Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Н.И. Муралова

 

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –

тов. СТАЛИНУ.

 

Направляю Вам протокол допроса арестованного МУРАЛОВА Н.И. от 9-го декабря с<его> <года>.

МУРАЛОВ дополнительно показал, что после ареста И.Н. СМИРНОВА он поддерживал регулярную связь с Ю.Л. ПЯТАКОВЫМ, от которого получал директивы по вредительской и диверсионной работе в промышленности и сельском хозяйстве Западной Сибири.

Со слов ПЯТАКОВА МУРАЛОВУ было известно, что с правыми установлен полный контакт в контрреволюционной работе.

МУРАЛОВ поддерживал регулярную письменную связь с Л.Д. ТРОЦКИМ через СЕДОВА, посылал информации и получал директивы.

Связь с Л.Д. ТРОЦКИМ осуществлялась через работавших в Кузбассе в качестве иноспециалистов.

В письмах, пересланных Л. СЕДОВУ в 1935 году, МУРАЛОВ сообщал о результатах диверсионной работы в Кузбассе, о подготовке террористического акта над тов. ЭЙХЕ и о неудавшемся покушении над тов. В.М. МОЛОТОВЫМ.

 

НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Ежов (ЕЖОВ)

 

16 декабря 1936 года.

59041

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 262, Л. 45.


ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

МУРАЛОВА, Николая Ивановича, от 9 декабря 1936 года.

           

МУРАЛОВ Н.И.,1877 года рождения, член ВКП(б) с 1903 по 1927 год. Исключен из партии за активную троцкистскую контрреволюционную работу. В момент ареста работал Нач<альником> Сельхозотдела УРСа Управления Кузбассугля в г. Новосибирске.

 

Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что, возглавляя Сибирский троцкистский центр, вы организационно были связаны с троцкистским центром в Москве и получали от членов этого центра указания директивного характера. С кем из членов контрреволюционного троцкистского центра вы были постоянно связаны?

Ответ: С 1931 по 1933 год я имел связь с И.Н. СМИРНОВЫМ, входившим в состав троцкистского центра, а после ареста СМИРНОВА я был связан вплоть до моего ареста с членом троцкистского центра ПЯТАКОВЫМ Ю.Л.

От СМИРНОВА и ПЯТАКОВА я неоднократно получал указания директивного характера по террористической и вредительской работе троцкистов в Сибири.

Вопрос: СМИРНОВ информировал вас о составе троцкистского центра?

Ответ: СМИРНОВ в 1931 году мне сообщил, что в состав троцкистского центра, образовавшегося по директиве Троцкого, вошли: он – СМИРНОВ, МРАЧКОВСКИЙ, ТЕР-ВАГАНЯН и САФОНОВА.

В конце 1932 года от СМИРНОВА я узнал, что троцкистский центр объединился с группой ЗИНОВЬЕВА–КАМЕНЕВА и что объединенный троцкистско-зиновьевский центр составляют: ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ, СМИРНОВ и МРАЧКОВСКИЙ.

СМИРНОВ мне сообщил, что объединение троцкистов и зиновьевцев произошло с согласия Троцкого. СМИРНОВ мне передавал, что им об этом велась специальная переписка с Троцким, и Троцкий санкционировал объединение троцкистов с зиновьевцами на основе совместного признания террора как основного средства борьбы со сталинским руководством ВКП(б).

СМИРНОВ тогда же предупредил меня, что в случае провала троцкистско-зиновьевского центра руководство работой организации перейдет к Юрию ПЯТАКОВУ, СОКОЛЬНИКОВУ и Карлу РАДЕКУ.

Вопрос: Какие директивы о терроре вы получали от СМИРНОВА и ПЯТАКОВА?

Ответ: Со СМИРНОВЫМ директиву Троцкого о терроре мы анализировали неоднократно и считали ее совершенно правильной и необходимой в борьбе со СТАЛИНЫМ и ЦК.

СМИРНОВ всякий раз говорил: “Лев Давыдович правильно поставил вопрос. СТАЛИН должен быть уничтожен, И можно не сомневаться в том, что рука у нас не дрогнет. Мы не должны брезговать никакими средствами в своей борьбе. Обеспечить переход к нам государственной власти мы можем только путем террора”.

Я полностью соглашался с этим.

