[Помета: Ознакомить т. Ярославского и Караваева. Шкирятов. 9/V-35]
Копия.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) И ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИССИИ ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ – тов. ЕЖОВУ
От члена ВКП(б) с 1926 г. АНТИПАСА Дионисия Ивановича, находящегося в парторганизации Управл<ения> коменд<анта> Московского Кремля.
Заявление
Прибыв в У.К.М.К. 9 августа 1930 гола, я поразился тем, что в такой большой и несущей ответственную и почетную службу воинской организации нет почти политаппарата и партийно-политически грамотных людей для руководства и воспитания комсостава и красноармейцев. В своем письме я хочу охарактеризовать работу, жизнь и людей УКМК, остановившись на отдельных фактах. Командный состав и красноармейцы проходили марксистско-ленинскую подготовку, и вот на всем протяжении с 1930 по 1935 год никто не проверил, как идет учеба комсостава по этому важнейшему виду учебы, как составляются программы, планы и расписание занятий. Даже больше, сам т. Петерсон, будучи единоначальником, заявляю, не был ни одного раза на занятиях своих подчиненных, т.е. красноармейцев, командиров, которых в общей сложности насчитывается больше 500 человек. Никто не мог ручаться за то, что занятия по марксистско-ленинской подготовке преподносились в соответствии учения Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Кроме того, эти занятия проводили, будучи руководителями, ныне арестованные Дорошин, Лукьянов, Павлов и другие лица, причем проводили занятия без соответствующего инструктажа и поверки их личной подготовки к этому. Руководство этими занятиями возложено было на большого формалиста, политически безграмотного и вообще не любящего ни политику, ни политаппарат бывшего офицера Полякова Ивана Андреевича, никем не контролируемого. Все это свидетельствует о том значении, которое придавалось Петерсоном вопросу марксистско-ленинской подготовки и воспитанию людей. Даже если взять решение XVII съезда партии, то всем известно, что вся Красная армия должна была сдать зачеты по всем вопросам повестки дня, разбираемой съездом, к 15 мая, а еще в июне месяце 50% начсостава Управления не сдали этих зачетов, следовательно, не проработали соответствующие доклады. И только под напором парторганизации это дело провели в жизнь. Совершенно не прорабатывали и не сдавали зачетов по решениям XVII съезда партии никто – ПОЛЯКОВ П.Ф., Мищенко Н.Н. (ныне арестованные) и ОЗЕРОВ. Петерсон об этом знал и не принял соответствующих мер. Так проходила и вся учеба командного состава. Петерсон ею не интересовался и даже, как говорит Нач<альн>ик Строевого Отдела ПОЛЯКОВ И.А., что Петерсон и в 1934 голу не рассматривал и не утверждал программы командирской учебы, так ее и прошли не утвержденную. Причем Петерсон не просматривал программ командирской учёбы, потому что, как он говорит об этом, был все время занят, и некогда было просмотреть и утвердить. По заявлению Нач<альни>ка Жилищного сектора т. МЕНЬШИНОВА в силу того, что летом 1934 года происходили ремонты квартир и зданий, Петерсон отменил марксистско-ленинскую подготовку для начсостава этого сектора в количестве около 15 человек. Весь этот комсостав непосредственна бывают с рабочими и обслуживающим персоналом на квартирах членов Политбюро и членов Правительства, живущих в Кремле.
Таким образом, хотя бы из этого факта видно, что Петерсон не придавал серьезного значения воспитанию комсостава, занятых на таких ответственных постах, в духе учения Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Вся марксистско-ленинская подготовка проходила самотеком, и за ней вела контроль только партийная организация.
Социалистическое соревнование до 1934 года для ряда отделов Упр<авления> Ком<енданта> Московского Кремля было чуждо. Несмотря на то, что социалистическое соревнование было по линии парторганизации в массе развито и разбужена активность всего коллектива, все же Нач<альни>ки Отделов и сам Петерсон этим вопросом не занимались. Начальники Отделов проводили поверку соревнования только и исключительно под нажимом и требованием парторганизации. Подчастую дело это оказенивалось, видно это из того, что почти во всех Отделах и частях участники похода им. VII съезда советов премировались одинаково, без учета активности того или командира. Даже можно отметить, когда премировали отдельных лиц, которые этого не заслуживают, отпущено на это было 80.000 рубл<ей> т. ЕНУКИДЗЕ.
Из рук вон плохо осуществлялось руководство партийной организацией т. Петерсоном при том положении, что почти отсутствовал политаппарат. Петерсон Р.А. просмотрел план работ парторганизации только за январь месяц – а остальные планы работ не проверял, да еще просмотрел 3 или 4 решения Партийного Бюро Управления Херис [1], сам Петерсон и также его заместитель КОРОЛЕВ не всегда присутствовали на заседаниях партбюро, и Петерсон систематически не посещал подряд до 10 раз собрания парторганизации, это не могло не сыграть для других плохим примером.
