Протокол допроса Н.И. Бухарина

 

ПРОТОКОЛ

допроса БУХАРИНА Николая Ивановича 5.III.-1937 г.

 

Вопрос: Признаете ли себя виновным в том, что являлись членом руководящего центра существовавшей до последнего времени антисоветской организации правых?

Ответ: Нет, не признаю.

Вопрос: Вам были предъявлены материалы следствия по делу вскрытой организации правых.

Вам известно из этих материалов, что Вы полностью изобличены в инкриминируемых Вам преступлениях?

Ответ: Мне был предъявлен ряд материалов следствия (показания), но я отнюдь не считаю, что я ими изобличен, ибо инкриминируемых мне преступлений я не совершал.

Вопрос: Вам также известно, что об антисоветской Вашей деятельности дают показания ближайшие Вам люди – Ваши ученики из т<ак> н<азываемой> “бухаринской школки”?

Ответ: Мне это известно, но я с ними давно порвал, примерно в конце 1932 г., после того как узнал об их контрреволюционной деятельности, которую я публично осудил.

Вопрос: Но они в своих показаниях кстати и говорят о том периоде своей контрреволюционной деятельности до так называемого Вашего разрыва с ними – до 1933 года. Они показывают, что их контрреволюционная деятельность до их ареста протекала под непосредственным Вашим руководством. Признаете ли Вы, что т<ак> н<азываемая> “бухаринская школка” являлась составной частью организации правых и непосредственно под Вашим руководством вела свою контрреволюционную деятельность?

Ответ: Я признаю, что т<ак> н<азываемая> “бухаринская школка” была в период 1928-30 г.г., т.е. в период борьбы правой оппозиции, составной частью правых кадров. Политическая характеристика правого уклона была дана и зафиксирована в соответствующих партийных документах. Что касается периода 1930-32 г.г., то я считаю себя виновным лишь в попустительстве оставшейся групповщине, в том, что я решительно и резко не одергивал этих людей и полагал, что все образуется само собой, и они безоговорочно станут в общие ряды.

Если уже в 1932 г. эта группа превратилась в контрреволюционную, то я к этому отношения не имею.

Вопрос: Ваш ответ на поставленный Вам вопрос никак не отражает действительное положение и контрреволюционную деятельность этой группы. Но ко всем этим вопросам мы еще вернемся.

Сейчас ответьте на вопрос: когда и в каком составе эта группа сложилась?

Ответ: Первоначальные зародыши группы относятся к очень раннему периоду, когда я читал лекции в свердловском университете и вел там нечто вроде теоретического семинария, где обсуждались различные теоретические проблемы. Это относится, вероятно, к 1919-1920 г.г. В то же время с рядом лиц, входивших в этот семинарий, у меня сложились и близкие личные отношения (А. СЛЕПКОВ, Д. МАРЕЦКИЙ, РОЗИТ). Позднее ряд участников этого кружка перешел в институт Красной профессуры. К собственно политической деятельности группа, если память мне не изменяет, перешла в период первой схватки с троцкистами (в 1923 г.). Здесь я должен признать свою вину в том, что я начал посвящать участников этой группы во внутренние дела ЦК, показывал им различные документы и т.д. С другой стороны, участники этой группы в последующем были помощниками членов ПБ по подбору различных материалов, по составлению различных документов и т.п. Состав группы был примерно: А. СЛЕПКОВ, Д. МАРЕЦКИЙ, В. АСТРОВ, Д. РОЗИТ, А. СТЕЦКИЙ, Н. КРАВАЛЬ, СТРЕМОУХОВ и др<угие>, точно теперь не помню. Позднее туда примкнули Е. ЦЕТЛИН (в 1926, кажется, году), АЙХЕНВАЛЬД, В. МЕЖЛАУК, К. РОЗЕНТАЛЬ, ГОЛЬДЕНБЕРГ, АЛЕКСАНДРОВ, КАРМАЛИТОВ, А. ТРОИЦКИЙ (умер), В. КУЗЬМИН и др<угие>, часть из них бывала наездами. Примерно в таком составе группа была до 1928 г. включительно. В разное время от нее отошли КРАВАЛЬ, РОЗЕНТАЛЬ, МЕЖЛАУК, СТЕЦКИЙ, СТРЕМОУХОВ.

Вопрос: Выше Вы показывали, что начиная с 1923 г. Вы систематически знакомили участников Вашей группы не подлежащими оглашению документами и вводили их в курс внутренних дел ЦК.

В каких целях Вы это делали?

Ответ: Никаких специальных целей я в данном случае не преследовал. <С> материалами ЦК я знакомил не всех участников группы, а наиболее близких мне людей: А. СЛЕПКОВА, Д. МАРЕЦКОГО, Д. РОЗИТ, Е. ЦЕТЛИНА, а позже АЙХЕНВАЛЬДА.

Впоследствии с формированием оппозиционных настроений (правый уклон) эта информация приобрела и политический смысл.

Вопрос: Вы говорите неверно, заявляя, что никаких специальных целей не преследовали, знакомя Ваших единомышленников с не подлежащими оглашению материалами ЦК.

Материалами следствия Вы изобличаетесь в том, что организовали и воспитывали свою группу в целях борьбы с партией. И именно в этих целях знакомили их и с материалами ЦК.

Ответ: Я это отрицаю.

Вопрос: О том, что это именно так, говорит и последующее развитие группы. Вы ведь признали, что группа превратилась в контрреволюционную.

Вы не можете также отрицать того факта, что до открытого выступления против партии группа под Вашим влиянием занимала антипартийные позиции по целому ряду вопросов?

Ответ: Это не так. В группе действительно пропагандировались мною некоторые неверные взгляды (“теория равновесия” вместо диалектики, ошибочные положения в теории государства). Но формирование право-оппозиционных настроений, затем правого уклона и последующее развитие группы за моей спиной выросло на базе специфических отношений в стране и трудностей в соотношении между рабочим классом и крестьянством. Еще на XV съезде я говорил о форсированном наступлении на кулака, а потом “испугался” и думал, что необходимо обходное движение. Это конечно привело бы к тому, что партия попала бы в капкан к классовому врагу, – и в этом политическая преступность правого уклона. С другой стороны, я не отрицаю, что известные элементы обособленности группы сыграли свою роль, несомненно облегчив впоследствии переход группы на позиции правого уклона, в чем я полностью признаю свою вину.

