Сов<ершенно> секретно
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ
Направляю протокол очной ставки между Бухариным Н.И, и Членовым С.Б. от 7 марта c<его> г<ода>.
Членов на допросе 6 марта c<его> г<ода> показал, что летом 1934 года он связался с Бухариным и получил от него задание об установлении в Париже контакта с членами ЦК партии эсеров.
Членов поручение Бухарина выполнил, связался в Париже с членом ЦК партии эсеров Вишняком [1] Марком.
При встрече с Бухариным в конце 1934 года Членов сообщил Бухарину о результатах своих переговоров в Париже.
На основании этих данных и была произведена очная ставка между Бухариным и Членовым.
Народный Комиссар Внутренних Дел Союза ССР (Ежов)
17 марта 1937 года
№ 56294
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 459, Л. 215.
ПРОТОКОЛ
очной ставки между БУХАРИНЫМ Н.И. и ЧЛЕНОВЫМ С.Б.
от 7 марта 1937 года
После подтверждения взаимного знакомства и обоюдного заявления об отсутствии личных счетов были поставлены следующие вопросы:
Вопрос Членову: Вы давно знаете Бухарина Н.И.?
Ответ: Бухарина Н.И. знаю с 1905 г. по совместной принадлежности к одной гимназической социал-демократической организации в г. Москве. Вместе учились в Московском университете с 1907 по 1910 г. Затем после продолжительного перерыва мы вновь встретились летом 1917 года. А после этого неоднократно встречались до 1924 года, а затем значительно реже в связи с тем, что я проживал за границей.
Вопрос Бухарину: Правильно говорит Членов?
Ответ: Правильно. Уточняю, что с 1924 года я встречался с Членовым только единичные разы.
Вопрос Членову: Когда вы в последние годы встречались с Н.И. Бухариным?
Ответ: Начиная с 1930 года я встречался с Бухариным один раз в Москве во время моего приезда из-за границы, в 1930 г.; затем в Лондоне в 1931 г., куда Бухарин приезжал на научный съезд. Встречались мы также в 1934 г. – два раза; один раз в мае 1934 г. и другой в декабре 1934 г. Больше не встречались. Насколько я помню, была еще встреча в Москве 1932 г.
Вопрос Бухарину: Правильно ли излагает Членов даты ваших с ним встреч?
Ответ: Встречу в 1930 г. – я не помню. Допускаю, что она могла быть. В 1931 г. в Лондоне мы действительно встречались. В 1932 г. я не помню встреч с Членовым. В 1934 г. я помню беседу с Членовым – была ли эта беседа при личной встрече или по телефону – не помню. Была ли вторая встреча с Членовым – я не помню.
Вопрос Членову: Восстановите обстановку вашей первой встречи с Бухариным в мае 1934 г.?
Ответ: Эта встреча происходила вечером в кабинете у Бухарина в редакции “Известий”. Я не помню точно, звонил ли я Бухарину непосредственно, или мне звонил кто-либо из редакции с просьбой зайти к Бухарину. Помню, что, когда я туда пришел, в приемной – сидел секретарь Бухарина с иностранной фамилией и молодая девушка (Членов описывает ее приметы) .[2] Кто-то из них доложил Бухарину о моем приходе, и я был принят,
Вопрос Бухарину: Вы теперь вспоминаете вашу встречу с Членовым?
Ответ: Не помню. Я не отрицаю, что разговор у меня с Членовым действительно был. Но повторяю – по телефону ли или при личной встрече – я не могу вспомнить.
Вопрос Бухарину: Правильно ли описывает Членов приметы секретарши и правильно ли Членов говорит, что у вашего секретаря иностранная фамилия?
Ответ: Правильно. И секретарша у меня такая именно сидела в приемной, и фамилия моего секретаря – Ляндрес.
Вопрос Членову: Изложите характер вашей беседы с Бухариным в мае 1934 года?