Секретаря партбюро, когда тот к Петерсону ходил за указаниями или информировать о некоторых настроениях в парторганизации, принимал, но очень редко, а когда принимает, то предупреждал, что времени мало, давайте говорите в 2 минуты. Естественно, что пои таком положении нельзя ни осветить как следует вопросов, касающихся жизни парторганизации, ни получить соответствующие указания. Были случаи, когда т. Петерсон Р.А. отказывал в приеме секретаря партбюро, говоря, что нет времени и что после вызовет сам, но не вызывал, а наряду с этим тут же вызывал к себе и просиживал в кабинете по несколько часов с Начальниками отделов, как то: МИЩЕНКО, ПОЛЯКОВ, ОЗЕРОВ, ТЮРЯКОВ и др. По-моему, это свидетельствует о полном безразличном или даже пренебрежительном отношении к парторганизации и ее работе.
Политаппарата почти не было, был один помполит командира отд<ельной> роты охраны, да и того всегда посылали в командировки, в которых он находился по 2-3 месяца. Кроме этого, помощника командира роты Петерсон почти к себе никогда не вызывал, и его работой не интересовался. Хуже того, вопреки существующих правил и приказов допустил аттестацию помполита т. НИКУЛИНА командиром роты т. ПТУШИНЫМ. В специальной охране не было помполита до 1934 года. В 1934 году Петерсон назначил в специальную охрану бывшего секретаря ячейки ВКП(б) т. МИТРУХИНА [2], который ему был известен как лодырь, пьяница и человек, который занимает деньги везде, где можно, у рабочих, а также и в общественных организациях. Будучи помполитом Нач<альни>ка Спецохраны т. Митрухин собрал деньги в помощь жертвам фашистского террора в Австрии и эти деньги присвоил на свои нужды. Петерсону об этом было сообщено, но тот ограничился тем, что вызвал, поговорил с т. Митрухиным и для покрытия растраты выдал 300 руб. Тем самым Петерсон поощрял действия Митрухина, на разбор этого дела парторганизацию не допустил в интересах сохранения авторитета Митрухину. Через некоторое время мною опять было установлено, что т. Митрухин занимает деньги у своих подчиненных по 50 и 100 руб. в общей сумме около 700 рублей, и лишь после этого Петерсон приказал Митрухина разобрать на парторганизации, и потом его откомандировали совсем из Красной армии. Все это делалось потому так, чтобы сор из избы наружу не выносился.
Лично Петерсон не имел у себя помощника по политической части, хотя этот вопрос мною был поднят перед ним, и он в моем присутствии от Нач<альника> Политуправления Округа т. Векличева получил указание на то, что при таком огромном количестве членов партии 400 чел. и важных задач<ах>, ими выполняемых, нужно было бы иметь помощника по политчасти. Невольно в голову лезет мысль такова, что т. Петерсон не хотел иметь помполита потому, чтобы было меньше хлопот и чтобы не было неприятностей, какие обычно бывают когда политаппарат вскрывает отдельные недопустимые явления. Только недавно осенью 1934 года к нам в Управление перевели инструктора пропаганды т. КОНОНОВИЧА, которого Петерсон назначил временно своим помощником, но не дал ему соответствующих административных прав. Хуже того, он ему не в полной мере доверяет. Вот факты: т. Кононович в библиотеке Гражд<анского> Отд<ела> обнаружил троцкистскую и зиновьевскую литературу в ходовом фонде, а литература в виде обклеечной бумаги, по словам библиотекаря, лежала на нижних полках не разобрана. Когда т. Кононович составил акт в том, что материалы т. Сталина, Молотова и Кагановича были приспособлены для обклейки, как утиль, и подал при докладе его Петерсону, то последний не поверил т. Кононовичу и приказал Кононовичу собраться еще паз по поводу этого с Нач<альник>ом Гр<ажданского> Отд<ела> т. Тюряковым и секретарем яч<ейки> ВКП(б) т. Колчиным и “выяснить этот вопрос детально”. Второй факт таков. На заседании партбюро было выявлено, что чл<ен> ВКП(б) т. Сосунов и др., будучи в доме отдыха, рассказывали антисоветские анекдоты, и вот, когда по поручению партбюро т. Кононович выяснил это, и все это подтвердилось целиком, и виновные признались, т. Кононович доложил Петерсону. Третий факт таков: при изучении истории партии чл<ен> партии т. Креницкий и др. прочли (на стр. 147 Попова ист<ории> партии [3]) примечание, где говорится, что Румянцев отошел от партии впоследствии на одной из конференций и дальше идет перечисление фамилий, где встречается фамилия т. Ворошилова, то т. Криницкий начал говорить, что, следовательно, т. Ворошилов тоже был в оппозиции, а теперь Нарком [4].