Вопрос: Речь идет не о том. Я говорю об известных установленных следствием фактах антипартийной (в тот период) линии руководимой Вами группы, которая выражалась хотя бы в “особой” линии, которую Вы и вместе с Вами вся группа занимала в борьбе с троцкизмом.

В 1924 году Вы ведь распространяли среди участников Вашей группы т<ак> н<азываемый> меморандум, в котором отражена эта Ваша “особая” линия в борьбе с троцкизмом?

Ответ: В 1924 г. я действительно написал “меморандум”, который показывал некоторым членам группы. Этот “меморандум” отражал момент моих колебаний непосредственно после смерти ЛЕНИНА. Но я затем вместе со всей партией и ее сталинским руководством вел ожесточенную борьбу с троцкизмом. Мои выступления против троцкизма зафиксированы в ряде статей, докладов и даже в целой книге “К вопросу о троцкизме”. Особой линии у меня не было.

Вопрос: Группа Ваша вела борьбу с троцкизмом?

Ответ: Да, вела.

Вопрос: Под Вашим руководством?

Ответ: В частности, и под моим руководством.

Вопрос: Занимая в этом вопросе те же позиции, что и Вы?

Ответ: Да, исходя из общепартийных позиций.

Вопрос: Как же это может случиться, что почти все участники этой же Вашей группы показывают, что в борьбе с троцкизмом у Вас лично и у участников Вашей группы была своя, особая от линии партии позиция?

Д. МАРЕЦКИЙ показывает: “Вопрос о борьбе с троцкизмом наша группа (“школка”) решала по-особому… Сам БУХАРИН пытался вести политику торможения борьбы с троцкизмом…” Вы признаете это?

Ответ: Нет, не признаю. Я выше говорил уже об известном моменте колебаний. Но после этого кратковременного момента я вел борьбу с троцкизмом с достаточной решительностью, без всякого торможения, на основе общей линии партии.

Вопрос: Момент колебаний, как Вы говорите, был вовсе не кратковременным.

Еще осенью 1924 г. (т. ЛЕНИН умер в январе 1924 г.) Вы говорили СЛЕПКОВУ и АСТРОВУ о необходимости сблокироваться с ТРОЦКИМ для борьбы против руководства ВКП(б).

Ответ: Это не так. Ибо даже в пресловутом “меморандуме”, отражавшем максимум колебаний, было сказано – как это явствует и из показаний АСТРОВА – о троцкизме: “борясь, ужиться”. Я определенно ориентировался на СТАЛИНА, что потом нашло свое выражение и на XIV партконференции, и на XIV съезде, и позднее.

Вопрос: Я привожу Вам показания АСТРОВА по этому вопросу: “Осенью 1924 г. БУХАРИН в присутствии А. СЛЕПКОВА говорил мне, что с ТРОЦКИМ надо ужиться, чтобы впоследствии сблокироваться с ним против сталинского руководства…”

Ответ: Предыдущим ответом исчерпывается и этот вопрос.

Вопрос: Об особой, антипартийной линии Вашей “школки” в борьбе с троцкизмом говорит и А. СЛЕПКОВ. Он показывает: “…Со стороны “Бухаринской школы” троцкизму противопоставлялось нечто иное, чем со стороны сталинского руководства ЦК…”

Ответ: Я уже говорил, что сознательно я ничего другого, кроме общепартийной линии, не противопоставлял троцкизму. Однако у меня были теоретические пункты (на которые тогда никто не нападал), которые впоследствии помогли формированию правого уклона (напр<имер>, увлечение мирным характером развития после подавления помещиков и буржуазии, недооценка организованного воздействия пролетарской диктатуры, непонимание возможностей большего обострения классовой борьбы и т.д.). Но в рассматриваемый период у меня не было, повторяю, никакой сознательно особой линии, и я думал (неверно думал), что я очень хорошо выражаю партийную линию. Лишь в этом смысле (объективном) можно говорить об элементах чего-то особого от линии СТАЛИНА.

Вопрос: Не об “объективных и несознательных элементах чего-то особого” идет речь, а об антипартийной, сознательно и субъективно антипартийной позиции, которую Вы занимали – об этом показывают все участники Вашей группы.

А. АЙХЕНВАЛЬД показывает: “…Реставраторская идеология организации правых сложилась уже тогда и являлась основой, спаивавшей бухаринскую школку… Именно с этих своих правых позиций вела школка и борьбу с троцкизмом…”

Ответ: Это я категорически отрицаю и думаю, что здесь АЙХЕНВАЛЬД отрицает историю. Повторяю, что правые сложились на базисе конкретной экономической и социально-классовой ситуации. Что касается рассматриваемого периода, то ведь мои взгляды были развиты в ряде речей, в статьях, брошюрах и книгах. Эти работы печатались, издавались в официальных партийных изданиях, и, если бы в них была идеология реставрации, то наверно это кто-нибудь бы заметил. Однако таких фактов не было.

Вопрос: Во-первых, такие факты были. Ваше “врастание кулака в социализм” в брошюре “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”, лозунг “обогащайтесь” – таковы официальные Ваши выступления.

Во-вторых, аргументация официальными выступлениями явно неубедительна: обычное явление двурушнической тактики именно в том и состоит, что одно говорится в официальных выступлениях и совершенно другое у себя, в своей группе. И именно об этом другом и показывают участники Вашей группы, в том числе и Е. ЦЕТЛИН.

