25 февраля 1937 г. Утреннее заседание
Молотов (председательствующий). Заседание пленума объявляю открытым. Слово имеет т. Андреев.
Андреев. [1]
Товарищи, мы заслушали две довольно пространных речи т. Бухарина и т. Рыкова, прочли довольно пространные письменные объяснения т. Бухарина. Какой же вывод напрашивается в результате всего этого? Мне кажется, что, несмотря на новые показания, которые полностью обличают т. Рыкова и т. Бухарина, несмотря на очные ставки, которые были проведены, они остаются, по-моему, все же на позициях, которые занимали на прошлом пленуме, на позициях отрицания своего участия. Только так можно понять все их объяснения, которые они сделали пленуму Центрального Комитета.
Второй вывод, который напрашивается из этих объяснений, это, по-моему, тот вывод, что т. Бухарин и т. Рыков даже уклоняются от признания самого факта антисоветской деятельности правых элементов, уклоняются от признания этого факта и уклоняются от того, чтобы дать оценку этой антисоветской деятельности правых. Посмотрите документ, который прислал т. Бухарин членам пленума. Есть там хоть какая-нибудь попытка дать оценку всем этим разоблаченным фактам деятельности правых элементов, антисоветской деятельности? Нет, этих попыток нет. Особенно их нет у Бухарина. А между тем, о чем говорят следственные материалы, которые предоставлены всем членам пленума?
Они, мне кажется, прежде всего, окончательно разоблачают правых, разоблачают в том смысле, что никакой – теперь уже ясно, – что никакой разницы между троцкистами и между правыми не было, не существовало этой разницы. Эти следственные материалы со всей очевидностью указывают на то, что в течение нескольких лет правые шли той же дорожкой, как шли троцкисты. Не было между троцкистами и правыми никакой разницы в том, что как троцкисты, так и правые полностью сохранили свои кадры, имели целую систему законспирированных организаций во главе со своим центром и с местными организациями в областях. Нет разницы между троцкистами и правыми и в программных вопросах. Не было этой разницы. Все они сходились на непримиримости к социалистической политике партии и в отношении сельского хозяйства, и в отношении промышленности. Все они сходились – теперь это ясно – на реставраторской программе и в отношении отказа от социалистической индустриализации, и в отношении роспуска, ликвидации колхозов и совхозов в сельском хозяйстве.
Наиболее яркое выражение эта позиция правых, ничем не отличающаяся от троцкистской, наиболее яркое выражение она получила в известной рютинской платформе 1932 г., а наиболее последовательный прямолинейный ученик т. Бухарина – Слепков прямо формулирует, что нам выгоднее американский путь развития. Какая же, спрашивается, после всего этого разница между троцкистами и правыми? Нет, этой разницы не было.
Не оказывается никакой разницы и в средствах осуществления этой программы. Правые избрали уже давно, начиная с 1929 г., ту же тактику обмана партии путем двурушничества. Это теперь с полной ясностью вскрывают такие показания, как показания Шмидта, Угланова, Радина и всех остальных, что они придерживались той же тактики обмана партии, двурушничества, какой придерживались и троцкисты. Из этих показаний становится ясно, что те неоднократные заявления о признании своей неправоты перед партией, своих ошибок и т.д. были только маневром для того, чтобы сохранить себя в рядах партии. Правые, не имея никакой поддержки в массах, пришли к тем же средствам борьбы, к каким пришли троцкисты, – к террору и вредительству.
Из следственных материалов ясно, что дело не ограничивалось только террористическими настроениями, установками и разговорами, а были и практические шаги: следствием вскрыто существование целого ряда организованных боевых террористических групп – Славинского, Афанасьева, Носова, в Саратове существовала группа, – так что дело было не только в установках и в настроениях. Выслеживались маршруты следования машин членов правительства, как это теперь подтверждено следствием. Дело также не ограничивалось общими установками и в отношении вредительства. Правые, как теперь установлено показаниями, вели вредительскую работу и в промышленности – это показывают Яковлев, Козелев, Шмидт, и в сельском хозяйстве – об этом говорит Зайцев, об этом говорит Головин – о работе правых на Урале, об этом говорит Белобородов – о вредительской работе в сельском хозяйстве в Азово-Черноморском крае.
Установлены факты вредительства и в отношении рабочего снабжения, результатом чего была “волынка”, организованная правыми в Вичуге. Установлены вредительские акты правых, по показаниям Котова, и в отношении социального страхования – пособия выдавались не тем, кому нужно, поддерживалась искусственно безработица, фонды транжирились, расходовались, дела запутывались. Это ясно признал Котов. Значит, правые и тут шли общими путями с троцкистами. Общими путями.
Но только ли дело, товарищи, так сказать, в совпадении этой линии и практике правых с троцкистами? Нет. Следственные данные указывают и на организационные связи с троцкистами, на блокирование правых с троцкистами, что правые работали не обособленно, а в контакте с троцкистами, а в некоторых звеньях прямо переплетались и троцкисты, и правые, вместе работали, за компанию, “вместях” работали. Об этом говорят очень многие показания, особенно Белобородова. Головин по Уралу в своих показаниях говорит, что правые сплелись в одно целое с троцкистами в террористической работе и во вредительстве.
Все это говорит о том, что логика борьбы правых с партией привела их к тому же, к чему и троцкистов, что правые так же скатились в эту грязную яму предательства, измены, вредительства, террора, что и троцкисты. Отсюда я, товарищи, и хочу сделать вывод, что и борьба с правыми должна быть аналогична борьбе с троцкистами. Вот общий вывод, который напрашивается из того следственного материала, который представлен в распоряжение пленума Центрального Комитета.
Но в каком отношении ко всему этому находится Бухарин и Рыков? Этот конкретный вопрос стоит сейчас на пленуме Центрального Комитета. Я думаю, что период с последнего пленума внес дальнейшую ясность и накопление новых данных о том, что и Бухарин и Рыков не могли не знать, как о том, что делалось в лагере троцкистов и зиновьевцев, так и особенно в рядах своих сторонников.
Прежде всего стоит вопрос о том, что существуют до сих пор известные показания троцкистов и зиновьевцев, спрашивается: эти показания опровергнуты и Бухариным и Рыковым? Они существуют, эти показания, опровергнуты эти показания или нет о связях троцкистов с правыми, о том, что правые знали, что делается у троцкистов, о том, что троцкисты показывают на существование центра правых? Так вот, первый вопрос, который стоит, это – опровергнуты ли эти показания троцкистов и зиновьевцев? Нет. Несмотря на очные ставки, несмотря на то время, которое было дано, несмотря на выступления, которые тут были, эти показания остаются не опровергнутыми. Они остаются существующим фактом. Больше того, за этот период три члена центра признали эти показания троцкистов и зиновьевцев.
Смотрите, что показывает Угланов, смотрите, что показывает Шмидт, участники центра правых. Они целиком подтверждают то, что показывал Пятаков, то, что показывал Радек, то, что показывал Каменев. Они подтверждают эти показания. Ясно теперь, что и Томский подтверждал эти показания троцкистов о связях с правыми, целиком подтверждал. Он полуподтвердил это своим выступлением на ОГИЗе, стенограмма эта существует, а окончательно подтвердил, я считаю, своим выстрелом, окончательно подтвердил эти показания, потому что незачем ему было иначе стреляться.
Три члена правых подтвердили показания троцкистов и зиновьевцев. Вот этот факт, товарищи, существует, от него нельзя уйти всякими оговорочками, нельзя от него уйти. Ясно теперь, что и Рыков, и Бухарин знали, не только знали, а были связаны с троцкистами и зиновьевцами. Были связаны. У Рыкова и Бухарина остается только один до сих пор аргумент, который они употребляли и на прошлом пленуме: “оклеветали”. Но, товарищи, этого аргумента теперь недостаточно. Одного этого аргумента недостаточно, просто потому что известно, что этим аргументом очень широко пользовались троцкисты и зиновьевцы; Пятаков и Радек пользовались этим аргументом, а что потом оказалось?
Известно и другое обстоятельство, что многого троцкисты и зиновьевцы, осужденные не сказали. Это ясно теперь, многое они унесли с собой, теперь раскапывать дополнительно приходится, многого не сказали. Но то, что они сказали, то оказалось правдой. Ни одно показание, которое было дано троцкистами, ни одно показание не оказалось ложью. Все подтвердилось (Постышев. Правильно.) на всех людей, на которых они показывали, оказалось правдой. Вот этот факт тоже существует. И я считаю, что первый вывод, который напрашивается сам собой: показания троцкистов не опровергнуты ни Бухариным, ни Рыковым, а значит, они существуют. Они, эти показания, обвиняют и Бухарина, и Рыкова.
Но если здесь употребляют в качестве аргумента “оклеветали”, то теперь есть еще более серьезные, более многочисленные показания правых из числа самых близких людей, из числа учеников и Бухарина и Рыкова. Тут уж нельзя отделаться аргументом “оклеветали”, нельзя отделаться аргументом, что оговорили. Оговорить можно одному-двум человекам, но, когда все показывают, тут уже оговора не может быть. Все показывают – куда ты уйдешь? Все показывают. Во-вторых, какой же, собственно, смысл – вот вам задавали этот вопрос – какой же смысл этим людям оговаривать самих себя? Прежде всего, нет никакого смысла (Шкирятов. Конечно.), что это, сплошь сумасшедшие люди? Пока что т. Рыков нашел одного сумасшедшего – Нестерова. В отношении остальных он не выдвигает этого. Спрашивается, какое же основание этим людям топить самих себя, показывать на самих себя?
Это первое, на что и т. Бухарин не ответил, когда ему задавали вопрос. И второе – какой смысл топить, оговаривать близким людям, ученикам, помощникам, десятки лет работавшим вместях с Бухариным и Рыковым, какой им смысл оговаривать вас, т. Бухарин и т. Рыков? Никакого смысла нет. Я считаю, что тут может быть только один ответ, что эти люди, которые дали вот эти показания, розданные членам ЦК, эти люди, припертые фактами к стене, не в состоянии уже больше скрывать вашу роль в организации правых. (Шкирятов. И не все сказали.) Они сказали не все, но они сказали то, что дает нам основание считать вас руководителями правой организации. (Шкирятов. Правильно.) Таким образом, многочисленные факты встреч, всех этих самых установочных разговоров и связей Рыкова и Бухарина с разоблаченными правыми террористами и вредителями остаются не опровергнутыми ни Рыковым, ни Бухариным. Не опровергнуты, значит, они были. Значит, эти встречи, это руководство было.
Третье обстоятельство, которое нам необходимо иметь при рассмотрении вопроса, которого отчасти уже касался Микоян, это то, что кое о чем говорят уже и собственные признания Бухарина и Рыкова. Первое – известно, что на прошлом пленуме т. Бухарин категорически отрицал свои встречи с Куликовым после 1929 года. На очной ставке и потом на теперешнем пленуме он уже признает, что в 1932 г. он встречался с Куликовым. Он объясняет это забывчивостью. Нет, т. Бухарин, это не забывчивость. Это значит, что уже припертому к стене нельзя уйти от фактов этой самой встречи. Нельзя. Это объясняется не забывчивостью.
Второй факт. Тов. Бухарин заявил, что он с 1929 г. прекратил всякую борьбу с партией, а теперь, оказывается, выявляется новый период до 1932 г., когда у него оставались известные разногласия в переходный период. (Шкирятов. Двойственность он сказал.) Чего же, спрашивается, стоят ваши заявления в 1929, 1930 г. о том, что вы полностью порвали с оппозицией и перешли на позиции партии? Этот факт говорит о двурушнической подаче этих самых заявлений. (Голос с места. Правильно.)
Третий факт в отношении Бухарина. Он заявил о том, что он порвал с молодыми, со своими учениками, давно их не видел и т.д. А теперь в заявлении что мы читаем? Он говорит: “Я смотрел сквозь пальцы на группировку у молодежи, на разговоры о том, что все же кадры нужно придержать. Я лишь иронизировал по поводу кадришек, думая, что если я займу крутую линию, то от меня все эти люди уйдут”. Дело не в забывчивости. Дело в том, что припертый фактами, он вынужден уже кое-что признавать. Вынужден.
Рыков то же самое, будучи припертый фактами, вынужден признать уже кое-что, чего он раньше не признавал. Раньше он отрицал всякие встречи, всякие политические разговоры с правыми террористами и вредителями. А теперь вынужден был признать свою встречу с Радиным и политическую беседу с ним. Факт это или не факт?
Второе признание, которое он вынужден был сделать о том, что они собирались и читали рютинскую платформу. (Рыков. Я это не отрицал.) А мы это помним, что он утверждал, что слыхать не слыхал и видать не видал. (Шкирятов. Верно, на пленуме отрицал.) А теперь смотрите, собирались, читали вместе эту платформу. Я думаю, что теперь на основании данных показаний вообще миф об этой рютинской платформе исчез, он распался, этот миф. (Голос с места. И о дикой группе). Он больше не существует. Действительные творцы рютинской платформы налицо установлены – это был правый центр в составе Рыкова, Томского, Бухарина, Угланова, Шмидта. Они были настоящими творцами рютинской платформы, а не кто иной, иначе зачем же нужно было прятать факт, что читали рютинскую платформу, обсуждали? Нужно было передать в ЦК о существовании этой платформы. Это сделано не было, это была стратегическая хитрость, назвать эту платформу рютинской, потому что это была стратегическая хитрость, которую теперь полностью раскрывают показания и Угланова, и Шмидта.
И вот, разрешите мне, так как это дело очень важное: рютинская платформа, как известно в 1932 г. с полной отчетливостью формулирует и программные и тактические установки правых. Программные в том отношении, что дело надо вести на ликвидацию колхозов, на ликвидацию социалистической индустрии, а тактические, что дело надо вести на то, чтобы убрать нынешнее руководство – ставился вопрос о терроре.