Ответ: Когда я зашел в кабинет к Бухарину, у него там находился его заместитель Цыпин. Разговор вначале касался вопроса о моей работе в качестве корреспондента “Известий” из Парижа, причем Н.И. Бухарин указал, что в Париже есть два корреспондента “Известий” – Рапопорт и Садуль, но они его не удовлетворяют. Бухарин говорил, что у Садуля нет марксистской культуры, а о Рапопорте Бухарин сказал, что он “старая галоша”.
(Бухарин заявляет: “Похоже на меня”),
После этого Бухарин начал расхваливать меня Цыпину. После того, как я дал принципиальное согласие, Бухарин поручил Цыпину заняться оформлением меня в качестве корреспондента. Цыпин затем из кабинета вышел.
Вопрос Бухарину: Был такой разговор у вас с Членовым?
Ответ: Не помню, но не исключаю, потому что характеристики Садуля и Рапопорта правильны по существу и соответствуют моим действительным взглядам на этих корреспондентов. Именно в таких выражениях я мог характеризовать Садуля и Рапопорта.
Вопрос Бухарину: Но факт самой встречи с Членовым, несмотря на это, вы вспомнить все же не можете?
Ответ: Не помню.
Вопрос Членову: Продолжайте излагать характер вашей встречи с Бухариным.
Ответ: После выхода Цыпина наш разговор продолжался. Н.И. Бухарин лег на диван, а я сел возле него на кресло и у нас произошел следующий разговор. В этом разговоре Н.И. расспрашивал меня о моих впечатлениях за границей – о Франции, Германии, с кем из наиболее заметных людей я там встречаюсь, как они относятся к тому, что делается в Советском Союзе. Н.И. очень интересовался перспективами войны и позициями, в связи с войной, разных групп за границей. Я, рассказывая ему об этом, говорил, что многие политические деятели Франции, вообще сочувственно настроенные к Советскому Союзу, не одобряют ряд важных мероприятий Советского правительства.
Потом я в свою очередь стал расспрашивать Н.И., что делается в Советском Союзе, так как я два года отсутствовал – был за границей.
Н.И. Бухарин характеризовал положение в том смысле, что хотя и есть большие достижения, но очень много безобразий, перегибов, загибов и т.п. Помню очень образную такую характеристику, которую приводил Н.И. Бухарин. Он говорил так: “Вот кулаков как класс ликвидировали, но гораздо важнее ликвидировать дураков как класс, потому что от них никакого житья нет”. Я на это сказал Бухарину, что, по-моему, дураков как класс ликвидировать нельзя, и привел ему цитату из Гете, что против глупости даже боги бессильны. Бухарин объяснил, что он имеет в виду не вообще всех дураков в стране, а управляющих дураков, которые мешают всякой творческой и полезной работе. Причем, в качестве образцов он назвал Стецкого и Мехлиса. На это я сказал, что я сомневаюсь, сумеет ли Н.И. с этими дураками справиться, а Бухарин начал меня уверять, что это скептицизм неосновательный, что с этими дураками ведется энергичная борьба. Бухарин говорил, что в стране, и в частности в партии, есть большое недовольствие и что, ежели я опять приеду из-за границы через полтора-два года, то у нас будут уже “другие музыканты и другая музыка”.
Вопрос Бухарину: Что вы можете сказать по поводу этих показаний Членова?
Ответ: Я не исключаю того, что я мог проворчать несколько фраз критического характера в связи со щипками, которые я испытывал по газетной работе, но я абсолютно и категорически отрицаю какую бы то ни было оппозиционную ноту по отношению к политике партии и правительства и тем более заключительную фразу относительно “музыки и музыкантов”. Это уже по одному тому неправдоподобно, что я не представлял себе политических воззрений Членова, чтобы вести с ним подобного рода разговоры. Да и сам я по своим собственным убеждениям вообще не мог подобных разговоров вести.
Вопрос Бухарину: Вы говорите, что вам не были известны политические воззрения Членова и поэтому не могли якобы вести с ним разговоры политического характера. Как же вы могли человеку, чьи политические воззрения, как вы говорите, вам не были известны, клеветать на членов ЦК и редактора Центрального органа ВКП(б)?
