СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –

тов. ЕЖОВУ.

Направляю Вам следующие протоколы допросов:

1. ЛИБЕРМАНА, Григория Борисовича, от 7/IV-35 года;

2. БУКЛЕЯ, Евгения Яковлевича, от 7/IV-35 года;

3. ВУЙОВИЧА, Войслава Дмитриевича, от 3/IV-35 года;

4. РУДНЕВА, Сергея Александровича, от 8/IV-35 года;

5. ШАРАПОВОЙ, Антонины Федоровны, от 5/IV-35 года;

6. МЕЛЬНИКОВОЙ, Елены Селиверстовны, от 5/IV-35 года.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ягода (ЯГОДА) 

8 апреля 1935 г.

№ 55819

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 110, Л. 219.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

ЛИБЕРМАНА, Григория Борисовича

от 7 апреля 1935 г.

ЛИБЕРМАН Г.Б. 1900 г<ода> рожд<ения>, урож<енец> г. Сольцы Сев<еро->Зап<адной> обл<асти>. Профессор военной химии. Находится в распоряжении нач<альника> Управл<ения> по нач<альствующему> составу РККА.
Отец владелец аптеки.
В Красной армии с 1919 г., член ВКП(б) с 1918 г. с перерывом с 1927 по 1930 г.  

ВОПРОС: Исключались ли Вы когда-либо из ВКП(б)?

ОТВЕТ: Да, я исключался из ВКП(б) четыре раза.

ВОПРОС: За что Вы были исключены в первый раз? 

ОТВЕТ: Первый раз я был исключен в 1921 г. по обвинению в бюрократизме, выразившемся в пренебрежительном отношении к нуждам нац<иональных> меньшинств. Через некоторое время я был восстановлен.  

ВОПРОС: За что Вы были исключены во второй раз? 

ОТВЕТ: Исключен я был во время чистки в 1923 г. с официальной мотивировкой “как ненадежный”. Действительной причиной является, как мне разъяснили в Контр<ольной> Комиссии, – принадлежность к троцкизму.

ВОПРОС: Где вы тогда работали? 

ОТВЕТ: В то время я обучался в ленинградской Военно-Технической Академии; я действительно был троцкистом в 1923 г.

Дело разбиралось в районной комиссии, дошло до ЦКК, где мне сказали, что я не выдержанный член партии, не вдумываюсь в линию партии, и через некоторое время восстановили.

ВОПРОС: Таким образом, Вы были исключены за троцкизм? 

ОТВЕТ: Я был исключен как троцкист, но в выписке в моем деле говорилось, что я был исключен как ненадежный элемент. 

ВОПРОС: При каких обстоятельствах Вы были исключены из партии в третий раз? 

ОТВЕТ: В 3-й раз я был исключен из партии в конце 1927 г. за активную фракционную троцкистскую работу.

ВОПРОС: Когда Вы были восстановлены? 

ОТВЕТ: Я был восстановлен в апреле 1930 г.

ВОПРОС: Значит, три года Вы были вне партии?

ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: За что Вы были исключены в четвертый раз? 

ОТВЕТ: Четвертый раз я был исключен в декабре 1934 г. с мотивировкой – за борьбу с командованием, неприкрытый карьеризм и что все это является результатом неизжитого троцкизма. 

ВОПРОС: Когда впервые Вы стали заниматься троцкистской работой?

ОТВЕТ: Впервые я стал заниматься троцкистской работой в 1923 г. Я вошел в троцкистскую группу в Военно-Технической академии, лидером группы являлся некий ХОДЕ, впоследствии разоблаченный органами ОГПУ. ХОДЕ не был членом партии, но сумел втереться в доверие и, выдавая себя за коммуниста, возглавить троцкистскую группу в Академии. В этой группе я был активным участником.

Как я показал выше, в 1923 г. я был исключен из партии, через некоторое время был восстановлен и с этого момента вплоть до 1927 г. троцкистской деятельностью не занимался.

ВОПРОС: Вы говорите неправду. Вы продолжали проводить троцкистскую работу и в период между 1923 и 1927 г.

Предлагаем дать правдивый ответ.

ОТВЕТ: Я утверждаю, что я не вел никакой троцкистской работы, у меня были только преувеличенные симпатии к Троцкому. 

ВОПРОС: Это неверно. У Вас не было никакого перерыва в троцкистской работе. Весь этот отрезок времени вы по-прежнему занимались пропагандой троцкистских взглядов и другой троцкистской работой. Дайте правдивый ответ.