Я привожу Вам его показания: “…Начиная с 1924-25 г.г. в среде бухаринской “школки” определилось резкое критическое отношение к руководству ВКП…”

Ответ: В упомянутой брошюре были неверные положения – я это признаю. “Обогащайтесь” – я сам осудил. Все это относится к периоду до наступления на кулака. Не отрицаю, что мои неверные положения впоследствии способствовали формированию правого уклона. Мне не указывается никаких конкретных особенностей тактической линии в группе. Что касается некоторых моих неверных теоретических взглядов более общего характера, то я о них говорил выше. Кстати, Е. ЦЕТЛИН появился на моем горизонте, если не ошибаюсь, лишь в 1926 г.

Вопрос: Вы, таким образом, вынуждены были признать, что и в официальных своих выступлениях Вы проводили не партийную линию, а свою, особую. Констатирую это и попутно отметаю Ваше замечание о Е. ЦЕТЛИНЕ, который, как Вы говорите, появился только с 1926 г. Д. РОЗИТ, один из первых участников Вашей группы, говорит примерно то же, что и ЦЕТЛИН: “…Начиная с 1924 г. “школка” фактически стала фракционной группой внутри ВКП(б) … БУХАРИН прививал нам враждебное отношение к руководству ВКП(б)…”

Ответ: Во-первых, я отнюдь не скрывал, что у меня были некоторые ошибочные взгляды, ошибочность которых вскрылась позднее (повторяю, в ту пору, о которой идет речь, никто из руководства партии на меня не нападал). Во-вторых, я отрицаю, что с 1924 г. “школка” была “фракционной группой”, ибо не было материальной базы разногласий и материальной основы для враждебных отношений и руководству.

Вопрос: О фракционности Вашей группы показывает также и АЛЕКСАНДРОВ: “Бухаринская “школка”, отличавшаяся крайне резко выраженным духом групповщины и фракционности, уже в 1925 г. являлась центром для будущей организации правых…”

Ответ: Я это отрицаю.

Вопрос: Я привел Вам показания наиболее близких Вам участников Вашей группы, которые утверждают, вопреки Вам, что в борьбе с троцкизмом Вы и Ваша группа занимали антипартийную линию. Этими же показаниями устанавливается антипартийный характер группы, которую Вы готовили для активной борьбы с руководством ВКП(б). Вы отрицаете это. Я даю Вам в таком случае очные ставки по этим вопросам.

 

Очная ставка БУХАРИНА Н.И. и МАРЕЦКОГО Д.П.

 

После подтверждения взаимного знакомства и обоюдного заявления об отсутствии личных счетов были поставлены следующие вопросы:

 

Вопрос Марецкому: С какого года вы принадлежали к т<ак> н<азываемой> “Бухаринской школке”?

Ответ: Я принадлежал к “Бухаринской школке” с момента ее оформления, т.е. с 1924 г. До этого был знаком с БУХАРИНЫМ примерно с 1920 г.

Вопрос Марецкому: Какие у Вас были взаимоотношения с БУХАРИНЫМ?

Ответ: У меня были политически и лично близкие отношения.

Вопрос Бухарину: Это верно?

Ответ: В общем верно. Уточняю, что с МАРЕЦКИМ я был знаком с 1919 или 1920 г. В 1924 г. МАРЕЦКИЙ и другие мои ученики перешли к политической работе, в частности в редакцию “Большевика”, под моим руководством.

Вопрос Марецкому: Вы показывали, что в борьбе с троцкизмом Ваша группа занимала особую от линии партии позицию. Так ли это, и в чем конкретно выражалась эта Ваша особая линия?

Ответ: Да, я подтверждаю, что наша группа занимала иную от партии линию в борьбе с троцкизмом. Конкретно это выражалось в том, что я, в частности, и вся наша группа считала, что мы ведем борьбу с троцкизмом более правильно, чем СТАЛИН. Мы старались придать борьбе с троцкизмом более мягкие формы. Например, в одном из основных вопросов борьбы с троцкизмом – в вопросе о победе социализма в одной стране – БУХАРИН и я стояли на той точке зрения, что говорить надо не столько о победе социализма в одной стране, сколько о возможностях строительства социализма. Известно, что точка зрения партии была другая.

Вопрос Бухарину: Вы признаете это?

Ответ: Нет, не признаю; Я в этом вопросе занимал общепартийную точку зрения, что документировано в ряде моих статей, речей.

Замечание Марецкого: Правдивость моих показаний я также могу документировать статьями БУХАРИНА.

Я считаю, в частности, что т<ак> н<азываемый> меморандум БУХАРИНА являлся одним из документальных отражений особых установок, которые имелись в нашей группе.

Заявление Бухарина: О меморандуме я уже говорил, повторяю, что он отражал мои кратковременные колебания и потом был снят.

Заявление Марецкого: Я заявляю, что тенденции, выраженные в меморандуме, продолжались и дальше в нашей борьбе с троцкизмом.

 

Ответы записаны с наших слов верно, нами прочитаны. (подписи)

 

Вопрос: Вы продолжаете отрицать показания МАРЕЦКОГО?

Ответ: Да.

Вопрос: Даю Вам очную ставку с АЙХЕНВАЛЬДОМ.

 

(Вызывается АЙХЕНВАЛЬД)

 

Вопрос АЙХЕНВАЛЬДУ. Вы давно знакомы с БУХАРИНЫМ?

Ответ: С конца 1925 г.

Вопрос: Вы принадлежали к “Бухаринской школке”?

Ответ: Да, принадлежал.

Вопрос: В каких Вы взаимоотношениях были с Н.И. БУХАРИНЫМ?

Ответ: В хороших.

Вопрос Бухарину: Это верно?

Ответ: Да.

Вопрос АЙХЕНВАЛЬДУ: Что Вы можете показать о позиции, которую занимала группа БУХАРИНА в борьбе с троцкизмом?

Ответ: По этому вопросу я уже давал показания, которые я сейчас подтверждаю. Наша группа в борьбе с троцкизмом имела отличные от партии исходные позиции. Они заключались в отрицании классовой борьбы в СССР, в расширительном толковании НЭПа, т.е. в стремлении возвести те отношения к кулачеству и к частному капиталу, которые тогда существовали, в абсолютный принцип. У Н.И. БУХАРИНА эта точка зрения была выражена в его работе “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”.

