[На бланке Народного комиссариата внутренних дел]
26 января 1937 г.
№ 55469
С<овершенно> секретно
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ.
На заводе № 65 в г. Таганроге в ноябре 1936 г. вскрыта к.-р. троцкистская вредительско-диверсионная организация.
Участники к.-р. организации срывали выполнение заводом программы по изготовлению снарядов, выводили из строя оборудование путем извращения технологического процесса, производили массовую порчу снарядов и сдавали на вооружение РККА негодную продукцию, что создает угрозу преждевременных разрывов снарядов.
Показаниями участника к.-р. организации ФЕДОСЕЕВА (протокол прилагается) устанавливается, что деятельность к.-р. организации на заводе проходила под руководством б<ывшего> нач<альника> снарядного Треста, а затем Зам<естителя> Начальника Главного Управления боеприпасов Наркомтяжпрома ТВЕРИТИНОВА. ФЕДОСЕЕВ показывает, что по заданиям ТВЕРИТИНОВА им был проведен ряд вредительских действий по сдаче негодных снарядов также и на снарядном нем заводе № 68.
ФЕДОСЕЕВ показал, что организация под руководством ТВЕРИТИНОВА проводила широкое вредительство по срыву мобилизационной готовности снарядных заводов путем вывода из строя оборудования.
В результате подрывной деятельности к.-р. организации причинен убыток за 1935 год в сумме около 4 мил. рублей, а за 9 месяцев 1936 г. – около 3½ милл. рублей.
По делу арестованы:
1) АФОНИН К.Н. – б<ывший> тех<нический> директор завода № 65, с-р с 1904 по 1912 г., б<ывший> канд<идат> ВКП(б) с 1924 по 1929 г., исключен за связь с чуждым элементом.
2) БАТЮШИН А.А. – быв<ший> пом<ощник> директора завода № 65.
3) ПИЗИН В.И. [1] – б<ывший> нач<альник> инструментального цеха зав<ода> 65.
4) ФЕДОСЕЕВ Е.Б. – б<ывший> нач<альник> цеха № 1 – завода 65.
5) БАТЮШИН А.А. – б<ывший> зам<еститель> нач<альника> Планово-Производственного отдела, сын купца (завод № 65).
6) МОГИЧЕВ И.Д. – б<ывший> нач<альник> цеха № 1 -“-.
7) СИМАКОВ Г.А. [2] – б<ывший> нач<альник> прессового цеха (завод № 65).
8) ТВЕРИТИНОВ А.А. – Зам<еститель> нач<альника> Гл<авного> Управления Боеприпасов НКТП, член ВКП(б) –
и другие.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Копия протокола допроса ФЕДОСЕЕВА.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
СОЮЗА ССР – Ежов (ЕЖОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 276, Л. 53-54.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого ФЕДОСЕЕВА Евгения Бенедиктовича
от 16 января 1937 г.
ФЕДОСЕЕВ Евгений Бенедиктович, 1893 г<ода> р<ождения>, б<ес>п<артийный>, техник-механик, Начальник цеха № 1 завода № 65 в гор. Таганроге.
ВОПРОС: Вы заявили по поводу предъявленного Вам обвинения в участии в подрывной работе на 65-м заводе о своей непричастности к этому делу. Вам предъявляются показания арестованного по одному с Вами делу бывшего технического директора завода № 65 АФОНИНА Кирилла Николаевича, которыми Вы изобьетесь в принадлежности к к.-р. вредительской организации. Вы и сейчас будете это отрицать?
ОТВЕТ: Нет, показания АФОНИНА К.Н. убеждают меня в том, что дальнейшее мое запирательство бессмысленно. Я признаю, что в течение 2-х последних лет я участвовал в к.-р. организации, которая действовала в оборонной промышленности, и вел активную подрывную работу.
ВОПРОС: Кто и когда вовлек Вас в эту организацию?
ОТВЕТ: В к.-р. организацию меня вовлек бывший начальник снарядного треста Наркомтяжпрома ТВЕРИТИНОВ Андрей Антонович. Это было в феврале 1935 г.
ВОПРОС: Где Вы тогда работали?
ОТВЕТ: Я тогда работал инженером производственного отдела снарядного треста в Москве.
ВОПРОС: Следовательно, Ваша к.-р. работа началась еще задолго до поступления на Таганрогский 65-й завод?