ОТВЕТ: Я согласен, но я хочу поправить, что характер моей троцкистской деятельности резко изменился за месяц до XV съезда. Поправка заключается в том, что из потенциального троцкиста я превратился в кинетического троцкиста.  

ВОПРОС: Что же было дальше? 

ОТВЕТ: В 1927 г. я попал в среду видных троцкистов.

ВОПРОС: Что это за среда? 

ОТВЕТ: Я попал непосредственно к Троцкому, пошел к нему в “Главконцесском”. Это было в ноябре 1927 г.

ВОПРОС: Что значит “попал”? Кто вас направил? 

ОТВЕТ: Я приехал из Ленинграда и попал к одному товарищу, троцкисту (в Москве), который меня направил к Троцкому.

ВОПРОС: Кто этот товарищ? 

ОТВЕТ: Фамилии его я не помню, он работал в Осоавиахиме.

ВОПРОС: А кто Вас направил к этому лицу, которое свело Вас с Троцким? 

ОТВЕТ: Направил меня КАЩЕЕВ [1], он был лидером зиновьевской оппозиции в Академии.

ВОПРОС: Расскажите о Вашем свидании с Троцким в “Главконцесскоме”.

ОТВЕТ: После предварительного ознакомления Троцкий меня спросил: “Ваши взгляды на происходящее?” Я ответил, что пришел Вас послушать, и задал ему вопрос: “Почему Вы идете на блок с Зиновьевым?” Троцкий мне ответил, приведя известные доказательства троцкистов по поводу блока.

Троцкий меня спросил: “Не считаете ли вы, что сейчас проводится лозунг Керенского – армия вне политики? Не напоминает ли вам вид наших генштабистов вид юнкеров времен Керенского?” и т.п.

В конце разговора Троцкий обратился ко мне с просьбой, сказав, что в Ленинграде есть такой товарищ ЯКОВИН, вот Вам его адрес и телефон зайдите передайте эти документы. И передал мне пачку фракционной литературы. 

ВОПРОС: Кто такой ЯКОВИН? 

ОТВЕТ: ЯКОВИН был ближайшим подручным Троцкого по Ленинграду, один из самых активных троцкистов. Знаю, что впоследствии он был арестован и сослан.   

ВОПРОС: Связывались ли вы с ЯКОВИНЫМ? 

ОТВЕТ: Да, приехав в Ленинград, я нашел ЯКОВИНА и передал ему документы от Троцкого. 

ВОПРОС: Что было дальше? 

ОТВЕТ: Затем раскололись зиновьевцы с троцкистами на почве подачи заявления. Я заявления не подавал, а вместе с яковинской группой начал троцкистскую работу в Ленинграде.

Мы были уже исключены из партии. 

ВОПРОС: Какую троцкистскую работу Вы вели? 

ОТВЕТ: Мне поручили в подпольных условиях вести троцкистский кружок на вагоностроительном з<аво>де им. Егорова в Ленинграде за Нарвской заставой. Об этом я рассказывал в моих показаниях, данных в ОГПУ, куда я пришел и рассказал о своей фракционной работе.

ВОПРОС: Вы говорите ложь; вы были задержаны и препровождены в ОГПУ, а не явились добровольно в ОГПУ, как вы говорите.

ОТВЕТ: Я был вызван в ОГПУ и в ответ на заданный мне вопрос – все рассказал о своей фракционной работе.

ВОПРОС: Вы показываете, что вели подпольную троцкистскую работу; находились ли вы на нелегальном положении? 

ОТВЕТ: Да, находился. Когда в организации ожидали арестов, то я скрывался вне дома.

ВОПРОС: Где вы получали средства к существованию? 

ОТВЕТ: Я получал жалование в Академии.

ВОПРОС: Вели ли вы еще какую-либо троцкистскую работу помимо руководства подпольным троцкистским кружком?

ОТВЕТ: Да, я входил в ленинградский троцкистский центр, в котором помимо меня были ШЕЙН и затем некий Валентин. Этот центр распространял среди троцкистов информацию о положении дел в партии, троцкистских организациях, издавал и распространял троцкистскую литературу, поддерживал связь с приезжавшими уполномоченными московского центра. Наш центр, совместно с уполномоченным Москвы, руководил всей троцкистской работой в ленинградском подполье.

ВОПРОС: Как развивались события дальше? 