Вопрос Бухарину: Что вы можете сказать по этому вопросу?

Ответ: Я считаю показания АЙХЕНВАЛЬДА преувеличенными: во-первых, я не отрицал классовой борьбы в СССР, но не видел грядущего этапа ее обострения. Во-вторых, я не возводил принципов отношения к кулачеству, о которых говорит АЙХЕНВАЛЬД ни в коей мере в абсолют, что доказывается лозунгом форсированного наступления на кулака на XV съезде.

Вопрос АЙХЕНВАЛЬДУ: Вы настаиваете на своих показаниях?

Ответ: Да. Я заявляю, что в борьбе с троцкизмом наша группа исходила из иных и отличных от партии позиций.

 

Очная ставка закончена.

Продолжается допрос БУХАРИНА Н.И.

 

Вопрос: Таким образом, показаниями целого ряда участников Вашей группы и очными ставками Вы уличены в том, что еще до 1928 г. по целому ряду вопросов Вы занимали антипартийные позиции, что в этом антипартийном направлении Вы воспитывали Ваших учеников из т<ак> н<азываемой> “Бухаринской школки”, которая уже в то время представляла собой оформленную антипартийную группу.

Под Вашим же непосредственным влиянием в группе в тот период культивировалось враждебное отношение к руководству партии, к т. СТАЛИНУ.

Вы признаете это?

Ответ: Ряд неверных положений теоретического характера я признал с самого начала; и эти положения, и то, что я их уже давно считаю неверными, было общеизвестно и ранее. Я отрицаю, что в тот период они выставлялись мною, как антипартийные, но признаю, что они при развитии и в более поздней конъюнктуре помогли сформироваться правому уклону.

В тот период не культивировалось враждебного отношения ни к партийному руководству, ни к т. СТАЛИНУ, ибо, повторяю, не было для того материальной базы. Единственное, что я могу сказать, это то, что я не признавал тогда, к сожалению, полностью теоретического авторитета т. СТАЛИНА, как это было бы справедливо.

Вопрос: Вы свое отношение к т. СТАЛИНУ того времени высказывали участникам Вашей группы?

Ответ: Вероятно, высказывал.

Вопрос: Не вероятно, а несомненно. И об этом они показывают. Вот, например, что говорит по этому вопросу А. СЛЕПКОВ: “Уже в 1925 г. в группе культивировалось под влиянием Н.И. БУХАРИНА враждебное отношение к СТАЛИНУ, подогреваемое сплетнями; культивировался взгляд на СТАЛИНА как на руководителя, ведущего политику вразрез с ленинскими указаниями…”

Ответ: Я отрицаю, что в 1925 г. под моим влиянием в группе культивировалось враждебное отношение к т. СТАЛИНУ. Относительно расхождений т. СТАЛИНА с ленинской политикой – это дело более позднего периода, ибо в рассматриваемый период у меня не было расхождений с политической линией вообще, в отношении к троцкизму в частности (за исключением времени “меморандума”). Мне представляется, таким образом, что СЛЕПКОВ переносит факты более позднего периода на более ранний.

Вопрос: Об этом мы спросим СЛЕПКОВА на очной ставке, которая Вам будет дана. Но МАРЕЦКИЙ Д. говорит примерно то же самое: “К тому же освещаемому периоду – 1924-1928 г.г. относится глухая, тщательно скрывавшаяся в свое время вражда к СТАЛИНУ, которая культивировалась в рядах бухаринской школы…”

Ответ: Я все-таки не понимаю, на что указывают СЛЕПКОВ и МАРЕЦКИЙ, кроме пункта о неверном представлении о теоретическом авторитете СТАЛИНА в обстановке разнузданного “демократизма” внутри группы и непонимания мною (и в не меньшей степени другими) государственно-партийной сдержанности (отсюда мальчишеская рецензия СЛЕПКОВА об одной из работ СТАЛИНА). Но от этого далеко до вражды.

Вопрос: И СЛЕПКОВ, и МАРЕЦКИЙ в приведенных Вам показаниях прямо говорят о культивировании Вами враждебности к т. СТАЛИНУ. Это не трудно понять. Об этом же говорит и АЙХЕНВАЛЬД: “Уже тогда (1926 г.) в группе сложилось враждебное отношение к СТАЛИНУ и готовность к борьбе с партией”.

Ответ: Я уже ответил на этот вопрос, потому что он повторяет предыдущий.

Вопрос: Поскольку Вы не понимаете, как Вы говорите, на что указывает СЛЕПКОВ, МАРЕЦКИЙ и АЙХЕНВАЛЬД, утверждая, что Вы в 1924-1928 гг. культивировали враждебное отношение к т. СТАЛИНУ, поскольку Вы заявили, что СЛЕПКОВ переносит факты более позднего периода, на более ранний, – я даю Вам очную ставку со СЛЕПКОВЫМ.

 

Очная ставка БУХАРИНА Н.И. и СЛЕПКОВА А.Н. [1]

Вопрос Слепкову: Вы принадлежали к “Бухаринской школке”?

Ответ: Да, до 1932 г.

Вопрос: С какого времени Вы знакомы с БУХАРИНЫМ?

Ответ: С 1919 г.

Вопрос: В каких личных взаимоотношениях Вы находились с БУХАРИНЫМ?

Ответ: В довольно близких с 1921 г., еще более близких в 1924 г., а личные, дружеские с 1928 г.

Вопрос: Как Вы лично относитесь к БУХАРИНУ в данное время?

Ответ: В течение всего периода времени я находился в изоляции и поэтому сейчас не имею данных для конкретного ответа; но в период пребывания в изоляторе я сохранил к БУХАРИНУ лично очень хорошие отношения.

Вопрос: Вы в своих показаниях писали: “Уже в 1925 г. в группе культивировалось под влиянием Н.И. БУХАРИНА враждебное отношение к СТАЛИНУ”.