Политический террор как основное средство нашей борьбы был предметом неоднократных моих разговоров и с Юрием ПЯТАКОВЫМ.

ПЯТАКОВ в вопросе о терроре был целиком согласен с Троцким и был убежден, что захватить государственную власть в стране мы можем только путем физического уничтожения сталинского руководства ВКП(б), а главное – самого СТАЛИНА.

После ареста СМИРНОВА в начале 1934 года я встретился с ПЯТАКОВЫМ у меня на квартире в Москве.

ПЯТАКОВ проявил полную осведомленность о работе Сибирского центра троцкистов. Он мне сказал, что СМИРНОВ Н.И. постоянно держал его в курсе нашей работы в Сибири. И здесь с ПЯТАКОВЫМ по вопросам тактики нашей борьбы мы все время в разговоре делали упор, что нужно смелее подходить к практической террористической работе троцкистско-зиновьевского центра. Я еще, помню, говорил ПЯТАКОВУ в таком роде, что вот, де, они сидят в Москве бок о бок со СТАЛИНЫМ и ничего сделать не могут, и что мне, сибиряку, за них стыдно. “Какого же о нас мнения будет Лев Давыдович”, – сказал я ПЯТАКОВУ. ПЯТАКОВ мне на это ответил: “Ты же, Николай Иванович, солдат. По-твоему, вот, раз-два – и выстрелил. Чтобы так стрелять, как ты говоришь, так это надо делать тебе, мне, или одному из близких нам людей. Дело не в том, что жизни своей жалко, а в том дело, что тогда всем будет известно, что это сделали троцкисты. При авторитете СТАЛИНА в массах нас толпа будет рвать в клочья на улицах. Какая же это тактика для захвата власти. Для такого дела – семь раз отмерь, один раз отрежь”.

ПЯТАКОВ мне сказал, что для террора надо готовить людей решительных и озлобленных, сочувствующих троцкизму или троцкистов, но мало известных партии.

ПЯТАКОВ знал, что я организовываю террористический акт над ЭЙХЕ, и предупредил меня, чтобы я в горячке не провалил общего дела.

С этими доводами ПЯТАКОВА я согласился. Вообще же я считал, что ПЯТАКОВ мне нового ничего не сказал. Все это я знал и без него от И.Н. СМИРНОВА и СЕДОВА.

Должен сообщить следствию, что в этот же раз мы с ПЯТАКОВЫМ вели разговоры о правых, и ПЯТАКОВ мне сказал, что правые, так же как и троцкистско-зиновьевский центр, пришли к тому же решению – что террор в борьбе со СТАЛИНЫМ и сталинским ЦК вполне необходим. При этом ПЯТАКОВ мне прямо сказал: “С правыми мы сблокировались на той же платформе, что и с зиновьевцами, они тоже признали необходимым террор”.

Вопрос: ПЯТАКОВ вам называл кого-либо из правых?

Ответ: ПЯТАКОВ мне сказал, что у правых есть свой центр, в который входят РЫКОВ, БУХАРИН и ТОМСКИЙ, и что центр правых предпринимает ряд мер к восстановлению организационных связей с периферией. Это сообщение ПЯТАКОВА о блоке троцкистов и зиновьевцев с правыми было для меня новым и вызвало у меня удивление. Я всегда смотрел на РЫКОВА, БУХАРИНА и ТОМСКОГО как на людей, не способных вести борьбу острыми средствами. И теперь вдруг я узнаю, что правые признают террор как основное средство борьбы. Я ПЯТАКОВУ высказал отрицательное отношение к правым. По этому вопросу ПЯТАКОВ мне сказал, что правые теперь стали уже не те, какими они были несколько лет тому назад. За это время они значительно изменили свое внутреннее содержание и так же, как и мы, вполне убеждены в необходимости осуществления террористической борьбы с теперешним руководством партии. Этим заявлением ПЯТАКОВА я был удовлетворен, т.к. видел, что в интересах нашей борьбы блокирование с правыми, разделявшими террор и согласившимися в этом вопросе с Троцким, тактически являлось целесообразным и нужным. По-своему я считал, что среди правых есть люди государственного масштаба, которые после захвата нами власти в стране войдут в состав будущего правительства и будут выполнять в качестве руководителей политические и государственные функции. При этом я имел в виду, в первую очередь, ТОМСКОГО, РЫКОВА и БУХАРИНА.