ОТВЕТ: В мае или июне м<еся>це 1928 г. мне позвонил нач<альник> техническ<ой> Академии – ИСАЕВ и сказал, что предполагает командировать меня в Германию в научную командировку. О предстоящей командировке я сообщил в троцкистский центр. Руководитель центра Валентин заявил, что это очень кстати; высказал опасение, что вряд ли меня выпустят за границу.

Через некоторое время я получил указание временно прекратить фракционную работу для того, чтобы не попасться, и подать заявление в партийную организацию об отказе от троцкизма. Я это выполнил. Текст заявления предварительно был одобрен ленинградским центром.

Вскоре я получил разрешение на выезд за границу.    

ВОПРОС: Были ли Вам даны ленинградским центром какие-либо поручения за границу? 

ОТВЕТ: Я должен был провезти в Берлин написанную Троцким в Алма-Ате рукопись “Критика проекта программы Коминтерна”. Мне было известно от Валентина, что это было поручение Всесоюзного центра троцкистов. Я должен был перевести рукопись на немецкий язык, напечатать и распространить, получить от распространения рукописи возможно больше денег и перевезти их в Союз для троцкистской работы.

ВОПРОС: Какие еще вам были даны поручения? 

ОТВЕТ: Я больше поручений не имел.

ВОПРОС: Были ли вам даны явки к троцкистам в Берлине?

ОТВЕТ: Да. Я должен был связаться с бывш<им> коммунистом УРБАНСОМ и ВЕБЕРОМ. После долгих трудов эта рукопись была переведена на немецкий яз<ык>, напечатана. Я не только не выручил денег от ее издания, но израсходовал еще 200 марок своих собственных денег для того, чтобы ее напечатали.   

ВОПРОС: Какую Вы вели троцкистскую работу в период пребывания в Берлине? 

ОТВЕТ: В Берлине я был 6 м<еся>цев с августа 1928 по февраль 1929 г. За это время моя троцкистская работа выражалась в том, что я поддерживал связи с ВЕБЕРОМ и УРБАНСОМ. На одном из заседаний правления ленинбунда я сделал информацию о работе троцкистов в Союзе; поддерживал связи с троцкистом ХАРИНЫМ [2], работавшим в Парижском Трогпредстве. 

ВОПРОС: Как вы связались с ХАРИНЫМ?

ОТВЕТ: Адрес его я получил в Ленинграде от Валентина и, будучи в Париже, с ним списался. Этот ХАРИН приезжал в Берлин, вместе с ним я бывал у ВЕБЕРА и УРБАНСА. От ХАРИНА я узнал о троцкистской работе неофициального военного атташе при советском Полпредстве в Париже – ТЕРА.

В Берлине я встречался с известным троцкистом СОЛНЦЕВЫМ, вместе с ним ездил к ВЕБЕРУ и УРБАНСУ для того, чтобы узнать их настроения и дать указания о дальнейшей работе.

ВОПРОС: Кто Вас свел с СОЛНЦЕВЫМ? 

ОТВЕТ: ХАРИН. В Берлине я встретился с Ниной ВОРОВСКОЙ (дочь Воровского); она замужем, по мужу она КОЗЛОВА [3]. 

ВОПРОС: Имела ли она явку к Вам? 

ОТВЕТ: Да, она имела явку ко мне. 

ВОПРОС: Кто ей дал эту явку? 

ОТВЕТ: Эту явку ей дала Полина ВИНОГРАДСКАЯ, жена ПРЕОБРАЖЕНСКОГО. Со слов Нины ВОРОВСКОЙ я узнал, что Полина ВИНОГРАДСКАЯ ведает заграничными делами троцкистов.

ВОПРОС: С каким поручением к Вам обратилась Нина ВОРОВСКАЯ? 

ОТВЕТ: Она привезла ряд троцкистских документов с поручением их отпечатать и распространить. Кроме того, она передала мне поручение остаться совсем за границей.

ВОПРОС: Для чего? 

ОТВЕТ: Для того, чтобы продолжать троцкистскую работу в Берлине.

ВОПРОС: Что вам известно о троцкистской работе Нины ВОРОВСКОЙ в период пребывания в Берлине?