Вы подтверждаете эти свои показания?

Ответ: Да.

Вопрос: Чем и как Вы можете это доказать?

Ответ: Во-первых, уже в этот период, когда группа вела борьбу с троцкизмом под руководством ЦК, в ее среде оформлялись идеи, отличные от ортодоксальных партийных установок. Наиболее развернутое выражение этот круг идей нашел в брошюре Н.И. БУХАРИНА “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”, которую мы рассматривали как программное произведение, характеризующее перспективы социалистического строительства. Поскольку уже в этот период СТАЛИН подверг критике антипартийное ядро этой идеологии в своем выступлении против лозунга “обогащайтесь”, который мог быть логически сделан на основе идей, заключающихся в брошюре, а мы считали этот круг идей правильным, постольку эта критика со стороны СТАЛИНА фактически вызвала оформление враждебного отношения к нему.

Во-вторых, в 1924 г. Н.И. БУХАРИН написал известный меморандум, правильность основных идей которого подчеркивалась в нашей среде, и в частности БУХАРИНЫМ, и позже – в 1928 г. – меморандум, в котором защищалось положение о допустимости в партии оттенков и, в сущности, СТАЛИНУ приписывалась линия на известный зажим в партии, который мог привести к расколу. Это, конечно, являлось фактором враждебного отношения к СТАЛИНУ.

В-третьих, уже в эту пору Н.И. БУХАРИН довольно часто рассказывал участникам группы, в частности мне, о различных конфликтах внутри Политбюро, причем порою позиция СТАЛИНА изображалась в отрицательном свете. Были и случаи, когда Н.И. БУХАРИН разрешал себе и сплетни с определенной характеристикой личных особенностей СТАЛИНА, что тоже способствовало оформлению враждебных отношений к СТАЛИНУ, хотя БУХАРИН и не ставил в этот период вопроса о борьбе за смену партийного руководства.

Вопрос Бухарину: Вы подтверждаете показания СЛЕПКОВА?

Ответ: Отвечу по пунктам.

Во-первых, что касается лозунга “обогащайтесь”, то я его снял, на нем ни одной секунды на настаивал и на этом основании партийное руководство и, в частности, СТАЛИН сочли политически целесообразным защищать меня по этому пункту от нападок зиновьевцев; что касается неверных положений брошюры “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”, то я с самого начала следствия признавал их ошибочность; более того, я признавал и признаю, что в другой политической конъюнктуре эти ошибочные положения помогли формированию правого уклона; однако я считаю необходимым отметить тот факт, что в рассматриваемый период против означенной брошюры никто не выступал и что она рассматривалась официальными органами партии в качестве необходимого пособия. Поэтому эта брошюра не могла быть базисом враждебного отношения с моей стороны к СТАЛИНУ.

Во-вторых, что касается “меморандума”, то я повторяю, что он отражал мои кратковременные колебания, которые были сняты моей активной борьбой против троцкизма, факт, который разрушал всю концепцию, заключенную в “меморандуме”. Кстати, в этом “меморандуме” речь шла вовсе не о зажиме в партии со стороны СТАЛИНА, а была развита целая организационная стратегия принципиального характера, связанная с боязнью ряда последовательно развивающихся кризисов в верхушке партийного руководства, и я считаю, таким образом, что активная борьба против троцкизма сняла все постановки вопросов меморандума.

В-третьих, я не отрицаю, что я рассказывал некоторым участникам группы, в частности А.Н. СЛЕПКОВУ, относительно внутренних дел Политбюро, но всем известно, что и на XIV партконференции, и на XIV съезде, и вообще в партийной жизни я в ту пору ориентировался на СТАЛИНА как на партийного руководителя. Признаю, однако, что и лично у меня, и у участников группы была недооценка (несправедливая и неверная) теоретического авторитета СТАЛИНА, что имело свои последствия.

Заявление Слепкова: Я утверждаю, что в своих показаниях говорил правду как в смысле фактического материала, так и в смысле характеристики политических настроений БУХАРИНА и группы того времени.        

Что касается лозунга “обогащайтесь”, то БУХАРИН действительно признал его неправильным и снял его, но он, как и его последователи в группе считали этот лозунг обмолвкой, в то время как брошюра “Путь к социализму и рабоче-крестьянский блок”, написанная после признания ошибочности этого лозунга и заключавшая в себе теорию о мирном врастании кулака в кооперацию и через кооперацию в социализм, по сути дела, представляла собой идейную предпосылку и фундамент для этого ошибочного лозунга. Защита СТАЛИНЫМ БУХАРИНА от нападок оппозиции, защита, которая расценивалась в нашей среде положительно, тем не менее не ликвидировала того раздражения, которое в отношении СТАЛИНА укреплялось в связи с его критикой БУХАРИНА и литературных выступлений его учеников.

Относительно меморандума. Неправильным является утверждение Н.И. БУХАРИНА, что этот меморандум отражал только его кратковременные колебания. Заключенная в нем “организационная стратегия организационного характера” подтверждалась как правильная на собраниях верхушки правой оппозиции и в 1928 г. самим БУХАРИНЫМ и его сторонниками, в частности и мною.

Я подтверждаю правильность положений, выдвинутых мною в третьем пункте показаний, и особо подчеркиваю, что в этой связи дело шло не только о недооценке теоретического авторитета СТАЛИНА, но и об отрицательной оценке ряда его политических высказываний и действий, и его личных особенностей.

Заявление Бухарина: О лозунге “обогащайтесь”. Я внутренне признал его ошибочность. Что касается идей брошюры, то, с одной стороны, там были сугубо неверные места, а с другой – брошюра отражала, как мне кажется, тот политический маневр, который партия считала необходимым принять на XIV партконференции и XIV партсъезде.