ОТВЕТ: Да, так оно и есть.
ВОПРОС: Каким образом возникла Ваша к.-р. связь с ТВЕРИТИНОВЫМ?
ОТВЕТ: Этой связи предшествовали годы близкого знакомства и делового соприкосновения с ТВЕРИТИНОВЫМ.
Впервые с ТВЕРИТИНОВЫМ я встретился в начале 1932 г. на Урале. Он был в то время директором оборонного завода № 68 в Невьянске, куда я прибыл из Москвы в служебную командировку как инженер снарядного треста. Моя командировка была вызвана тем, что вновь прибывший на завод военный представитель Артил<лерийского> Упр<авления> РККА ГЕРАСИМОВ (или ГЕРАСИМЕНКО) установил, что принятая его предшественником ЕРМОЛИНЫМ партия зенитных снарядов в количестве 245.000 шт. оказалась негодной и была ГЕРАСИМОВЫМ полностью забракована. Так как ГЕРАСИМОВ занял в этом вопросе твердую позицию и отказался эти снаряды принять, то возник конфликт между ним и директором завода ТВЕРИТИНОВЫМ, для улаживания которого я был направлен на завод. Приехав в Невьянск, я сразу же убедился, что снаряды действительно дефектны. Дефекты заключались в том, что корпуса снарядов были эллипсными и, кроме того, неправильно обработанными по центрующему утолщению. Сдавать их в таком виде на вооружение РККА, конечно, нельзя было. ТВЕРИТИНОВУ грозила на этой почве неприятность, и он просил меня как представителя треста помочь ему в этом деле, т.е. не поднимать шума вокруг этого вопроса. Я ему сказал, что, если я даже и закрою глаза на дефектность снарядов, то военпред их все равно забракует, и пострадает не только он, ТВЕРИТИНОВ, но и я, не наложивший запрета на сдачу этих дефектных снарядов. ТВЕРИТИНОВ меня тогда стал убеждать, что, если я займу благоприятную для него позицию, то он берется эти снаряды сдать. Я согласился не мешать ТВЕРИТИНОВУ в этом деле и дал такое заключение о снарядах, что они в целом пригодны, и лишь известная часть их требует пересмотра и исправления. Соответственно этому несколько десятков тысяч снарядов были выбракованы, а остальная часть в 200.000 примерно штук снарядов с неустраненными дефектами была обманным путем сдана Военпреду.
ВОПРОС: Нам непонятно, почему ТВЕРИТИНОВ в самом начале знакомства обратился к Вам за содействием в явно незаконном, преступном деле. Чем Вы это объясните?
ОТВЕТ: С моей стороны тут действовало возбуждение выслужиться перед ТВЕРИТИНОВЫМ и заручиться его благоволением ко мне. Я к этому стремился, тем более что ТВЕРИТИНОВ часто подчеркивал свою близость к зам<естителю> НКТП ПЯТАКОВУ и большую поддержку со стороны последнего, которой он, по его словам, пользуется. Об этой поддержке мне также говорили и некоторые работники 68 завода. ТВЕРИТИНОВ, знал, что я не пойду против него, наоборот, он видел по моему поведению и желанию ему угодить, что я выполню любое его предложение. Этим только и объясняется его просьба относительно сдачи Военведу дефектных снарядов, просьба, которую я выполнил.
ВОПРОС: Снаряды были все в одинаковой степени дефектными?
ОТВЕТ: Из общего количества в 245.000 снарядов, изготовленных заводом № 68, к моменту моего приезда в Невьянск в 1932 г. несколько десятков тысяч снарядов было совершенно забраковано. Остальное количество имело примерно одинаковые, описанные мною выше дефекты. Эти-то последние снаряды и были сданы на вооружение.
ВОПРОС: При сдаче снарядов была обманута военная приемка?
ОТВЕТ: Да, ибо иначе снарядов бы сдать не удалось.
ВОПРОС: Каким путем это было сделано?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ мне не рассказал, каким образом это ему удалось сделать, я понял так, что здесь совершена какая-то манипуляция, но какая именно – я не знал.
ВОПРОС: Продолжайте показания о своей связи с ТВЕРИТИНОВЫМ?
ОТВЕТ: В начале 1933 года снарядным трестом я был вторично командирован в Невьянск на завод № 68 для технической помощи по выпуску 45 м/м осколочных снарядов и тракторных гильз.