Вот об этих фактах т. Кононович доложил т. Петерсону, и уже после этого т. Петерсон спрашивает у Вр<ио> Нач<альни>ка Общей части т. Веркунича мнение – не преувеличивает ли Кононович и нужно ли так ставить вопрос, как ставит его Кононович. И это вместо того, чтобы дать правильное указание и какие меры принять, что сделать с этими членами партии. Как в дальнейшем должна поступать в таких случаях парторганизация, помня, что в нашей парторганизации именно дело с Дорошиным и другими началось тоже с антисоветских анекдотов и кончилось троцкистской террористической группой. Об этом мне рассказал Вр<ио> Нач<альника> Общей части т. Веркунич.
Все это подтверждает, что в связи с арестами группы лиц, приближенных к Петерсону, он не хотел выносить сора из избы, чтобы больше не создавать себе неприятностей.
Весьма важным считаю сообщить о том, каков круг лиц был подобран и приближен к т. Петерсону и кто пользовался безграничной доверчивостью Петерсона. Вот они:
1. ЖЕЛТОВ И.П. Пом<ощник> нач<альни>ка Секретного Отдела. Пьяница, аполитичен, сестра замужем за кулаком, скрылась. Чл<ен> ВКП(б) тов. Борисов 5-IV-35 г. мне сообщил, что на Желтова как-то была получена бумажка, о ней знает т. Петерсон, в которой сообщалось, что Желтов писал письма домой о том, чтобы его семья не вступала в колхоз. Жена его из семьи раскулаченного кулака. Теперь Желтов уволен, я спросил, почему он уволен, у Петерсона, Петерсон мне причину увольнения Желтова не указал, а сказал, в силу реорганизации Комендатуры, по-видимому, для того, чтобы не разбирать на парторганизации. Желтов получил квартиру в Москве от Петерсона, мебель, а также не положенный по табели меховой бекеш, все это доказывает, что Петерсон продолжает брать таких типов, как Желтов , под свою опеку.
2. МИЩЕНКО Н.Н. (Нач<альни>к Секр<етного> отд<ела> [5]). Пьяница, о чем знал Петерсон, аполитичная личность. Жена его дочь торговца, чл<ен> ВКП(б), она и теперь после ареста Мищенко пользуется покровительством Петерсона.
3. ДОРОШИН. Деж<урный> пом<ощник>. Пользовался огромным доверием Петерсона. Петерсон его посылал на самые ответственные участки охраны. Всегда оскорблял командиров и кр<асноармейц>ев, называя их дураками и оловянными солдатиками. Петерсон ему присвоил персонально 10 категорию, тогда как другие деж<урные> помощники имеют к-9.
4. ЛУКЬЯНОВ И. (Пом<ощник> ком<енданта> Зд<ания> Пр<авительст>ва). На чистке партии 1933 г. установлено, что он служил у белогвардейцев, потом перешел в Красную армию, попав в плен. Жена его – дочь попа. Лукьянов являлся авторитетом для т. Петерсона, который иногда с ним советовался. После того, как было установлено, что Лукьянов служил у белогвардейцев, то несмотря на это Петерсон его держал при обслуживании заседаний Политбюро, СНК и кв<артиры> т. Сталина.
5. ЗАЛЕШАНСКАЯ (Секретарь Нач<альника> секр<етного> отд<ела>). Предложили в марте месяце написать заявление об увольнении ввиду того, что она урожденная Уварова, <дочь> собственника гостиниц и т.д. Занималась запросом на места о социальном положении каждого военнослужащего У.К.М.К.
6. ВАСЕНИН П. (деж<урный> пом<ощник>). Заявил на чистке 1933 года, что он сожительствовал с женой офицера и от ней к мужу на сторону белых носил письма, а также и обратно. Несмотря на это Петерсон держал его в Управлении еще больше гола и уволил в первых числах марта 1935 гола.
7. ПАВЛОВ И.Е. (деж<урный> пом<ощник>) – ныне арестованный по делу Дорошина.
8. АНДРЕЕВ (деловод Стр<оевого> отд<ела>). Сын торговца скотом – были получены из оперода сведения, что он чуждый, все же Петерсон не поверил этим сведениям и послал чл<ена> ВКП(б) т. Гуськова по месту жительства Андреева поверить правильность сведений об Андрееве. Недоверие органам НКВД.
9. ТРЕНИН В.В. (коменд<ант> Мавзолея и деж<урный> пом<ощник>). Бывший офицер.
10. ПОЛЯКОВ И.А. (Нач<альник> стр<оевого> отд<ела>) – Бывший офицер.