О меморандуме. Меморандум содержал в себе, во-первых, по отношению к троцкизму положение: “ужиться, борясь”. (Слепков: “Не только к троцкизму”); во-вторых, идею связи в партийном руководстве лиц, выражающих в совокупности рабоче-крестьянский блок под гегемоном пролетариата, и, в-третьих, весьма неостроумное гипотетическое предположение о возможности диктаторской партии в нашей стране, организационно построенной по образцу английской рабочей партии. Я повторяю, что постановка вопроса о троцкизме и других группах была снята моей последующей борьбой как с троцкизмом, так и с зиновьевцами, борьбой, которая длилась ряд лет.

Что касается вопроса о структуре нашей партии, подобной структуре английской рабочей партии, то я никогда к этой постановке вопроса не возвращался. За период борьбы с троцкистами и зиновьевцами я неоднократно высказывал положения (конкретно вспоминаю свой доклад на съезде друзей СССР), что если бы у нас образовалась другая партия, то она должна сидеть в тюрьме. О 1928 г. буду говорить позже.

Я не вспоминаю конкретных конфликтов внутри ПБ и могу лишь сказать, что в отношении мероприятий и к троцкистам, и к зиновьевцам – я шел вместе со СТАЛИНЫМ.

Вопрос Бухарину: СЛЕПКОВ показывал здесь, что Вы в группе Ваших учеников культивировали озлобление к т. СТАЛИНУ. Из Ваших ответов неясно, признаете ли Вы это или отрицаете?

Ответ: В период 1924-26 гг. я этого не признаю.

Вопрос Слепкову: А Вы настаиваете на своих показаниях? 

Ответ: Настаиваю.

 

Очная ставка закончена.

Допрос БУХАРИНА продолжается.

 

Вопрос: А. СЛЕПКОВ на очной ставке не только подтвердил, что Вы начиная с 1924 г. культивировали в Вашей группе враждебное отношение к руководству партии, к т. СТАЛИНУ, но и доказал это фактами. Это же подтверждено в показаниях всех участников группы.

Все их показания сводятся к тому, что в то время Ваша “школка” уже представляла собой нелегальную, антипартийную группу, враждебно настроенную к руководству партии?

Ответ: Я не согласен с такой интерпретацией дела: группа тогда не была ни нелегальной, ни антипартийной. Ибо я утверждаю, что при элементах групповщины и некоторых моих сугубо неверных теоретических установках, а также недооценки теоретического авторитета СТАЛИНА, не было оснований для враждебного отношения и тем более культивирования этой вражды.

Что элементы групповщины и неверные положения позднее помогли формированию правого уклона, я подтверждаю. Но эмбрион человека, это еще не взрослый человек.

Вопрос: Ваши попытки представить группу периода 1924-26 гг. как легальную группу Ваших учеников, стоявшую на позициях партии, никак не убедительны.

АСТРОВ, например, показывает: “В 1923-24 г.г. БУХАРИН, формально поддерживая ЦК, в тайне приступил к сколачиванию своих сторонников с целью возобновления в будущем новых открытых атак на линию партии, не удавшихся ему в 1918 и 1921 г.г.”

Ответ: Это все не так. Ибо, если бы я в 1923-24 гг. “сколачивал своих сторонников” для борьбы с партруководством, то я бы не выступал на XIV партконференции и XIV партсъезде с решительной ориентацией на СТАЛИНА. После 1918 г. ЛЕНИН ввел меня в состав партруководства. В 1921 г. во время профсоюзной дискуссии, где у меня были разногласия с партией, я был докладчиком ЦК по важнейшему вопросу о партстроительстве (на X съезде). И в последующие годы я работал в полном согласии с партруководством.

Вопрос: Потерпев поражение в борьбе против партии, против, т.т. ЛЕНИНА и СТАЛИНА как в 1918 г., так и в 1921 г., Вы пришли к выводу о необходимости создания своих кадров для будущих атак против партии.

Об этом именно и говорит АСТРОВ: “Считая одной из причин своих прошлых поражений в борьбе с ЛЕНИНЫМ отсутствие у него (БУХАРИНА) постоянных и преданных ему кадров единомышленников, – БУХАРИН поставил своей целью воспитать такие кадры из окружавшего его молодняка…”

Ответ: В 1918 г, кадров у “левых коммунистов” было как раз очень много, было руководство, была фракция, были целые партийные организации, был даже свой фракционный орган “Коммунист”. Это всем известно. Группа молодежи, о которой идет речь, складывалась вовсе не с сознательно обдуманным намерением, а сперва как академический семинарий, потом его участники перешли к активной политической работе; в условиях моего большого личного влияния выросли известные на этой базе элементы групповщины; и лишь впоследствии это переросло в правый уклон, “не из воздуха”, а на основе конкретной политической конъюнктуры и возникших в связи с этим разногласий.

Вопрос: Но АСТРОВ, как и другие участники Вашей группы, утверждают как раз обратное. Они утверждают, что группа была Вами организована “сознательно и с обдуманным намерением” продолжать борьбу против линии партии.

Мы даем Вам очную ставку с АСТРОВЫМ.

 

Вопрос Астрову: Вы давно знаете БУХАРИНА?

Ответ: С 1923 г. я являлся участником “Бухаринской школки” и с этого примерно времени я знаю БУХАРИНА.

Вопрос: Вы давали показания, что группа Ваша была организована БУХАРИНЫМ в 1923 г. с определенной целью борьбы против ЦК.

Вы подтверждаете Ваши показания?

Ответ: Да, подтверждаю.

Вопрос: Чем Вы можете доказать, что это было именно так?

Ответ: Для доказательства этого мне достаточно сослаться хотя бы на один разговор, имевший место между БУХАРИНЫМ, А. СЛЕПКОВЫМ и мной в Горках весной 1924 г. БУХАРИН сказал нам, что теперь, после смерти ЛЕНИНА, он считает необходимым вести борьбу против СТАЛИНА за изменение линии партии в сторону его, БУХАРИНА, взглядов. БУХАРИН говорил тогда, что причиной своих прошлых поражений, понесенных им в борьбе против ЛЕНИНА в 1918 и 1921 годах, он считает отсутствие у него (БУХАРИНА) постоянных и преданных фракционных кадров единомышленников, тогда как сила ЛЕНИНА была в наличии у него своих, ленинских кадров. БУХАРИН сказал нам, что он рассчитывает воспитать из нас, участников т<ак> н<азываемой> “школки”, основные кадры своих сторонников и единомышленников. “Школка” наша представляла из себя тогда организованную антипартийную группу, существование которой внутри партии, разумеется, противоречило уставу партии.