Вот что Шмидт говорит. Так как показание это вам не роздано, не успели еще раздать, то я его поэтому оглашу ввиду особой важности: “Дело было в 1932 году. Было решено, что настал момент подвести итоги всей борьбы предшествующего периода, уяснить для себя и дать ответ нашим единомышленникам на волнующие их вопросы, касающиеся настоящего и будущего. Эти ответы и нашли выражение в этой так называемой рютинской платформе. Вопрос следователя: Почему так называлась? Ответ: По той простой причине, что в составлении этой платформы участники нашей организации Рютин, Галкин и другие играли сравнительно подчиненную роль, это, по существу, были подставные лица. Действительными же авторами этой платформы были члены центра: Рыков, Бухарин, Томский, Угланов и я – Шмидт“. (Постышев. А у них духу не хватает сказать.) Дальше. “Следователь: Вопрос о составлении документа кто формулировал? Шмидт: Были даны программные и тактические установки на одном из совещаний центра в начале 1932 г. на даче у Томского в Болшеве, в принятии этого решения участвовали: Бухарин, Рыков, Угланов, Томский и я – Шмидт. Здесь были сформулированы основные положения, затем отражены в платформе и поручено по соображениям конспирации через Угланова оформить, это было поручено Рютину. Он должен был оформить в виде проекта. Повторяю, что основные установки для документа были даны на этом совещании членами центра. В августе 1932 г. в связи с тем, что текст платформы был готов, на даче у Томского собрались: Рыков, Угланов и я – Шмидт. Бухарина, кажется, не было, он в это время был в отпуске. Но независимо от его отсутствия он вместе с остальными членами центра, в том числе со мною, в начале 1932 г. формулировал основные положения содержания платформы. Больше того, осенью 1932 г. Томский сказал, что после возвращения Бухарина в Москву, он, Томский, ознакомил Бухарина с платформой, содержание которой Бухарин одобрил. Само обсуждение текста платформы на августовском совещании я застал уже в конце, т. к. я пришел с опозданием. Из отдельных выступлений я запомнил выступление Рыкова, который считал экономическую часть слабой, а часть, касающуюся террора, написанной хорошо и правильно. Томский говорил, что это можно исправить, главное не в экономической части, а в разделе о терроре, а эта часть изложена правильно, не стоит спорить. Я поддержал Томского, и текст был одобрен. Текст был принесен Углановым и им был унесен. При мне зачитывались пункты и шло обсуждение. Вопрос следователя: Почему платформа получила название рютинской? Ответ: Исключительно по соображениям конспиративным. Было обусловлено, что в случае провала нужно будет изобразить эту платформу как творение локальной группы Рютина–Галкина. Сам Рютин дал на это согласие полностью, чтобы окончательно перестраховать членов центра правых в смысле непричастности к этой платформе. Вы в самой платформе найдете места, слегка лягающие вождей правых. (Шкирятов. Да, это есть там.) Так в 1932 г. не были вскрыты действительные авторы этой платформы”. Вот, товарищи, вся эта механика, вся стратегия, которую теперь один из членов центра ясно раскрыл. Она теперь ясна полностью, вот правда-матка, от которой уйти никуда нельзя.
Но я хотел сопоставить еще одно немаловажное обстоятельство, общеизвестный факт, это поведение лидеров правых, т.е. Томского, Бухарина, Рыкова, Смирнова, Угланова, Шмидта и всех прочих и остальных правых, их поведение. Товарищи, их поведение, одно то, что надо вспомнить их поведение во время великого перехода, который партия совершала с 1928 по 1937 год. В чем выразилось их участие в этом великом переходе? Ведь одно поведение о многом говорит. (Постышев. О вредительстве.) В стране кипела работа, каждый, кто был сердцем и душою предан партии, он горел на этой работе.
В стране шла коллективизация, ликвидировали кулацкий класс, шла социалистическая индустриализация, стахановское движение, подготовка новой Конституции. А где же были правые? В чем же проявилась их политическая активность, участие во всех этих больших делах, на всем этом большом переходе, который совершала партия? В чем выразилась их роль? (Постышев. В предательстве и вредительстве.) И если сопоставить теперь поведение Сокольникова, поведение Серебрякова в этот период, то чем отличается, спрашивается, поведение Томского и Бухарина от этого самого поведения Сокольникова и Серебрякова? Ничем, абсолютно ничем. (Голос с места. Два сапога пара.) Если сравнить, то они целиком тут себя сравняли. Ясно, нет основания думать, что правым мешали присоединиться к этому великому движению в стране. Ничего подобного. Партия сделала все для того, чтобы дать возможность этих людей сохранить на очень больших постах, дать возможность включиться в это движение.
Нет оснований также думать и о том, что люди перешли в лагерь обывателей, решили отдохнуть от большой политической работы, устали и т.д. Чепуха это все, чепуха! В чем же дело? Дело в том, что люди за собой мосты не сожгли, разоружиться – не разоружились, у них оставалась полностью вера в свою правоту, т.е. в свою реставраторскую программу – именно это их соединило больше с троцкистами, чем с партией, – оставалась общая основа с троцкистами – ненависть к руководству партии и советской власти, сохранились все связи, все окружение. Вот что мешало им слиться с этим движением, которое у нас в стране было, и той работой, огромной работой партии, работой советской власти. Вот что им мешало включиться в эту самую большую работу.
Теперь в свете этих самых показаний разоблаченной работы правых, теперь совершенно ясна вся подоплека этой политической пассивности, ясна подоплека всего этого дела. Это была не пассивность, это была враждебность, (Буденный. Совершенно правильно.) Это была враждебность, занятая к линии партии, с одной стороны, и, с другой стороны, они были заняты другой работой, совсем другой работой, – вот объяснение этой самой пассивности. (Буденный. Совершенно правильно.) Я еще хотел одно обстоятельство взять к рассмотрению. Немыслимо, по-моему, чтобы Нестеровы, Радины, Цетлины, Ягломы и другие люди, преданные, а мы же знаем многих из них, люди, преданные Томскому, Бухарину по соответствующей линии, преданные от начала до конца, чтобы эти люди пошли по пути троцкистов, немыслимо, чтобы они самостоятельно пошли по этому пути, немыслимо, чтобы они пошли по этому пути, если бы Бухарин, Рыков, Томский, Угланов сопротивлялись бы этим людям, их настроениям, – немыслимо, чтобы пошли. А где же хотя бы один факт, известный ЦК, когда Рыков, Бухарин останавливали бы своих людей, где же хотя один факт, доведенный до Центрального Комитета, что они сопротивлялись этим террористическим, вредительским, антисоветским настроениям – ни одного этого факта нет.
Сомнительно, чтобы все эти кадры правых, теперь схваченные, уличенные на вредительской работе в террористических группах и т.д., сомнительно, чтобы эти самые кадры правых действовали так уверенно и самостоятельно без своих генералов, – я этому не верю, товарищи, как бы тут ни говорил, ни клялся Бухарин и Рыков.
Вот все это сопоставление основных фактов, показаний, их поведения лично меня приводит к твердому убеждению, что Бухарин и Рыков знали о предательской работе троцкистов. (Постышев. Безусловно.) Знали, были с ними связаны. Что Бухарин и Рыков не только знали о деятельности правых элементов, но очень осторожно, очень тонко оставались руководителями этих правых элементов, до последнего времени оставались их руководителями, поддерживали с ними связь, поощряли их в антисоветской деятельности и толкали их на преступления, толкали этих людей на преступления, – в этом я убежден, как бы тут ни отрицали Бухарин и Рыков.
Чего, спрашивается, стоят после всего этого заявления и намеки Бухарина и Рыкова, что не дают, дескать, оправдаться, не верят нашим клятвам и т.д. (Эйхе. Перестали верить, слишком долго верили.) Нет, нет, по отношению к вам партия и Центральный Комитет дали достаточный срок, более чем достаточный срок и средства, чтобы разоружиться и оправдаться.
Никому такие сроки не были предоставлены из оппозиционеров и врагов, партия никому, как вам, таких сроков не предоставляла. Партия сделала максимум того, чтобы вас сохранить в своих рядах, сколько было потрачено усилий, сколько было потрачено терпеливости в отношении к вам со стороны партии и особенно, я должен сказать, со стороны т. Сталина. (Голос с места. Правильно.) Да, именно со стороны т. Сталина, который призывал, постоянно предупреждал, когда те или иные товарищи, когда те или иные местные организации ставили вопрос, как говорится, “на попа” в отношении правых и когда поднимался вопрос в ЦК, т. Сталин предостерегал от излишней торопливости, он нас всегда предупреждал. Однако вы злоупотребили этим доверием партии. (Голос с места. Обнаглели.) Злоупотребили всем этим отношением партии к вам и вместо того, чтобы полностью разоружиться и сжечь за собой мосты, использовали методы двурушничества и обманов партии вместо того, чтобы помочь партии разоблачить троцкистов, зиновьевцев. (Буденный. И себя.) Правых контрреволюционеров вы прикрывали, были связаны с этими врагами советской власти и партии.
Я спрашиваю товарищей, чего же стоят после этого все эти клятвы, слезы Бухарина, перемешанные с враньем, перемешанные с попыткой продолжать бороться с ЦК голодовкой, угрозой смерти и т.д., чего стоит все это, перемешанное вместе? Ясно, что человеку, людям, у которых совесть чиста, им эти средства не нужны. (Буденный. Правильно.) Все ваше поведение подтверждает, что вы попались с поличным, и куда гораздо честнее было бы прийти и сказать ЦК: “Да, мы попались, мы виноваты в том-то и в том-то, судите нас”. Куда честнее было бы такое поведение, чем эти бесконечные выкрутасы. И вы еще имеете смелость требовать от партии к вам доверия, чтобы вам поверили на слово, слишком серьезные уроки партия извлекла из троцкистской, антисоветской работы, из предательства троцкистов, зиновьевцев, правых, леваков, слишком серьезные уроки извлекли мы на всем этом, чтобы дальше верить на слово. Не можем мы на слово вам поверить.
Я кончаю и думаю, что, товарищи, ЦК партии располагает достаточными данными не только к тому, чтобы вывести и Бухарина, и Рыкова из состава ЦК и исключить из партии, но и передать дело следственным органам. (Голоса с мест. Правильно, вот это правильно.)
Молотов. Слово имеет т. Кабаков.
Кабаков.
Товарищи, по данному вопросу на пленуме ЦК фактически подводятся итоги деятельности Бухарина и Рыкова. Они члены партии, кандидаты в члены ЦК, крупные политические деятели. Тот и другой в своих речах, Бухарин в своем документе, утверждали, что они убеждены были в правильности политики, были верны линии Центрального Комитета партии, любили т. Кирова. Бухарин говорит о том, что он любил Серго, считает величайшим несчастьем, что ему не удалось поплакать над гробом товарища Орджоникидзе. (Голос с места. Лицемер!) Эти заявления как будто бы говорят о том, что за этими убеждениями должны проявляться их большевистские дела.
Обсуждая этот вопрос, мы не можем оторваться от того, что прошли две пятилетки, две пятилетки исторических побед социализма. Вопросы социализма во всех уголках страны стали кровным делом рабочих, колхозников, трудящихся масс. Но что можно сказать о деятельности Бухарина и Рыкова? Пусть бы кто-нибудь из беспартийных доложил о такой деятельности на беспартийном собрании рабочих, которые изложили нам Рыков и Бухарин. Как встретили бы такие доклады о своей контрреволюционной деятельности беспартийные рабочие и колхозники? Каждый рабочий, колхозник сказал бы, что такие люди не могут быть гражданами Союза Советских Социалистических Республик. (Буденный. Правильно!) Они за эти десять лет своей деятельности не только дошли до теоретического отрицания большевизма, но от них совершенно отлетел какой бы то ни было революционный дух. У них за эти десять лет выперло наружу их контрреволюционное содержание чистейшей воды буржуазных демократов. (Буденный. Фашисты они.) О чем они нам здесь рассказывали? О своих революционных подвигах? Что можно сказать о их речах? Это сплошной перечень фактов, дат своих разговоров о контрреволюционных делах, свиданий с контрреволюционным охвостьем. И вот именно гора контрреволюционных дел, которые они натворили за эти две пятилетки, охватила их, заслонила от них боевые задачи, которыми жила партия в течение двух пятилеток, оторвала их от партийных задач текущего момента. Они не жили партийной жизнью, они стояли в стороне от большой дороги, они включились в контрреволюционную работу против социализма, избрали для себя другую деятельность против партии.
Даже здесь, когда нужно было пленуму Центрального Комитета партии рассказать, почему это произошло, как могло случиться, что члены Центрального Комитета в прошлом, кандидаты в члены ЦК, члены партии очутились в контрреволюционном лагере, возглавили контрреволюционное движение, – как ответили на этот вопрос? Бухарин говорит: “Я должен быть реабилитирован, или сойти со сцены”. Так неужели вам еще непонятно, что вы как большевики со сцены сошли давно? (Голоса с мест. Правильно!) Кто вам дал право говорить о том, что “свои же будут поносить на основе клеветы”? Кого вы назвали из членов ЦК, что они были с вами во всей вашей контрреволюционной работе? Почему и какое вы имеете право так ставить вопрос? “Не могу переносить созданной атмосферы”. Разрешите спросить вас, кто создал школу двурушничества в партии? (Каминский. Правильно! Здорово сказано!) Эти методы созданы вами для борьбы с большевистской партией Ленина – Сталина. Ваша враждебная партии работа внесла немало дезорганизации.
Мне кажется, вы должны были сказать ЦК, почему вы выбрали путь двурушничества с партией и почему вы должны были вести контрреволюционную дезорганизаторскую работу. Я не говорю о запугивании голодовкой. Бухарин никогда на голодовку не пойдет. (Буденный. Он сказал, что с 12 часов ночи и до утра голодал, то есть всю ночь голодал. (Смех в зале.) Голодающий человек вряд ли по 5 стаканов воды будет пить в течение 50 минут.
Даже здесь, на пленуме ЦК, после того как их политических преступников диверсантов поймали с поличным, что мы слышали от них? Сплошное резонерство, сплошная клевета, вот видите, как провели следствие, даты не сходятся. Ссылки на то, что они забыли, а их друзья на себя клевещут. Сплошная клевета на НКВД, на Центральный Комитет. Жалобы на то, что довели их до истощения, они невиновны. Все виноваты, а эти два человека Бухарин и Рыков стоят как гвозди в стране 170-миллионного народа и только они двое правы.
По два часа говорили они здесь, и ни один из них не рассказал Центральному Комитету хотя бы об одном факте своей большевистской деятельности, не привели ни одного большевистского дела. Ну, пусть нет у них ни фактов, ни дел. Пусть бы они сказали о каком-нибудь своем большевистском слове. Вовремя сказанное слово – это тоже дело, и большое дело.