11. КОРОЛЕВ Б.П. (Зам<еститель> Ком<енданта> Кремля). В 1921 году женился церковным браком, был исключен из партии. В 1929 г. по постановлению Комиссии по чистке переведен в другую часть, но потом Петерсон его опять взял в Упр<авление> Ком<енданта> Моск<овского> Кремля.
Бывший офицер. Во время троцкистских вылазок в шк<оле> ВЦИК был пом<ощником> Петерсона и как, я слыхал, собирал комсостав, опрашивал, кто за чью линию. После этого Петерсон вызывался в ЦК партии. Немного раньше этого Королев во время дискуссии был нач<альнико>м строевого отд<ела> шк<олы> ВЦИК. В партийной жизни неактивен, с массой необщителен. Вечно у него были склоки с подчиненными. Вопросами охранной службы до убийства т. Кирова почти не занимался, верней, относился к ней халатно. Выражал недовольство органам НКВД. Жена как будто дочь владельца оптического магазина. Все недостатки от парторганизации скрывал.
12. ПОЛЯКОВ П.Ф. (Нач<альник> Адм<инистративно->хоз<яйственного> отд<ела>) – кулак, грубиян, кричит на подчиненных, пьяница, спаивал всегда Мищенко. Решением комиссии по чистке в 1929 году должен быть переведен в другую часть вне Кремля, но Петерсон этого решения комиссии по чистке не выполнил.
Вот круг лиц, кому Петерсон доверял охрану вождей, и все их недостатки покрывал, прячась за авторитет т. Енукидзе.
Интересно отметить принцип комплектования Управления коменданта Кремля. Некоторые лица принимались по знакомству, а некоторые как родственники – таких лиц много. Кроме этого, когда Петерсон откомандировывал своих представителей на работу в призывные комиссии, то он, конечно, давал установку подходить к подбору красноармейцев с классовой точки зрения. Но наряду с этим говорил, что не нужно принимать нацменов, а главным образом евреев, говоря при этом, мол, это для того, чтобы не было в охране Раб<оче->Кр<естьянско>го Пр<авительст>ва антисемитов, раз евреев не будет, то уже и не будет и антисемитских настроений. Лично я набирал евреев, как то: т.т. Шапиро и Галинского, которые не чувствовали со стороны кр<асноармейц>ев рабочей молодежи антисемитских отношений, а пользовались известным авторитетом в среде кр<асноармейц>ев как более развитые товарищи.
Наблюдались случаи, когда т. Петерсон получал из оперода сведения на того или иного сотрудника или рабочего Управления или Гражданского Отдела, то он этих людей не всегда откомандировывал, а пытался своими средствами разрабатывать этих людей, и после, если подтверждались сведения, то откомандировывал, а иногда даже не откомандировывал, продолжая держать в Управлении. Все это, по-моему, ненормально и плохо отражалось на подчиненных, которые это знали, т.е., видя, что комендант Кремля амнистирует отдельных лиц, и сами, естественно, относились к этому делу менее бдительно. Об амнистировании чуждых мне рассказывал чл<ен> ВКП(б) т. Юров, пом<ощник> нач<альни>ка Секретного Отдела. Кроме этого факт оставления ПОЛЯКОВА П.Ф. в Управлении и невыполнение решения комиссии по чистке 1929 года, а также значительная группа бывших офицеров на самых ответственных постах притупляла в известном смысле бдительность у отдельных недостаточно опытных командиров. Тяжело признать, но должен высказать мысль, мне кажется, что вся эта свора, которая окружала Петерсона, – кулаки и офицеры, срослись вместе между собой и оказывали сильное влияние на Петерсона. Были факты, когда нужно было проверить кого-либо через оперод ГПУ, и долго не было ответа, то Петерсон в присутствии начсостава говорил Мищенко, Нач<альни>ку Секр<етного> Отд<ела>, чтобы он меньше имел дела с курьерами, подразумевая под курьерами уполномоченных, а обращался бы к более ответственным товарищам, говоря: нужно жать на них. Об этом перед арестом мне говорил Мищенко. Много случаев можно было бы привести, когда эта определенная группа лиц относилась враждебно к органам ГПУ, приписывая отдельные промахи ГПУ как систему в их работе, обзывая их сотрудников ГПУ пищевиками, что означало провокаторы. Петерсон об этом знал, но решительных мер не принял, а сказал, чтобы не болтали глупостей.
