ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
От 14 декабря 1936 года.
КНЯЗЕВ Иван Александрович, 1893 г<ода> рождения, служащий, образование среднее. С 1917 по 1918 г. примыкал к левым эсерам. С 1918 по 1936 г. член ВКП(б). Бывш<ий> нач<альник> Южно-Уральской ж<елезной> д<ороги>, в момент ареста работал в НКПС зам<естителем> нач<альника> центрального управления движения НКПС.
Вопрос: В протоколе допроса от 7 декабря 1936 года вы показали, что, будучи членом троцкистской организации, вы были завербованы японской разведкой и по ее заданиям вели шпионско-диверсионную работу на транспорте. Скажите, какие конкретно задания по шпионско-диверсионной работе и от кого именно вы получали?
Ответ: Задания по разведывательной и диверсионной работе я получал непосредственно от агента японской разведки – инженера ХИРОСИМО и от лица, приезжавшего ко мне для связи по поручению ХИРОСИМО.
Вопрос: Назовите фамилию лица, приезжавшего к вам по поручению Хиросимо?
Ответ: Фамилии этого лица я не знаю, но это был тот самый человек, который завербовал меня в число агентов японской разведки. О нем я дал показания при допросе 7 декабря 1936 года.
Вопрос: Вы говорите неправду. Вам никто не поверит, что вы передавали шпионские сведения лицу, которого вы совершенно не знаете. Следствие требует, чтобы вы назвали фамилию этого лица, приезжавшего к вам по поручению ХИРОСИМО с заданиями шпионско-диверсионного характера?
Ответ: Я говорю только правду и хочу быть полностью откровенен перед следствием. Фамилии человека, приезжавшего ко мне по поручению Хиросимо, я не знаю. Я пытался узнать его фамилию тогда, когда он вербовал меня как агента японской разведки, но он мне не назвал тогда своей фамилии. При последующих встречах, в частности, при второй встрече в управлении дороги в Челябинске он предложил называть его по имени и отчеству – “Георгий Иванович” или просто “Жорж”.
Вопрос: Но в таком случае почему вы были уверены, что “Георгий Иванович” является доверенным лицом агента японской разведки Хиросимо?
Ответ: В том, что этот человек являлся доверенным лицом японского агента Хиросимо, у меня не было никаких сомнений, т.к. в мае месяце 1935 года при встрече с Хиросимо на ст<анции> Свердловск он лично подтвердил мне, что лицо, которому я дал согласие на сотрудничество в пользу японской разведки, является представителем японской разведывательной службы, и что этот человек действовал по его поручениям. Тогда же Хиросимо первый мне сообщил, что этот человек будет называть себя “Георгием Ивановичем” или “Жоржем”, и что я с ним могу быть вполне откровенен.
Вопрос: Какие задания по шпионско-диверсионной работе вы получили от Хиросимо и лица, приезжавшего к вам по поручению Хиросимо?
Ответ: Первое задание я получил от приезжавшего ко мне по поручению Хиросимо “Георгия Ивановича” при вербовке меня как агента японской разведки. Перед мной тогда были поставлены следующие задачи:
1. Развернуть интенсивную работу по расстройству нормальной деятельности дороги, особенно в части перевозок грузов тяжелой промышленности: угля, руды и металла, с целью срыва работы уральских металлургических заводов, особенно Магнитогорского комбината.
2. Привести в аварийное состояние важнейшие направления дороги и организовать массовые крушения поездов, особенно рудных и угольных маршрутов.
3. Подготовить для передачи японской разведке сведения о пропускной способности главной магистрали Южно-Уральской дороги и о мощности паровозного парка дороги.
4. Сообщить японской разведке сведения об объеме воинских перевозок на Южно-Уральской дороге, в частности, о количестве воинских эшелонов, проследовавших за 1934 год на Дальний Восток.
Вопрос: Что практически вами было сделано в исполнение этого задания, полученного вами от агента японской разведки, и какие шпионские сведения вами были переданы японской разведке?
Ответ: Задание в части развертывания диверсионно-вредительской работы на транспорте и организации крушений поездов мною было выполнено полностью, т.к. в этом вопросе задания японской разведки целиком совпадали с заданиями, полученными мною несколько раньше от троцкистской организации.
Вопрос: Сколько крушений угольных и рудных маршрутов было вами совершено по заданиям троцкистской организации и японской разведки?
Ответ: Я уже показал при допросе 7 декабря, что в 1934 г. за время моей к.-р. деятельности на Южно-Уральской дороге было разбито около 30 маршрутов с углем и рудой.
Я не помню сейчас точно, сколько из этих крушений было прямо подготовлено и совершено членами организации, во всяком случае, не менее 13-15 крушений, что касается остальных крушений, то они также в большинстве своем являлись следствием подрывной вредительской деятельности организации, широко развернутой в путевом хозяйстве и в других службах дороги.
Вопрос: Какие основания у вас имеются к тому, чтобы утверждать, что большинство крушении происходило вследствие вредительской деятельности вашей организации на транспорте?
Ответ: Организация крушений и аварии являлась главной задачей подрывной вредительской деятельности организации. С этой именно целью нами велась вся разрушительная работа в службе пути, в паровозном хозяйстве и дезорганизаторская работа в службе движения.
