В марте м<еся>це 1936 года, числа точно не помню, я опустился в шахту для осмотра пожарных участков. В 6-м районе шахты, начальником которого был ШУБИН, я с ним встретился. ШУБИН в это время руководил работой по выемке угля без забутовки под пожарными участками на южной стороне от ходка №8 бис. Это могло привести к отравлению рабочих, т.к. условия были аналогичны тем, при которых ШУБИН и ЛЕОНЕНКО отравили на смерть 2-х рабочих в декабре м<еся>це 1935 года. В связи с этим я при встрече с ШУБИНЫМ сказал ему: “Ты это что же делаешь, опять ведь отравишь рабочих. В прошлый раз мы составили фиктивный акт и этим дело замазали, а сейчас это дело может даром не пройти, да и зачем травить рабочих, ведь они не виноваты”. ШУБИН в ответ на это стал мне доказывать, что, если произойдет взрыв, то мы от этого только выиграем. Он говорил: “Ты, ЛЯШЕНКО, наивный человек, миндальничаешь, хочешь власть захватывать, а крови боишься, да где это ты видел, чтобы к власти без жертв приходили. Если и погибнет с десяток рабочих, зато тысячи рабочих поймут, что и их ожидает это же, если они будут беспрекословно подчиняться своим вождям”.
На эту же тему я имел разговор с ШУБИНЫМ в мае м<еся>це 1936 г.
Вопрос: О чем вы в этот раз беседовали с ШУБИНЫМ?
Ответ: Спустившись в шахту для осмотра вентиляционного хозяйства, я на горизонте 160 метров на 10-м уклоне встретился с ШУБИНЫМ. ШУБИН руководил камерной выемкой угля. При встрече ШУБИН, спросив меня, зачем я спустился в шахту, стал говорить: “Зачем ты сюда лазишь, взрыва боишься. Этого бояться нечего, к этому готовиться надо. Сталин говорит, что жить стало лучше и веселее. Вот и покажем рабочим веселую жизнь, пусть смотрят и понимают, какая она веселая. Это будет лучше всякой словесной агитации”. Я все же заметил ШУБИНУ: “Слушай, зачем бить рабочих”, ШУБИН на это мне ответил: “А тебе-то что, ведь тебя-то не убьет, жив останешься, а рабочих хватит, если и убьет несколько человек, так умнее будут, не будут ура на собраниях кричать”. В эту встречу ШУБИН особо в ненавистном духе высказывался по адресу вождей партии и в особенности СТАЛИНА.
Вопрос: Вы пытаетесь на следствии обелить себя, желая показать себя защитником рабочих. Вы же сами показывали, что в разговоре с КОВАЛЕНКО вы одобряли мероприятия по загазованию тупиков, разрушая вентиляцию, злобно смакуя, что вы будете выдавать рабочим голодный паек воздуха. Не виляйте, скажите прямо, чем был вызван такой ваш разговор с ШУБИНЫМ?
Ответ: Вынужден признать, что у меня особой жалости к рабочим не было. Я боялся за свою шкуру. За возможный взрыв газа меня как начальника вентиляции могли в первую очередь
арестовать, поэтому я в конце беседы сказал ШУБИНУ: “Слушай, если будет взрыв, нас всех в первую очередь пересадят”, ШУБИН мне на это ответил: “Не треплись, – и добавил несколько ругательств, – брось умирать раньше смерти, взрыв это такое темное дело, что мы всегда сможем доказать виновность самих рабочих, вызвавших взрыв своей собственной неосторожностью”.
Кроме разговора с ШУБИНЫМ об отношении троцкистов к гибели рабочих мне говорил еще и ПЕШЕХОНОВ.
Вопрос: Что Вам говорил ПЕШЕХОНОВ?
Ответ: ПЕШЕХОНОВ, уезжая в отпуск в Харьков в первых числах сентября с<его> г<ода>, вызвал меня к себе в кабинет и, предлагая не ослаблять подрывной работы, рекомендовал продолжать разрушать вентиляционное хозяйство шахты. Я ответил ПЕШЕХОНОВУ, что это приведет е гибели рабочих, за что нас посадят.
Вопрос: Что же Вам ответил ПЕШЕХОНОВ?
Ответ: ПЕШЕХОНОВ мне сказал буквально следующее: “Что ты так о рабочих беспокоишься. Троцкисты не считаются с гибелью рабочих, требуют усилить подрывную работу и прямо говорят: если десяток рабочих погибнет, зато сотни образумятся и поймут, что им со сталинской политикой не по дороге. Так чего же нам стесняться, а насчет посадят – надо все делать с головой, и тогда не посадят”.
После отъезда ПЕШЕХОНОВА я под руководством АНДРЕЕВА продолжал по-прежнему вести подрывную работу до момента ареста.
Показания записаны с моих слов, мною лично прочитаны, записаны правильно, в чем и расписываюсь –
ЛЯШЕНКО.
Допросил: –
НАЧ. 5 ОТД. ЭКО УГБ УНКВД ЗСК –
Мл. Лейтенант Гос. Безопасности – БОЧАРОВ.
ВЕРНО:
СЕКРЕТАРЬ ЭКО ГУГБ НКВД СССР –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ – (ФЕЛЬДМАН)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 254, Л. 83-93.
[1] В протоколе допроса фигурирует фамилия Шувалов, хотя в газетах того времени (например, “Советская Сибирь” № 13 за 28 января 1937 г.) этот инспектор именуется Шуванов.