В августе 1933 года, будучи командиром Отд<ельной> роты охраны, получил приказание от т. Петерсона прекратить боевую подготовку роты и приступить к работе по реконструкции большого Кремлевского Дворца. Знаю, что был приказ т. Ворошилова о том, чтобы военные части ни под каким видом не загружали работой, несмотря на это т. Петерсон все же приказал, чтобы рота работала, причем дал установку, чтобы с 9 до 11 часов красноармейцы, работающее во дворце, не выхолили со двора дворца на Коммунистическую улицу с тем, что в это время т. Ворошилов уезжает на службу в Первый дом РВС. У меня складывается мнение, что Петерсон, видимо, не имел права нарушить приказ т. Ворошилова, но все-таки роте приказал работать, а так как работы производились напортив парадной двора т. Ворошилова, то во избежание неприятностей кр<асноармей>цы не должны были выходить на двор с 9 до 11 час., а работу производить во дворе. Все это должно было делаться тогда, когда Нарком ночевал в Кремле, а не на даче. Вообще у нас преобладала парадная сторона дела, меньше обращалось внимания на культуру и политический рост и воспитание командира, а вообще нужно было, чтобы он – командир и красноармеец – ходил заправлен, побрит, с чищенными сапогами, умел подойти доложить и отойти правильно. Что касается внутреннего настоящего воспитания, то его у нас некому было прививать, ибо не было настоящих пролетарских руководителей, а была свора офицеров и кулаков разложившихся.
Интересно отметить подготовку людей, которые несут охрану членов Политбюро и членов Пр<авительст>ва, проживающих в Кремле.
Красноармейцы Отд<ельной> роты охраны и командиры специальной охраны вооружены рев<ольверами> сист<емы> “Наган”. С этин оружием они ходят на посты. Но занятие по стрельбе из этого оружия регулярно не происходит, например, в Спецохране был перерыв в обучении стрельбе почти в 4 месяца, а также и в Отд<ельной> роте охраны были перерывы до 3 месяцев. На подъезде кв<артиры> т. Сталина стоят два дежурных. Они усиливаются ручным пулеметом, также на посту находящимся, также пост ручных пулеметов есть на Боровицких и Спасских воротах для усиления постов, но дело заключается в том, что эти дежурные которые должны стрелять из пулеметов в случае нападения на пост, не стреляли из пулеметов в виде обучения до полугода, и вот недавно проведена была поверка умения этими дежурными стрелять, и в результате 50% не выполнили положенного сравнительно легкого упражнения на расстоянии немного больше 50 метров. Поверка подготовки людей в стрелковом отношении ложится на Полякова И.А., который не принял мер к тому, чтобы своевременно проходилась боевая подготовка дежурных, и это знал Зам<еститель> ком<енданта> т. Королев, оба бывшие офицеры. Как видно из этого факта, делу охраны Кремля придавалось не совсем серьезное значение, даже Нач<альн>ик Стр<оевого> Отдела ПОЛЯКОВ И.А. ни разу не поверил, как ему подчиненные командиры несут охрану на постах.
Зам<еститель> ком<енданта> т. КОРОЛЕВ, бывший офицер, исключавшийся из партии, переведенный из Кремля по решению комиссии по чистке в 1929 голу и который теперь ведает всей охраной Кремля, ни одного разу не провел основательных занятий с ему подчиненными людьми, Деж<урным> пом<ощником> ком<енданта> Кремля и деж<урным> по Управлению, в течение нескольких месяцев. Занимался исключительно только тем, что выслушивал доклады подчиненных и нажимал на хозяйственную сторону охраны, как то чистоту постовых будок и караульного помещения и т.д. Летом мне приказал Петерсон постажироваться, с тем чтобы я мог заступить дежурить, когда деж<урные> пом<ощники> коменданта уйдут в отпуск, и вот моя стажировка длилась несколько часов, после чего мне приказали заступить дежурить без предварительной поверки моих знаний и умения в этом деле. Вот как легко дело охраны передавалось в руки людей, не поверив их способности в этом. По-видимому, били на эффект и на формальную сторону охранной службы, лишь бы стоял дежурный на посту или сидел в деж<урной> комнате деж<урный> комендант, а какова его подготовка, умеет ли этот человек выполнять свои обязанности и привиты ли ему необходимые к этому навыки и качество, все это мало интересовало этих случайно попавших людей в Кремль и возглавивших охрану Раб<оче->Кр<естьянско>го Пр<авительсь>ва. Лучшего ожидать от бывших офицеров, не доказавших своей преданности кровью Советской власти, нельзя было.
Главным источником, который отразился на всей работе комендатуры и ее засоренности, по-моему, являются частые попойки группы ответственных лиц, иногда во главе о Петерсоном и поощряемые т. Енукидзе. Мною мысль высказана смело, но нужно теперь постараться ее доказать. Обычно во время банкетов, устраиваемых Правительством в Кремлевском дворце по поводу выпуска Академии и приема иностранцев и др. случаи, охрану и организацию этих банкетов несла комендатура, и вот когда гости уже разъезжались, то для комсостава комендатуры накрывались специальные столы, и там пьянка проходила до утра, причем ее возглавлял почти всегда ПОЛЯКОВ П.Ф. или ДОРОШИН как заместители Петерсона или назначенные для этой цели. Были случаи в 1931 году и 1932 году, когда эти пьянки превращались в дебош, приносилась гармонь, на которой играл Дорошин или Павлов, которые после этого били посуду и горшки с цветами. Но были случаи, когда после попойки во дворце небольшая группа лиц отправлялась на квартиру к Полякову П.Ф. и там продолжали пьянствовать. Кроме этого, иногда попойки организовывались на квартирах Полякова П.Ф., Озерова, Тюрякова, Мищенко по поводу всяких встреч нового года и без всякого повода, просто собирались пить.