Что мы имеем в их деятельности? Первое слово, которое они сказали в первую пятилетку – это была бухаринская платформа. Вот здесь они говорят о том, что они не знали о деятельности троцкистов, они не были с ними связаны. Но свою платформу, это первое слово первой пятилетки Бухарин обсуждал с Пятаковым и Каменевым. Второе слово, которое они сказали – это беседа с Каменевым. И все 10 лет они крепчайшими цепями как кандальники были связаны в своей деятельности с троцкистами. А теперь приходят и жалуются: вышло бы хорошо, говорят, если бы на меня не донес Пятаков. (Смех в зале.) Не попались бы мы, если бы не предал нас Каменев, не оттиснул бы свой разговор в троцкистской листовке. Рыков здесь обижается на то, что Шмидт не соблюдал дисциплины. Если бы все это было, все было бы хорошо.
Неужели Центральный Комитет будет вас здесь разбирать? Все вы одинаковы и все вы одинаковые преступники перед страной социализма. (Голоса с мест. Правильно! Буденный. Все фашисты.)
Теперь возьмем ваши дела. Когда коллективизация стала фактом, крестьянские массы по всей стране включились в строительство колхозов. Вы закричали на весь мир: “Мы ошиблись”. Но вместо того, чтобы включиться в работу, чем вы занялись? Занялись рютинской платформой, созвали слепковскую конференцию, и Бухарин здесь лжет, что он об этой конференции не знает, он конференцией руководил через Слепкова. Он уехал в отпуск сознательно и так же сознательно не был на пленуме Центрального Комитета. (Постышев. Правильно.) Пленум ЦК окончился 4 октября, он приехал 6-го. Это мировой жулик. (Гул одобрения, смех.) Как только острый вопрос, так он в кусты, обязательно куда-нибудь уедет: или в отпуск, или на Памир. (Постышев. Куда-нибудь подальше. Каганович. Чтобы вызвать было труднее. Буденный. В Эксекуль. Постышев. Организовал конференцию, зарядил и уехал.) Вся практическая работа по сколачиванию контрреволюционных сил проводилась ими в эти годы бешеными темпами. Ну что же можно сказать другое – разве это не предательство революции, разве это не измена их?
Что теперь ясно? Буржуазии выгодно опереться на некоторые остатки враждебных классов в борьбе против социализма. Бухарин и Рыков добровольно взялись выполнить эту историческую роль буржуазных реставраторов, возглавили кулацкое движение, и вот ваша контрреволюционная деятельность теперь во всей красоте предстала на пленуме Центрального Комитета партии. Чрезвычайно красочное изложение ваших “боевых подвигов” можно прочитать в показаниях ваших друзей (Постышев. Правильно.) Угланова, Куликова, Цетлина, Яковенко, Котова, Розита и других.
Что можно говорить о вашей грязной и гнусной работе, чем вы были заняты? Вот Куликов говорит: “Афанасьев, придя ко мне на квартиру, сообщил, что имел свидания с Котовым, который рассказал ему о встрече с Рыковым, о том, что Рыков предлагает Котову приложить все усилия для организации убийства Сталина”. Это в 1934 году. Котов сообщил Рыкову, “что в отдельных районах Союза Советских Социалистических Республик недород и ожидается голод”. Вот какая радость для вас! На это “Рыков ответил, что при настоящем руководстве произойдут вещи пострашнее и тут же добавил: неужели у вас нет решительных людей, которые уберут руководство Сталина?” Вот к каким делам была направлена ваша воля и ваши силы. Вы творили гнусное контрреволюционное дело. Вам уже давно пора сидеть и отвечать за эти дела на скамье подсудимых.
А вы приходите сюда с тихим голосочком, со слезою, плачет. Посмотрите, вчера вечером Бухарин подавал реплики, так ведь он же пищит, как задавленная мышь. (Смех.) Изменился и голос, и взгляд у него изменился, как будто бы вылез из пещеры. Посмотрите, члены ЦК, какой это несчастный человек. (Постышев. Они в пещерах и сидели в свое время. Иноки!) Что здесь можно проследить по линии их связи с местными правыми деятелями? Я не знаю, как в других областях, но посмотрите, Рыков имел своего представителя в Свердловской области – Нестерова, Бухарин имел Александрова, Кармалитова, Томский – Козелева и др<угих>, каждый своего представителя и каждый имел свою группу. (Молотов. Окружили Кабакова все-таки.) Не только окружили, т. Молотов, но и кое-чему научили. (Постышев. По этому вопросу есть специальный вопрос в повестке дня.)
Подполье было связано со всеми членами центра из области. Вот такая разветвленная форма связи между уральскими правыми и центром строилась, исходя из того, чтобы соблюсти конспирацию. Насколько многогранны были указания в работе местных организаций, можно привести такой пример. Томский давал указания о том, чтобы поддерживать теснейшую связь с троцкистским руководством, о необходимости систематического изучения и правильного использования кадров коренных уральских работников, о максимальном использовании в интересах организации правых имеющихся среди отдельных групп уральских работников местнических, староуральских тенденций. Томский подчеркнул: хотя, говорит, развернута работа, но все же это является недостаточным. Дальше продолжайте вербовать. Что делать? Вербовать. Вот Нестерову Рыков говорит: нужно торопиться с практическим осуществлением террористических актов. На местах должны быть созданы террористические группы. И вот, по приезде на место, он связывается с Кармалитовым, Александровым. Нестеров доложил Рыкову, что для совершения террористических актов против т. Сталина и т. Ворошилова подготовлена группа. Спустились ниже, начали вербовать среди институтских работников, завербовали Савина, Шулепова и т.д.
Вы здесь говорите о том, что ничего мы не имели, ни о каком терроре и не помышляли, но каждая террористическая группа, созданная под вашим руководством, знала и чувствовала ваше повседневное влияние и говорила, что мы готовимся к террору, заняты вредительством, выполняем волю Рыкова, Бухарина, Томского.
Почему вы связались с троцкистами? Вы говорите, что троцкисты заинтересованы создавать миф, что, дескать, с ними идут правые и это им надо больше для авторитета. Верно, вы в этом лагере котируетесь, имеете какую-то цену. Но возьмите любую коммунистическую партию любой страны. Ведь за вас ни одна партия ломаного гроша не даст. (Общий смех.) Единственно, где вы имеете цену, это в контрреволюционном лагере. Почему они вас схватили, почему нужен им ваш авторитет? Только потому, что за вами, за вашей спиной кроме контрреволюционных дел, ничего нет. Почему это так? Это произошло только потому, что вся ваша деятельность за эти годы проходила в тесном союзе с троцкистами. Как вы не отмахиваетесь, а в троцкистском центре вы участвовали. Не только знали об их работе, но и принимали активнейшее участие. (Многочисленные возгласы с мест. Правильно!) И мне кажется, товарищи, вывод ясен: нужно вывести Бухарина и Рыкова из состава ЦК, из партии исключить и судить так же, как судили троцкистов. (Многочисленные возгласы с мест. Правильно, т. Кабаков!).
Молотов. Слово имеет т. Макаров.
Макаров.
По докладу т. Ежова я остановлюсь на двух вопросах. Первый вопрос: знали ли вожди правой оппозиции Бухарин, Рыков о существовании троцкистско-зиновьевского центра, о всей предательской деятельности этих бандитов. И второй вопрос: принимали ли сами участие в антипартийной, антисоветской деятельности. Вот два вопроса, на которые, на основании материалов, прошедших перед нами, следует дать ответ.
Материал, доложенный т. Ежовым, характерен тем, что не только множество лиц подтверждает то, что вожди правой оппозиции знали о существовании троцкистско-зиновьевского центра, что они сами непосредственно имели соприкосновение, но и принимали участие в этом. Множество лиц, сделавших показания, характерно тем, что эти лица в разных концах нашего Союза по-различному, правда, показывали, но существо у всех остается одно и то же, ответ на эти два вопроса дают положительный, что они знали о существовании троцкистско-зиновьевского центра и что они сами имели прямое отношение ко всей контрреволюционной деятельности, которая проводилась и так называемыми левыми, и правыми, и троцкистско-зиновьевским центром.
В дополнение к тому, что здесь было сообщено из показаний, очная ставка характерна тем, что и Рыков, и Бухарин совершенно не отрицают в чем бы то ни было, чтобы она расходилась с теми показаниями, которые были даны свидетелями. Это очень важное обстоятельство. На прошлом пленуме, когда Бухарин и Рыков претендовали на очную ставку, особенно Бухарин, у меня лично сложилось такое впечатление, что в этой очной ставке, очевидно, будут выявлены новые обстоятельства. Что сейчас подтвердила очная ставка? Она подтвердила целиком и полностью то, что до этого свидетели показывали. Это представляет особый интерес. Как дальше Бухарин рассказывает обо всем том, что подтвердилось? Бухарин всю свою аргументацию построил на отрицании свидетельских показаний. Я не знаю, когда он хотел очной ставки, он, очевидно, рассчитывал на возможность некоторых противоречий с тем, что было показано. После того как это не удалось, внимание, с одной стороны, было направлено на отрицание, а с другой стороны – характерно – на некоторое несовпадение дат, – видите ли, дни, недели не совпали. Дело ведь не в этом. Весьма возможно, что эти даты в некоторых отдельных случаях не совпали.
Его коллега – Рыков – занял другую, противоположную позицию – отрицание этих дат – характерно. Из того, что здесь было сказано Бухариным, им самим не отрицается его контрреволюционная деятельность. Но он ее относит к более давнему времени. Относится это к тому времени, когда Центральный Комитет однажды рассматривал и вынес соответствующее решение, то есть вся контрреволюционная деятельность относится якобы к тому времени, когда Центральному Комитету и всей нашей партии было известно, а вот после этого времени якобы он уже ничего не делал. Но у него и тут не совпало по времени примерно на два года. Он заявил, что этот отрезок времени “изживал” все свои контрреволюционные дела. Соответствует ли это действительности? Я думаю, что ни у кого из членов пленума нет ни капли сомнения, что это неверно и не соответствует действительности, так же. Перед этими двумя годами партия обманывалась в отрицании того, что потом было признано самим же Бухариным.
Меня здесь интересует другой вопрос, который относится к обоим вместе. Мыслима ли какая бы то ни было организация, будь то гражданская, будь то военная, будь то производственная, которая бы проводила свою деятельность без определенного командования? Такой анархический способ организации действий мыслится только в довольно далеком прошлом, когда люди действовали без возглавления, каждый в одиночку. Бухарин не отрицает, что им созданная школа воспитана им в известном контрреволюционном духе, но он утверждает только, что это было до определенного времени, а после этого времени он начинает, видите ли, сдерживать учеников, а они рвутся в бой. Я спрашиваю: кто-нибудь этими учениками руководил или они сами каждый по себе действовал? В нашем понимании этому имеется совершенно определенное объяснение – этими учениками кто-то руководил, ими руководил опытный учитель.
В выступлении Бухарина было сообщено, что он все время сдерживал и уговаривал, а ученики все время рвались в бой. Это совершенно неправдоподобно, ни в какой степени не соответствует действительности. Весьма возможно, несколько позднее, в то время, когда отдельные ученики были пойманы с поличным, для того чтобы отступать и умело отступать, надо было отгораживаться от отдельных учеников. Это, очевидно, произошло так. Я склонен думать и уверен в этом, что до последнего времени Бухарин руководил своими учениками. Все дело только в степени активности этого руководства. На известном этапе это происходило очень активно, а по мере ареста контрреволюционеров и вредителей Бухарин начал отступать и, более того, отрекаться от своих учеников. Иначе не могло быть.
Что касается выступления Рыкова, я позволю себе остановиться только на трех вопросах. Его выступление совершенно было иным, в отличие от выступления Бухарина. Он на даты не ссылался. Он это дело построил довольно, я бы сказал, умело. Он отнес это все дело к тому, что прошло много времени, большое количество людей, поэтому люди могли сообщить неправду, прошло 6–8 лет. Эта аргументация не соответствует действительности. Наиболее характерные факты им были обойдены.
Вот возьмем его секретаря Нестерова. Он его изобразил как душевнобольного, поэтому ему, дескать, верить нельзя, мало ли что он наговорит и на себя, и на других. Я не знаю, соответствует ли это действительности. По тем показаниям, которые сделаны, он совершенно в добром рассудке и в хорошем состоянии. Очевидно, эта ссылка не соответствует действительности.
Наиболее важный момент в его объяснениях – это о Радине. Получилось такое впечатление, не только впечатление, я думаю, что у всех сложилось такое мнение, что Радин убеждал (я не знаю, когда он вошел в партию) все время Рыкова, чтобы Рыков принял участие в контрреволюционном движении, в организации террористических актов, а Рыков сопротивлялся и не доложил ЦК, не доложил соответствующим органам НКВД. Получается такое впечатление, что Рыков недавно из колхоза вступил в партию, или только что передан из комсомола из какого-нибудь села, стоящего на довольно низком культурном уровне. (Косиор. Это оскорбляет комсомол. Голоса с мест. Оскорбляет и комсомольцев, и колхозников. Шкирятов. Никакой колхозник так не поступил бы.) Я говорю, из такого села… (Шкирятов. Ни из какого села. Косиор. Это изолгавшийся политикан.)
Как можно думать, чтобы Рыков, состоящий в нашей партии десятки лет, Рыков, который стоял на таком ответственнейшем посту, которого мы в свое время считали большим человеком, который был членом Политбюро, как можно думать и верить тому, что Рыков сейчас говорит, что он просто не ориентировался, он не знал, поэтому он молчал. Это неправдоподобно и неискренне. Ни на грош тут искренности нет. Мне лично думается, было бы лучше в этом случае сказать, что он разделял эту точку зрения, он не хотел, чтобы Радина в тот момент арестовали. Все это было бы еще понятно. Видимо, Рыков в то время совершенно разделял целиком и полностью все то, что излагал ему Радин. Ведь иначе же объяснить нельзя, другого объяснения этому нет, потому что, когда старейший член партии узнает о контрреволюционных делах, он должен знать, что надо делать. Таким образом, доводы были настолько неправильные, что они целиком выдают его с головой.