Когда я в разговоре с ТВЕРИТИНОВЫМ обратил его внимание на то, что значительное количество выпускаемых заводом № 68 снарядов имеет дефекты, ТВЕРИТИНОВ мне сказал: “Снаряды нужно уметь сдавать”.
Я заметил, что трудно в этом деле обойти военного представителя РККА, который этих снарядов может не принять. ТВЕРИТИНОВ на это мне заявил: “Нужно иметь колечко и пятак”. Видя мое недоумение, ТВЕРИТИНОВ разъяснил мне, что Колечко – это фамилия начальника отдела технического контроля завода, которому он платит по пять копеек за каждый сданный снаряд, в том числе и за дефектный. Деньги эти выдавались в виде “премии” и стимулировали работников завода сдавать негодную и дефектную продукцию. Это была удобная и хорошо придуманная система, которая поощряла работников завода за обман Военведа.
ВОПРОС: То есть за подрыв обороноспособности СССР?
ОТВЕТ: Да, конечно.
ВОПРОС: Участвуя в этих заведомых преступлениях, Вы и тогда уже вели совместно с ТВЕРИТИНОВЫМ подрывную работу?
ОТВЕТ: Я этого не отрицаю, но делал я это не из контрреволюционных побуждений и не как член к.-р. организации, о существовании которой я узнал и к которой я примкнул значительно позже. Мое соучастие сводилось к тому, что я как представитель снарядного треста содействовал в сдаче заводом № 68 заведомо дефектных снарядов, т.к. об этом никого в известность не ставил.
ВОПРОС: Когда Вы встретились вновь с ТВЕРИТИНОВЫМ?
ОТВЕТ: В середине 1934 г. я был третий раз командирован снарядным трестом на завод № 68, где в то время испытывалась машина системы Каргополова по штамповке корпусов 76 м/м снарядов.
По мобилизационному плану эта машина в период войны должна штамповать 16 шт<ук> корпусов в минуту, однако в силу конструктивных недостатков эта машина использована быть не может не только в мобилизационный период, но и в мирное время, т.к. оказалась в работе непригодной. По поводу этой машины я имел беседу с ТВЕРИТИНОВЫМ, который мне сказал, что ее предложил установить на заводе № 68 лично ПЯТАКОВ, и поэтому никаких разговоров о ее непригодности быть не может. После разговора с ТВЕРИТИНОВЫМ о машине Каргополова у меня возникло подозрение, что тут что-то неладно, однако, я своих подозрений никому не высказал, поскольку ТВЕРИТИНОВ проявлял особую настойчивость в этом деле. Эти встречи с ТВЕРИТИНОВЫМ, содействие которое я ему оказывал в явно незаконных делах, постоянно подчеркиваемая мной готовность услужить ему, – и дали, очевидно, ТВЕРИТИНОВУ основание привлечь меня открыто в феврале 1935 г. к подрывной работе.
ВОПРОС: Изложите подробно, как ТВЕРИТИНОВ поставил перед Вами вопрос о Вашем участии в подрывной работе?
ОТВЕТ: В августе 1934 г. ТВЕРИТИНОВ был назначен начальником снарядного треста и переехал из Невьянска в Москву. В то время я работал там же в должности инженера. В феврале 1935 г. вечером, когда в тресте почти никого не было, я был вызван к ТВЕРИТИНОВУ в кабинет по вопросу моей командировки в Невьянск.
ТВЕРИТИНОВ стал мне говорить о том, что мои отношения с ним дают ему достаточное основание для откровенного разговора со мной.
Напомнив мне о тех услугах, которые я ему за последние годы оказал, ТВЕРИТИНОВ заявил, что он видит во мне единомышленника и не сомневается, что я буду с ним заодно и в более серьезных делах. Если я ему это обещаю и буду его верным союзником, то он найдет возможность быть и мне кой в чем полезным. Так, он, например, мог бы устроить назначение меня тех<ническим> директором на 68-й завод. Такое назначение мне, безусловно, импонировало, и я спросил ТВЕРИТИНОВА, о каких “серьезных делах” идет речь. ТВЕРИТИНОВ мне ответил, что тут ему придется коснуться несколько политики. При этом он заметил, что он “за политику имел кой-какие неприятности в прошлом, но это отнюдь не сделало его стопроцентным сталинцем”. На мой вопрос, в чем заключалась эта неприятность, ТВЕРИТИНОВ мне сказал, что он посмел как-то высказать свои сомнения в правильности политики партии, и ему за это приписали правый уклон.