БУХАРИН начал политически руководить этой группой с конца 1923 г., точнее со времени тогдашней борьбы с Троцким. Нас уже в 1923-24 гг. отделяли от партии разногласия с ней по ряду крупных политических вопросов, в которых мы, участники “школки”, солидаризировались с БУХАРИНЫМ и были готовы к развертыванию борьбы за проведение бухаринских взглядов в партии.

Вопрос Бухарину: Верно говорит АСТРОВ?

Ответ: Я категорически отрицаю, что мог вести вскоре после смерти ЛЕНИНА разговор, подобный тому, на который ссылается АСТРОВ. Я ни политически, ни психологически никак не мог выставлять тогда антиленинской политической линии. Я уже говорил, что и в 1918 г., и в 1921 г. у меня были кадры. Никогда, никогда я не говорил и не мог говорить, что был прав в эпоху брестского мира и профсоюзной дискуссии. Я понимал, что ЛЕНИН победил и благодаря своей правильной политической линии. Никто не может правдиво указать ни на намек с моей стороны, будто ЛЕНИН в вышеупомянутых вопросах был неправ. Это во-первых.

Во-вторых, как я уже указывал, “школка” сложилась еще раньше, вне всяких антипартийных установок, и выросла из теоретического семинария.

В-третьих, я снова повторяю, что и на XIV партконференции, и на XIV партсъезде я решительно ориентировался на СТАЛИНА как на руководителя партии.

(АСТРОВ: “Зачем же Вы тогда распространяли клевету о СТАЛИНЕ?”)

В-четвертых, добавляю, что в документах ЦК, а именно ответах зиновьевской оппозиции, написанных мною под руководством СТАЛИНА, ЦК отклоняло нападки на мое поведение как на “бухаринскую”, а не ленинскую линию.

В-пятых, в тот период всем было известно о существовании группы, никто не рассматривал ее как антипартийную, и участники группы помогали в составлении партийных документов.

Вопрос Бухарину: Весной 1924 г. АСТРОВ и СЛЕПКОВ бывали вместе с Вами в Горках?

Ответ: Не помню, но не исключено. В Горках я тогда жил.

Вопрос: А разговор, о котором говорил здесь АСТРОВ, Вы помните?

Ответ: Разговора такого не было и не могло быть.

(АСТРОВ заявляет, что в тот момент он со СЛЕПКОВЫМ приезжал к БУХАРИНУ с гранками одного номера “Большевика”).

Заявление АСТРОВА: Я утверждаю, что разговор в Горках был, и именно такой, каким я его изложил. Подчеркиваю, что БУХАРИН говорил об отсутствии у него в 1918 и в 1921 гг. “постоянных” и “преданных” ему кадров, какие были у ЛЕНИНА и каковые БУХАРИН имел намерение воспитать для себя из нас, что ему и удалось, как доказали последующие годы.

В упомянутом разговоре речь шла об учете БУХАРИНЫМ уроков из опыта его неудачной фракционной борьбы с ЛЕНИНЫМ в прошлом, а не об оценке конкретных тактических позиций 1918 и 1921 годов. Речь шла о борьбе со СТАЛИНЫМ как главным выразителем ленинской линии партии.

БУХАРИН с 1924 г. начал систематически распространять в нашей среде клеветнические измышления против СТАЛИНА. “Школка” выросла не из теоретического семинара в ИКП, а из давнишнего идейного влияния БУХАРИНА на участников “слепковской” группы, с которыми он общался с 1918-20 г.г. Что касается теоретического семинара в ИКП, имевшего место в 1923 г., то БУХАРИН пропагандировал на нем свои антиленинские взгляды на кооперацию, т.е., по существу, теорию врастания кулака в социализм, основы которой мы, участники группы, именно тогда от него восприняли, так же как и основы его теории организованного капитализма.

Летом 1924 г. БУХАРИН не “ориентировался” на СТАЛИНА, а наоборот, шел против СТАЛИНА. Он поместил в “Правде” мою статью, а в “Большевике” статью СЛЕПКОВА, направленные против СТАЛИНА.

Если об антипартийном характере группы не было известно ЦК, то это не доказывает, что она не была антипартийной. Свою фракционность мы вместе с БУХАРИНЫМ прятали от партии.

Заявление Бухарина: АСТРОВ сначала утверждал, что я, де, говорил, что потерпел поражение в 1918 и 1921 гг. из-за отсутствия кадров. На это я возражал, что организационные причины поражения бессмысленно отрывать от политической линии, и что, так как я отлично понимал это, то и не мог говорить в 1924 г. то, что сообщает АСТРОВ. Подтверждаю еще раз, что урок из борьбы с ЛЕНИНЫМ, основной и решающий, для меня состоял в том, что ЛЕНИН был целиком и полностью прав.

Совершенно невероятными являются показания АСТРОВА, будто я, да еще систематически, стремился подорвать авторитет СТАЛИНА и готовился в то время для борьбы с ним как с выразителем ленинской политической линии. Ибо “в свете” этих утверждений совершенно необъяснима моя ориентация на СТАЛИНА на XIV конф<еренции> и XIV партсъезде. Каким же образом тогда, в той обстановке я решительно и категорически, со всей убежденностью выступал за СТАЛИНА как единственно возможного руководителя партии? Это с точки зрения астровских предпосылок совершенно необъяснимо.

Я в предыдущем уже показывал, что и лично у меня, и у группы была недооценка теоретического авторитета СТАЛИНА, что в связи с известными элементами групповщины и вредной задиристостью молодежи (при моем попустительстве) и привело к мальчишеским рецензиям (времени их помещения не помню).