И, наконец, третий момент – это относительно рютинской платформы. Свидетель в этом случае Шмидт, состоящий в этом же центре правых, совершенно ясно рассказал о рютинской платформе – где она писалась и кем писалась. Только лишь теперь, оказывается, Рыков проливает некоторый свет на эту платформу. Он ее до обсуждения ЦК знал, его пригласили на вечер, он не знал, по какому поводу, а на вечере, оказалось, пригласили в комнату и в этой комнате обсуждали, не обсуждали, читали, он говорит. (Шверник. Какой-то неизвестный член профсоюза.) Неизвестный член профсоюза. Было количество людей большое, а названо четыре человека, которые арестованы. Это чрезвычайно характерно. Все остальные люди неизвестны. Большое количество людей, а читал неизвестный член профсоюза. (Эйхе. И Рыкову читали платформу.) Товарищи, кто может поверить в правдоподобность этого рассказа? При всем искреннем желании нельзя. Вот я очень внимательно слушал и хотелось верить, что это все случайно произошло. Как же может быть, из большого количества людей, активные ведь люди были приглашены, не простой народ был приглашен. (Эйхе. По объявлению в газете.) Не по объявлению в какой-нибудь газете. Конечно, нет. Был приглашен актив, а, оказывается, Рыков назвал четырех человек, которые сидят, а всех остальных, говорит, не знает. Это неверно, неверно, товарищи.
Мне лично думалось, что Рыкову надо было бы сказать и о тех из участников, кто еще не арестован, чтобы уже рассказать до конца, все равно никто вам не поверит, что вы не знаете, кто там читал и кто присутствовал. Если там было человеке 100, 50 или 70, то весьма возможно, что всех вы не знаете, но актив вы знали. (Чубарь. Даже из любопытства спросил бы, кто это читает? Голос с места. Член союза правых. Голос с места. Из какого-то союза.) Я лично думаю, что никто ни на одну минуту не поверит. Надо бы сказать Рыкову всю правду, кто там был, помочь партии для того, чтобы это дело распутать, чтобы в конце концов узнать о всех остальных.
Вот эти два объяснения, которые давали Бухарин и Рыков, они по своей форме различны. Совершенно с различных концов начинали и по-разному объясняли. У Рыкова более характерно, он подошел с большей глубины. (Голос с места. Больше хитрости.) Он несколько осудил Бухарина, затем осудил других соучастников. Я думаю, что эта тактика для того, чтобы сказать, что я ни к чему не причастен, что я с вами давно ничего общего не имел, не имею и иметь не буду, это совершенно неверно и абсолютно не соответствует действительности. Осталось очень тяжелое впечатление, когда люди вступали на эти ступеньки, чтобы начать рассказывать, но боялись, очевидно, нарушить установленную дисциплину конспирации.
Я думаю, что те свидетельские показания, которые имеются, они в достаточной мере обличают вас во всех контрреволюционных делах, что вами не только ничего за это трудное время не делалось для партии и для советской власти, вы занимались контрреволюционной работой. Вы организовали неплохой у себя штат по всей стране, во всех местах индустриальных, там, где можно было принести ущерб строительству социализма, вы там имели свои группы, свою периферию и вели контрреволюционную работу. Вы на сегодня ее отрицаете. Впечатление, видите ли, после выступления Бухарина, по его виду, он воспрянул уже духом. (Постышев. Чайку попил.) У него создалось такое впечатление, что ему и на сей раз простят. (Голос с места. Не выйдет.)
Я думаю, что было бы большой ошибкой, если бы сейчас не принять тех решительных мер к людям, которые на сегодня ничего общего с партией не только не имеют, но и по своему духу, по действиям не отказались от своих прежних позиций, вели, ведут контрреволюционную работу. Эта контрреволюционная работа ничем абсолютно не отличается от той контрреволюционной деятельности зиновьевско-троцкистской банды. Она абсолютно ничем не отличается, и разница лишь заключается в том, что те вожди сознались в своей преступной деятельности, а эти сознаются только лишь в части. Причем часть своего сознания они относят к периоду 1930 г., в то время когда вопрос обсуждался якобы уже давно, и все это уже перешло в архивную давность.
Нет. Мы видим, что эта контрреволюционная деятельность продолжалась до последнего времени. Она не только покоилась на подрыве нашего социалистического строительства, но она покоилась на том, чтобы обезглавить пролетарскую революцию. Все дело было направлено к тому, чтобы сделать переворот по-своему, уничтожить вождей партии, и в первую очередь т. Сталина. Все свидетельские показания нам это подтверждают. Здесь, когда был задан вопрос Бухарину и Рыкову: ну хорошо, все неправду говорят на вас, а на себя они правду говорят или нет, скажите ваше мнение? Бухарин ответил: я не знаю. (Голос с места. На сковородке вертелись.) А Рыков говорит: очевидно, неправду. Ну, товарищи, я не знаю, тут либо все эти обвиняемые, арестованные уже с ума сошли, их надо отправлять в такого рода больницу, где лечат людей, либо это соответствует действительности. Первое неправдоподобно, неверно. Люди эти в здравом состоянии и, следовательно, клеветать на себя, для того чтобы их назавтра расстреляли, ну, знаете, нужно быть каким-то сверхчеловеком. Нужно просто логически рассуждать.
Если правильно сказал Рыков относительно Бухарина, зачем стращать ЦК, что” вы умрете, ну покончили бы с собою. Это правильно. Зачем же показывать людям, чтобы их назавтра расстреляли, лучше взяли бы и покончили с собою. Зачем это нужно делать? Разве у кого-либо есть хоть капля веры в то, что они хотят помочь партии! Неверно. Эти люди приперты свидетельскими показаниями к стене, они вынуждены сказать правду. Вот и все, потому что другого ничего здесь нет.
Я лично думаю, товарищи, было бы совершенно безошибочно вынести одно решение. Прежде всего, Бухарина и Рыкова из состава пленума надо отозвать, из рядов партии надо исключить. Речь идет об исключительных преступлениях людей, которых история нашей партии не знала и к этим людям надо отнестись так же, как к врагам народа троцкистско-зиновьевским бандитам. Надо дело передать дальше следственным властям и судить по всем правилам революционной законности. (Голоса с мест. Правильно, правильно.)
Молотов (председательствующий). Слово имеет т. Косарев.
Косарев.
Товарищи, в продолжительной контрреволюционной, антисоветской работе группы правых – Бухарина, Томского и Рыкова – против нашей партии, против нашего рабочего класса и крестьянства, против ленинско-сталинского руководства ВКП(б), виднейшее место занимала известная партия, так называемая “бухаринская школа молодых”. В эту “школку” входили: Слепков, Марецкий, Астров, Айхенвальд, Цетлин, Сапожников, Кузьмин и целый ряд других лиц и к которым впоследствии примкнули так называемые леваки – Шацкин, Стэн и другие. Эта “школа молодых” была подобрана, организована и воспитана своим идейным организатором и учителем Бухариным.
Само по себе создание такой школы со стороны Бухарина – явление, идущее вразрез большевизму. У нас, у большевиков, есть одна школа борьбы – школа ленинско-сталинской работы, школа марксистско-ленинской теории – это наша партия, это ее сталинское руководство. Иных школ и школок большевикам – верным последователям дела Ленина – Сталина, не нужно и наша партия их не потерпит. Иные школы и школки могут быть созданы только для борьбы против нашей партии, против нашего рабочего класса и крестьянства, против руководства нашей партии. Бухарин создал свою “школу” именно для этой цели, для похода против нашей партии.
После смерти Владимира Ильича Ленина эта “бухаринская школка” молодых, с позволения сказать “разрабатывала” и “углубляла” ленинизм, ленинское наследство нашей партии и вопросы партийной теории. Всей партии известно, что ни одного более или менее ответственного выступления Бухарина не было, прежде чем эта так называемая его школка не обсуждала предстоящего выступления, не вносила в это выступление своих поправок и исправлений, не давала своей соответствующей визы. Бухарин в своих так называемых трудах целиком опирался на эту свою школку, фактически зависел от нее, точно так же, как и эта “школка” вдохновлялась и направлялась своим идейным отцом – Бухариным. В частности, известная работа, подвергшаяся впоследствии большевистской критике как теоретически путанная и не марксистская – речь идет о книге “Теория исторического материализма” – была Бухариным написана при ближайшей помощи Слепкова и Марецкого, о чем он в первом издании и выносит Марецкому и Слепкову соответствующую благодарность как сотворцам этой теоретически путанной и антимарксистской книги.
Был такой период времени (25, 26, 27 годы), когда эта так называемая школка упорно и открыто рекомендовалась Бухариным как школа призванных и бесспорных теоретиков и творцов партийной идеологии. В последующем своем развитии, как видно из материалов следствия, с помощью этого же Бухарина, с его ведома намечала и распределяла соответствующие посты между собой в руководящем аппарате нашей партии. Эта школка на протяжении всего своего существования делала упорные попытки прибрать к своим рукам всю руководящую партийную печать – “Правду”, “Комсомольскую правду”, журнал “Большевик” и прочие наши руководящие газеты, а также пыталась прибрать к своим рукам все политические учреждения, готовящие высококвалифицированные кадры партийных работников.
Все это происходило с заранее обдуманной целью и под непосредственным руководством Бухарина, Бухарин знал, для чего он создает эту школку. В противовес существовавшему Политбюро ЦК партии, Бухарин из этой школки создал свое непартийное, небольшевистское политическое бюро для борьбы с партией, заседания которого проводились регулярно и на котором предварительно обсуждались все важнейшие вопросы, подлежащие обсуждению ЦК нашей партии.
Интересно посмотреть, что из себя представляет эта так называемая бухаринская “школка” “партийной” молодежи, из кого Бухарин готовил теоретиков партии. С кем он обсуждал важнейшие вопросы, подлежащие обсуждению в ЦК ВКП(б)? Кого он готовил в кадры? Приведем несколько примеров о виднейших членах этой контрреволюционной немарксистской бухаринской школки.
Александр Слепков. Его считают, как и многих из этой школы молодежью, Бухарин называет, партийной молодежью. Многие эти “молодые люди” еще до прихода в нашу партию успели побывать и в эсерах, побывать и в кадетах. Слепков – выходец из кулацкой семьи, был членом партии кадетов, а до этого эсером. Во время керенщины активно выступал против большевиков, в гражданской войне участия не принимал, не был ни в царской, ни в Красной Армии. С гимназической скамьи пересел в Свердловский университет, с благословения Бухарина был выдвинут в лекторскую группу (повышенный курс при Свердловском университете) – из лекторской группы попал в ИКП. В партийной жизни, даже ИКП, не говоря уже о рабочих организациях, никакого участия не принимал, ни разу не избирался даже в бюро первичной партийной организации. Все его братья оказались контрреволюционерами. Если бы не Октябрьская революция, такой тип, как Александр Слепков был бы наверняка в Союзе русского народа. Именно, товарищи, из таких вербовались душители рабочего класса. (Голоса с мест. Верно.) Вот вам один бухаринский кадр. (Голос с места. Основной. Голос с места. Кадровик.)
Астров – сын крупного помещика, благодаря своим связям с одним из вредителей, попавших в аппарат Наркомзема, сумел сохранить и закрепить за собой вплоть до 1929 г. поместье – усадьбу своего отца.
Айхенвальд – отец его один из виднейших людей кадетской партии, белый эмигрант, выступавший не раз с гнуснейшими статьями против Советской власти. Сам Айхенвальд поддерживал связь со своим отцом и в письмах к нему неоднократно клеветал на Советскую власть, снабжая отца различными материалами против Советской власти.
Всем небезызвестен тоже бухаринский кадровик Сапожников. Был правым эсером, затем левым эсером, был секретарем ЦК левых эсеров, кончил то ли гимназию, то ли реальное училище, затем учился в университете, после чего пришел в ИКП. В 1919 г. вместе с троцкистом-зиновьевцем Каревым создал свою собственную так называемую партию “революционных коммунистов”. Вся партия состояла из 15 человек, и он являлся ее генеральным секретарем. (Смех.) В Красной Армии никогда не был, с рабочими никогда не был связан.
Марецкий – тоже виднейшая личность из этой школки. Школьник, типичный начетчик, в Красной Армии не был, попал в Свердловку, потом подвизался в лекторской группе, затем попал в ИКП. С партийной массой никогда не был связан, с рабочими также.
Впоследствии примкнувший Карев, троцкист-зиновьевец, был правым эсером, потом левым эсером, в армии не был, в гражданской войне участия не принимал, пришел в ИКП, как он сам заявил, с целью обоснования своей старой философии эсеровщины и народничества. (Каминский. Кто это?) Карев. Никакой связи с партийными и рабочими массами не имел, в жизни никогда не руководил даже пропагандистским кружком.
И затем Шацкин – человек, который за всю свою небольшую политическую жизнь больше изменял и пакостил партии, чем ей помогал. Сын крупного буржуа, купца первой гильдии, владельца многих магазинов, пришедший в юношеское движение со всеми привычками барина и чуть ли не в сопровождении своей личной гувернантки. (Смех.)
В Красной Армии никогда не был. В гражданской войне участия не принимал. Никаких связей с рабочим классом не имел. Никогда не вел черновой работы. Отличался исключительной надменностью по отношению к рабоче-крестьянской молодежи, считал себя теоретиком-международником. Вечно лебезил перед Троцким, якшался с Бухариным, вместе с которым протащил в старую программу комсомола троцкистский тезис о том, что “Россия может прийти к социализму лишь через мировую пролетарскую революцию”.
Человек, который формально и был в партии, но совершенно чуждый большевизму. Вечно фрондируя перед партийным руководством, назойливо выдвигал свою персону в вожди.
И, наконец, в числе этой, на взгляд Бухарина, славной плеяды находится Ефим Цетлин, из буржуазной семьи. Отец был соучастником одной частной торговой фирмы. Сам Цетлин происходит из Лефортово, мы его хорошо знаем. Был большим поклонником теории Богданова, всюду доказывал правоту этого Богданова. Никогда в жизни не был на практической работе.
Бухарин в своем заявлении в ЦК партии, где он дает объяснение на материалы следствия, пишет, что Цетлин чуть ли не является одним из организаторов Октябрьского восстания.
Это глубокая ложь, ибо Ефим Цетлин никогда таким не был. В доказательство спросите любого большевика из Лефортовского района, и он вам это подтвердит. Он был студентом, причем типичным маменькиным сынком. (Смех в зале.)
Бухарин пишет, что он является старым политкаторжанином, сидел в Германии в тюрьме и т.д. Да, действительно этот факт имел свое место. Кажется в 1923, 1924 г., во время Международного юношеского дня в Берлине за выступление на митинге он был арестован и просидел примерно от двух недель до месяца. (Голос с места. Ровно месяц. Берия. Старый каторжанин!) Вот именно. Бухарин это приводит для того, чтобы с лучшей стороны характеризовать эти свои кадры перед партией.