ОТВЕТ: Помимо меня Нина ВОРОВСКАЯ была связана еще с кем-то, с кем именно, я не знаю, во всяком случае, из русских троцкистов. Она находилась под покровительством советника Полпредства в Берлине БРОДОВСКОГО. Нина мне рассказала, что когда БРОДОВСКИЙ ездит из Берлина в Москву, то она просит его передать своей матери черный кофе и что в этот черный кофе она кладет разные троцкистские материалы.

ВОПРОС: Делалось ли это с ведома БРОДОВСКОГО?

ОТВЕТ: Не знаю. 

ВОПРОС: Что вам еще известно о контрреволюционной работе троцкистов за границей? 

ОТВЕТ: Я знаю, что когда СОЛНЦЕВ, приезжая из Америки, останавливался в Берлине, то он посетил МАСЛОВА и РУТ ФИШЕР. Меня он не взял с собою, мотивируя тем, что МАСЛОВ очень трусливый человек, в это время подал заявление об отходе от оппозиции и боится встреч с малознакомыми людьми. Результат этой встречи с ФИШЕР и МАСЛОВЫМ – СОЛНЦЕВ мне не сообщил.

ВОПРОС: Что вам еще известно о работе антипартийных контрреволюционных групп в Берлине? 

ОТВЕТ: В Берлин приезжал ШЛЯПНИКОВ, который в то время был членом партии. ШЛЯПНИКОВ поддерживал связи с УРБАНСОМ. Об этом мне рассказывал УРБАНС, причем передавал, что ШЛЯПНИКОВ ему гораздо ближе, чем Троцкий.

ВОПРОС: Какова была цель их встречи?

ОТВЕТ: ШЛЯПНИКОВ претендовал в тот период на то, чтобы объединить все антипартийные контрреволюционные группировки. Позиция ШЛЯПНИКОВА схематически заключается в утверждении: “ЦК уже предал революцию, троцкисты предадут, как только добьются власти, а вот я – ШЛЯПНИКОВ всегда останусь верным пролетарскому делу”.  

ВОПРОС: Следствие предлагает Вам сообщить дополнительные факты о работе антипартийных контрреволюционных групп в Берлине.

ОТВЕТ: К тому, что я уже сказал, больше ничего добавить не могу.

ВОПРОС: Расскажите о Вашей дальнейшей контрреволюционной антипартийной работе? 

ОТВЕТ: Затем я вернулся в Ленинград. 

ВОПРОС: Когда это было? 

ОТВЕТ: Это было в январе-феврале 1929 г. Прибыл в Ленинград к себе на квартиру; прекратил всякую связь с троцкистской оппозицией.

ВОПРОС: Почему? 

ОТВЕТ: Правильно будет сказать, что я не искал восстановления связей, я начал отходить от троцкистов, но никакого заявления в партию я не подавал. Это было началом разочарования.   

ВОПРОС: Следствие предлагает Вам дать правдивые показания о вашей троцкистской работе после приезда из-за границы.

ОТВЕТ: Я повторяю, что я не искал связей с троцкистами. Вскоре после моего приезда меня посетил ШЕЙН, член ленинградского центра. Пробыл он у меня непродолжительное время и ушел.

Осенью 1929 г. ко мне пришел троцкист-подпольщик Арнольд ГОРДИН и сказал, что со мною хочет повидаться один авторитетный троцкист, прибывший из Москвы. Из разговоров с ГОРДИНЫМ я понял, что намечается какая-то тенденция на капитуляцию ленинградской троцкистской группой и что встреча с москвичом стоит в непосредственной связи с этим.

ВОПРОС: Кто это лицо, приехавшее из Москвы? 

ОТВЕТ: Я не знаю; фамилии его я не знаю и до настоящего времени. Встреча состоялась у памятника Суворова. Приехавший дал политическую информацию, сказал, что хотел со мною познакомиться, знал, что я прибыл из-за рубежа, попросил у меня сто рубл<ей> для троцкистской работы. Эти деньги я дал человеку, пришедшему от него ко мне на квартиру с паролем. 

ВОПРОС: Выше вы показали, что эта встреча с московск<им> уполномоченным стояла в связи с намечавшейся якобы капитуляцией ленинградской троцкистской группы. Из изложения характера встречи, сделанного вами, – это совершенно не вытекает, напротив, речь шла о продолжении троцкистской деятельности. Таким образом, выше вы показали неправду. 

ОТВЕТ: Да, Ваш вывод правилен. Я признаю, что, встретившись с московским уполномоченным, я снова возобновил троцкистскую деятельность, выразившуюся в передаче денег уполномоченному и в самом факте связи с ним. После этого я больше не вел фракционной деятельности. 