Что касается возникновения “школки”, то АСТРОВ просто не знает фактов: она складывалась еще из семинария свердловцев, потом икапистов. Это может быть документировано напечатанным предисловием к моей книге “Теория исторического материализма”. Я признаю, что у меня были неверные теоретические взгляды по некоторым вопросам, но отрицаю, что они тогда формулировались мной как антипартийные (ибо тогда не было еще речи о сплошной коллективизации и т.д.) и для борьбы с партией.

АСТРОВ последующее развитие опрокидывает в прошлое.

Вопрос Астрову: БУХАРИН, таким образом, продолжает отрицать антипартийный характер организованной им группы и то, что группа эта была организована им для борьбы с руководством партии, с т. СТАЛИНЫМ.

БУХАРИН отрицает также факт и содержание разговора с Вами у него в Горках.

Не оговариваете ли Вы БУХАРИНА?

Ответ: Ни в коем случае. Я мог бы привести конкретные факты распространения БУХАРИНЫМ клеветы о СТАЛИНЕ в 1924 г.

Я заявляю, что БУХАРИН и вся группа с ним никогда не “ориентировалась на СТАЛИНА”. Были периоды, когда мы шли в блоке со СТАЛИНЫМ и тогда меж собой так прямо об этом и говорили.

Все, что я говорил в своих показаниях, полностью соответствует действительности.

Вопрос Бухарину: Вы продолжаете отрицать показания АСТРОВА?

Ответ: Конечно, также и формулировку о блоке.

 

Очная ставка закончена.

 

Вопрос Бухарину: То, что говорил АСТРОВ на очной ставке с Вами, показывает и МАРЕЦКИЙ Д.

Мы приводим Вам его показания: “В 1925-27 гг. наша группа (бухаринская “школа”) была особой, узкой фракцией, стоявшей чрезвычайно близко к головным органам партии и фактически законспирированная от них. Так из года в год “школка” вырождалась в контрреволюционное инородное тело в рядах партии…”

Ответ: Это неверно. Все знали о существовании группы. Относительно ошибок, известных элементов обособленности и позднейших последствий всего этого – я уже показывал.

Вопрос: В процессе всего допроса мы на основании данных следствия инкриминировали Вам, что созданная и руководимая Вами т<ак> н<азываемая> “бухаринская школка”, которую Вы пытались выдавать за легальную группу своих учеников, начиная с 1923 г. представляла собой, по существу, оформленную нелегальную группу, стоявшую на антипартийных позициях, враждебно настроенную к руководству партии, к тов. СТАЛИНУ.

Отрицая предъявленные Вам факты, упорствуя в отрицании их даже на очных ставках, Вы между тем признали:

1) “Известные элементы обособленности группы, элементы групповщины”.

Так это?

Ответ: Да, так.

Вопрос: 2) Что в группе Вами пропагандировались “неверные” взгляды?

Ответ: Да, некоторые неверные взгляды.

Вопрос: 3) Что начиная с 1923 г. Вы посвящали участников группы во внутренние дела ЦК ВКП(б) и показывали им материалы, не подлежащие оглашению материалы?

Ответ: Да, так было.

Вопрос: 4) Что в 1924 г. Вы написали “меморандум”, который отражал, как Вы говорите, Ваши “кратковременные колебания” и который Вы показывали участникам группы?

Ответ: Правильно.

Вопрос: 5) Что в борьбе с троцкизмом у Вас имелись “элементы” особой линии, отличной от линии партии?

Ответ: Элементы чего особого от линии партии – у меня были.

Вопрос: 6) Что Вы и под Вашим влиянием участники группы, как Вы говорите, “не признавали, к сожалению, теоретический авторитет СТАЛИНА”?

Ответ: Верно. Относительно теоретического авторитета СТАЛИНА мы не признавали его в той мере, как это было бы справедливо.

Вопрос: Все это Вы признали под влиянием улик.

Но наряду с этим, показаниями участников Вашей группы, очными ставками с МАРЕЦКИМ, АЙХЕНВАЛЬДОМ, СЛЕПКОВЫМ и АСТРОВЫМ Вы полностью изобличены в том, что:

1. потерпев поражение в борьбе с ленинско-сталинской линией партии, в 1918 и 1921 гг., Вы в 1923 г. организовали группу для будущих атак на партию;

2. начиная с 1923 г. Ваша группа являлась нелегальной, антипартийной группой;

3. под Вашим непосредственным влиянием в группе с самого начала ее возникновения культивировалось враждебное отношение к руководству партии, к тов. СТАЛИНУ.

Констатируем это и прерываем на этом Ваш допрос.

 

Ответы на вопросы записаны с моих слов верно, мною прочитано:

(подпись) <Н. БУХАРИН>

 

Допросил:

 

Нач. 7 отделения 4 отдела ГУГБ

Капитан г<осударственной> б<езопасности:> (подпись) <КОГАН>

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 295, Л. 43-68.


[1] В письме И. Сталину от 15 апреля 1937 г. Н. Бухарин вспоминал о зафиксированных данным протоколом очных ставках: “Я сижу в тюрьме ровно 1½ месяца, и все прошлое проносится передо мной. Я видел здесь на очных ставках Астрова, Марецкого, Айхенвальда, Слепкова, – ты, конечно, получил давно протоколы допросов и этих очных ставок. Люди все эти озлоблены на меня внутренне до чрезвычайности, но у некоторых были, на момент, возможно, и другие чувства. Озлобленность понятна: многие просидели чуть не по пяти лет, растеряли семьи (дети умерли, жены ушли, никого нет). Я не могу не чувствовать своей прошлой вины, смотря на них. Прошлое они (Астров сознательно, по-моему, во многих пунктах лжет) оценивают по-другому, ибо они продолжали борьбу, когда я ее кончил, и поэтому ретроспекция у них другая. Но мне больно было смотреть на них… Какой-то слепой Марецкий, который без очков ничего не видит, больной Слепков с лихорадочно-горящими глазами. Меня гложет то, что я их когда-то сбивал (как и они меня, но тут уже об этом не речь) …”