Копия
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 13 января 1935 года.
ВОПРОС: Как развивались Ваши связи как участника зиновьевской организации с членами московского центра организации ЗИНОВЬЕВЫМ, БАКАЕВЫМ и другими?
ОТВЕТ: После подачи мною заявления о присоединении к “23” Центральный комитет ВКП(б) направил меня на работу на Дальний Восток, Благовещенск-на-Амуре; поехал я в положении беспартийного, был назначен председателем Окружного союза пром<ышленной> кооперации; пробыл на ДВК до июля 1929 года.
Из Благовещенска я написал ЗИНОВЬЕВУ несколько писем, получал от него ответы, писал о том, как устроился, писал о троцкистах, с которыми мне приходилось встречаться; не помню всех тем, которых касался в переписке, помню, что просил ЗИНОВЬЕВА помочь мне выбраться с ДВК.
В Благовещенске я был восстановлен в партии, отозван ЦК ВКП(б) в Москву, откуда был направлен на Северный Кавказ.
Будучи в Москве, я виделся с ЗИНОВЬЕВЫМ, КУКЛИНЫМ, затем с секретарем ЗИНОВЬЕВА – БОГДАНОМ, стариком ЕМЕЛЬЯНОВЫМ; не могу вспомнить, виделся ли я с БАКАЕВЫМ.
Из бесед со всеми этими лицами я установил, что они представляют из себя замкнутый коллектив, живущий политической жизнью, настроены против партии, фактически находятся на позициях б<ывшего> троцкистско-зиновьевского блока, в разговорах со мною в антипартийных выражениях жаловались на партруководство, обвиняя его в гонениях на оппозиционные кадры, в том, что ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА якобы затирают, объясняя это “издевательским отношением” к ним; при этом делались в непристойных выражениях выпады по адресу СТАЛИНА и других руководящих членов Центрального комитета.
С ЗИНОВЬЕВЫМ я имел беседу на тему о предстоявшей чистке ВКП(б) – 1929 г. Я сказал ему, что сохранил оппозиционные взгляды и поэтому прошу совета, как мне держать себя при проверке.
На это ЗИНОВЬЕВ ответил: “Чистку партии не надо превращать в арену для борьбы за наши взгляды”.
Эти слова ЗИНОВЬЕВА настолько запечатлелись в моей памяти, что их привожу почти буквально. Нетрудно понять, что означал такой ответ в переводе на простой язык: “Оружия своего не складывай, двурушничай, если скажешь правду о своих взглядах – тебя исключат, а ты нам еще нужен”. При моей проверке в 1929 г. я действовал в соответствии с этим советом ЗИНОВЬЕВА.
Тогда же я читал стенографический отчет пленума ЦК ВКП(б), дал мне его ЗИНОВЬЕВ, получивший его нелегально от СТЭНА; каким образом СТЭН получил отчет – мне неизвестно. Таким путем мне стали известный в деталях разногласия, которые возникли между подавляющей частью членов ЦК и группой БУХАРИНА, ТОМСКОГО и других.
Этой информацией о пленуме я делился с теми участниками организации, которых я встретил тогда; думаю, что поделился впечатлениями с участником организации в Ростове-на-Дону ГОРДОНОМ, которому, кстати говоря, я сообщил об установке ЗИНОВЬЕВА по поводу поведения на чистке.
Эти сведения о разногласиях внутри ЦК служили для меня подтверждением постоянно развивавшейся ЗИНОВЬЕВЫМ точки зрения о том, что партия “позовет” ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА к руководящей работе.
Я имел также беседу со стариком ЕМЕЛЬЯНОВЫМ Н.А. (сестрорецкий), который мне рассказывал об антипартийных настроениях Н.К. КРУПСКОЙ, о том, что она в резких выражениях отзывалась о СТАЛИНЕ. Это было в 1929 г.
Далее я уехал на Северный Кавказ в Ростов-Дон. В октябре-ноябре 1930 г. я ездил в Ленинград по поручению Сев<еро>кав<казского> Крайисполкома, останавливался в Москве, не могу припомнить – успел ли я повидать кого-либо из наших товарищей, допускаю, что виделся с КУКЛИНЫМ или БАКАЕВЫМ, если они в то время находились в Москве.