Помню, после парада 1 мая 1932 года во дворце для определенной группы комсостава Петерсон устроил в виде обеда. Но организацию этого проводил Поляков П.Ф., поэтому на столе было больше спиртных напитков, чем закуски. Во время парада Поляков П.Ф. обходил комсостав на Красной площади и от имени Петерсона приглашал на обед. Помню, я задержался на 30 м<инут>, так мне Поляков П.Ф. сделал замечание, говоря, что “коменданту будет неприятно, если так будут относиться к его приглашению”. В этот раз так сильно перепился командный состав, что тут же при Петерсоне начались пляски и пьяные песни. Сам Петерсон был настолько пьян, что без стеснения начал целоваться с т. Мищенко, Озеровым, Дорошиным и Поляковым П.Ф., называя их своей правой рукой. В результате домой прийти Петерсон без посторонней помощи не мог, и его повели Озеров и Поляков П.Ф. Петерсон шел, шатался, что, по-моему заметила гуляющая по Кремлю в то время жена и сестра командира т. Дубинина. Причем на попойку после банкетов иногда во дворец приходили деж<урные> пом<ощники> ком<енданта>, как то т. Тренин, будучи дежурным, хотя пил немного и опять уходил дежурить. После того, как была закончена реконструкция дворца в 1934 году, перед XVII съездом партии, опять был устроен банкет, куда опять были приглашены лица начсостава и инженерно-технические работники, которые производили реконструкцию дворца. Сюда же пришел т. Енукидзе, приветствовавший всех, заявил вскоре, что он уходит, после его ухода опять началась пьянка, отдельные лица, как то т. Синелобов, т. Птушин, Мищенко, Желтов, Поляков так напились, что начали безобразничать. Поляков П.Ф. Никулину в стакан с пивом влил полстакана коньяку, незаметно последний опьянел от этого и стал скандалить.
Вообще, как я заметил, Поляков П.Ф. и Дорошин старались как можно больше опоить присутствовавших здесь лиц, путем подливки и смешивания напитков. После этого был во дворце организован банкет для начсостава комендатуры и их жен без всякого к этому поводу. На банкете присутствовали т. Енукидзе, т. Корк (друг Петерсона), Пахомов Н.И. (Нач<альник> Хоз<яйственного> Упр<авления>). Здесь на этом банкете т. Енукидзе так заявил. Вот хорошо, что мы собрались культурно провести время (к этому выступлению т. Енукидзе уже все сидели изрядно выпивши). Теперь будем собираться сюда часто, прошу поднять тост. Как мне кажется, это невольно могло быть понято некоторыми как разрешение на выпивки. После этого речь произнес Петерсон, в которой говорил о культурном времяпрепровождении, и кончил тем, что будем собираться сюда каждый месяц и будем ездить за город на экскурсии. Это, по-моему, было прямым разрешением пить, а разницы нет в том, как пить, коллективно или индивидуально, дело в том, что это поощрялось как культурное начинание.
Кроме этого, устраивались ежегодно по одной или две вылазки за город с сотрудниками ЦИК Союза, а иногда отдельно от них, на которых присутствовал т. Енукидзе. Обычно всегда расставлялись палатки для избранных лиц, и так пьянствовали избранные, остальные это наблюдали. Всегда в комендатуре организатором этих вылазок был Поляков П.Ф. как более близкий к Петерсону.
Был такой факт в 1934 году. Должен был на экскурсию в район Новой Купавны [6] (шоссе Энтузиастов) приехать т. Енукидзе и впоследствии он приехал. Было накрыто на столы, а также поставлено вино и пиво. Участников было человек 700. Так вот, чтобы услужить т. Енукидзе, Петерсон или Озеров у палатки, поставленной т. Енукидзе, посадил дерево с красными листьями, т.е. такое, какое любит т. Енукидзе, для этого нужно было его срубить в 1 клм. от этого места. Этот район т. Енукидзе показался настолько уютным и удобным, что после мне говорил Петерсон и Поляков П.Ф., что т. Енукидзе приказал этот участок с лесом взять в ведение комендатуры. Летом 1934 года на хуторе “Заречье” дачи УКМК, чтобы ознаменовать открытие дачного сезона, устроили банкет, на котором, как мне после говорили, все опились до такого состояния, что жены не без причин начали ревновать мужей. Сам Петерсон настолько был пьян, что разбрасывал по столу куски хлеба (жена Роснюка говорила) и ко всем лез целоваться и всех целовал. После этого спрашивал у меня и Полякова П.Ф., не ходят ли слухи, что он сожительствует с женой командира Юрова, ибо, как он говорит, что он вышел из рамок приличия. Причем спрашивал, не слыхал ли сам т. Юров таких слухов и не говорил ли по этому поводу и может ли он этому поверить.