Вопрос: Когда и с кем из правых вы встречались?

Ответ: Я встречался с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ во время приезда своего из Сибири в Москву в 1934 году.

Вопрос: Ваша встреча с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ в Москве была после вашей встречи с ПЯТАКОВЫМ, когда он сообщил вам о блокировании троцкистско-зиновьевского центра с центром правых?

Ответ: Да, встреча с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ состоялась после сообщения, сделанного мне ПЯТАКОВЫМ.

Вопрос: Где состоялась эта встреча?

Ответ: С РЫКОВЫМ я встретился на улице около Большого театра, а с БУХАРИНЫМ – в вестибюле Наркомтяжпрома.

Вопрос: О чем вы разговаривали с БУХАРИНЫМ и РЫКОВЫМ?

Ответ: Мои встречи с БУХАРИНЫМ и РЫКОВЫМ были случайными. Обстановка, в которой мы встретились, не позволила мне подробно с ними поговорить.

Встретился я с ними при следующих обстоятельствах.

Проходя по вестибюлю Наркомтяжпрома, я услышал сзади себя оклик: “Николай Иванович!” Я обернулся, вижу ко мне бежит БУХАРИН. Он крепко пожал мне руку и начал расспрашивать – давно ли я в Москве, не собираюсь ли я подавать заявление СТАЛИНУ и возвращаться в партию и т.д. Я ответил БУХАРИНУ, что подавать заявление СТАЛИНУ я не собираюсь, так как не вижу в этом никакой необходимости. Обстановка дальше не позволила нам переговорить, и мы вынуждены были расстаться.

С РЫКОВЫМ я встретился совершенно случайно около Большого театра. РЫКОВ спросил у меня только о моем здоровье. Кругом нас было много народу, и я считал неудобным говорить с ним на другие темы. На этом моя встреча закончилась.

Вообще же в этот раз я возвратился из Москвы в боевом настроении, так как у меня сложилось впечатление от Москвы, что там все троцкисты и правые только и говорят о терроре.

Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что директиву Троцкого о переходе к подрывной работе в народном хозяйстве страны вы получили в 1932 году через СМИРНОВА, когда он приезжал в Новосибирск. Расскажите подробно, в чем заключалась эта директива Троцкого и какие разговоры вы об этом вели со СМИРНОВЫМ Иваном Никитичем?

Ответ: Иван Никитич СМИРНОВ мне передал, что от Троцкого получена директива о переходе, как он выразился словами Троцкого, к “экономическому террору”. Я спросил СМИРНОВА – как нужно понимать “экономический террор”, а он мне ответил: “Это означает, что мы должны приступить к экономическому вредительству и широко использовать для этого работающих в промышленности, сельском хозяйстве и других звеньях хозяйства троцкистов, не брезгуя даже привлекать и поощрять на активные вредительские действия всякие борющиеся с советской властью контрреволюционные элементы”. По словам СМИРНОВА, Троцкий требовал: “Все, что сталинский ЦК строит, – разрушать, и не болтовней, не словами бороться со СТАЛИНЫМ, а делами”.

Позднее, в 1934 году, ПЯТАКОВ мне сообщил, что троцкистским центром ему поручено руководство вредительской и диверсионной работой троцкистов в народном хозяйстве страны, и он все время нажимал на меня в смысле обактивления этой работы в Сибири.

Исходя из этих директив Троцкого, передаваемых мне СМИРНОВЫМ и ПЯТАКОВЫМ, я и направлял разрушительную работу Сибирского центра троцкистов и связанных с ним троцкистских групп и организаций в Кузбассе и в сельском хозяйстве Сибири.

Вопрос: На допросе 5 декабря вы показали, что вами была налажена связь с Троцким через Льва СЕДОВА и что вы от СЕДОВА получали директивы Троцкого. Когда и какие директивы вы получили через СЕДОВА?

Ответ: В конце 1931 года я нелегально получил письмо от Льва СЕДОВА и при нем решение “заграничного совещания троцкистов” в Берлине, с участием СЕДОВА, ПЯТАКОВА и СМИРНОВА. В этом решении были директивные установки Троцкого, которые давались как программа действий троцкистам, находящимся в СССР.