ВОПРОС: Вы показали, что уехали за границу, имея поручения от ленинградского центра. Сообщили ли вы ленинградск<ому> центру результат выполнения данных Вам поручений? 

ОТВЕТ: Нет.

ВОПРОС: Ваш ответ явно неудовлетворителен. Почему же Вы не сообщили ленинградскому центру, что вами было сделано за границей по его поручению? 

ОТВЕТ: Это произошло в результате того, что я показал выше. Вернувшись из-за границы, я не искал связей с троцкистами.

ВОПРОС: Следствие констатирует, что не получило от Вам правдивого ответа на заданный вопрос. Что было дальше? 

ОТВЕТ: Через некоторое время, очень короткое, я написал заявление в ЦКК с просьбой о восстановлении в партии. Это было осенью 1929 г.

ВОПРОС: Известны ли партии изложенные Вами факты вашей контрреволюционной троцкистской деятельности? 

ОТВЕТ: Выше я показал, что на допросе в Ленинградском ГПУ я сообщил факты своей троцкистской работы. Мне известно, что мое заявление был сообщено в окр<ужную> парт<ийную> комиссию и в ЦКК.  

ВОПРОС: Назовите известных вам членов партии, которые скрывали от партии свое участие в троцкистской работе. 

ОТВЕТ: По этому вопросу мне известно следующее: женой троцкиста ЯКОВИНА являлась Мария ПАНКРАТОВА, в настоящее время она пишет в газете “Правда”. ПАНКРАТОВА явно двурушничала. Со слов ЯКОВИНА я знаю, что она ему помогала в троцкистской работе. Такое же впечатление я вынес в результате общения с ней, когда я приезжал в Москву, заходил к ней, выполняя личные поручения ЯКОВИНА. ЯКОВИН мне рассказал, что ПАНКРАТОВА спасла его от ареста: она его предупредила о предстоящем аресте, и ЯКОВИН по водосточной трубе бежал из квартиры.

Адрес УРБАНСА в Берлине я получил у одного двурушника, работавшего в берлинском Торгпредстве.   

ВОПРОС: Как его фамилия?

ОТВЕТ: Кажется, ГОЛЬДШТЕЙН. 

ВОПРОС: Как вы его нашли? 

ОТВЕТ: Мне его адрес дал Валентин. В Берлине, в одном советском представительстве, кажется, Центросоюза, работал некий ИСАЕВ. О нем мне ВЕБЕР рассказал, что этот ИСАЕВ занимался с ВЕБЕРОМ троцкистской работой и одновременно имел с ВЕБЕРОМ [4] коммерческие дела (продавал ему лук и т.д.). Кстати, ВЕБЕР и у меня спрашивал – не могу ли я ему дать возможность на чем-либо подработать. СОЛНЦЕВ, а может быть ХАРИН, в свое время мне сказал, что в берлинском советском аппарате работает некий ЛЕВИН, член партии, что он ведет троцкистскую работу, что с ним надо связаться, что он может быть полезен в делах. 

ВОПРОС: А как связаться? 

ОТВЕТ: Он мне дал задание найти его и связаться; но я его не нашел.

Впоследствии в Военно-Химической Академии в Москве я встретился с неким ЛЕВИНЫМ, от которого узнал, что он в свое время был за границей. По времени это совпадает с моим пребыванием; он был в Берлине. Это обстоятельство, а также то, что ЛЕВИН (из Академии) допускал разговоры троцкистского характера, вызывает у меня предположение, что он является тем самым ЛЕВИНЫМ, о котором мне говорил СОЛНЦЕВ-ХАРИН. 

Профессор АЛЬТЕР, имеющий кафедру по социально-экономическим дисциплинам в ленинградском университете, по моим сведениям, также является двурушником, участвовавшим скрыто от партии в троцкистской работе. Этот АЛЬТЕР упоминается в письме Сталина в журнале “Пролетарская революция” как троцкист-контрабандист. Этот АЛЬТЕР был близок к ЯКОВИНУ. Его жена, Ольга, – троцкистка, также была близка к ЯКОВИНУ.

Выше я показал, что у памятника Суворова осенью 1929 г. я имел встречу с московским уполномоченным. Впоследствии я узнал, что он является секретарем или управляющим делами ленинградского комитета по делам изобретений в период, когда во главе Комитета стоял ТРИЛИССЕР. Это было в начале 1930 г., я пришел в Комитет по одному своему изобретению, сделал вид, что его не узнал, он поступил так же. Фамилию этого лица я сейчас не могу вспомнить [5].