Ответ: Я считал тогда Членова честным советским гражданином. Я не говорю, что не мог вести с ним политических разговоров вообще, но не мог с ним вести специфических, оппозиционных политических разговоров, тем более, повторяю, что не стоял на оппозиционной точке зрения ни в коей мере, Я говорил только, что не исключаю пары ворчливых фраз в связи с щипками на основе своей газетной работы, и только.
Вопрос Бухарину: Пары ворчливых фраз, как вы говорите, которые были адресованы редактору Центрального органа ВКП(б) и членам ЦК ВКП(б)?
Ответ: Я повторяю, что не исключаю возможности пары ворчливых фраз по адресу Мехлиса и даже Стецкого. Всем были известны их нападки на меня, которые я считал несправедливыми. Такие “ворчливые фразы” я мог говорить многим, ибо многие знали об этих нападках.
Вопрос Членову: Бухарин говорит, что ему не были известны Ваши политические воззрения.
Так ли это?
Ответ: Бухарину было известно, что я был сторонником правого уклона. Бухарин также знал, что его мнение для меня всегда являлось авторитетным.
Но наряду с этим я в этой же беседе изложил Бухарину достаточно ясно свои политические воззрения.
Вопрос Членову: Что именно вы ему говорили?
Ответ: Из того, что говорил мне Бухарин при нашей встрече, мне было ясно, что он занимает определенные оппозиционные позиции. Поэтому я решил поговорить с Бухариным по вопросу, который меня беспокоил и по которому мне очень хотелось знать его мнение. Я сказал Н.И. Бухарину, что я за границей все время находился в окружении оппозиционеров, что я разделял многое из их позиции, считая, что в основном эти позиции являются правыми, что я даже зашел так далеко, что добывал для этих людей денежные средства и что в дальнейшем у меня возникли некоторые сомнения в связи с тем, что я узнал, что руководящую роль у этих людей играет Троцкий, которого я в этот период считал опасным авантюристом. Н.И. Бухарин мне ответил, что, по существу, между разными видами оппозиции сейчас нет никакой существенной разницы, т.к. и троцкисты и зиновьевцы не могут выставить никакой другой программы, кроме платформы правых. Бухарин говорил, что между всеми оппозициями существует некоторый контакт и что сложилось такое положение, при котором наиболее видные люди и ближайшие сподвижники Ленина оказались в оппозиционном лагере. Все это, говорил Бухарин, дает возможность надеяться, что руководство страной перейдет именно к этим оппозиционным группировкам.
Вопрос Членову: О каких именно оппозиционных группировках говорил вам Бухарин и говорил ли он Вам что-либо о деятельности этих группировок?
Ответ: Конкретно о формах организации и методах деятельности Бухарин не говорил, но говорил, что правые ведут борьбу за торжество своих взглядов. Бухарин говорил, что во главе группировки правых стоят: Рыков, Томский и он – Бухарин. Он также говорил, что группировка правых ведет свою борьбу в некотором контакте с троцкистами и зиновьевцами.
Вопрос Бухарину: Подтверждаете ли Вы показания Членова?
Ответ: Абсолютно отрицаю и считаю, что здесь перейдена всякая мера неправды.
Я всегда расценивал Членова не как политика, а, скорее, как специалиста в области теоретической экономии и юриста. Я совершенно не знал и не предполагал, что в глазах Членова я являюсь политическим авторитетом. Во время правой оппозиции я никогда не слыхал о Членове в этой связи.
Полная неправдоподобность показания Членова о якобы имевшем место оппозиционном разговоре со мной, мне кажется, вытекает и из того, что я на протяжении очень долгих лет виделся с ним чрезвычайно редко, не имел представления о его взглядах. Еще раз повторяю, что вся оппозиционная сторона разговора вымышлена от начала до конца.
Заявление Членова: Все что я выше говорил о моем разговоре с Бухариным, есть правда и соответствует действительности. На этом я настаиваю.