Вопрос: Где в настоящее время находятся эти документы?

Ответ: Я их сжег.

Вопрос: Когда?

Ответ: Вскоре по получении.

Вопрос: Кого вы с этими документами знакомили?

Ответ: Членов центра БОГУСЛАВСКОГО и СУМЕЦКОГО. Кроме того, ШЕСТОВА и, кажется, ХОДОРОЗЕ.

Вопрос: Каким путем вы получили эти документы от СЕДОВА?

Ответ: Я получил их через троцкиста ШЕСТОВА, который был в Берлине и общался с СЕДОВЫМ.

Вопрос: Где эти документы передавал вам ШЕСТОВ?

Ответ: В Новосибирске. При этом ШЕСТОВ передал мне привел от СЕДОВА и рассказал мне, что Лев Давыдович чувствует себя бодро, уверенно и требует от нас активной борьбы и конкретных действий.           

Вопрос: Изложите сначала подробно содержание письма СЕДОВА, полученного вами через ШЕСТОВА, при котором было прислано вам т<ак> н<азываемое> решение “заграничного совещания троцкистов”?

Ответ: Письмо начиналось с того, что СЕДОВ передавал мне привет от “старика” (Троцкого), писал мне, что “старик” завидует мне, что я живу в Сибири, хожу на охоту, и что он хотел бы, как и в прошлом, быть всем вместе. Затем было сказано, что я совершенно зря не “капитулирую”, и что я этим самым осложняю работу всех своих сотоварищей. В этом письме СЕДОВ писал мне, что Троцкий требует, чтобы я обязательно вернулся в партию, т.к., находясь вне рядов партии, борьбу со сталинским руководством мне вести будет гораздо труднее, кроме того, связываться со мною нашим товарищам, которые “капитулировали”, небезопасно дня них и для общего дела. В этом же письме сообщалось о необходимости перехода к террору. СЕДОВ писал, что об этом даны подробные указания Ивану Никитичу СМИРНОВУ. Видимо, зная горячность моего характера, СЕДОВ, по поручению “старика”, предупреждал меня, чтобы я без Ивана Никитича один ничего не делал, т.к. ему подробно лично им, СЕДОВЫМ, переданы все указания Троцкого. Письмо заканчивалось просьбой “старика” использовать оказии ШЕСТОВА и чаще ему писать, так как это для него “дороже всего на свете”.

Вопрос: Изложите теперь подробно содержание так называемого решения “заграничного совещания троцкистов”, полученного вами в 1931 году от СЕДОВА – через ШЕСТОВА?

Ответ: Подробно это решение я изложить затрудняюсь, но смысл его сводился к следующим основным моментам:

В документе давалась характеристика внутреннего положения в Союзе. Все это было изображено так, что страна под руководством СТАЛИНА идет к гибели. Особенно, как я помню, выделялись места о перенапряжении рабочего класса. После подведения итогов “мрачного” внутреннего положения указывалось на необходимость устранить СТАЛИНА от руководства страной. И так как демократическим путем, как это указывалось в решении, этого сделать невозможно, то было решено СТАЛИНА убить.

Дальше, насколько я помню, шло обоснование террора как средства борьбы на примере народовольцев.

Это, насколько я помню, все то, что было сказано в решении.

В конце указывалось, что проект этого решения был составлен лично Троцким и окончательное решение было им одобрено.

Вопрос: Когда и какие директивы Троцкого вы еще получили?

Ответ: В конце 1932 года я послал СЕДОВУ для Троцкого через работавшего в Кузбассугле троцкиста ЗАЙДМАНА, рекомендованного мне ШЕСТОВЫМ, информацию о себе и о работе сибирских троцкистов. Обратно с ЗАЙДМАНОМ я получил от СЕДОВА один документ, который, как оказалось, после моего ознакомления подлежал передаче И.Н. СМИРНОВУ.

Вопрос: Изложите содержание этого документа?

Ответ: Это было письмо, написанное очень кратко, с обычными пожеланиями мне здоровья, об охоте и т.д., а между строк старым способом, известным в кругу троцкистов, антипирином было написано: “Передать И.Н. СМИРНОВУ, что Л.Д. требует ускорить уничтожение СТАЛИНА, КИРОВА, МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА и ВОРОШИЛОВА”. Эту тайнопись я проявлял раствором треххлорного железа.