Ну, примерно так же выглядят и многие другие члены так называемой бухаринской школки молодых.
Характерным для всей этой группы так называемой “партийной молодежи” Бухарина является то, что все они являются чуждыми рабочему классу по своей идеологии, и большинство из них – по своему происхождению. Вот что представляют собой бухаринские кадры. Вот что представляет собой среда, которую питал Бухарин и которую он растил и которая в свою очередь вдохновляла Бухарина на борьбу против нашей партии, против партийного руководства и против нашего рабочего класса. Все эти члены бухаринской школки чуждались партийных масс, от них укрывались. Были полностью оторваны от партийной жизни, представляли собой замкнутую, объединенную круговой порукой касту, полностью оторванную от рабочего класса. Все они не проходили школы черновой партийной работы и в наиболее тяжелые для партии и страны годы отсиживались на школьных и университетских скамьях.
Тоже вожди! И не случайно, что эти вундеркинды, страшно образованные в марксистском отношении, взращенные Бухариным, выросли в явно фашистских молодчиков. Такой подбор кадров Бухариным был не случаен потому, что Бухарин иных кадров для своей изменнической работы, для своей борьбы с партией, для реставрации капитализма в нашей стране подобрать не мог. Бухарин сам являлся типичнейшим представителем этих реставраторов капитализма и поэтому стал притягательным центром для всей этой подлой фашистской публики. Бухарин, который в 1918 г. грозил арестом Ленину и который выступал против ленинских предложений, блокировался с Троцким, ведя ожесточенную борьбу против Ленина и Сталина в вопросе Брестского мира, этот Бухарин иных кадров подобрать не мог. Мы уж не говорим о том, что такой, по его неоднократной характеристике, талантливейший представитель этой школки молодых, как Колоколкин, является прямым агентом одной из иностранных разведок.
Эта школка молодых, именуемая Бухариным “партийной молодежью”, разве что-либо общее имеет с действительной партийной молодежью, с партийным молодняком, воспитываемым в рядах ленинского комсомола и в рядах нашей партии? Действительная партийная молодежь в самые напряженные моменты жизни партии и страны не отсиживалась на школьных и университетских скамьях и не была в кашеварах, а вместе с партией и под ее руководством с детских и юношеских лет шла в ряды армии, шла на гражданские фронты, принимала активное участие в защите республики на самых острых участках гражданской войны. Вместе с партией, под ее руководством, десятки и сотни тысяч партийной молодежи прошли через голод, разруху, через борьбу с бандитизмом, завершили период реконструкции нашей страны и успешно выполнили первую и вторую пятилетку. Недаром такой любовью, такой поддержкой, такой популярностью пользуется партийная, комсомольская молодежь в рядах нашей партии, в нашей стране. Потому что она, эта действительная партийная молодежь, глубоко предана делу рабочего класса, делу Сталина, доказала это своей жизнью, неразрывно связанной с трудящимися массами, и самоотверженно борется, не отступая ни на шаг от ленинской линии нашей партии.
Товарищи, мы заслушали спокойный, я бы сказал, сдержанный доклад т. Ежова о материалах следствия. Все мы после этого терпеливого, всестороннего и объективного следствия ожидали, что Бухарин и Рыков, если у них осталось хоть немного большевизма, признают свои тяжелые преступления против партии. Бухарин и Рыков в своих выступлениях вели себя как враги. (Гамарник. Правильно.) В своих выступлениях они сожгли за собою все мосты, ведущие к ленинско-сталинской партии, … как и Троцкий своими речами пытались хлопнуть дверью.
Выступление Бухарина даже нельзя назвать двусмысленным. Это выступление озлобленного врага, который, будучи окружен со всех сторон неопровержимыми фактами своих мерзостных преступлений, идет на все, на последнее, что есть в его распоряжении, то есть на то, чтобы оклеветать следствие и наши следственные органы. Бухарин хочет изобразить дело таким образом, что якобы наш ЦК хочет его невинной крови и что он готов ее отдать. Так может говорить только враг, причем враг, пойманный с поличным и не желающий признать своих преступлений.
Особого внимания заслуживают у пленума ЦК письменные объяснения, это ответ Бухарина на предъявленные ему следствием обвинения. Эти объяснения мы не только не можем признать удовлетворительным, нет, товарищи, эти объяснения ложные, жульнические, и поэтому Центральный Комитет нашей партии их во внимание принимать не может.
Эти объяснения Бухарина и последующее его и Рыкова выступление на пленуме есть не что иное, как расширенный перепев белогвардейской фашистской клеветы на нашу партию, на нашу страну и на наши следственные органы. Из всех врагов нашей партии, в своих показаниях, Бухарин и Рыков выглядят мерзкими врагами, но в своих объяснениях, своим поведением, своим недостойным ультиматумом со стороны Бухарина по отношению к ЦК, Бухарин не раскрывает своих ошибок, не признает их, не помогает партии их раскрыть и с ними покончить, а огульно их отрицает, старается их замазать, скрыть и показать себя в положении невинной жертвы.
Только враждебный нам человек может так выступать, как это делали в период следствия и во время пленума Бухарин и Рыков. Ни одного ясного аргумента для своего оправдания, для своей защиты, хотя все возможности и условия Бухарину и Рыкову были предоставлены, они не могли привести кроме одного, что на них клевещут, что Бухарину мстят. Это не аргумент, это не доказательство. Выставляя себя неповинным человеком, разыгрывая из себя невинную жертву, Бухарин, опять-таки, злостно клевещет на партию и на ее руководство.
Нас, членов Центрального Комитета, удивляет короткая память Бухарина и то большое терпение, которое проявляло Политическое Бюро ЦК к Бухарину, Рыкову и Томскому. Всем известно, как партия и лично т. Сталин, вырывая Бухарина из трясины предательства, давали возможность не раз на практической работе исправиться и покончить со своим прошлым. В частности, всем вам известны настроения делегатов XVII съезда нашей партии. Ведь не секрет, что весь съезд был против введения правых, в том числе Бухарина и Рыкова, в состав кандидатов ЦК, был против оставления правых в ЦК и только благодаря вмешательству членов Политбюро и лично т. Сталина XVII съезд партии избрал их в кандидаты ЦК. Бухарину и Рыкову было оказано большое доверие, тем самым им была дана большая возможность исправиться. Всем известно и другое, что Бухарину была предоставлена большая возможность на таком ответственном посту, как редактор “Известий”, доказать свою преданность партии и исправить свои преступления перед ней. А что он сделал в “Известиях”? Он превратил редакцию “Известий” в очаг антисоветских контрреволюционных сил. Вот как он воспользовался доверием нашей партии к нему.
Известно и другое, что Центральный Комитет во время августовского процесса, когда были названы фамилии Бухарина и Рыкова в качестве участников контрреволюционной деятельности, ЦК вывел Бухарина и Рыкова из-под политического удара, дабы дать им возможность оправдаться перед партией. А чем Бухарин и Рыков ответили партии на это? Гнусной и непревзойденной клеветой по адресу партийного руководства, о чем явствует письмо Бухарина, адресованное т. Ворошилову.
Наконец, предыдущий пленум Центрального Комитета, видя упорство и нежелание Бухарина и Рыкова признаться в своих ошибках и преступлениях, откладывает, по предложению т. Сталина, обсуждение вопроса о правых, предоставляя возможность Рыкову и Бухарину одуматься и встать на путь признания своих ошибок, на путь ликвидации последствий своих преступлений. Чем же они ответили на это? Они снова ответили клеветническими выпадами против руководства партии, недостойными не только большевиков, но и порядочного гражданина нашего великого Советского Союза. Может быть, Бухарин и Рыков думают, что терпение, обнаруженное Центральным Комитетом нашей партии, выражает слабость нашей партии? Если они думают так, то они глубоко ошибаются. Такое отношение Центрального Комитета к Бухарину и Рыкову было основано на силе партии, было продиктовано тем, чтобы помочь Бухарину и Рыкову выйти из болота предательства, куда они так глубоко залезли.
Членам Центрального Комитета розданы все материалы следствия. Мне кажется, что с правыми пора кончить. Все пути и возможности испробованы, все доказательства налицо, и пленум Центрального Комитета обязан сказать то, что думает каждый сознательный рабочий нашей страны, пленум Центрального Комитета обязан сделать то, чего требует от него партия. Наступило, кажется мне, время, когда Рыкова, Бухарина и других правых пора уже перестать называть товарищами. Люди, которые занесли руку на нашу партию, занесли руку на руководство нашей партии, люди, которые подняли руку на т. Сталина, не могут быть нашими товарищами. Это есть враги, и мы с ними должны поступить так же, как с любым врагом. Нужно исключить Бухарина и Рыкова из состава Центрального Комитета и из партии, немедленно арестовать и вести процесс, как над людьми, ведущими враждебную работу против социалистической страны. (Многочисленные возгласы с мест. Правильно, правильно!)
Каганович (председательствующий). Слово имеет т. Молотов.
Молотов. [2]
Товарищи, то, что мы здесь обсуждаем уже второй раз на пленуме ЦК за последние два-три месяца вопрос о Бухарине и Рыкове, является одним из доказательств того величайшего терпения в отношении людей, которые к нашей партии давно уже повернулись боком, вернее, спиной. За все время борьбы против ошибок тт. Бухарина и Рыкова мы помнили об их заслугах, о том, что они имели и хорошие дела в прошлом, и все делали для того, чтобы выправить их линию, выправить их поведение, дать им возможность выйти на общую дорогу. Но если посмотреть на то, как они себя здесь вели и ведут до сих пор, как они здесь выступают, как они относятся к Центральному Комитету партии и ко всей нашей партии, то для каждого из нас, объективно смотрящего на дело, ясно, что это не разоружившиеся враги. (Голоса с мест. Правильно.) Это – люди, которые продолжают атаки на партию и на Центральный Комитет партии.
Конечно, в их положении выступить и развернуть их буржуазную платформу, как она отражена в рютинской платформе, выступить тут и говорить о свержении советской власти, как призывают все их ученики и ближайшие сторонники, которые сдались, которые вынуждены были говорить правду под всякими уликами, которые против них были налицо в наших руках, выйти здесь и заявить, что они за свержение советской власти, за восстановление капитализма, за террор против руководителей партии, выступить с этим и защищать открыто эти вещи никто бы им не дал, и они знают, что не так можно вести теперь в партии борьбу. И они ведут другими средствами ее, считая, что их борьба не окончилась, и минимум, который нужен для врагов нашей партии, это – показать: не сдавайтесь те, которые против партии, держитесь! (Межлаук. Правильно! Голоса с мест. Правильно!) Те, которые еще не сдались, тянитесь, оттягивайте, задерживайте сдачу. Вот их тактика – Бухарина и Рыкова. Это тактика людей, которые говорят: те, которые еще не разоблачены – не раскрывайте себя, те, которые подкапываются и ведут борьбу против партии – ведите ее дальше, мы с вами, мы не сдаемся, мы будем все отрицать. Бухарин и письменно, и здесь на пленуме говорил: будет миллион показаний, а я их не признаю, все, что угодно говорите, я буду все отрицать.
И Рыков, видя, что это уж чересчур безнадежная позиция, держится на этой же позиции, но с оговорочками, кое-что он тут признал, так как будет явно глупо отрицать. В то же время он известные оттенки допускает в отношении Бухарина, чтобы не быть копией его поведения. Но поведение обоих – это есть поведение не только не разоружившихся врагов, которыми они были в течение последних лет, но это поведение людей, продолжающих борьбу против нашей партии, пытающихся удержать свои кадры, кое-кого из колеблющихся смутить, кое на кого повлиять и максимально выдержать линию, которая направлена против ЦК, против советской власти, из того, что они делали за последние годы.
Но, товарищи, мы здесь обсуждаем очень важный вопрос, когда говорим о Бухарине и Рыкове, и вместе с тем мы понимаем, что и Бухарин, и Рыков, оба они в их теперешнем виде – это же ничтожество. (Межлаук. Правильно.) То, что они сами могут делать, это только то, что каждый может сделать из-за угла, исподтишка, как двурушник, как человек, который делает что-нибудь, пряча свое лицо. (Голос с места. Трус.) Но надо считаться с тем, что враги у нас есть. Когда дают сигнал: держись, борись, не сдавайся, отказывайся от правды, отказывайся от улик, вертись, крутись – это кое-кого все-таки оставляет на позициях врагов, неразоружившихся. Не только Рыков и Бухарин, у них есть другие люди, они были в нашей партии, они есть и сейчас. Мы не можем на это закрывать глаза. Они апеллируют не только к своим сторонникам в нашей партии, но и к тем, которые вне партии. Они дают им сигнал. Из их политики в настоящее время видно, что Бухарин и Рыков от своих прежних колебаний и от ошибок отошли гораздо дальше, ушли далеко, идут по худшим своим ошибкам, продолжают худшие свои традиции борьбы против партии.
О Бухарине. Что такое Бухарин для нашей партии мы все знаем достаточно хорошо. Мы знаем, что он немало написал статей, немало выступал с докладами, сказал немало речей, но мы знаем, что в течение всего периода, как его партия знает, он время от времени возобновлял борьбу против партии. Во время войны это был человек, который вел открытую борьбу против Ленина по коренным вопросам, об отношении к государству. Я помню в нелегальное время, в 1916 г., письмо Ленина, которое мы читали в Питере, члены бюро ЦК, – не знаю опубликовано ли оно, – где Ленин предупреждал нас о том, что у меня с Бухариным разногласия по вопросу о государстве: он стоит на анархистской позиции разрушения государства и отрицания государства, я стою за то, что государство как переходная форма борьбы рабочего класса за полное освобождение и за полное торжество коммунизма необходимо в виде диктатуры пролетариата. Я не сомневаюсь, что это письмо, если оно не опубликовано, оно сохранилось. И Ленин тогда в 1916 г., осенью 1916 г., специально предупреждал об этом русских работников, работавших нелегально. (Сталин. Оно опубликовано, есть статья на этот счет.) Есть статья. А кроме того, есть письмо. Я лично его читал в 1916 г. в конце ноября в Питере в нелегальной обстановке на нелегальной квартире, все, что полагается. Это письмо есть, Надежда Константиновна, очевидно, знает о нем.