От ШЕЙНА – члена ленинградского центра мне было известно, что какой-то председатель ленинградского треста оказывает крупную материальную помощь троцкистам в Ленинграде. Однажды этого председателя треста я видел на квартире у ШЕЙНА. 

ВОПРОС: Скрывало ли это лицо от партии свое участие в троцкистской работе? 

ОТВЕТ: Да, скрывало. Его очень оберегали. Я был у ШЕЙНА и случайно застал его там.

ВОПРОС: Как фамилия этого председателя треста?

ОТВЕТ: Фамилия его мне неизвестна. О нем мне только ШЕЙН говорил, что он очень денежный человек.

ВОПРОС: Что вы можете дополнительно показать об известных вам скрытых троцкистах? 

ОТВЕТ: В ноябре-декабре 1928 г. ХАРИН мне сказал, что хотя ПЯТАКОВ отошел от троцкистов, подал заявление о разрыве с троцкизмом, все же он продолжает сохранять симпатии к Троцкому, что он, ХАРИН, слышал от ПЯТАКОВА восторженные отзывы о Троцком. В ряде других высказываний ПЯТАКОВ также положительно отзывался о Троцком. О ПЯТАКОВЕ ХАРИН мне рассказывал еще следующее, что Троцкий сказал ПЯТАКОВУ, получившему одно время назначение в Австралию для заготовки шерсти: “Вы едете заготавливать шерсть, будете там стричь баранов, так подстригите их и для нас”. ХАРИН пояснил, что это было предложение подработать деньги для троцкистской организации. 

ВОПРОС: Что еще Вам известно о скрытых троцкистах? 

ОТВЕТ: От ЯКОВИНА я знал, что троцкистам оказывает значительную материальную помощь писательница СЕЙФУЛ<Л>ИНА. От него же я слышал, что кинорежиссер ЭЙЗЕНШТЕЙН также оказывает материальную помощь троцкистам.

ВОПРОС: Назовите лиц, с коими вы сталкивались по троцкистской работе за все время Вашего участия в троцкистском подполье.

ОТВЕТ: О ряде из них я уже говорил выше. Ниже я покажу о лицах, которых я в настоящих показаниях не называл: 

1. МАТВЕЕВ приезжал из Москвы от Всесоюзного центра.

2. ЮГОВ Михаил, он был красным профессором; одно время был арестован за троцкистскую деятельность, затем выпущен, после освобождения снова завязал связи с троцкистским подпольем.   

3. ГОРДИН Владимир – он комсомолец; одно время был арестован, подал заявление об отказе от троцкистских взглядов, был выпущен и восстановил свои связи с троцкистами.

4. СТЕПАНОВ Яков, он быв<ший> слушатель Воен<но->Технич<еской> Академии.

5. ОРЛОВ Федор, бывш<ий> слушатель Воен<но->Технич<еской> Академии

6. ИВАНОВ Михаил.

7. ЛЕНЬКОВ – рабочий завода “Красн<ый> треугольник”, был активным троцкистом.

8. Григорий, фамилию я его не знаю, красный профессор, в свое время проживал в здании гостиницы “Астория”.

9. ГИНДИН Яков – врач.

10. ДВИНСКИЙ.

11. ТОММАХ.

12. ГОЛДИН – бывш<ий> слушатель Воен<но->Транспортного фак<ульте>та ленинградского ин<ститу>та.

13. ЦВЕТКОВ – рабочий з<аво>да “Красн<ый> треугольник”.

14. ЧАРНЫЙ – красный профессор. 

ВОПРОС: Выше вы показали, что сообщили данные о своей контрреволюционной троцкистской работе б<ывшему> ГПУ ЛВО. Помимо этого сообщали ли Вы еще куда-либо о своей троцкистской работе как в устной, так и в письменной форме? 

ОТВЕТ: О своей троцкистской работе я дал подробные показания только б<ывшему> ГПУ. Мне известно, что стенограмма моего допроса была передана в партийные организации. 

