СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
Тов. ЕЖОВУ.
Направляю Вам заявление КОСТИНОЙ-БАКАЕВОЙ, Анны Порфирьевны, осужденной по делу троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации, вместе со справкой по ее делу.
НАЧ. СЕКР. ПОЛИТ. ОТДЕЛА ГУГБ –
КОМИССАР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА Г. Молчанов (Г. МОЛЧАНОВ)
18 июня 1936 г.
№ 105355
[Резолюция Н. Ежова (зачеркнута): Напомнить к переговорам. Ежов]
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 257, Л. 70.
В КОМИССИЮ ПАРТИЙНОГО КОНТРОЛЯ при ЦК ВКП(б)
Тов. ЕЖОВУ Н.И.
НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР.
Заявление
До сих пор я считаюсь в числе “изобличенных”, не признавших полностью своей вины.
На следствии я отрицала свою принадлежность к контрреволюционной организации Зиновьева после XV съезда партии; утверждала, что не знала о существовании центра и вообще организации.
Следственные органы на основании моих собственных показаний и показаний других могли установить, что я, активная участница фракционной борьбы до XV съезда, находилась до последнего времени в самых близких отношениях с членами центра контрреволюционной организации и по своему поведению почти ничем не отличалась от них. Наоборот даже, в 1932 году проявила как бы большую враждебную партии активность, защищая Зиновьева и Каменева в своем выступлении на ячейке. В свете признаний руководителей контрреволюционной организации и др<угих> ее членов мои утверждения могли только выглядеть злостно-лживыми, а упрямство – смешным.
По приезде в Челябинск, после разговора с БАКАЕВЫМ, проанализировавши все отношения, настроения и действия бывших сторонников Зиновьева, я пришла к убеждению, что зиновьевская группа была не чем иным, как контрреволюционной организацией; что я, не сознавая этого, являлась фактически членом этой организации, и что “несознательность” этого участия нисколько не уменьшает моей политической ответственности, а выявляет только степень утери мной большевистской чуткости, бдительности и стойкости за годы антипартийной борьбы.
Теперь все воспринимается мной по-новому. Перечитывая Ленина, вижу, что все его слова, которые использовались в борьбе против партии, беспощадно бьют Зиновьева и всех нас. Ясным становится применявшееся при цитировании шулерство и непонятным свое собственное ослепление.
По-новому теперь воспринимается вся политика, которая под гениальным руководством тов. СТАЛИИНА, вопреки бешенному сопротивлению врагов и оппортунистов всех мастей, привела в кратчайший срок к полной победе.
Мне кажется, что процесс моего оздоровления завершился.
Я долго молчала, потому что для освещения дела ничего нового дать не могла, а рассчитывать на признание искренности моего раскаяния и на прощение у меня не было никаких оснований. Да и должна признаться, что вначале я не хотела даже смягчения примененной ко мне меры наказания. Если первое время после ХV-го съезда партии многие из нас чувствовали себя “героями”, и сами напоминали об отметке в партбилете причины исключения из партии – “за принадлежность к оппозиции”, то после подлого убийства тов. КИРОВА, после следствия и суда, открывших пропасть, к которой привел путь бывшей оппозиции, у меня было такое чувство стыда за свое политическое прошлое, что мне казалось невыносимо тяжелым оставаться среди людей на воле.
Но с каждым днем становится еще более тяжелым положение паразита в тюрьме, когда только работа, только участие в общей борьбе за строительство коммунистического общества предоставляет возможность, хотя бы в малой степени, загладить свои преступления перед революцией.
Я не осмеливаюсь просить партию о полном прощении. Я хону только, чтобы Комиссия Партийного Контроля и НКВД считали меня не в числе непримиримых врагов партии, а в числе тех, которые искренне раскаялись в своих преступлениях перед партией и революцией и живут только стремлением и надеждой – беззаветной работой и борьбой за дело социалистической резолюции смыть свой позор и искупить свою вину.
Я прошу Комиссию Партийного Контроля и НКВД предоставить мне возможность доказать работой искренность сознания своей вины и преданность партии ЛЕНИНА–СТАЛИНА.
12/V-1936 г.
г. Челябинск.
Тюрьма Особ<ого> Назначения.
Верно: Оперуп. 1 отд. СПО ГУГБ
Лейтенант Госуд. Безоп. В. Кондратик
[Резолюция Н. Ежова: Сволочь. Мало дали. Надо иметь в виду, чтобы после тюрьмы – в ссылку (Усть-Колыма). Она безусловно знала о том, что Бакаев орг<анизовал> убийство Кирова. Ежов]
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 257, Л. 64-66. Машинописная копия.
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 257, Л. 67-68. Рукописный оригинал.
СПРАВКА
КОСТИНА-БАКАЕВА Анна Порфирьевна, 1894 года рождения, бывш<ий> член ВКП(б) с 1918 года, неоднократно исключавшаяся из партии за контрреволюционную зиновьевскую деятельность.
Активная участница троцкистско-зиновьевской контрреволюционной организации. Вела нелегальную деятельность. До момента ареста была организационно связана с участниками “Московского центра” Зиновьевым, Евдокимовым, Куклиным и другими.
На следствии виновной себя не признала.
Постановлением Особого Совещания при НКВД СССР от 17 января 1935 года приговорена к тюремному заключению на 5 лет.
Содержится в Челябинской тюрьме Особого Назначения НКВД.
НАЧ СЕКР. ПОЛИТ.ОТДЕЛА ГУГБ
КОМИССАР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА Г. Молчанов (Г. МОЛЧАНОВ)
18 июня 1936 г.
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 257, Л. 69.