В этом году на даче происходила выпивка, в которой принимали участие Озеров, Поляков П.Ф., Желтов, Теслов [7], Никитин и ряд других командиров. Озеров дебоширил, я, играя в волейбол, это заметил и пошел уговорить Озерова, чтобы он не дебоширил, но мне это не удалось, я ушел. С ним осталась эта компания. Наутро, уезжая с дачи, я узнал, что Озеров на службу не поехал, а дворник ему принес водку, и он пьет. Приехав в Кремль, я позвонил Петерсону обо всем, потом Петерсон приказал мне и Полякову П.Ф. поехать за Озеровым, вскоре Озерова мы привезли в Кремль. Через несколько времени, дня два прошло, я поставил вопрос перед Петерсоном как перед командиром-единоначальником о привлечении Озерова к партответственности, на что Петерсон мне ответил так: разбирать на парторганизации его не будем, не нужно, да и т. Енукидзе против этого.
Также летом, приехав с отпуска, я узнал ряд ненормальностей, творимых Поляковым П.Ф. и о его пьянстве, собрал членов партбюро, как то: т.т. Крись [8], Жиромского [9], Лукьянова, и рассказал обо всем, что знал, заявив, что буду ставить об этих безобразиях вопрос перед Петерсоном о привлечении Полякова П.Ф. к партответственности. После чего с трудом добился свидания с Петерсоном, причем не в кабинете, где удобно об этом говорить, а он мне сказал, что нет времени, а вот по дороге в парикмахерскую этот вопрос разрешим. Так и было. Разобрать Полякова П.Ф. на партбюро не удалось. Петерсон сказал: “Разбирать запрещаю, а вы его вызовите и поговорите как с коммунистом”. Этим дело и кончилось.
Таким образом, выпивки не только санкционировались Петерсоном, и в них он принимал участие, но и таких типов, как Поляков П.Ф., брал под свою защиту, пользуясь своим служебным положением, не считаясь с мнением партбюро. Все это укрепляло силы чуждых элементов в комендатуре. Таков случай был с секретарем партбюро т. Веркуничем в 1933 году перед чисткой, когда т. Веркунич хотел так же разобрать на парторганизации т. Полякова П.Ф. за пьянку и дебош, то так же Петерсон ему не разрешил. Как т. Петерсон, так же Озеров и др. лица с руководящей верхушки скрывали от парторганизации отдельные ненормальности, хотя бы случай сожительства Лукьянова с подчиненной ему уборщицей. Даже когда на чистке в 1933 году ряд лиц выступили в критике действий Нач<альни>ка Строевого Отд<ела> т. Полякова И.А., то Петерсон выступил в защиту Полякова И.А., адресовав его чуть ли не героем, на котором держится вся охрана и работа комендатуры. Ныне арестованный Нач<альник> Секр<етного> Отдела Мищенко Н.Н. говорил так, вот арестовали Полякова П.Ф., его и следует, нужно его было давно убрать с Кремля, а Петерсон его держал. Причем Поляков П.Ф. пользовался большим доверием у Петерсона, чем я, это только недавно т. Петерсон иногда поругает Полякова П.Ф., а раньше они были большие друзья. Петерсон любил Полякова П.Ф., и это видно по тому, что Петерсон ходил в гости к Полякову П.Ф. на квартиру. Не допускаю себе того, чтобы вместе работающие с Дорошиным, Павловым и др. уже несколько лет т. Озеров, Крись, Тренин, Ефимов, Юров, Жиромский [10], Борисов раньше не замечали контрреволюционных действий арестованной группы начсостава, хотя бы потому что мне 5-IV-35 г. т. Борисов сказал, что слыхал отдельные антисоветские анекдоты от Дорошина и Павлова, но не поставил в известность никого, потому что знал их близость к коменданту и внутреннюю спайку между собой и боялся последствий.
В тот же день, когда стало известно об убийстве т. Кирова, Петерсон собрал к себе Озерова, Полякова П.Ф., Полякова И.А., Мищенко, Тюрякова и деж<урных> помощников, сообщил им об убийстве т. Кирова. А секретаря партбюро уже информировал вместе с другими лицами. Думаю, что в этом случае есть также отдельные характерные черты об отношении Петерсона к руководителю парторганизацией. На второй день Петерсон, видимо боясь ответственности за им предоставленные амнистии чуждым и разреш<ения> работать в Кремле, начал поверять личные дела всего состава рабочих и комсостава, и началось увольнение наспех большими группами, а вот основную группу чуждых и бывших офицеров своих непосредственных помощников и доверенных лиц оставил, продолжая им доверять охрану Пр<авительст>ва.