Летом 1931 года, будучи в командировке в Москве на совещании по хлебозаготовкам, я виделся с ЗИНОВЬЕВЫМ, КУКЛИНЫМ, БАКАЕВЫМ, ЕВДОКИМОВЫМ и, если память не изменяет, БОГДАНОМ.
У БОГДАНА я увидел адрес ЗИНОВЬЕВА на даче, проживал он на станции Ильинской Московской ж<елезной> д<ороги>.
Я задал ЗИНОВЬЕВУ два вопроса: 1) верно ли то, что сообщалось в печати и на партийных собраниях относительно попыток создания нового оппозиционного блока – группой БУХАРИНА и группой КАМЕНЕВА–ЗИНОВЬЕВА; 2) как оценивает ЗИНОВЬЕВ настоящую политику партии и ее руководство.
ЗИНОВЬЕВ подтвердил, что переговоры с правыми велись, но отрицал партийную информацию о том, что была попытка создания блока.
На второй вопрос он ответил, что велики “издержки производства”, что строительство хозяйства идет с огромными накладными расходами, что в этом повинно партруководство, обнаружившее свою несостоятельность. ЗИНОВЬЕВ прямо дал мне понять, что если бы у руля партии и правительства стояло другое руководство – он имел в виду себя, КАМЕНЕВА, – то тогда все строительство пошло бы иначе.
Я сообщил ЗИНОВЬЕВУ, что помимо меня в Ростове-на-Дону единомышленником его является также старый оппозиционер Тимофей ДМИТРИЕВ.
В заключение беседы я от своего имени и от имени Т. ДМИТРИЕВА выразил ЗИНОВЬЕВУ пожелание не терять бодрости духа. ЗИНОВЬЕВ ответил фразой: “Ничего, марксизма [1] выручает” (буквальное выражение).
Кстати, должен сказать, что свой приход к ЗИНОВЬЕВУ я, будучи в Ростове-на-Дону, согласовал с Т. ДМИТРИЕВЫМ, договорившись, что могу говорить от лица нас обоих.
Политические настроения КУКЛИНА были такими же, как ЗИНОВЬЕВА.
От КУКЛИНА в тех же выражениях я услышал осуждение партруководства; ту же оценку хозяйственного строительства (огромные накладные расходы, чрезмерность жертв и т.д.), жалобы по адресу руководства партии л недоверии, гонениях.
КУКЛИН сообщил мне, что вскоре после попытки группы БУХАРИНА и группы ЗИНОВЬЕВА сколотить блок ЗИНОВЬЕВ намеревался созвать совещание участников организации, находящихся на периферии, в количестве 40 человек, в том числе вызвать меня на это совещание, и предостеречь их от попыток блока с правыми на местах; по каким причинам это совещание не было созвано, я сейчас не могу вспомнить – забыл объяснение КУКЛИНА.
В беседе со мною БАКАЕВ подтвердил, что разделяет оценку ЗИНОВЬЕВА политики партии, ее руководства, употребляя те же выражения о “накладных расходах”, “издержках производства” и так далее. Я посвятил БАКАЕВА в то, что в Ростове-на-Дону не один, что имею единомышленника в лице Т. ДМИТРИЕВА.
Разговор с ЕВДОКИМОВЫМ не представлял ничего интересного; мне показалось, что он уклоняется от политического разговора со мною, не то по соображениям недоверия – мы друг друга знали гораздо меньше, чем, скажем, я знал БАКАЕВА, ЗИНОВЬЕВА, – не то по иным причинам.
ЕВДОКИМОВ дал мне почитать красную книжку – секретные материалы ЦК ВКП(б) с приведением показаний по делу трудовой крестьянской партии, “ТКП” (ЧАЯНОВ, КОНДРАТЬЕВ и др<угие>), которую я тут же по прочтении – прочел только часть материалов – ему вернул; встреча состоялась в гостинице “Париж”, где проживал в то время ЕВДОКИМОВ.
Не могу припомнить разговор с БОГДАНОМ, он был такого же характера, как беседа с ЗИНОВЬЕВЫМ, БАКАЕВЫМ; БОГДАН обычно повторял всю аргументацию ЗИНОВЬЕВА против партии.
В следующем показании я сообщу следствию дальнейшие факты.
Все изложенное выше записано с моих слов правильно. Протокол мне прочитан –
ДОПРОСИЛ:
ПОМ. НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД – ДМИТРИЕВ.
верно: Казакова
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 134, Л. 226-230.
[1] Так в тексте.