ВОПРОС: Предъявляем Вам стенограмму Вашего допроса помощником начальника СОУ б<ывшего> ПП ОГПУ по ЛВО тов. ЖУПАХИНЫМ от 12.IX.29 г. Из сопоставлений показаний, данных вами в настоящем протоколе допроса, с тем, что вы сообщили на допросе в бывш<ем> ПП ОГПУ ЛВО устанавливается, что при восстановлении Вас в партии Вы скрыли от партии и сов<етской> власти ряд важнейших данных о вашей и ваших соучастников контрреволюционной троцкистской работе. Подтверждаете ли вы это?   

ОТВЕТ: Нет, не подтверждаю.

ВОПРОС: Подтверждаете ли Вы, что имеются большие расхождения между тем, что вы сообщили в б<ывшем> ПП ОГПУ ЛВО, и тем, что вы показали в настоящем протоколе допроса? В последнем содержится несравненно большее количество фактов троцкистской работы Вашей и других лиц, чем в стенограмме; названо значительное число лиц, которые в стенограмме вовсе не упоминались, и т.д. 

ОТВЕТ: Подтверждаю, что такое расхождение действительно имеется.

ВОПРОС: По вопросу о том, как вы “попали” к Троцкому в 1927 г., в стенограмме допроса от 12 сентября Вы показали, что пришли к нему без всякой связи, что Вас с ним никто не связал. Между тем, в настоящем протоколе допроса на вопрос о том, кто именно направил вас к Троцкому, Вы показали, что это сделал КАЩЕЕВ, бывш<ий> слушатель Воен<но->Технич<еской> Академии, и одно лицо из московского аппарата Осоавиахима, фамилию которого Вы якобы забыли. Почему вы скрыли от партии этих троцкистов?   

ОТВЕТ: КАЩЕЕВ не был троцкистом, а был зиновьевцем. Почему я в свое время не показал о КАЩЕЕВЕ и троцкисте из московск<ого> аппарата Осоавиахима – я сейчас не могу объяснить.

ВОПРОС: В настоящем протоколе допроса Вы признали, что были связаны по троцкистской работе со следующими троцкистами: МАТВЕЕВЫМ, ЮГОВЫМ (Михаил), ГОРДИНЫМ Владимиром, Яковом СТЕПАНОВЫМ, ОРЛОВЫМ Федором, ИВАНОВЫМ Михаилом, ДВИНСКИМ, ЧАРНЫМ и целым рядом других лиц. Между тем, в стенограмме допроса 1929 г. на вопросы тов. ЖУПАХИНА о том, с кем из троцкистов вы были связаны в Москве и Ленинграде, Вы этих лиц и ряд других не назвали и таким образом скрыли их троцкистскую работу от партии и сов<етской> власти.

Подтверждаете ли Вы это?  

ОТВЕТ: Меня об этих лицах не спрашивали, и поэтому я о них не показал. Если бы спросили, я бы показал.

ВОПРОС: Вы отказываетесь подписать данный Вами же ответ на вопрос следствия. Дайте объяснения такому вашему поведению.

ОТВЕТ: Я прошу дополнить мой ответ следующим: ряд лиц из названных троцкистов в момент моего допроса в б<ывшем> ПП ОГПУ ЛВО был арестован, а отдельные лица высланы, и потому я считал ненужным их называть. 

ВОПРОС: Следующие лица, Вам известные как троцкисты, к моменту вашего допроса в б<ывшем> ПП ОГПУ ЛВО не были подвергнуты ни арестам, ни ссылке, – почему вы о них не сообщили тов. Жупахину? Это: ГОРДИН Владимир, ЧАРНЫЙ, Яков СТЕПАНОВ, ПАНКРАТОВА Мария, ИСАЕВ, ГОЛЬДШТЕЙН, ЛЕВИН, проф<ессор> АЛЬТЕР? 

ОТВЕТ: Почему я не сообщил в б<ывшее> ПП ОГПУ по ЛВО о ГОРДИНЕ Влад<имире>, о ЧАРНОМ, о ПАНКРАТОВОЙ Марии, о ГОЛЬДШТЕЙНЕ, о ЛЕВИНЕ, – я не могу сейчас объяснить. Что касается ИСАЕВА, то о нем я сообщал Жупахину, правда, в устной форме. О том, что проф<ессор> АЛЬТЕР – троцкист, Жупахин, как я установил в разговоре с ним, знал, поэтому я эту фамилию не называл. 

ВОПРОС: Почему вы не сообщили на допросе в б<ывшем> ПП ОГПУ по ЛВО фамилию и место службы московск<ого> уполномоченного, с которым Вы имели встречу осенью 1929 г. у памятника Суворова? 

