ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 9/1-1935 года.
На поставленный мне следствием вопрос о террористических тенденциях среди членов контрреволюционной зиновьевской к.-р. организации дополнительно показываю:
я уже показывал, что из всей той работы по дискредитации, по вынашиванию духа ненависти к вождям партии, в частности, к т. КИРОВУ совершенно ясно, что выстрел НИКОЛАЕВА связан со всей нашей контрреволюционной работой.
Это положение не является только общей политической оценкой контрреволюционной сути нашей организации. Зная обстановку в зиновьевской организации, связи и т.д., я не могу себе представить, чтобы руководящие работники, в частности, те члены центра организации, которых я хорошо знаю и с которыми я лично на протяжении всех лет общался (ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ, КУКЛИН, ГЕРТИК), не знали о том, что та ненависть, которая выращивалась у нас к руководству партии, питает террористические настроения.
Эта ненависть к руководству партии вытекала и была обусловлена контрреволюционной, реставраторской политической позицией нашей организации. Я уже показывал, что от “левых” фраз и настроений в организации ничего не осталось. Отрицательное отношение к коллективизации проявлялось постоянно: и на сборище у БАКАЕВА в 33 году (присутствовали: БАКАЕВ, КУКЛИН, ЕЛЬКОВИЧ, ГЕССЕН, я, КОСТИНА), и во время приездов ГЕРТИКА и ЕЛЬКОВИЧА в Ленинград, и т.д. Отрицательное отношение к принятым партией темпам индустриализации также. Характерно, что о платформе к XV съезду мы молчаливо условились не вспоминать, т.е. не критиковать ее. Как я уже показывал, и сама платформа была уступкой необходимости говорить “левые” фразы: ЗИНОВЬЕВЫМ в процессе выработки платформы был одобрен открыто-кулацкий вариант главы о с<ельско>х<озяйственной> политике, написанный СМИЛГОЙ и исходящий из установки на предоставление полной свободы развитию капитализма в деревне.
Вражда к партийному руководству, которая культивировалась нами, была враждой кучки капиталистических реставраторов к тому партийному руководству, которое успешно осуществляло социалистическое строительство.
Эта ненависть к партийному руководству, которая вынашивалась и выращивалась среди нас в течение 10 лет, должна была вырасти в террористические настроения также и потому, что эта ненависть выращивалась в форме ненависти и злобы персонально к вождям партии, особенно к т. СТАЛИНУ и к т. КИРОВУ.
Когда мы на сборище членов организации у БАКАЕВА, о котором я говорил выше, обсуждали программу дать 8 миллионов тонн чугуна, то это сопровождалось самыми злобными и клеветническими выпадами против т. СТАЛИНА. Также враждебными выпадами к т. СТАЛИНУ сопровождались наши пораженческие утверждения (на этом же сборище) о невыполнимости принятых партией темпов индустриализации. С особенно злобной ненавистью к тов. СТАЛИНУ воспринимались нами (я, ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ, КОСТИНА, РУМЯНЦЕВ) репрессии против отдельных членов организации (арест ГЕРТИКА и НАТАНСОН, исключение из партии КОСТИНОЙ).
Эта ненависть к тов. СТАЛИНУ подогревалась и разжигалась постоянно и БАКАЕВЫМ, и КУКЛИНЫМ, и ГЕРТИКОМ, и другими членами организации. Это разжигание контрреволюционной ненависти к руководству, особенно к т. СТАЛИНУ, передавалось и к нам в Ленинград.
И я из своих поездок в Москву, из общения с членами центра организации выносил это.
И ЕЛЬКОВИЧ, приезжавший в Ленинград в начале 1933 (или в конце 1932 г.), несомненно, как представитель центра давал нам установки в связи с делом Рютина-Зиновьева в духе вражды к т. СТАЛИНУ, объясняя это дело желанием отвлечь внимание от провалов на фронте коллективизации. Оценка, которая давалась ЕЛЬКОВИЧЕМ тов. СТАЛИНУ, и та информация, которую он давал нам о положении в деревне, ничем не отличалась от той травли СССР и тов. СТАЛИНА, которую ведут белогвардейцы и фашисты. Его вывод о том, что колхозники не пойдут защищать СССР в случае военных столкновений, и его отношение к этому прямо напоминали контрреволюционный тезис о КЛЕМАНСО.
И ГЕРТИК во время одного из своих приездов в Ленинград для связи с членами зиновьевской к.-р. организации (в 1932 г.) от информации о голоде на Украине делал также непосредственный контрреволюционный вывод в отношении т. СТАЛИНА. Он обобщал этот пропитанный звериной ненавистью вывод в отношении т. СТАЛИНА до общей проблемы вождей в Коминтерне, говоря о виновности руководства, особенно тов. СТАЛИНА, за поражения братских компартий. Члены зиновьевской организации в Ленинграде: ЛЕВИН, я, НАТАНСОН, с которыми встречался ГЕРТИК, МАНДЕЛЬШТАМ, РУМЯНЦЕВ, КОТОЛЫНОВ, – все мы питались этой ненавистью к вождям партии.
Мне трудно сейчас вспомнить ряд дополнительных фактов, но то, о чем я показал выше, как и вся атмосфера, господствовавшая в нашей организации, достаточны, чтобы сделать вывод о вырастании террористических настроений именно из той ненависти, которая разжигалась среди членов зиновьевской к.-р. организации в отношении руководителей партии.
Особое место как объект этой контрреволюционной ненависти занимал в нашей организации с самого момента его назначения в Ленинград тов. КИРОВ. О т. КИРОВЕ по рукам ходил к.-р. пасквиль в стихах, написанный, насколько я знаю, ГЕССЕНОМ. Биография т. КИРОВА злобно извращалась. Тов. КИРОВ был объектом гнусной клеветы. Тов. КИРОВ изображался членами зиновьевской организации как лицо, выдвинутое к руководству термидорианским перерождением. Контрреволюционная оценка обстановки в Ленинграде в последнее уже время, о чем я уже показывал, и в моем разговоре с РУМЯНЦЕВЫМ, и в разговорах с ГЕРТИКОМ также всегда сопровождалась враждебными, злобными выпадами против тов. КИРОВА.
Написано мною собственноручно – АНИШЕВ.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. 1 ОТД. СПО УГБ НКВД ЛО – ЛУЛОВ.
Верно: А. Светлова
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 127, Л. 168-171.