Вся эта группа лиц, перечисленная мною на стр. 8-10, работает вместе давно, она работала до комендатуры Кремля еще в школе ВЦИК, в одних ротах и батальонах. Естественно, будучи переведенной в комендатуру, спайка между этими людьми еще больше укрепилась. Все они занимали ответственные посты, старше их в комендатуре был только Петерсон, а с течением времени состав сотрудников, кр<асноармейц>ев и командиров все время возрастал, люди, попадающие работать в комендатуру, направлялись в распоряжение этих лиц, которые возглавляли руководство ими, воспитывали этих молодых командиров и сотрудников, прививая отдельные плохие традиции, не соответствующие духу Красной армии и тем паче охране Рабоче-Крестьянского Пр<авительст>ва. Из этих вновь поступающих создавались приближенные уже к ним, этой косной группе комсостава, выбирались любимчики, которые всемерно поощрялись, а последние платили тем, что держали язык за зубами, не выносили сор из избы. Таким образом создавалась тесная стена вокруг Петерсона из подобранных им людей, а у последних были такие же лица, которые в строю следили за тем, чтобы ничто не могло прошибить эту стену. Все ненормальности оставались замазанными и не находили своего разрешения по-партийному, в одних случаях потому, что хранили о них тайну, в других случаях потому, что запрещалось парторганизации эти вопросы разбирать.
Таким образом, вся эта группа была настолько сильно спаяна, и нездоровой спайкой, к тому <же> в отдельных случаях находила защиту у т. Петерсона, что ее невозможно было разорвать – разбить и воспитать, ибо традиции вредные настолько сильны были, что необходимо было бы ее, эту группу, вскрыть изнутри.
Лица этой группы создавали т. Петерсону, а также тов. Енукидзе такой сильный авторитет, что, по-моему, не в силах кто-либо был бы, кроме ЦК ВКП(б), разбить это косное болото и оздоровить аппарат комендатуры.
Мною описаны основные моменты жизни и деятельности определенной группы начсостава, а отчасти и т. Петерсона, в общих чертах. Поэтому прошу меня вызвать для личной беседы к Вам, так как считаю, что несомненно могу принести хотя бы некоторую пользу данному делу. Причем никакой ответственности снять о себя за все это не хочу, да и когда решил обратиться к Вам с письмом, т. Ежов, я этой цели не ставил.
Мною охвачена группа лиц, приближенных к тов. Петерсону как старый кадр в комендатуре Кремля. Поэтому хочу оговориться, что так же думать о рядовых членах партии и кандидатах нельзя, ибо в основной массе они все преданы делу рабочего класса и ЦК ВКП(б).
6-IV-1935 г. Д. АНТИПАСОВ.
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 103, Л. 201-211 . Машинописная копия.
[1] Так в тексте, возможно, имеется в виду В.Я. Крись.
[2] В протоколе допроса А.Г. Корчагиной от 23 марта 1935 г. упоминается “секретарь ячейки комендатуры Кремля Митрохин Иван Калинович”.
[3] Н.Н. Попов. Очерк истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Выпуск 1, М., Партийное издательство, 1932, с. 139.
[4] Речь идет о IV съезде РСДРП. В примечании, о котором идет речь, говорится: “В числе делегатов съезда большевиков находились: Ленин, Сталин, А.П. Смирнов, А.С. Бубнов, В.В. Боровский, И.А. Теодорович, А.И. Рыков, Красин, Фрунзе, Румянцев (впоследствии отошедший от партии), А. Луначарский, Артем (Сергеев), К. Ворошилов, Кубяк, Ярославский, И.И. Степанов-Скворцов, С.И. Гусев, Канатчиков, Накоряков, Ст. Шаумян, Б.П. Позерн, Алексинский и др. Польская социал-демократия была представлена А. Барским, Ф. Э. Дзержинским и Ганецким”.
[5] В тексте здесь и далее ошибочно “стр”. Н.Н. Мищенко был начальником Секретного отдела УКМК.
[6] В тексте ошибочно “Ново-Куповно”.
[7] В тексте ошибочно – “Теснов”. В протоколе допроса А.Г. Корчагиной от 23 марта 1935 г. упоминается “помощник начальника гражданского отдела комендатуры Кремля Теслов, Николай Георгиевич”.
[8] В тексте ошибочно – “Криев”.
[9] В тексте ошибочно – “Жирошейн”.
[10] В тексте ошибочно – Жирошенин.