Продолжая разговор на эту тему, заявил: “А все-таки я был прав, беря под сомнение политику партии. Посмотрите, что делается, говорят об успехах, о построении социализма, а на самом деле ничего реального нет. Нельзя слово сказать, т.к. сейчас же припишут контрреволюцию. Существующее положение в партии ликвидировало всякую возможность высказывать свои взгляды на политику ЦК. “Сталинский режим” можно ликвидировать только ответными ударами, которые поколебали и в корне подорвали бы этот режим”.
Я попросил разъяснений. ТВЕРИТИНОВ тогда резко бросил: “Надо разрушать базу, на которой режим держится”. На мой повторный вопрос ТВЕРИТИНОВ разъяснил мне, что речь идет о подрывной работе в промышленности, в данном случае – в оборонной промышленности. Я заметил ТВЕРИТИНОВУ, что это ведь не может пройти незамеченным. Он мне возразил, что фокус в том и будет заключаться, чтобы незаметными действиями наносить промышленности максимальный ущерб. Что же касается риска, то, если во главе сидят “свои люди”, то этот риск не очень велик. Я проявил интерес к сказанному ТВЕРИТИНОВЫМ и спросил его, кто же это дело возглавляет. ТВЕРИТИНОВ заявил, что только в силу близких со мною отношений и доверия, которое он ко мне питает, он может мне сказать, что речь идет об организации троцкистов, которую возглавляет в промышленности ПЯТАКОВ. По словам ТВЕРИТИНОВА, эта организация имеет своих сторонников во всех отраслях промышленности, и в частности в оборонной промышленности, и развернула в ней большую работу. ТВЕРИТИНОВ после этого стал меня еще раз убеждать в необходимости действовать сообща, в том, что я ничем не рискую, и я ему дал согласие участвовать в организации.
ВОПРОС: ТВЕРИТИНОВ выполнил свое обещание о назначении Вес техническим директором 68-го завода?
ОТВЕТ: Да, спустя несколько дней после изложенного разговора я был командирован на 68-й завод, где вскоре был назначен техническим директором.
ВОПРОС: Кого Вам назвал ТВЕРИТИНОВ из числа участников организации в оборонной промышленности?
ОТВЕТ: Он мне лишь назвал в качестве руководителя организации ПЯТАКОВА. Других лиц он мне не называл.
ВОПРОС: Вы пытаетесь скрыть от нас участников организации. Предлагаем Вам их назвать.
ОТВЕТ: Я припоминаю, что он мне назвал как участника организации руководящего работника завода 65 АФОНИНА К.Н.
ВОПРОС: А на 68 заводе?
ОТВЕТ: На 68 заводе он мне никого не назвал.
ВОПРОС: А почему он Вам назвал именно АФОНИНА?
ОТВЕТ: Это объясняется, очевидно, тем, что АФОНИН являлся нашим общим знакомым, и я несколько раз отзывался о нем ТВЕРИТИНОВУ как о человеке, который “никогда не подведет”.
ВОПРОС: Какие установки Вы получили от ТВЕРИТИНОВА при вербовке?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ мне сказал, что самый идеальный способ дезорганизовать производство – это извратить предложение правительства о так называемой ассимиляции оборонных заводов. Ассимиляция заводов предусматривала наряду с выпуском специальной продукции изготовление других видов изделий, различного рода оборудования и машин, которые до этого импортировались. Сама по себе ассимиляция является мероприятием, которое, несомненно, позволяет в более полной степени использовать производственные мощности завода и организовать за счет этих мощностей дополнительный выпуск сложной и дефицитной продукции. Мысль ТВЕРИТИНОВА, которую он мне высказал, сводилась к тому, чтобы мероприятия по ассимиляции извратить и практически построить так, чтобы не только сорвать выпуск дополнительной продукции, но и дезорганизовать производство основной специальной продукции. Это, заявил ТВЕРИТИНОВ, нанесет крепкий удар оборонным заводам и, вместе с тем, отведет от нас всякие подозрения, так как можно будет всегда ссылаться на неосвоение новых видов продукции, на отсутствие разработанного технологического процесса и т.д.
