Копия

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

от 6/1-1935 г., произвед<енный> Нач. 1 отд. СПО – ЛУЛОВЫМ.

АБРАМСОН Эскусиэль Бенцианович, 1898 г. р<ождения>, ур<оженец> г. Ленинграда, пр. Майорова, д. № 8, кв. 10, еврей, гр<ажданин> СССР, директор прядильно-ткацкой ф<абри>ки им. П. Анисимова, отец ремесленник, женат, жена – Феня Исаевна МЕЖОВА-АБРАМСОН, б<ес>п<артийная>, сын 11 лет, на иждивении мать и отец. Образование незаконченное среднее, чл<ен> ВКП(б) с 1914 г. В 1915 г. арестов<ан> за принадлежность к с<оциал>-д<емократической> партии и привлекался по 102 ст<атье>. Освобожден в феврале 1917 г. В запасе. В Кр<асной> армии с 1919 по 1921 г. на полит<ической> работе. Был на ответственной партийной и советской работе.

ВОПРОС: Следствие располагает данными, что Вы и связанные с Вами б<ывшие> оппозиционеры, начиная с периода XV съезда и до последнего времени, вели работу по собиранию и сплачиванию участников зиновьевской оппозиции в интересах воссоздания зиновьевской организации. Подтверждаете ли Вы это?

ОТВЕТ: Да, подтверждаю. Я действительно на протяжении всех последних лет (несмотря на свой формальный отказ от фракционной работы), вплоть до последнего времени проводил работу по установлению связи, собиранию и сплачиванию б<ывших> зиновьевцев. Эта работа привела к воссозданию зиновьевской к.-р. организации, членом которой я являлся до момента моего ареста.

ВОПРОС: Расскажите следствию о вашей практической работе по сплачиванию сил зиновьевцев и об отдельных этапах этой работы?

ОТВЕТ: Первый этап относится к периоду 1926-27 г.г. За оппозиционную работу я был снят с работы в Ленинграде и направлен в Саратов. Здесь мы образовали группу зиновьевцев, которая продолжала активную фракционную работу. В состав этой группы входили: я – АБРАМСОН, РОТЕНБЕРГ Наум, ЛЕЛЕВИЧ, ЛЕЙКИН. Деятельность нашей группы направлялась московским центром зиновьевской организации. Связь с московским центром осуществлялась путем выездов в Москву ЛЕЙКИНА, РОТЕНБЕРГА. Я лично также ездил в Москву, получая директивы лично у ЗИНОВЬЕВА. К этому же времени относится полученная нами установка московского центра (которой мы на протяжении последующих лет руководствовались) о сохранении своих кадров.

Второй этап относится к 1928-1931 г.г. Я оставался в Саратове. Здесь сосредоточились кроме меня: САФАРОВ, ЗАЛУЦКИЙ, ДМИТРИЕВ Николай. Мы представляли собою (в составе перечисленных лиц) антипартийную к.-р. группу зиновьевцев, просуществовавшую до конца 1931 г., т.е. до момента отъезда из Саратова моего, САФАРОВА и других. И в этот период поддерживалась связь с Москвой. В частности, ЗАЛУЦКИЙ, бывая в Москве, где встречался с ЕВДОКИМОВЫМ, БАКАЕВЫМ и другими лицами из зиновьевской верхушки, по возращении в Саратов информировал нас о московских новостях, о том, где и кто находится из бывш<их> оппозиционеров и т.д. Ездил в Москву также САФАРОВ. Не помню, с кем из бывш<их> оппозиционеров он там встречался, но помню, что он рассказывал о своих встречах с ТАРХАНОВЫМ.

Наконец, третий этап моей работы по сколачиванию бывш<их> оппозиционных сил относится к периоду 1931-1934 г.г. в Ленинграде. По приезде в Ленинград в конце 1931 г. я восстановил связь с рядом зиновьевцев, членами зиновьевской к.-р. организации.

ВОПРОС: Назовите членов зиновьевской организации, с которыми Вы были связаны в Ленинграде?