Возьмите дальше, последующие события. Бухарин в период Бреста – ярый враг нашей партии, сторонник того, что можно сдать диктатуру рабочего класса, и <он> оказывается, по выражению Ленина, не большевиком, а шляхтичем, т.е. мелкобуржуазным героем, который думает не об интересах партии и революции, а о том, чтобы не отстать от мелкобуржуазных масс, от всей этой левоэсеровской братии, которая была против Бреста. Он с этими левоэсеровскими элементами в одной компании против партии, против советской власти, против Ленина. Мы знаем, что из этого ничего не вышло. И следующий этап – 1920 и 1921 гг., когда, по выражению Ленина, Бухарин “подливает керосин” в дискуссию. (Голос из президиума. Буферный керосин.) Он занимался тем, что разжигал борьбу Троцкого против Ленина, подливал керосин в период, когда Ленин говорил о кризисе в партии, о трудном положении в партии. И он предательскую роль играл в этот период, мы это хорошо знаем.
Прошло еще несколько лет. Ленина уже нет. Мы сплачиваемся все вокруг т. Сталина. Бухарин как будто вместе с нами. Но, оказывается, он собирает свою школку молодежи, всех этих говняков. (Голоса с мест. Правильно.) (Смех в зале.) Слепкова, чужих людей, собирает их в одну компанию и говорит: “Я лично об этом узнал только в последнее время”, – а на очной ставке Бухарина с Астровым говорит, оказывается, так, что “я потому проиграл в борьбе против Ленина (Сталин. Хотя я был прав.), хотя я был по существу прав, что у меня не было своих кадров, а у Ленина есть свои кадры”. (Голос с места. Вот сволочь.) “По существу, принципиально правда на моей стороне, но я оказался наивным в борьбе с более опытным человеком. Мне надо тоже иметь свои кадры”. Вот начало школки.
И мы как будто в одной семье сидим, боремся против Зиновьева и Троцкого, громим троцкистов и зиновьевцев. Правда, получаем от них тоже довольно порядочные удары того времени, исподтишка. Но все же оказывается, Бухарин, находясь в нашей компании, имеет камень за пазухой. Он, видите ли, имеет свои кадры молодежи, организует свои кадры. И не так просто. Он подумал не только о себе, он подумал и кое-что намекнул Томскому. Томский заводит свои кадры. Кое-что Рыкову намекает, Рыков своих людей заводит. Не только в своем секретариате. Каждый знает, что Рыков имел кое-каких людей не только в своем секретариате, а пытался среди хозяйственников всегда иметь своих людей. (Голоса с мест. Правильно.) Будучи председателем ВСНХ, он очень многих знал, и он имеет некоторый организационный опыт. Он кое-какие свои кадры подбирал. Но какие кадры? Беспринципные, у которых никакого ленинизма, ничего нет, которые о постах думают очень внимательно и обсуждают, кого назначили правильно, кого неправильно, кого обидели, кого возвысили.
Вот на этих всевозможных вечеринках, снабженных закуской и выпивкой, в компании (Голоса с мест. Правильно, правильно.) делаются попытки сложить свои кадры. У Томского та же беспринципность, те же закуски и выпивки, но тоже свои кадры. Один только Бухарин идеологию протаскивает, собирает Астрова, Слепкова, Марецкого, Цетлина, Кузьмина, этого очень важного идеолога. Он теперь говорит, что марксизм никуда не годится, он даст новую идеологию, более важную и прочее. Бухарин пытается обобщить всю эту гниль, которая на беспринципной почве рвет с партией и находит своих идеологов, вождей. Пока еще якобы он в нашей общей среде, в нашей общей основной группе, в общей основной массе в партии, борющейся в тот период против Троцкого, а затем против Троцкого и Зиновьева вместе.
Но дело в том, что надо было найти и некоторые организационные формы для новых настроений и для новых кадров. Оказывается, Бухарин, это Астров показал более подробно, и не только Астров, наметил новый вид партии. Он говорит о том, что не теперешняя ленинская большевистская партия должна быть. Партия должна быть в теперешних условиях основой, организационной рамкой (Сталин. Не монолитная.), не монолитная единая, ленинская партия должна быть. Он говорит о партии типа лейбор-партии, рабочей партии Англии, где свободно борются все течения, где ни о каком большевизме речи нет. (Сталин. Федерация партий.) Вот т. Сталин точно говорит, именно где речь идет о федерации партий, где социалисты и не социалисты прекрасно уживаются в одной организации. Но партия, которая, конечно, не способна ни на какую пролетарскую диктатуру, да она об этом и думать не может, она этого не хочет.
Он преподавал исподтишка эту мысль, на этом воспитывал свою группу молодежи, что нужно не теперешнего типа монолитную партию иметь, а партию типа лейбористской партии, где свободно борются течения, группы, фракции и где можно действительно красоваться в виде идеолога с любой кучей идей, с любыми сплетениями принципов, где можно всех этих беспринципных – Рыкова, Томского – прекрасно объединить, потому что им тесно в рамках большевистской партии, принципиальной большевистской марксистской партии. Поэтому поиски широкой свободы влияний для всяких течений, партий, эти поиски уже тогда в 1924-25 гг. начали распространяться среди своих учеников, учитывая, кого они объединяют, для чего они объединяют и куда ведут дело. Ясно, что это уже были все предпосылки к отказу от ленинской партии, от ленинизма, от большевистской партии, от диктатуры пролетариата и от советской власти. (Голос с места. Правильно.) Все основания были такие, которые давали другую обстановку, другой путь, но открыто он тогда об этом не решался говорить. Он больше говорил своим ученикам более преданным, как например, Слепкову, Астрову, Кузьмину, Цетлину.
И вот, товарищи, конечно, счастье наше, что, когда была сделана попытка правоуклонистами в лице Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова, Шмидта открыто влезть на арену, мы были уже достаточно настороже, чтобы немедленно перейти в контрнаступление и разгромить их идеи. Организационно все попытки были направлены, чтобы подвести нашу партию, сломить партию, разрушить ее, сделать из нее другую организацию и направить в другое русло.
Я не буду теперь говорить о том, что такое был правый уклон. Вы все это знаете великолепно. Знаете, что это была линия против социалистической индустриализации, против коллективизации сельского хозяйства, это была линия на буржуазно-демократический уклон, на сдачу позиций социализма в пользу кулака и капитализма. (Голос с места. Правильно.) На власть буржуазии и на реставрацию капитализма. Это партией было достаточно разоблачено. И в 1930 г. Бухарин, Рыков, Томский сделали соответствующее заявление о признании своих ошибок. Но теперь, как мы видим, признание этих ошибок было сделано только для прикрытия своей дальнейшей борьбы против партии. Можно, конечно, пытаться теперь опровергать те или иные даты или места: что я ходил не через Спасские ворота, а через Троицкие, не с Котовым, что я не мог проходить через Спасские ворота, что я не пешком, а ехал на автомобиле, не мог вести политические разговоры, которые невозможно было вести при пешем хождении.
Все это для нас не имеет значения. Для нас имеет другое значение. Если мы найдем нужным расследовать это дело, расследуем в полном порядке. Тов. Вышинский примет активное участие, если этого добиваются Бухарин и Рыков. Сейчас идет дело не о расследовании. Как можно отнестись к таким крупным фактам, как многочисленные показания, десятки показаний не только троцкистов, которые были в блоке с правыми, которые делали одно и то же дело, но показания друзей Рыкова, Бухарина, Томского, которые выкладывают наружу то, что они делали за последние годы вместе с Рыковым, Бухариным и другими. Как к этому отнестись? Бухарин пытался доказывать, что то, что касается его лично, неправильно, он не может этого признать, так как он этого не делал.
Но Бухарину трудно было сказать о том, как быть с тем, что показывают люди, эти десятки ближайших его товарищей по правому уклону о самих себе, когда они говорят, что они участвовали в террористической деятельности. А теперь Яковлев, бывший секретарь Хамовнического райкома при Угланове, подробно показывает, как он занимался вредительством на Сталинградском заводе. Когда его перевели в Челябинск, он и там занимался вредительством на стройке, на производстве, на отравлении воды для рабочих и на устройстве эпидемии среди рабочих. Как это понять, что они подробно говорят о том, что уже было после того, когда мы на первом процессе всех 16 террористов расстреляли, когда по второму процессу мы всех вредителей, имевших непосредственное отношение к этому делу, отправили туда же? Как это понять, что они вынуждены об этом говорить на себя, что они действительно занимались и террором, и вредительством? Бухарин говорит, что он этого не знает. Можно понять, что хотят замолить свою вину, что эти люди хотят разоружиться перед партией, помочь партии и указывают даже то, что не вполне точно, и не совсем правильно. Но это те люди, которые уже сами сдались.
Я вам приведу, наконец, показания другие, например, показания Кузьмина из группы Бухарина, Рыкова, Томского. Он говорил и теперь на допросе 21 февраля, что он признает, что действительно Бухарин и он вели такой разговор, что он шел против советской власти, против партии, что за тот период, когда он был в Москве, он встречался с его ближайшими учениками и повторяет буквально то, что говорил Слепков и другие в своих показаниях, что полностью подтвердили Астров, Цетлин, Зайцев и другие из бухаринских молодых, но при этом добавляет: “Я, – говорит, – должен вам сделать следующее заявление. Я являюсь вашим политическим врагом, врагом существующего строя, который вы называете диктатурой пролетариата. Я считаю, что СССР есть всероссийский концлагерь, направленный против революции, т.е. я за восстание, против советской власти, я за свержение существующего строя…” (Голоса с мест. Сволочь, стерва!) Он говорит дальше: “Я перед вами не разоружаюсь и капитулировать не намерен”. (Голос с места. Это кто?) Это один из ближайших его учеников – Кузьмин. (Голоса с мест. Вот стерва!) Он говорит: “Я заявляю, что я являюсь политическим врагом коммунистической партии, социализма и коммунизма”. Это один из ближайших в группе Бухарина. (Сталин. Воспитал.)
Вот человек, который вовсе не говорит, что он разоружился. На следствии четыре дня тому назад он говорил: “Я ваш враг, я не разоружаюсь”. Так точно заявлял Смилга в своих показаниях: “Я ваш враг, я не разоружаюсь”. (Голос с места. Вот стерва.) Не их ли хочет ободрить Бухарин? (Голоса с мест. Именно их.) Если он не знает, что все показывают одно и то же, ну есть отдельные несовпадения в очень маленьких вещах, да и не может быть полного совпадения, потому что одни запомнили одно, другие другое, а было бы лишь основное правильно у всех изложено, а они подтверждают одно и то же. (Сталин. Все эти разноречия в рамках признания.) Да, в рамках признания всех остальных фактов, а на каком же судебном процессе все обвиняемые точь-в-точь показывают? Никогда этого не бывает и быть не может. Но мы говорим не о процессе, а о юридической стороне дела. О чем идет речь? Если все это отрицать, говорить, что я не знаю, как это получается, то это говорил то же самое Радек, когда он заявил в последней речи: “Пока я не выяснил, что я являюсь последним, пока я не выяснил, кто сдался, пока я не установил, кто сдался и кто не сдался, я не признавался. И только когда я узнал, что я являюсь последним, я стал признавать свои преступления”.
Это та же тактика, та же тактика врагов, которые не хотят разоружаться, не хотят разоблачаться, не хотят сложить голову, которые не хотят признаться, что “да, я ошибаюсь, я вступил на преступный путь, я разоружаюсь”. Нет, эти люди держатся до конца. Это те люди, которые могут своей тактикой воодушевлять только Кузьмина, который входил в группу, который говорит: “Я не сдаюсь, я не разоружаюсь, я против партии, я против вашего социализма и коммунизма, против советской власти”. (Постышев. “Я враг ваш”.) Да: “Я ваш враг”. Этим людям помогает, поддерживает их настроение, толкает их дальше на борьбу Бухарин и Рыков всем своим поведением. (Голоса с мест. Правильно.) Только такая мысль. Но надо, товарищи, сказать, что как бы они исподтишка ни вертелись, а где-нибудь вылезет что-нибудь явно преступное и политически ясное.
Мы не должны быть такими наивными, что Бухарин ничего против партии за это время не говорил. Неверно это. Не только на узких собраниях у себя, не только при встречах там или тут он говорил против партии. Вот вы возьмите то, что он писал в “Известиях ЦИК” в 1934 г., это было 12 мая 1934 г. и встретило ответные возражения Стецкого и Мехлиса, что дескать нельзя молча пройти мимо статьи Бухарина, напечатанной в “Известиях” от 12 мая 34 г. под заголовком “Экономика Советской страны”. Все ее могут прочитать, я не буду прочитывать этой статьи и возражений Стецкого и Мехлиса, я прочитаю другое – замечания т. Сталина по поводу этой полемики между Бухариным и Стецким. Что говорят эти замечания? Эти замечания были разосланы членам Политбюро, а также Бухарину и Стецкому.
Вот какие 4 замечания т. Сталин тогда уже делал по поводу статьи в “Известиях ЦИК” “Экономика Советской страны”. Он говорит, рассылая этим членам Политбюро, а также Бухарину и Стецкому этот документ: “Считаю необходимым заметить, что в споре между т.т. Бухариным и Стецким прав т. Стецкий, а не т. Бухарин. Первое – нельзя сводить индустриализацию к созданию фондов вообще, как это делает Бухарин, так как такое сведение затушевывает разницу между фондами тяжелой индустрии, которая является ведущей и реорганизующей все народное хозяйство, и фондами других отраслей народного хозяйства, не являющихся ни ведущими, ни реорганизующими для нашей политики. Вся соль именно в этой разнице”. (Гамарник. Правильно, правильно.)