По поводу того, что Бухарин заявил, что ему были неизвестны мои политические взгляды и что ему не было известно, что он являлся для меня авторитетом, заявляю: еще в 1923 г. (примерно) Бухарин в редакции “Правды” в присутствии Осинского говорил о том, что мне следовало бы вступить в партию и что, ежели б так случилось, то можно было бы меня сделать наркомпросом, и я наверное с этим делом справлялся бы лучше Луначарского. Я тогда изложил Бухарину и Осинскому те принципиальные соображения, которые мешают мне вступить в партию. Речь шла о моих политических разногласиях по некоторым вопросам с линией партии.
Другой разговор с Бухариным у меня имел место в 1925 и 1926 г.г. по поводу полемики Бухарина с Преображенским (в связи с книгой Преображенского “Новая экономика”). В этом разговоре Бухарин развивал мне свои взгляды на экономическую политику и мог убедиться, что я их разделяю.
Уже в дальнейшем при моих спорах с Преображенским он возмущался тем, что он говорил, что “моя голова начинена бухаринщиной”.
Когда я говорил, что Бухарину было известно о том, что я являюсь сторонником правого уклона, я имею в виду правый уклон в более широком смысле, нежели тот, который был сформулирован на 16-м съезде.
Заявление Бухарина по поводу заявления Членова: Все это ни капли не опровергает моей оценки Членова как специалиста, а не политика. Что я мог в 1923 году вербовать Членова в партию и в шутку предлагать ему пост наркома – это возможно. Что его отказ еще более укрепил меня в его оценке как не политика, а скорее специалиста – это более чем вероятно, вопреки мнению Членова. Что я говорил с ним о “Новой экономике” – это я припоминаю. Но считаю нужным заметить, что это была теоретическая книга, имеющая целью обосновать троцкистскую экономическую платформу, против коей (книги) я писал от имени всей партии. Оценку Членова как не политика я давал на основании оценки всей жизни Членова, поскольку она была мне известна.
Вопрос Членову: Выше вы показали, что Бухарин в разговоре с вами говорил вам, что правые, зиновьевцы и троцкисты ведут борьбу с руководством ВКП(б) и советского правительства.
На чем вы закончили вашу беседу с Бухариным?
Ответ: Наш разговор продолжался. Бухарин спросил меня, приходится ли мне за границей сталкиваться с лидерами социалистических партий, в частности с эсерами, и каковы их настроения. Я ответил ему, что ни с кем из лидеров заграничных эсеров я не знаком и не встречаюсь, но что если интересно прощупать их настроения, то у меня есть для этого подходящий человек, и указал на сотрудника журнала эсеров “Дни” – Рапопорта. Бухарин говорил, что если эсеры сейчас не стоят на платформе свержения советской власти как таковой, то при условии изменения политики ВКП(б) по отношению к крестьянству и демократизации политического режима может быть можно будет установить с ними известный контакт и использовать, в частности, их еще довольно обширные заграничные связи. Я сказал Бухарину, что попробую позондировать через этого Рапопорта, как к этому отнесутся эсеры, Я сказал также Бухарину, что Рапопорт имеет связи с Керенским и с Марком Вишняком (членом ЦК эсеров).
На этом и закончился наш разговор с Бухариным.
Вопрос Бухарину: Давали ли вы такие поручения Членову?
Ответ: Такого разговора у меня с Членовым не было и таких поручений я ему не давал.
Выдуманность этого разговора ясна, мне кажется, хотя бы из того, что он (разговор) предполагает допущение с моей стороны принятие советской власти, как таковой, Керенским, вздорность чего совершенно очевидна.
Вопрос Членову: Бухарин отрицает ваши показания. Не оговариваете ли вы его, заявляя, что он давал вам поручение вести переговоры с эсерами в Париже?
Ответ: Нет, я Бухарина не оговариваю,
Вопрос Членову: Вы выполнили поручение Бухарина?