Этой ассимиляцией, говорил ТВЕРИТИНОВ, мы вобьем клин в оборонную промышленность, заказы распределим так, что ни военные изделия, ни новые виды продукции нормально выпускаться не будут. Если нас спросят о снарядах, которые мы не будем сдавать в срок, мы сошлемся на ассимиляцию. Будут бранить за срыв выпуска нового оборудования – мы скажем, что основное внимание мы сосредотачиваем на оборонной работе.
ВОПРОС: Какого рода указания Вы получали по 68 заводу?
ОТВЕТ: В порядке ассимиляции завод № 68 должен был выпустить 60 бурозаправочных станков и 2200 перфораторов.
ВОПРОС: Как было выполнено это производственное задание?
ОТВЕТ: Оно было мною сорвано.
ВОПРОС: Каким путем?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ, инструктируя меня перед выездом в Невьянск, предложил мне одновременно расстроить станочный парк путем умышленной задержки ремонта его. Выполняя это задание, я привел большинство станков “Феникс” и “…” [3] в такое состояние, что в последующем обрабатывать на них корпуса зенитных снарядов было почти невозможно. В результате, вместо 60 станков заводом было выпущено в 1935 г. только 34 станка и вместо 2.200 перфораторов – 1.400.
ВОПРОС: А как отразилась ассимиляция 68-го завода на оборудовании?
ОТВЕТ: Ассимиляция еще больше разрушила оборудование, так как изготовление бурозаправочных станков и перфораторов чрезмерно перегрузило это оборудование, которое к тому же мною умышленно, по заданию ТВЕРИТИНОВА, не ремонтировалось.
ВОПРОС: Какие последствия имело разрушение станочного парка на заводе?
ОТВЕТ: Помимо срыва заказов на изготовление добавочного оборудования, о чем я уже говорил, разрушением станочного парка был подготовлен срыв выпуска зенитных снарядов в 1936 г.
ВОПРОС: Вредительское использование ассимиляции касалось только 68-го завода?
ОТВЕТ: Нет, оно касалось и других заводов. Мне известно, что заводу № 65 ТВЕРИТИНОВЫМ было дано задание выпустить в 1935 году 120.000 штук патефонных деталей, а в 1936 году – 2.100 мотоциклов. Производство стальных патефонных деталей на станках высокой точности вызвало расстройство оборудования, предназначенного для обработки деталей взрывателей РГ-6, а к выпуску мотоциклов завод совершенно не был подготовлен, не было для этого площадей, оборудования, отсутствовал инструмент. Этим сразу же была нарушена деятельность завода, что предрешило срыв выпуска снарядов в 1936 году. Одновременно выпуск мотоциклов был также сорван.
В отношении других оборонных заводов мне известно, что в порядке этой ассимиляции завод № 70 в Москве получил заказы на турбины в 1.000 пат., завод № 77 в Ленинграде – на резьбошлифовальные станки “…” [4] и моторы, завод № 62 в Ярославле – на лодочные моторы.
ТВЕРИТИНОВ мне передавал, что в результате этой ассимиляции, вредительски разработанной, заводы, входящие в состав Главного Управления боеприпасов Наркомтяжпрома, буквально лихорадило, особенно в 1936 г., т.к. были расстроены все процессы производства.
ВОПРОС: Какого рода указания Вы получили при назначении вас на 65-й завод?
ОТВЕТ: На 65-й завод в Таганроге я был послан в начале марта 1936 года. ТВЕРИТИНОВ, с которым я говорил перед своим отъездом из Москвы, готовился в это время к поездке за границу. Я его спросил – какой мне линии держаться на заводе и какие он даст конкретные поручения по делам организации. ТВЕРИТИНОВ не стал подробно со мной говорить, заявив мне, что предотъездные дела его вывели из колеи, и он очень спешит. ТВЕРИТИНОВ ограничился тем, что поручил мне по приезде на завод по всем вопросам работы организации связаться с АФОНИНЫМ, который меня введет в курс дела.
ВОПРОС: Вы с АФОНИНЫМ связались?