ОТВЕТ: В момент допроса я не знал его фамилию.

ВОПРОС: В момент допроса вы не знали фамилии московск<ого> уполномоченного, а выше вы показали, что впоследствии вы опознали в секретаре или управляющем делами ленинградского комитета по делам изобретений – московского уполномоченного. Сообщили ли Вы фамилию и место службы этого лица в партийные организации или в б<ывшее> ПП ОГПУ после его опознания? 

ОТВЕТ: Нет, не сообщил.

ВОПРОС: Почему? 

ОТВЕТ: Потому что я это дело не додумал до конца.

ВОПРОС: Вы показали в настоящем протоколе допроса, что знали о к.-р. работе ШЛЯПНИКОВА за границей и об его связях с УРБАНСОМ. Почему Вы скрыли эти факты от партии и сов<етской> власти в момент восстановления вас в партии?  

ОТВЕТ: Об этом я сообщил Жупахину устно, в стенограмму это не было записано. 

ВОПРОС: Вам была известна целая группа лиц, скрывающая от партии и сов<етской> власти до настоящего времени свое участие в троцкистской работе. Это уже упоминавшиеся: ЛЕВИН, ГОЛЬДШТЕЙН, ПАНКРАТОВА Мария, затем ЛАУШКИН, б<ывший> слушатель Военно-Технической Академии, б<ес>п<артийный>, писательница СЕЙФУЛ<Л>ИНА, кинорежиссер ЭЙЗЕНШТЕЙН, это – упоминаемый в настоящем протоколе допроса председатель треста, фамилия которого Вам якобы неизвестна.  

Признаете ли вы, что, не сообщив об этих лицах ни в б<ывшее> ПП ОГПУ ЛВО, ни в партийные организации, Вы содействовали сокрытию от партии и органов сов<есткой> власти контрреволюционной работы этих лиц? 

ОТВЕТ: Да, признаю, однако у меня не было умысла.

ВОПРОС: В своих ответах на последние вопросы Вы пытаетесь запутать следствие и скрыть от него свою двурушническую троцкистскую деятельность. Ни на один из заданных вопросов вы не дали правдивого ответа. Сообщите следствию, в каких целях Вы скрывали от партии и сов<етской> власти известные Вам факты к.-р. деятельности троцкистов? 

ОТВЕТ: Никакого умысла у меня не было. В момент дачи показания в б<ывшем> ПП ОГПУ ЛВО я не придавал многим фактам того значения, которое им придается сейчас.

ВОПРОС: В 1928 г. Вы получили задание от союзного и ленинградского центров троцкистов обмануть партию, подать заявление о раскаянии с тем, чтобы облегчить себе возможность дальнейшей троцкистской работы и выезда за границу с поручением троцкистского подполья, что Вы и сделали. 

В 1930 г. при восстановлении в партии вы опять проявили двурушничество, обманули партию, скрыв от нее известные вам важнейшие данные о троцкистской деятельности. 

Следствие повторно предлагает Вам сообщить – с какими целями вы вновь вступили в партию в 1930 г. 

ОТВЕТ: Свои показания по существу вопроса я дал выше. 

ВОПРОС: В Вашей записной книжке, обнаруженной при обыске, упоминается фамилия ЧЕРНЯВСКОГО, что Вам о нем известно? 

ОТВЕТ: ЧЕРНЯВСКИЙ – сотрудник Разведупра РККА, ничего компрометирующего его перед партией и сов<етской> властью я не знаю.

ВОПРОС: В той же записной книжке упоминается фамилия ГВОЗДИКОВА. Что Вам о нем известно? 

ОТВЕТ: ГВОЗДИКОВ – нач<альник> научно-исследовательского отдела Военно-Химической Академии, ничего компрометирующего его перед партией и сов<етской> властью мне не известно. 

ВОПРОС: Вы говорите явную ложь. Вам эти лица известны как троцкисты, с которыми вы совместно вели троцкистскую работу вплоть до последнего времени. Признаете ли Вы это? 

ОТВЕТ: Нет, я не признаю.

Записано с моих слов правильно, протокол мною прочитан.

ЛИБЕРМАН.

ДОПРОСИЛИ:

П/НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД (Дмитриев)

НАЧ. 3 ОТД. ЭКО ГУГБ (Черток)

верно: Уп. II СПО А. Евсти<…> 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 110, Л. 220-240.