“Второй пункт – нельзя делать даже отдаленного намека на то, что наша тяжелая индустрия развивалась якобы путем некоторого или частичного пожирания легкой индустрии или сельского хозяйства. Нельзя, так как это не соответствует действительности, отдает клеветой и опорочивает политику партии, а такой, правда, отдаленный намек, безусловно имеется в статье т. Бухарина”. Открыто ведь он не мог выступить, но намекать и проводить свое он решился в 1934 году. (Постышев. Да, да.) Я опускаю тут дополнительные замечания и даю конец выводов т. Сталина. Цитируя по трем пунктам, хотя я лучше для полноты впечатления прочитаю полностью: “В связи с этим нельзя не отметить, что бывшие правые иногда пытаются свести разницу в установках партии и правых к тому, что партия шла к цели якобы лобовым ударом, а правые шли к той же цели обходным, но менее болезненным путем, что, если бы дали правым возможность, они пришли бы к цели с меньшими жертвами. Нет нужды доказывать, что подобные теории в кавычках не имеют ничего общего с марксизмом. На самом деле, правые шли не к той же цели, а в капкан, поставленный классовым врагом, и, если бы рабочие послушались правых, они сидели бы в капкане… (Голоса с мест. Правильно.) Мне кажется, что пережитки именно этой контрреволюционной “теории”, от которой видимо не освободился еще т. Бухарин, сыграли свою роль в его статье “Экономика Советской страны””. (Голоса с мест. Правильно.) Вот вам второе замечание т. Сталина по поводу статьи Бухарина.
Третье замечание: “Нельзя сводить политику коллективизации к понятию аграрной революции, как это делает Бухарин. Нельзя, так как такая “операция” затушевывает то основное, чем выгодно отличается политика коллективизации от всякой другой аграрной политики в отношении крестьянства. Для нашей партии вся соль именно в этой разнице, т.е. в том, что затушевывает т. Бухарин. Это, конечно, не спор о словах, это вопрос о ясности и определенности формулировки. Большевики сильны тем, что они не пренебрегают требованиями ясности и определенности”. И четвертое замечание: “Нельзя говорить о классическом и не классическом нэпе. Нельзя, так как это запутывает вопрос и может запутать людей. Новые слова нужны, но если они вызываются необходимостью, создают ясность, дают явный плюс. Они вредны, если они не вызываются необходимостью и отдают надуманностью. Большевикам не нужна игра в новые слова. И. Сталин”. (Голоса с мест. Правильно.) [3]
Вы видите, что в 1934 г. эта вылазка, которую Бухарин решился сделать не где-нибудь в своей группе среди своих учеников, или у Рыкова на квартире, или при обсуждении проекта рютинской платформы, а в “Известиях ЦИК”, редактором которых он был, это вылазка в защиту взглядов правых на 100% только в прикрытой, более осторожной форме. Никто не мог бы допустить более открытой защиты взглядов правых ни в одном из органов нашей партии. Но что нужно кого-то мобилизовывать, подвинчивать, подкручивать, вернуть на борьбу с нашей партией, – для этого Бухарин давал материал. (Постышев. Он же знал, что его люди ищут.) Это для его людей и для тех, которые не совсем ясно представляют политику партии. (Сталин. Перекличка.) Это мобилизация сил и разъяснение: “Держитесь, мы не сдаемся, мы продолжаем настаивать на наших взглядах в другой форме, не так, как раньше, но мы борьбу ведем”. Вот о чем Бухарин говорил. Он не складывал своего оружия.
Мы отнеслись и тогда мягко к этому делу. Дело свелось к тому, что Стецкий написал пару писем по этому поводу и Мехлис одно письмо и дал оценку этому делу т. Сталин, выражая общее мнение Политбюро ЦК партии, и все дело закончилось в стенах ЦК и дальше этого дело не пошло. Обо всем этом знал т. Бухарин. Мы не хотели его окончательно разоблачать. Если бы открыто напечатать об этом в нашей печати, Бухарин не мог бы оставаться на посту редактора “Известий” уже летом 1934 года. Всякое доверие в нашей партии было бы к нему уничтожено.
Возьмем последний период перед процессом троцкистов. Не странно ли вам, что в августе мы ведем большой, громадный политический процесс против троцкистов – террористов, связавшихся с фашистским гестапо, и прочее и так далее, и ни одного слова Бухарина против этого процесса не напечатано? Не странно ли это для литератора такого, как Бухарин? Вы поймите, ни одного слова Бухарина против троцкистов нигде не напечатано, несмотря на разоблачение их. Делал ли он попытки? Делал. Как же может Бухарин устоять и ничего не написать? Он послал одну статейку, другую, но абсолютно негодные, их нельзя печатать, они все фальшивы насквозь. Опытный литератор, он знает, о чем идет речь, он, конечно, повторяет слова. Ведь и Пятаков писал громкие слова, такие, как “обер-бандиты” и т.д. А все основное, существо дела такое, что мы не решились напечатать.
И вот прошло шесть месяцев: август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль – семь месяцев и ни одной строчки Бухарина против троцкистов-террористов, так как фактически он их политически поддерживал в это время. (Голоса с мест. Правильно!) Я прочитаю вам письмо т. Ворошилову. Вы его все получили. Я прочитаю то, что Бухарин говорит по поводу партии и ее руководства. Процесс уже кончился, он обращается к т. Ворошилову, как к члену Политбюро, одному из руководителей нашей партии. Письмо написано 31 августа 1936 года. “Поставьте честно вопрос, если вы искренне верите, то меня нужно немедля арестовать и уничтожить, ибо таких негодяев нельзя терпеть… (Голоса с мест. Это правильно.) Если вы думаете неискренне, а сами меня оставляете на свободе, то вы сами трусы, не заслуживающие уважения”. (Постышев. Вот сволочь!)
Идет процесс. Вся эта сволочь троцкисты дают показания, что они занимались террором, что они шли на это, раздевают себя на процессе. Указывают на Бухарина как на участника этих дел. Мы – Центральный Комитет – берем на себя политическую ответственность перед рабочим классом. Думаем: подождем, может быть Бухарин не на 100% виноват, давайте выясним дело. Оставляем его подпись на газете “Известия”. Берем на себя известную моральную ответственность, защищая и оберегая его. А он в это время говорит: либо вы не верите в эти показания, т.е. значит понимает процесс как ложный процесс, либо вы трусы, которые не заслуживают уважения. Это за то, что мы пытаемся его выручить, как-нибудь последними средствами удержать его в глазах рабочих и вообще трудящихся. Это за то, что мы пытаемся его спасти. Бейте нас, ругайте за то, что мы чересчур терпеливы, но мы пытаемся выяснить дело.
Уже на прошлом пленуме мы имели достаточно показаний и опять это дело отложили. Решили дать возможность выпутаться человеку, если он запутался. Если он даже виноват, дадим ему время признать свои ошибки, уйти от этого, раскаяться, покончить с этим. Всех путей искали к этому. А что он говорит? И вы думаете, копии этого письма у Бухарина нет, и он его не пустит, когда нужно, в дело? (Берия. Если не пустил уже. Сталин. Что ответил Ворошилов?) Ворошилов ответил очень хорошо. Я должен прочитать ответ т. Ворошилова: “Тов. Бухарину, 3 сентября. Возвращаю твое письмо, в котором ты позволил себе гнусные выпады в отношении партийного руководства. Если ты твоим письмом хотел убедить меня в твоей полной невинности, то убедил пока в одном – впредь держаться от тебя подальше, независимо от результатов следствия по твоему делу. А если ты письменно не откажешься от гнусных эпитетов по адресу партийного руководства, буду считать тебя и негодяем”. (Голоса с мест. Правильно! Постышев. Коротко и ясно.)
Тов. Ворошилов дал должный ответ и никак иначе, как мерзостью и гнусностью такие письма никто из нас, конечно, называть не может. Против троцкистов-террористов ни одной строчки у Бухарина не появилось, а письмо против ЦК у него есть, в котором он поливает нас последними словами. На чьей стороне Бухарин? (Голоса с мест. На стороне троцкистов.) Вот те факты, которые говорят сами за себя. Но если бы, товарищи, всего этого не было, всех этих показаний и проч<его>, разве не достаточно одной голодовки? (Голоса с мест. Правильно, правильно!) Перед пленумом ЦК написал письмо: я объявляю полную голодовку в знак протеста против клеветников и ввиду созданной атмосферы. Достаточно одного этого факта, который он сам потом должен был признать как антисоветский шаг. (Микоян. Правильно!) И как иначе можно это рассматривать.
Но так как он все делает с ужимками, он говорит это только Политбюро. Мы должны были всему пленуму об этом доложить, прочитать, а он говорит только для членов Политбюро. (Постышев. Выходит, что он щадит, сволочь.) Щадит. Знает, что Томского карта бита, все поняли значение его самоубийства, над самоубийством Томского никто не сжалился. Видит, что это не подходит, давай новый способ. Он – христосик. Посмотрите на него, как он подергивает голову, а когда забывает, то не подергивает. Когда забывал, тогда не подергивал, все у него было в порядке, а как вспомнит, опять подергивается. (Постышев. Мученик.) “Можно его принести на пленум”. Видите, до чего дошел, прийти он не может, а пришел, ничего. Выступал… (Голос с места. 2 часа говорил.) Пришел, выступал и ругался сколько хотите, ничего себе. (Постышев. Еще членов ЦК баранами называл.)
Два дня прошло, как голодовку объявил, а тут выступает и говорит: 4 дня голодаю. Хоть бы почитал свое письмо. Вот комедиант, актер Бухарин. Мелкий провинциальный актер. Кого он хочет растрогать? Ведь это же мелкий актерский прием. Это комедия голодовки. Да разве так голодают революционеры? Это же контрреволюционер Бухарин. (Сталин. Подсчета нет, сколько дней он голодал?) Говорят, он первый день голодал 40 дней и 40 ночей, второй день голодал 40 дней и 40 ночей, и так каждый день голодал 40 дней и 40 ночей. Это же комедия голодовки Бухарина. Мы все страшно перепугались, были в отчаянии. Кончилась голодовка. Он не голодающий, а просто актер, безусловно, небольшой, на смешных ролях, но актер налицо. (Сталин. Почему он начал голодовку ночью, в 12 часов?) Я думаю потому, что на ночь не едят: это медициной не рекомендуется.
Товарищи, вся эта голодовка – комический случай в нашей партии. Все после будут говорить: вот комический случай был в партии с голодовкой Бухарина. Вот роль Бухарина, до которой он дополз. Но это не искусство ради искусства, это все для борьбы с нашей партией. (Голоса с мест. Правильно.) Он мобилизует все, что можно. Тот же Кузьмин говорит о нем – Бухарине: “И правый, и левый, и тот и другой”. Кузьмин прав, он знает его хорошо из личных впечатлений. Это действительно такой человек, он против Ленина, но ни одним словом он не возражал против статьи Марецкого, напечатанной в Энциклопедическом словаре, о том, что Бухарин первый разъяснил марксистское учение. Бухарин, а не Ленин. Для разоблачения всей этой беспринципной лжи у Бухарина не нашлось ни одного слова, для разоблачения этой гнусности. Для разоблачения этого беспринципного лакейства, потому что он не наш по идеям, он чужой идейности.
Если он еще мог разыгрывать роль актера, человека, который ведет идейную борьбу, то он не на наших позициях, ведет эту борьбу против наших позиций, против большевизма, против ленинизма, против нас всех, против советской власти. Поэтому он кончает жалким актерским актом. Вот что такое Бухарин, вот что от него осталось. Он надувался, как маленькая лягушка: он и теоретик, он и лидер, он и вождь, а оказался актер на комических ролях. Если такой человек может вылезти из ямы, вылезай, пожалуйста, разоружись, брось эту гнусную борьбу против партии. Ничем ее не прикроешь. А теперь, когда разоблачен перед всей партией, ты будешь в смешном положении, если будешь продолжать эту канитель.
Теперь о Рыкове. Что такое Рыков, мы тоже знаем хорошо. До революции, я должен сказать, – я начинаю с личных воспоминаний, – я его не встречал, но знаю, что был крупный партийный работник, кочевавший, поддерживавший то Ленина, то Троцкого, залезавший в разные щели. (Сталин. На пленуме Центрального Комитета в 1910 г. – Крупская об этом должна знать – Каменев, Рыков, Зиновьев в блоке, Ильич в единственном числе. Ильич вынужден был уйти в Лондон, в Британский музей. Тов. Крупская должна это знать. А потом ездил к нему Зиновьев и обратно отдал ему газету, которую он захватил.) Это было в 10 году, а после этого он был в России. Я работал в “Правде” довольно длительный период, Рыков был где-то в ссылке, что-то делал, я не помню, чтобы он поддерживал нас. Какое-то письмо за подписью Власова (это псевдоним Рыкова) было в меньшевистской газете, но ни одного письма Рыкова в “Правде” не было, его заявления о поддержке партии не было.
Начало революции, апрельская партийная конференция. Рыков против Ленина, против социалистической революции. Октябрьская революция – Рыков против Октябрьской революции. Мы разгоняем Учредительное собрание, Рыков против разгона Учредительного собрания. 1920 год, борьба с Троцким в новой стадии. Рыков выдерживает где большинство, где меньшинство, десятым присоединяется, видит, что у Троцкого большинства нет, выждал момент и голосует вместе с Лениным. Потом весь последующий период, правый уклон, где он в лидерах, где достаточно показал себя в полном виде. Потом возьмем позже, он раскаялся, дали ему новую работу. Что он делал в Наркомсвязи? Это один из самых разваленных наркоматов. Ягода говорит, что там начальники и руководители занимались вредительством. Проверим, выясним это дело, но во всяком случае это не работа, а несчастье, то, что Рыков оставил в Наркомсвязи. Ни одного человека не найдется, который бы сказал, что хорошо поставлена работа. Работал из рук вон плохо.
Вот практическая работа, а возьмем политическую сторону дела. Он тоже говорил насчет того, что показания он давал всяческие – это его прием – путал карты. На мертвого все можно говорить – он и враг, и вредитель, и лидер. Тут уж какая совесть и честь. (Берия. А живых сумасшедшими называет.) А живых сумасшедшими называет, своего ближайшего помощника Нестерова, который был 10 лет его первым секретарем и после этого был вместе с ним, который болел известный период, но он показывает и до болезни, и после болезни одно и то же. Это надо как-то доказать.
А вот теперь Шмидт показывает, Шмидт – ближайший друг, который лично знал все их делишки, пока был в Москве и в последующий период, как был вне Москвы, был тесно связан и политически поддерживал Рыкова, Томского и Бухарина. Все говорит против Рыкова. Однако он не собирается признать своей вины, своих ошибок. Как он ведет себя? Не буду на деталях дела останавливаться, но возьму один пример. Рыков статей не любит писать, ему статьи писали Нестеров и тот же Радин, которые показывают факты о деятельности Рыкова. А он по другой части больше был в курсе дела. Возьмем такой крупный факт, как рютинская платформа. Это, по-моему, очень крупный факт. (Сталин. Это платформа всех троцкистов.) Да, эта платформа всех троцкистов и правых, всех контрреволюционеров. Я прочитаю из этой платформы в доказательство того, что здесь сказал т. Сталин, самые характерные места. Цитирую так называемую рютинскую платформу: “Основной водораздел партии проходит в настоящее время не по линии – за Троцкого или против…” [4] (Читает.)
