1/IV 1933 г.

Москва

Иосиф Виссарионович!

Зная бесконечную ценность Вашего времени, я все же решаюсь писать Вам: мне кажется, что партийный долг обязывает меня сообщить лично Вам три вещи. Первая: по моей вине было задержано более чем на 2 месяца заявление Каменева в Политбюро и ЦКК и его личное письмо к Вам. Он поручил мне отвезти их в Москву, а я сначала захворала, а затем в дороге подверглась налету, при котором у меня – несмотря на мое решительное сопротивление – был отнят чемодан с конвертом на имя т. Енукидзе, заключавший заявление Каменева и его личное письмо к Вам.

Я – рядовой и молодой (по стажу) партиец. Но если Вы, Иосиф Виссарионович, когда-либо интересовались моим партийным лицом (как жены Каменева), то я думаю, что Вам могли говорить обо мне только как о честном и всецело преданном делу партии человеке.

Поэтому я надеюсь, что Вы не примете за недопустимую навязчивость – это мое письмо, продиктованное опасением, что по моей вине искренность Каменева может подвергнуться Вашему сомнению. Мое обращение к Вам лично – продиктовано глубокой уверенностью в совершенно искреннем и полном признании Каменевым своих ошибок и проступков перед партией и ее руководством; я знаю также совершенно точно, что со времени возвращения Каменева в партию он решительно уклонялся от всякой возможности встреч или разговоров с осколками оппозиций всех мастей; знаю, как он надеялся заслужить снова доверие партии и ее руководства, чтоб иметь возможность принять участие в героическом строительстве социализма под Вашим руководством. Его последний тяжкий проступок – тот факт, что он не реагировал немедленно, как подобает партийцу, на показанный ему контрреволюционный документ, думая, что этот документ как имеющий большую давность известен парт<ийному> руководству – этот его последний тяжкий проступок теперь им глубоко осознан. Он надеется, что искренность его обращения к партруководству и его вождю – не подвергнется сомнению, ибо несмотря на многие и тяжкие ошибки и проступки Каменева перед партией, – Владимир Ильич, а затем – Вы, Иосиф Виссарионович, зная безусловную преданность Каменева делу партии и революции, – давали ему неоднократно возможность исправлять эти ошибки. Этой надеждой он только и живет сейчас.

Простите, что задержу Ваше внимание еще на 2-х вопросах, заслуживающих, мне кажется, Вашего внимания.

Второй вопрос: в связи с гос<ударственным> закупом хлеба в некоторых районах, мне кажется, происходили перегибы, подрывавшие доверие колхозников:

1) к директивам руков<одящих> органов,

2) к колхозному рынку.

Факты: после того, как Правда опубликовала разрешение производить в Запсибкрае свободную продажу хлеба на колхозных рынках, – эта продажа была фактически запрещена в Минусинском районе в течение месяца.

Во-первых: известие о свободной продаже появилось в местной печати две декады спустя (восстанавливаю по памяти этот срок) после извещения в Правде.

Во-вторых: колхозники, вывозившие хлеб на колхозный рынок, задерживались в административном порядке, возвращались на село, где их заставляли ссыпать хлеб по ценам Госзакупа (все это после извещения в Правде).

Учитывая, что Минусинский район – несмотря на сильный недород прошлого года – выполнил хлебозаготовки и ссыпку семян – первым в Крае, который также одним из первых вышел по хлебу и семенам, можно было проводить гос<ударственный> закуп хлеба безусловно не только мерами адм<инистративного> воздействия, которые являются путем наименьшего сопротивления. При хорошем проведении политической кампании вокруг госзакупа – в данном районе, мне кажется, можно было бы обойтись без адм<инистративных> мер. Я могу, конечно, не знать ряда условий, вынудивших местное руководство к этим мерам, и поэтому неправильно оценивать положение, но, если в моей оценке есть хоть доля правды, – я считала своим долгом довести эти факты до Вашего сведения.

Третий вопрос: по наблюдениям на Сибирском пути и из разговоров я вынесла впечатление, что в настоящее время происходит огромнейшая тяга в колхозы среди крестьян, работавших на новостройках. Теперь в связи с окончанием ряда гигантских строительств, а в некоторых случаях просто с укреплением колхозного строительства и возросшего к нему доверия трудящегося крестьянства – поднялась мощная волна обратного движения в колхозы. И меня тревожит один вопрос, возможно уже давно разрешенный парт. директивами, кот. мне неизвестны, т.к. я работаю в другой области: могут ли колхозы обеспечить эту массовую тягу из своих зерновых и продовольственных фондов до нового урожая? Если нет – может создаться тяжелое положение для этой массы будущих колхозников (проделавших с семьями иногда длинный путь) и нездоровая обстановка вокруг колхозов.

Я прошу прощенья от всего сердца, что отняла у Вас столько времени своим письмом, но я рассчитываю, что мои побуждения оправдают меня в Ваших глазах, Иосиф Виссарионович!

С глубоким уважением,

Татьяна Глебова.

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 190, Л. 110-111об. Автограф.