ОТВЕТ: Да, по приезде в Таганрог связался с АФОНИНЫМ, на квартире которого я остановился и у которого проживал в течение двух недель. Я передал АФОНИНУ поручение, которое я имел к нему от ТВЕРИТИНОВА, и просил подробно осведомить меня о работе организации на заводе 65. АФОНИН мне обстоятельно рассказал о работе, которую он уже проделал на заводе при помощи завербованных им лиц. Он с особым удовлетворением подчеркивал, что работа его себя полностью оправдала, в чем я не премину убедиться, когда ознакомлюсь лично с положением на заводе.
ВОПРОС: Кого из участников контрреволюционной организации на 65-м заводе он Вам называл?
ОТВЕТ: Он мне назвал ЦИМБЕРОВА Павла Георгиевича – начальника технического отдела завода, ПИЗИНА – начальника инструментального цеха, МОГИЧЕВА Ивана Дмитриевича – начальника цеха № 1, БАТЮШИНА – зам<естителя> начальника планово-производственного отдела, и СИМАКОВА Георгия – начальника прессового цеха.
ВОПРОС: Вы лично были связаны с кем-либо из перечисленных лиц?
ОТВЕТ: Нет, АФОНИН меня настойчиво просил непосредственно с участниками организации не связываться, чтобы в случае “беды” не давать повода для излишних подозрений. Я нашел этот совет правильным и в непосредственную контрреволюционную связь с указанными лицами не вступал, тем более что это и не вызывалось деловой необходимостью.
ВОПРОС: В чем выражались результаты проделанной АФОНИНЫМ работы, о которой он Вам говорил во время Вашего приезда на завод?
ОТВЕТ: Я должен прямо сказать, что завод был доведен до состояния полного производственного развала, оборудование в значительной части было расстроено, инструментальное хозяйство было запутано и дезорганизовано настолько, что срыв программы по выпуску снарядов на 1936 год был, по сути дела, предрешен.
ВОПРОС: Покажите более конкретно, какие именно вредительские акты были совершены участниками контрреволюционной организации на заводе № 65.
ОТВЕТ: К моему приезду на завод № 65 в производство была запущена без предварительного испытания партия пушечных снарядов по чертежу № 2-01044 в количестве 20.000 штук. В результате этого подрывного акта, который был осуществлен непосредственно АФОНИНЫМ и МОГИЧЕВЫМ, вся партия снарядов пошла в брак.
Далее, к.-р. организация искажала систематически чертежи, вследствие чего снаряды, выпускаемые по этим чертежам, оказывались негодными.
ВОПРОС: Но ведь чертежи утверждаются Артиллерийским Управлением РККА?
ОТВЕТ: Это верно, однако Арт<иллерийское> Управление вводилось в заблуждение теми обоснованиями, которые представлял ему завод № 65 как непосредственный исполнитель заказа.
ВОПРОС: Кто персонально изменял чертежи?
ОТВЕТ: Это делал участник контрреволюционной организации ЦИМБЕРОВ Павел Григорьевич.
ВОПРОС: Какие еще подрывные акты были совершены на заводе № 65?
ОТВЕТ: В начале 1936 г. участниками организации АФОНИНЫМ и ЦИМБЕРОВЫМ Павлом был задержан выпуск измерителя на длину пушечного снаряда. 3-хмесячная задержка в изготовлении измерителя вызвала брак партии пушечных снарядов в количестве 4.000 штук.
Помимо этого, другие партии снарядов были задержаны к сдаче на вооружение тем, что был несвоевременно изготовлен чертеж переходной втулки пушечного снаряда.
Член организации МОГИЧЕВ в целях дезорганизации производства расстроил оборудование цеха № 1. Кроме того, МОГИЧЕВ ликвидировал операционный контроль в цехе, умышленно не применял мерительный инструмент и отменил 12-ю операцию (предварительная расточка дна снаряда), что при последующих операциях давало массовый брак.
В результате этих вредительских мероприятий заводом в течение 1936 года было выпущено 14.000 пушечных и 79.000 бронебойных дефектных снарядов, большая часть которых была забракована. Значительное количество этих снарядов МОГИЧЕВУ удавалось путем умышленной путаницы номеров клейм отдельных плавок сдавать на вооружение.
Член контрреволюционной организации ПИЗИН так же, как и МОГИЧЕВ, расстроил станочный парк инструментального цеха. Кроме того, умышленно нарушалась очередность изготовления инструмента для производства снарядов и взрывателей* Получалась такое положение, что цеха завода не имели необходимого инструмента, и в то же время кладовые цехов были завалены большим количеством инструмента, в котором недостатка не ощущалось. Наиболее ответственный инструмент ПИЗИН умышленно изготовлял из худшей стали, вследствие чего износ инструмента был выше нормального в несколько раз.
