Копия.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ТИМОФЕЕВА, Евгения Тимофеевича
от 2-го января 1935 года.
ВОПРОС: Когда Вы примкнули к зиновьевской оппозиции и какую практическую фракционную работу выполняли?
ОТВЕТ: В конце 1925 г. я работал цеховым организатором на з<аво>де “Красный Выборжец”. На XXII Губконференции я примкнул к оппозиции. Во фракционную работу я был втянут КУКЛИНЫМ примерно в феврале 1926 г. Он познакомил меня с ДМИТРИЕВЫМ Тимофеем и ГУСЕВЫМ (из Молокосоюза). ДМИТРИЕВ Т. являлся руководителем района, а мы трое составляли районную тройку. К концу 26 г. ДМИТРИЕВ был переведен на связь с областью, ГУСЕВ, не помню, отошел или уехал, а я остался руководить оппозиционной организацией Выборгского р<айо>на. Связь была с несколькими заводами: “Кр<асный> Выборжец” (КРАСАВИН, КАТТАЙ, БУШУЕВ, РОМАНОВ и другие), “Красный Маяк” (КОЧНОВ), Пороховые (ВЫСОЦКИЙ, МИРСКИЙ, ГУСЕВ, КОВРОВ и другие), “Красная Нить” (БУЛЫГИНА), “Красный Октябрь” (СОСИЦКИЙ), оптический завод (КРЫЛОВ).
Мы распространяли оппозиционную литературу, информировали, инструктировали, вербовали новых сочувствующих и вели, таким образом, все виды антипартийной работы. Наверх я был связан с так называемым ленинградским центром, причем в 1927 г. я был введен в его состав. Персонально часто виделся по оппозиционным делам с КУКЛИНЫМ, ЯКОВЛЕВЫМ М., РОЦКАНОМ, САФАРОВЫМ, БАКАЕВЫМ. Во время поездок москвичей в Ленинград – меня приглашали на собрания, где бывали: ЗИНОВЬЕВ, ТРОЦКИЙ, СМИЛГА, РАДЕК, ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ. Во время моих поездок в Москву я, кроме того, видал и разговаривал с ФЕДОРОВЫМ Гр<игорием>, РАВИЧ, РАКОВСКИМ, ГЕРТИКОМ, КАМЕНЕВЫМ, ШАРОВЫМ. Кроме того, в Ленинграде была связь с группой троцкистов, из коих помню ИВАНОВА Мих., СУГАНА, БОГОЛЕПОВА, ФРУМКИНА, БРОНШТЕЙН (старуха).
В октябре 1927 г. я был исключен из партии за фракционную работу. Несмотря на это я активно продолжал оппозиционную деятельность вплоть до окончания XV партсъезда (января 1928 года).
Во время XV съезда, когда ЗИНОВЬЕВ и его ближайшее окружение подали заявление о том, что они убедились в ошибочности своей линии, я был крайне возмущен этим поступком, так как считал его со стороны их двурушничеством, с одной стороны, и предательством по отношению к нам (более рядовым оппозиционерам), с другой. Я считал невозможным заявить партии, что убедился в нашей неправоте, когда на самом деле этого не думал. Вскоре ЦК я был направлен на работу в Семипалатинск. В марте 1928 г. я написал заявление в ЦКК, в котором указывал, что полностью разделяю генеральную линию, но думаю, что она (генеральная линия) идет по пути, предлагавшемся оппозицией. Заявление было неудовлетворительным. В июне 1928 г. я смог написать удовлетворительное заявление и заявить о своем несогласии с платформой оппозиции к XV съезду. Должен признать, что некоторые остатки оппозиционных взглядов у меня тогда еще существовали, и мне казалось, что партия в 1928 г. делает в деревенском вопросе то, что оппозиция предлагала в 1925 г. Эти последние остатки я изжил только примерно в 1929 году. Из Семипалатинска я вел переписку с бывш<ими> зиновьевцами Выборгского р<айо>на. Кроме Ленинграда я вел активную переписку с Саркисом (Минусинск), САФАРОВЫМ (Ачинск) и ВАРДИНЫМ (Бийск).
В сентябре 1928 г. я был восстановлен ЦКК в партии и возвратился в Ленинград.
ВОПРОС: С кем из б<ывших> зиновьевцев Вы сохранили связь после 1928 г.?
ОТВЕТ: Никаких связей, ни политических, ни организационных я с зиновьевцами не имел с 1928 г. В Ленинграде я имел несколько случайных встреч с отдельными оппозиционерами: в 1928 г. с РУМЯНЦЕВЫМ, кажется, в присутствии КОТОЛЫНОВА, не помню, в квартире РУМЯНЦЕВА или на пр<оспекте> 25 Октября; в 1929 г. с КАТАЙ у меня на квартире, он спрашивал моего совета восстанавливаться ли ему в партии. Он был настроен очень пессимистически и хотел больше апелляции не подавать. Я ему рекомендовал обратиться с заявлением в ЦК; КРЫЛОВЫМ – он шел ко мне, и мы повстречались на лестнице. Состоялся пятиминутный незначащий разговор. ГУСЕВ, КОВРОВ, КОЧНОВ были по одному разу, врозь. Разговор велся на бытовые и хозяйственные (по заводу) темы. В 1931-32 г.г. встречался с работавшим в одном цеху – БЕРЕЗИНЫМ Иваном. В 1933 году в приемной НКТП встретился с Гр<игорием> ФЕДОРОВЫМ. В том же 1933 году встретил в НКТП – МОГИЛЬНИЦКОГО. В 1933-34 г.г. несколько раз встречал РОТЕНБЕРГА в Главэнергопроме. В 1934 г. видел на городской конференции СОСИЦКОГО. ЛЕВИНА Вл. встретил в “Кр<асной> Стреле” по дороге в Москву. В январе 1934 г. из Ростова на наш завод за тракторными частями приезжал ДМИТРИЕВ Тимофей. С ним были 2 разговора в моем кабинете на з<аво>де, исключительно по его делу. В начале 1933 г. встретил на улице ФАНТИКОВА, он только спросил меня – там ли я еще живу. В 1934 г. ФАНТИКОВ прислал мне письмо из деревни западной области, в котором он пишет, что, если я ему отвечу, он мне напишет о безобразиях в колхозе, в котором он живет. Я понял это письмо ФАНТИКОВА как обращение к своему бывшему идейному руководителю по зиновьевской оппозиции, желая дать мне материал для критики политики партии в деревне. Поняв это, я ФАНТИКОВУ на письмо не ответил.
Все это время я был в курсе настроений и связей ТАРТАКОВСКОЙ. Мне известно, что в ноябре 1934 г. ТАРТАКОВСКАЯ, будучи в Москве, виделась с ШАРОВЫМ, ШЕПШЕЛЕВОЙ [1] и А. ИЛЬИНОЙ, один раз на квартире у ШАРОВА. ТАРТАКОВСКАЯ рассказала мне, что ШАРОВ недоволен своим положением и обижен на партию, что его держат в опале. ТАРТАКОВСКАЯ говорила, что в Москве в эту поездку встретила ЕВДОКИМОВА в приемной МИКОЯНА.
Показания записаны с моих слов правильно и мною прочитаны:
ДОПРОСИЛ: ГОЛУБЕВ.
ВЕРНО: Казакова
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 127, Л. 69-72.
[1] В тексте ошибочно – “Шейщелевой”.