Вопрос: Где находится этот документ?

Ответ: Я его передал СМИРНОВУ.

Вопрос: Когда вы его передали СМИРНОВУ?

Ответ: В декабре 1932 года.

Вопрос: Где передали этот документ СМИРНОВУ?

Ответ: В Москве у меня на квартире.

Вопрос: Вы еще получили директивы Троцкого?

Ответ: Я всего получил от СЕДОВА три письма. О двух письмах я вам рассказал, теперь скажу о третьем. В 1933 г. я посылал информационное письмо СЕДОВУ через ШЕСТОВА. В это время в Германию выезжал близко связанный с ШЕСТОВЫМ какой-то немецкий специалист. Этот немец обратно мне привез письмо от СЕДОВА, в котором СЕДОВ писал, что работой троцкистов в Сибири и лично моей Л.Д. очень доволен. Сообщалось также, что Троцкому удалось договориться с некоторыми социалистическими партиями Запада и что во французской компартии имеются сторонники Троцкого.

Вопрос: Кого вы знакомили с этим документом СЕДОВА?

Ответ: ШЕСТОВА, БОГУСЛАВСКОГО и СУМЕЦКОГО.

Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что вы нелегально направили СЕДОВУ 5-6 “информаций” о работе Сибирского троцкистского центра.

Когда и как вы эти информации направили СЕДОВУ?

Ответ: Две информации о работе Сибирского центра троцкистов я отправил, как я об этом уже показывал, первую – в 1932 году, через ЗАЙДМАНА, и вторую информацию – в самом начале 1933 года, через ШЕСТОВА, который ее отправил потом через близко связанного с ним немецкого специалиста. Следующие три информации мною направлены СЕДОВУ также при посредстве ШЕСТОВА в конце 1933 года, летом 1934 года и летом 1935 года. Эти три посланные мною информации, как мне передавал ШЕСТОВ, направлялись за границу через выезжавших в командировки немецких специалистов.

Вопрос: О чем подробно вы писали СЕДОВУ в ваших “информациях”?

Ответ: В своих информациях я сообщил СЕДОВУ о результатах работы Сибирского центра троцкистов и связанных с ним в Сибири троцкистских организаций и групп. Так, я сообщал о том, что нами в Кузбассе и Новосибирске создано несколько троцкистских групп, которые активно занимаются подготовкой убийства ЭЙХЕ. В информации, отправленной мною в 1935 году, я сообщал СЕДОВУ о неудавшемся покушении на МОЛОТОВА, во время приезда его в Прокопьевск. В этих же информациях я сообщал о результатах вредительской работы, которую проводили троцкисты под руководством ДРОБНИСА, ШЕСТОВА и ЕЖОВА в Кузбассе. Кроме того, я сообщал о работе промышленных предприятий Кузбасса, железнодорожного транспорта, сельского хозяйства, о настроениях рабочих и т.д. Причем все это преподносилось мною в самых мрачных красках. Фактически я изливал ТРОЦКОМУ через СЕДОВА самую грязную клевету на успехи социалистического строительства в Сибири.

Вопрос: В каком виде пересылались вами эти “информационные сообщения” СЕДОВУ?

Ответ: Они писались во всех случаях мною антипирином между строк писем. В письмах же я сообщал, без указания, кому они обращены, о своем здоровье, о своем житье-бытье, очень много писал об охоте и о всякого рода житейских делах.

Техникой переотправки ведал ШЕСТОВ. Он был большой мастер на такие дела, и я в детали этого не вдавался.

ШЕСТОВ меня проинформировал, что письма мои все доставлены по назначению.

 

Показания с моих слов записаны правильно, протокол лично прочитан.

 

МУРАЛОВ

 

Допросили:

 

ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЗСК
СТ. МАЙОР ГОСУДАР. БЕЗОПАСНОСТИ – УСПЕНСКИЙ.

 

ЗАМ. НАЧ. СПО УГБ УНКВД –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ – ПОПОВ.

 

Верно:

 

ОПЕРУПОЛН. СПО ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАР. БЕЗОПАСНОСТИ: Уемов (Уемов)

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 262, Л. 46-57.