Со слов АФОНИНА мне известно, что в прессовом цехе подрывную работу проводил участник организации СИМАКОВ, который выводил из строя пресса, искажал технологию по обработке пушечных снарядов, чем заранее обрекал снаряды на дефектность.
В целях скрытия значительного количества брака снарядов, принесшего заводу убыток в 1936 г. свыше 4 миллионов руб., участник организации БАТЮШИН, ведавший вопросами планирования, составлял по заданию АФОНИНА искаженные сведения о браке. Это
он делал, искусственно увеличивая показатели себестоимости всех видов продукции завода.
ВОПРОС: В чем выразилось Ваше личное участие в подрывной работе?
ОТВЕТ: В течение первых месяцев моего пребывания на заводе я держал связь с АФОНИНЫМ, которому, как я уже показывал, удалось при помощи созданной им контрреволюционной группы развернуть на заводе большую подрывную работу. Я был полностью в курсе этой работы через АФОНИНА.
В мою задачу как занижавшего должность заместителя главного инженера по спец<иальной> продукции входило лишь соответственными распоряжениями и мероприятиями поддерживать действия АФОНИНА и вуалировать подрывную работу на заводе как в глазах Главка, так и в глазах местных организаций, а также общественности завода. Более активно и непосредственно я включился в подрывную работу с прибытием на завод ТВЕРИТИНОВА, который был в августе 1936 г. назначен директором завода.
ВОПРОС: Какие указания Вы получили от ТВЕРИТИНОВА во время его приезда в Таганрог?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ мне с несколько встревоженным видом передал что в Москве арестован ПЯТАКОВ, и что он, ТВЕРИТИНОВ, опасается и своего ареста. Правда, заявил ТВЕРИТИНОВ, ПЯТАКОВ – такая фигура, что он вряд ли пойдет на признание вредительской работы, которую он организовал, но все же он чувствовал себя беспокойно. Я заметил ТВЕРИТИНОВУ, что даже если ПЯТАКОВ и будет молчать, то мы не гарантированы со стороны местных организаций, внимание которых тоже может быть привлечено к тому, что творится на заводе. ТВЕРИТИНОВ по этому поводу заявил: “Ну, если речь идет о своих, заводских, то мы всегда сможем им зажать рот, что же касается местных организаций, то с этой стороны у меня беспокойства мало. Люди ПЯТАКОВА сидят и здесь”. На мой вопрос – кого он имеет в виду, ТВЕРИТИНОВ мне передал, что в Таганроге имеется сильная троцкистская организация, которую возглавляет секретарь Горкома ВАРДАНИАН, превосходно знающий обстановку, и, если нужно, то он окажет и содействие.
ВОПРОС: Откуда это было известно ТВЕРИТИНОВУ?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ, передавая мне об этом, ссылался на то, что ему об этом известно от ПЯТАКОВА.
ВОПРОС: Это все, что Вам ТВЕРИТИНОВ передавал со слов ПЯТАКОВА о троцкистской организации в Таганроге?
ОТВЕТ: ТВЕРИТИНОВ мне рассказал, что таганрогская организации также является не изолированной и связана с крупной организацией троцкистов, которая существует в Ростове.
ВОПРОС: Какие фамилии он Вам называл?
ОТВЕТ: Фамилии он мне не называл.
ВОПРОС: Какая подрывная работа велась на заводе с приездом ТВЕРИТИНОВА?
ОТВЕТ: После приезда ТВЕРИТИНОВА на ряде участков цеха № 1 в силу личной инициативы некоторых молодых специалистов, а также мастеров и рабочих стахановцев, наметился некоторый сдвиг в выпуске пушечных снарядов. Когда у меня зашел по этому вопросу разговор с ТВЕРИТИНОВЫМ, последний мне заявил: “Не надо давать ни одного снаряда, не будьте робким, запускайте в производство мотоциклетные детали. В ответ на репрессии против троцкистов надо действовать смелее. Мы этим продемонстрируем нашу силу и в то же время покажем всем, что дело не в троцкистах, а в руководстве партии”. Я еще раз заметил ТВЕРИТИНОВУ, что все внимание заводского коллектива сейчас сосредоточено именно на выпуске снарядов, и мы можем легко навлечь на себя подозрения. ТВЕРИТИНОВ мне на это заявил, что с этой стороны он себя полностью застрахует, “рассказав коллективу сказку о техплане”. ТВЕРИТИНОВ мне пояснил эту фразу таким образом, что он срыв выпуска пушечных снарядов будет прикрывать проектами новых производственных мероприятий, которые предусматривался техпланом на 1937 г.