Ответ: В Париже, куда я уехал примерно в 20-х числах мая 1934 г., я имел два разговора: один с Рапопортом, другой с Рапопортом и с Вишняком. В разговоре с Вишняком я изложил то, что ранее говорил Рапопорту о наличии в ВКП(б) течения, которое стоит за изменение политики по отношению к крестьянству и за установление некоторых политических свобод для организации вообще признающих советскую власть. Вишняк мне говорил, что если они и пойдут на контакт, то только в том случае, если они получат формальные заверения по интересующим их политическим вопросам. Речь шла о легализации социалистических партий, резком изменении политики по отношению к крестьянству и изменении в отношении к широким слоям демократии, вообще я никаких заверений давать ему не мог и обещал об этом передать в Москве. Должен заявить, что в разговоре с Вишняком я ему называл фамилию Бухарина как одного из представителей правого течения.
Вопрос Членову: Сообщили ли вы Бухарину о результатах ваших переговоров с эсерами?
Ответ: Да, сообщил.
Вопрос: Когда и где?
Ответ: В декабре 1934 г. в кабинете Бухарина в редакции “Известия”. В декабре 1934 г. я приехал в Москву, сопровождая французскую торговую делегацию. С этой же делегацией я должен был обратно вернуться в Париж. Но в самый день предполагаемого моего отъезда мне сообщили, что мой выезд отменяется и что я оставляюсь на постоянную работу в Москве. Тогда я обратился к Бухарину с просьбой выяснить, нельзя ли этот запрет отменить. Н.И. Бухарин обещал это сделать.
В эту же беседу с Бухариным я и изложил ему вкратце о моих переговорах с эсерами в Париже. Вкратце потому, что я был взволнован и целиком был поглощен вопросом о запрете выехать обратно в Париж.
Имелось в виду, что, если Бухарину удастся получить для меня разрешение на выезд за границу, мы сумеем вернуться к вопросу о моих переговорах с эсерами.
Вопрос Бухарину: Что вы скажете по поводу этих показаний Членова?
Ответ: Вел ли какие-либо переговоры Членов с эсерами, мне неизвестно, но во всяком случае к этим переговорам никакого абсолютно отношения я не имел.
Никаких сообщений относительно этих переговоров от Членова я не получал.
Членов действительно обращался ко мне за содействием в связи с отказом ему выезда за границу. Но я никаких шагов в этом отношении не предпринимал. Может быть, я ему для вежливости и обещал, но фактически я ничего не сделал.
Вспоминаю, что я получал от Членова по этому поводу письмо, которое тоже было оставлено мною без внимания. Когда мне однажды позвонил Артузов по телефону с просьбой дать характеристику Членову, то я подумал, что речь идет об использовании. Членова на специальной заграничной работе, и сказал Артузову, что считаю Членова советским человеком, но не способным на коммунистический героизм. Больше я с Членовым не встречался.
Вопрос Бухарину: Где у вас происходила последняя встреча с Членовым?
Ответ: Возможно, что у меня в кабинете. Точно не помню.
Замечание Членова: Бухарин неверно говорит, заявляя, что он только из вежливости обещал помочь мне в выезде за границу. В разговоре со мной Бухарин заявил, что он напишет по этому вопросу Сталину и будет звонить Агранову. Я просил Сталину не писать, а Агранову позвонить.
Ответа от Бухарина я действительно не получил.
Замечание Бухарина: Никому я писем не писал и ни с кем о выезде Членова за границу не разговаривал.
Вопрос: Есть ли у вас какие-нибудь вопросы?
Бухарин: Нет.
Членов: Нет.
Очную ставку заканчиваем.
Ответы записаны с наших слов верно, нами прочитаны.
Н. Бухарин С. Членов
Очную ставку проводили:
Пом. нач. 3 Отдела ГУГБ
майор госуд. безопасности Черток
Пом. нач. 4 Отделения 4 Отдела ГУГБ
капитан госуд. безопасности Коган
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 459, Л. 216-225.
[1] Здесь и далее в протоколе допроса фамилия М.В. Вишняка иногда фиксируется ошибочно – “Вишняков”.
[2] Возможно, Августа Петровна Короткова, секретарша Н. Бухарина.