ОТВЕТ: В Ленинграде после своего возвращения в 1931 г. я установил связь со следующими членами зиновьевской организации: БРОДСКИМ В., БОГРАЧЕВЫМ, СОКОЛОВЫМ Алексеем и ШЕНБЕРГОМ (последний умер в прошлом году). Вместе с перечисленными лицами мы представляли собой тесно спаянную группу зиновьевцев. Собирались чаще всего на квартирах моей, БРОДСКОГО, БОГРАЧЕВА. БОГРАЧЕВ поддерживал тесную связь с ЛЕВИНЫМ Владимиром. Считаю необходимым сообщить следствию следующее обстоятельство: когда я после сообщения в газетах, что убийство КИРОВА совершено подонками зиновьевской оппозиции, обратил внимание на это сообщение БОГРАЧЕВА (к которому я пришел на работу), последний, ничего не сказав, стал немедленно вызывать по телефону Влад<имира> ЛЕВИНА.

Кроме перечисленных лиц я на протяжении последних лет эпизодически встречался с рядом зиновьевцев. В частности, с ЛЕВИНЫМ Владимиром, СУРОВЫМ, МАНИКАЙНЕН, ЦВИБАКОМ. На похоронах ШЕНБЕРГА, в которых я участвовал, я встретился с зиновьевцами: ЯКОВЛЕВЫМ М., СЕМЕНОВЫМ Семеном, ЧЕРНЫМ, КАСПЕРСКИМ. Эти встречи были продолжением работы по консолидации сил б<ывших> оппозиционеров. В особенности это относится к сбору зиновьевцев на похоронах ШЕНБЕРГА.

ВОПРОС: Сообщите следствию об обстоятельствах Вашего возвращения в 1931 г. в Ленинград из Саратова?

ОТВЕТ: Прежде, чем ответить на этот вопрос, считаю необходимым обратить внимание на следующее обстоятельство: в Ленинград за последние годы возвратился ряд оппозиционеров, причем некоторые из них сумели даже занять в ленинградских советских учреждениях руководящее положение. В частности, это относится к группе б<ывших> активных зиновьевцев, работавших до последнего времени в Смольном: БОГРАЧЕВУ, РУСАНОВУ, МУШТАКОВУ, МАЛЕЦКОМУ, МЯСНИКОВУ. Я считаю, что это не случайно. Я уверен, что в Ленинграде есть какая-то группа людей из среды старых ленинградцев, которая их (оппозиционеров) вытягивает и покровительствует им. Мне, в частности, известно, что РУМЯНЦЕВ вернулся тоже в Ленинград, когда у него с работой в доме культуры что-то не вышло, он пошел в райсовет. То же самое относится к переходу ТОЛМАЗОВА из Севзапсоюза на работу в ОРС Путиловского завода. Обстоятельства моего возвращения в Ленинград, мне кажется, могут пролить некоторый свет на этот вопрос. Они таковы: я в ноябре 1931 г. начал свои хлопоты насчет возвращения в Ленинград. Для меня было совершенно ясно, что обращаться в ЦК – дело бесполезное. Я и не пытался этого делать, ибо никаких шансов (положительных), кроме отрицательных (пребывание в оппозиции), у меня перед ЦК не было. Другое дело – Ленинград. Здесь я мог рассчитывать на старую ленинградскую публику, на прошлые связи, бить на чувства, дескать, “подрались и хватит”, пролить слезу и прочее. С таким именно настроением я в ноябре 1931 г. обратился в Обком к т. ОСИПОВУ. Вначале ОСИПОВ мне сказал, что, поскольку мой перевод в Ленинград связан с необходимостью обращения в ЦК, ничего не выйдет. Однако, уступая моей просьбе, узнав от меня, что секретарем крайкома в Саратове является ПТУХА, ОСИПОВ согласился написать ему письмо. Содержание письма ОСИПОВА было таково: “Тов. АБРАМСОН пробыл 5-6 лет в Саратове, не пора ли ему вернуться в Ленинград?” Через месяц я вернулся в Ленинград. Назначили меня директором Автодорожного ин<ститу>та, я принял уже дела, но так как ЦК меня как быв<шего> оппозиционера не утвердил, меня Обком направил на работу зав<едующим> ленинградским Горжилотделом.

Записано с моих слов правильно, мной прочитано.

АБРАМСОН.

ДОПРОСИЛ – ЛУЛОВ.

Верно: А. Светлова

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 127, Л. 13-17.