Выполняя указания ТВЕРИТИНОВА по срыву выпуска пушечных снарядов, я приступил к изготовлению большого количества мотоциклетных деталей, в частности магнето. На изготовление этих деталей мною были переброшены наиболее квалифицированные рабочие с участков спецпроизводства.
ВОПРОС: Вами была осуществлена идея ТВЕРИТИНОВА относительно вредительского техплана?
ОТВЕТ: Да, ТВЕРИТИНОВ мобилизовал сотни работников завода, инженеров и рабочих стахановцев на разработку фантастического, по существу, техплана на 1937 г. Этим планом намечалось выпустить в 1937 г. 12-15 тысяч мотоциклов, 5 мил. бронебойных снарядов, 240.000 шт<ук> пушечных снарядов и 5 мил. снарядов … [5]. Всего в общей сложности на сумму около 150 мил. рублей. Это означало увеличение программы в 3 с лишним раза против 1936 г.
Привлечение большого количества специалистов к составлению этого вредительского техплана отвлекло внимание основных сил завода от выполнения текущих оборонных задач и подготовки производства к выполнению программы по спецпродукции на 1937 г. Ряд специалистов, а такие рабочих-стахановцев доказывали абсурдность этого плана и резкий разрыв, который существует между ним и состоянием производства и оборудования. ТВЕРИТИНОВ в целях завуалирования вредительского существа техплана заявлял на многочисленных совещаниях, на которых поднимался вопрос об этом, что завод будет всем необходимым обеспечен, и что, в частности, он – ТВЕРИТИНОВ позаботился о том, чтобы получить из-за границы ряд новых станков-автоматов. Должен добавить, что с этим планом ТВЕРИТИНОВ, по его словам, ознакомил ВАРДАНИАНА, посвятив его во вредительское существо плана. Как мне заявил ТВЕРИТИНОВ, ВАРДАНИАН полностью одобрил его замысел.
С арестом некоторых участников организации на 65 заводе, АФОНИНА и других, в октябре 1936 г. разработка вредительского техплана приостановлена не была. ТВЕРИТИНОВ, с которым я имел по этому поводу разговор, заявил мне, что отступать сейчас нельзя и некуда, что изменение наших позиций в этом вопросе способно было бы лишь навлечь на нас подозрения, поэтому надо идти напролом и держаться твердо своих позиций, обосновывая их исключительно интересами производства. Этим самим мы затушуем подозрения в отношении нас и одновременно облегчим положение арестованных, которым на следствии не смогут приписать вредительского характера наших действий; доказать это, во всяком случае, будет трудно. В случае же, если кто-нибудь из арестованных проболтается, и мы будем привлечены по этому делу, то надо, заявил ТВЕРИТИНОВ, держаться крепко и ни в коем случае не выдавать организации. Этот совет ТВЕРИТИНОВ мне дал вторично после ареста ВАРДАНИАНА. Он заявил мне при этом, что он обеспокоен этим последним арестом и примет все меры к тому, чтобы покинуть Таганрог.
<ФЕДОСЕЕВ>
Допросили:
НАЧ. 2 ОТДЕЛЕНИЯ ЭКО
Мл. Лейтенант Госуд. Безопасности – МАЛКЕВИЧ
Оперупол. ЭКО
Мл. Лейтенант Гос. Безопасности – БЕРЕЗКИН
ВЕРНО:
СЕКРЕТАРЬ 3 ОТДЕЛА ГУГБ НКВД
Ст. ЛЕЙТЕНАНТ ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ Фельдман (ФЕЛЬДМАН)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 276, Л. 55-72.
[1] В тексте ошибочно – “Пызин”.
[2] В тексте ошибочно – “Симаков Г.Г.”.
[3] Пропуск в тексте документа.
[4] Пропуск в тексте документа.
[5] Пропуск в тексте документа.