Тут идея блока на сто процентов выражена: наши разногласия с Троцким – второстепенное дело, прежние идейки Бухарина – тоже дело второстепенное, главное – борьба против Сталина, против партии, против диктатуры пролетариата. Эти господа, подписавшиеся под рютинской платформой, они называли себя “союз марксистов-ленинцев”. Троцкисты называли себя – “большевики-ленинцы”, а эти – “марксисты-ленинцы”. Кончается платформа предложениями. Первый пункт они формулируют: “Союз марксистов-ленинцев призывает бороться…” [5] (Читает.) Это уже, конечно, оговорочка для души, а главное – свержение диктатуры рабочего класса, которая возглавляется нашей партией. Вот установка: разногласия с Троцким – второстепенное дело, прежние идейки Бухарина не должны повторяться, главное: все, что можно объединить против диктатуры рабочего класса и ВКП(б), главное – насильственное свержение советской власти. Это то, что проходит гвоздем через всю эту платформу. И дальше, конечно, как полагается: “Немедленно за работу! Пора покончить с состоянием растерянности и страха…” [6] (Читает.)
Вот вам платформа Рютина. О чем она говорит? Если теперь послушать речи Бухарина и Рыкова, то что получается? Бухарин, видите ли, доказывал: “Вы сравните стиль, это не мой стиль, значит это не я писал”. Довольно неловко получается. Возьмем фактическую сторону. В начале июня Политбюро ЦК вынесло постановление назначить пленум ЦК на конец сентября. Есть такое решение. В июле месяце Бухарин пишет заявление об отпуске и уезжает 5 августа. Платформа Рютина написана в июне 1932 года. Тут время было до августа месяца для того, чтобы рассказать, показать, составить, времени достаточно было. Но вот что интересно, один очень важный факт – поведение Рыкова. Большинство из товарищей, присутствующих здесь, присутствовало и на пленуме ЦК в конце сентября – начале октября 1932 г., где оглашалась рютинская платформа, и где об этом говорилось, где принято было решение ЦК, осуждающее эту платформу и требующее разоблачения, исключения из партии и отдачи под суд всех, кто знает даже о факте такой платформы. Вот что интересно, на этом пленуме ЦК, товарищи припомнят, выступал Рыков. (Голоса с мест. Выступал.) Он заявил – я помню это великолепно, мы стенограммы не вели, но отказаться тут Рыков не может, потому что большинство товарищей было на этом пленуме, – он говорил: “Это – белогвардейский документ, если бы я только узнал о таком документе, я бы счел своей обязанностью расстрелять того, кто выпустил этот документ”. (Эйхе. Он сказал – лично бы привел в НКВД.)
Это вот у нас на глазах было в начале октября, а болшевское заседание, где читалась платформа Рютина, когда было? Он говорит, я точно не помню. Возьмем оба варианта. Допустим, что Рыков читал эту платформу сначала на болшевском совещании, потом был на пленуме ЦК, где он выступал и говорил, что он не знал об этой платформе, как баран на новые ворота глядел, будто бы, оказывается – новый документ, а если бы он знал кого-нибудь, кто участвовал в этом деле, он бы лично в ГПУ притащил. Как это могло быть? Маловероятно, чтобы болшевское совещание было до этого пленума ЦК. Что же, это было после октября месяца? Это не соответствует обстановке. Допустим, что как бы этот документ для Рыкова был новым, особенно после выступления, что он обещал стащить в ГПУ. (Голос с места. Он сказал, летом было заседание.) Как могло это быть у честного человека? Как можно верить человеку, который перед нами выступал и в октябре 1932 г. и вот теперь, в феврале 1937 г., и врет, открыто врет (Шум.), как только может врать. (Эйхе. Как сивый мерин, по-русски говоря. Голос с места. Да еще слезы льет.) В обоих случаях он врун, он запутался.
А теперь представьте себе положение Бухарина. Бухарин на прошлом пленуме перед всеми нами говорил (есть в стенограмме) – о рютинской платформе не слыхал, содержание рютинской платформы не знает, только ему т. Сталин показывал, что вот есть рютинская платформа, я говорит, бегло просмотрел. (Голос с места. Не читал. Микоян. Не интересовался читать.) Но Бухарин был человек довольно (Голос с места. Скользкий). Вот вы сами определите, кто он был и кто он есть – трудно определить. 5-го окончился пленум, а 7 октября Бухарин прислал письмо в Политбюро и подписался “с коммунистическим приветом Бухарин”. Начинается оно так: “В Политбюро. Приехав 6 октября из отпуска и ознакомившись со слов т. Рыкова в общих чертах с ходом закрытого заседания пленума Центрального Комитета, имею заявить в связи с этим следующее: во-первых, я не могу не протестовать против упоминания моего имени некоторыми товарищами в таком контексте, который бросает на меня хотя бы какую-нибудь тень; во-вторых, само собой разумеется, что мое отношение к контрреволюционному документу и организации, о которой шла речь на пленуме и о существовании которых я впервые узнал из рассказа Рыкова о закрытом заседании, может быть только одно, – я полагаю также, что и простое несообщение о такого рода возмутительных контрреволюционных документах, даже в том случае, если оно субъективно объясняется крайним легкомыслием, есть объективно тягчайшее преступление против партии…” и т.д.
Видите, он записочкой отгородился от этого дела, но Рыков ему излагал документ, был на пленуме, сам выступал, все же знал Бухарин об этой платформе, после этого он не раз с Рыковым встречался – в 1932, 1933 г.г., – он признает, что встречался, – и что же, он не знал об этой платформе уже после того, как Рыков читал ее в Болшеве, когда слышал на пленуме ЦК и прочее. А Бухарин выступает перед нами: я не читал, не слышал. (Бухарин. О Болшеве не говорили ни одного слова. Пожалуйста, допросите, абсолютно ничего. Эйхе. Свежо предание, а верится с трудом.) Возьмите речь Бухарина, он в рамках письма старается держаться – он что-то слышал. А потом то, что он знает об этом документе, пытается изобразить только так, что знает об этом документе, только по той записке, которую он видел в руках т. Сталина и не на долгое время получил в Центральном Комитете в свое распоряжение. (Микоян. Разве не странно, что Сталин дал ему эту платформу, и член ЦК не интересуется это читать. Значит, раньше он знал. Как же член ЦК и не хочет читать этого документа. Голос с места. Он сам редактировал.) Верить Бухарину охотников тут найдется немного. (Смех.)
Возьмите Рыкова. О Бухарине говорить больше не буду, с Бухариным вопрос более или менее ясен. Рыков – ведь его ложь, вранье, попытка надуть пленум совершенно очевидны, вот даже на этом конкретном ближайшем случае. Вот так обстоит дело в настоящее время.
Бухарин оказался в этот момент ловчее. 1932 год и особенно вторая половина 1932 г. была самой острой с точки зрения попыток отдельных групп вылезти наружу. В этот момент зиновьевцы и троцкисты ищут окончательной связи, уговариваются о терроре. В этот момент в Болшеве у Томского собирается группа, которая обсуждает рютинскую платформу. В это время в Москве в августе или сентябре Слепков собирает конференцию молодых. Бухарин, зная об этих вещах, уезжает куда-то подальше, на Памир, зная об этом документе, в июне 1932 года. Так обстоит дело со всеми этими фактами.
Что же, товарищи, после того, что мы знаем о политической физиономии, и о политической деятельности этих людей, для нас картина совершенно ясна. Эти люди за все последние годы не сделали попыток сблизиться с партией, эти люди продолжали в течение всего этого времени, после формальных заявлений о признании своих ошибок, вести антипартийную работу. (Бухарин. Неверно.) Это минимум того, что мы можем понять. “Неверно”, – говорил нам Пятаков, вредитель. “Неверно”, – говорили Радек, Лившиц, Серебряков. Все отрицали, и мы им верили. Не верили, что эти люди могли дойти до такого преступления. И в настоящее время многие люди еще ставят себе вопрос: не может быть, неужели эти люди дошли до такого положения, были же они в нашей партии, были на виднейших постах в нашей партии, знакомы с марксизмом, относились хорошо к рабочему классу, не может быть, чтобы они до этого докатились.
Но, товарищи, мы знаем, что то, что в этом отношении относится к Рыкову, Бухарину и Томскому, полностью относится и к Зиновьеву, Каменеву, Пятакову, Серебрякову. (Голоса с мест. Правильно. Да, да.) Они тоже были и видными деятелями партии и участвовали, работали вместе с Лениным ряд лет. И действительно пользовались большим уважением у трудящихся, пока они были с нашей партией. Финтили, ковыляли, уходили, ударили в спину партии и Ленина, ударяли в спину и нашего Центрального Комитета и т. Сталина за последние годы. Но все-таки просто люди не могли поверить, что настолько далеко зашло дело.
Значит, товарищи, мы ведем очень большое дело, значит, борьба у нас очень острая, значит, вопрос о борьбе за коммунизм или против коммунизма, это коренной, острейший вопрос нашего времени. (Голоса с мест. Да, да.) Значит, вопрос, который мы решаем, это действительно есть глубочайшей важности вопрос для трудящихся. И, конечно, можно поражаться, можно радоваться успехам, которые мы имеем в нашей стране. Но, товарищи, как ни велики наши успехи в СССР, как ни огромны достижения, которых мы добились за последнее время в нашей стране, есть же социал-демократы, есть же буржуазные демократы, более или менее либерально относящиеся к СССР, которые не хотят идти по нашему пути.
Ведь есть же Америка, где нет пока видных коммунистов, есть Англия, есть Франция, где выросли новые кадры, но там еще острая борьба идет. Все-таки ни один видный социал-демократ окончательно не отказался от борьбы против коммунистической партии. Все-таки в нем социал-демократическая душа и он пока остается самим собою, на других позициях, чем наши. И если от отдельных колебаний люди перешли к целой идеологии, к созданию своих кадров, если их враждебное отношение к политике партии, к ленинизму превратилось из отдельных актов в длительную борьбу, – эти люди конченые. Эти люди отпетые. Эти люди не с пролетариатом, а с буржуазией. Они могут выбирать другой путь. Почему видные социал-демократы не могут пойти по пути коммунизма, хотя они очень видные работники, читали марксизм и видели все успехи, которые мы имеем? (Сталин. Записки пишут.) Люди, которые действительно как будто могли бы этим делом заниматься с большим успехом, но все-таки они не отходят от буржуазии, от капитализма, не рвут потому, что не верят в коммунизм, потому что боятся пролетарской революции, потому что корнями связаны с буржуазией, с буржуазной демократией или с фашизмом, как уже теперь выяснено. (Межлаук. Фашисты, конечно. Голоса с мест. Правильно.)
Но если правые и троцкисты теперь говорят нам, не все, а многие: да, мы вредили, мы занимались террором, мы отравляли воду для рабочих, мы травили рабочих газом в цехах, есть такие факты, они теперь говорят об этом, значит – это люди, которые целиком порвали с рабочим классом, с нашей партией, с марксизмом и ленинизмом. Значит, они в другом лагере. Если кто-нибудь из этого лагеря оторвется, найдет в себе силу мужества, вспомнит, что может он еще кое-что для рабочих сделать, мы достаточно терпели и принимали меры для этого. Но уж если вы против партии начали борьбу и перешли на открытый контрреволюционный путь, мы поступим так, как полагается поступать с такими господами. (Голоса с мест. Правильно.) (Аплодисменты.)
Есть предложение объявить перерыв до 6 часов вечера. (Голоса с мест. Правильно.)
Опубликовано: Вопросы Истории, 1992, № 8-9, стр. 3-29.
[1] Выступление публикуется по тексту неправленой стенограммы.
[2] Выступление публикуется по тексту неправленой стенограммы.
[3] Истрию со статьей Н. Бухарина в “Известиях” и письмом И. Сталина см. в издании “Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы Том 4. 1934-1936”. Москва РОССПЭН Стр. 200-201.
[4] “Основной водораздел партии проходит в настоящее время не по линии “за Троцкого или против”, “за Бухарина или против”, а за продолжение сталинского руководства и неизбежной гибели ленинской партии и Советской власти или за ликвидацию сталинщины, спасение ВКП(б) и пролетарской диктатуры. Опасения Ленина в отношении Сталина – о его нелояльности, нечестности и недобросовестности, о неумении пользоваться властью – целиком и полностью оправдались: Сталин и его клика губят дело коммунизма, и с руководством Сталина должно быть покончено как можно скорее. Мы призываем всех истинных ленинцев всюду и везде на местах организовать ячейки Союза защиты ленинизма и сплотиться под его знаменем для ликвидации сталинской диктатуры”.
[5] “Союз марксистов-ленинцев стоит на точке зрения необходимости систематического развертывания индустриализации страны на основе действительного улучшения материального положения пролетариата и всех трудящихся. Но в настоящий момент он ставит своей задачей в первую очередь непримиримо бороться против сталинских методов и темпов индустриализации на основе невиданного разорения, обнищания и голода всей страны, ибо такая индустриализация не является подлинно социалистической и не может вести к построению социалистического общества”.
[6] “Немедленно за работу! Пора покончить с состоянием растерянности и страха перед репрессиями обнаглевшего беспринципного политикана и изменника делу ленинизма, покончить с бессильным брюзжанием и нытьем и начать самоотверженно бороться, не ждать начала борьбы сверху, а начинать ее снизу. Террору противопоставить мужество и сознание величайшей правоты нашего дела. Каждый член партии, которому дороги завоевания Октября и дело социализма, должен быть организующим центром для объединения вокруг себя преданных, честных, надежных товарищей. Каждый подлинный ленинец везде, где это возможно, должен пропагандировать разрешение стоящих перед нами задач в кратчайший срок, ибо события не ждут. От товарища к товарищу, от группы к группе, от города к городу должен передаваться наш основной лозунг: долой диктатуру Сталина и его клику, долой банду беспринципных политиканов и политических обманщиков! Долой узурпатора прав партии! Да здравствует ВКП(б)! Да здравствует ленинизм!”