В результате нашей вредительской деятельности важнейшие участки дороги были приведены в непосредственно аварийное состояние, угрожающее безопасности движения поездов. Поэтому я с полной уверенностью отношу большинство крушений за счет вредительской деятельности нашей организации. Должен сказать, что кроме указанных мною крушений угольных и рудных маршрутов в 1934 году имело место до 1500 других случаев крушений и аварий, большая часть которых также являлась прямым следствием нашей разрушительной и дезорганизаторской работы на транспорте.
Вопрос: Информировали ли вы японскую разведку о проведенной вами разрушительной работе на транспорте за 1934 г.?
Ответ: Да, информировал.
Вопрос: Через кого именно вы передали японцам свою информацию?
Ответ: О подрывной вредительской деятельности и организации крушений на Южно-Уральской дороге, проведенных нами за 1934 г., я информировал лично Хиросимо при встрече с ним в мае месяце 1935 г. на ст<анции> Свердловск.
Вопрос: Дайте более точные показания о времени и обстоятельствах вашей встречи с Хиросимо?
Ответ: В последних числах апреля 1935 года я получил письмо от Хиросимо. В этом письме наряду с изложением личных воспоминаний о совместной работе Хиросимо сообщил, что он в скором времени выезжает в Лондон и проездом через Сибирь хочет со мной встретиться в Свердловске. В конце этого письма, я помню, Хиросимо указал точную дату своего выезда из Манчжурии, 25/IV-35 г., название поезда, которым он выедет, припоминаю точно: “Международным поездом” (это дословное выражение Хиросимо), и дату прибытия этого поезда по расписанию в Москву.
В первых числах мая, даты точно не помню, выехал я в Свердловск, где встретился с Хиросимо в занимаемом им купе международного вагона.
Вопрос: Каким образом вы определили точное время прибытия в Свердловск поезда, в котором ехал Хиросимо?
Ответ: За 1-2 дня до приезда поезда в Свердловск я получил от Хиросимо со ст<анции> Чита телеграмму, в которой он точно сообщил номер поезда, вагона и время прибытия в Свердловск.
Вопрос: Ехал ли кто-нибудь кроме Хиросимо в этом купе, где вы с ним встретились?
Ответ: Кроме Хиросимо в этом купе никого не было.
Вопрос: Ваши показания о месте встречи недостаточно правдоподобны. Заходя в купе к японцу, вы ведь рисковали быть замеченным другими лицами, ехавшими в вагоне, и навлечь на себя подозрения?
Ответ: В Свердловске меня знает очень ограниченное число лиц, и поэтому никакой боязни быть разоблаченным я не чувствовал. Кроме того, поезд в Свердловск прибыл по расписанию в 6 часов утра местного времени, и в коридорах вагона никого из публики еще не было.
Вопрос: Что конкретно вы сообщили Хиросимо при встрече с ним в мае 1936 года?
Ответ: При встрече с Хиросимо я спросил его – направлял ли он ко мне в конце 1934 года кого-либо с поручением вести со мной деловые переговоры в том духе, в каком они велись им лично в 1931 г. при отъезде из Москвы группы японских специалистов? Хиросимо сказал, что человек, приезжавший ко мне, все переговоры со мной вел по его поручению, и что он, Хиросимо, был весьма удовлетворен, когда узнал, что я выразил согласие сотрудничать в пользу Японии. Тогда же Хиросимо сказал, что ему известно о существовании в СССР большой политической организации троцкистов, участником которой я являюсь, и о террористических целях, которые преследует троцкистская организация.
Я информировал Хиросимо о созданной мною организации на Южно-Уральской дороге и о проведенной по его заданию диверсионно-вредительской работе.
Вопрос: Что именно вы сообщили Хиросимо о вашей диверсионно-вредительской работе на Южно-Уральской дороге?
Ответ: Я сообщил ему данные о количестве разбитых угольных и рудных маршрутов за 1934 и начало 1935 г., указав, что всего за это время удалось организовать до 40 крушений маршрутов с углем и рудой. Кроме того, я назвал ему общую цифру 1500 крушений и аварий за 1934 г. на дороге, объяснив, что в большинстве своем эти крушения являлись также результатом диверсионной работы нашей организации.
Вопрос: Какие шпионские сведения, кроме информации о вредительской работе, вы передали Хиросимо при этой встрече?
Ответ: При этой встрече я вручил Хиросимо выписки из мобилизационного плана б<ывшей> Пермской дороги на 1935 год, в частности: ведомость развития воинского движения по дням мобилизации, ведомость работы узлов и дороги в целом, значительную часть текста мобплана службы движения за 1935 год.
Вопрос: Каким образом оказались у вас эти части мобплана по б<ывшей> Пермской дороге?
Ответ: Мне передал их ТУРОК, с просьбой вручить Хиросимо.
Вопрос: Когда вам передал ТУРОК эти сведения?
Ответ; Он мне передал их в тот день, когда я приехал в Свердловск для встречи с Хиросимо. До прихода поезда я находил к Турок<у> в управление дороги в его служебный кабинет. ТУРОК я поставил в известность о том, что я получил письмо от Хиросимо и приехал для встречи с ним. Тогда же Турок передал мне и эти сведения, попросив меня вручить их Хиросимо.
Вопрос: Почему же Турок не передал эти сведения лично Хиросимо?
Ответ: Мы считали, что встреча для нас обоих с Хиросимо опасна с точки зрения провала, поэтому в интересах конспирации встретился с Хиросимо я один, но Турок знал, что я встречу Хиросимо и поэтому передал мне указанные сведения из мобплана для вручения Хиросимо.
Вопрос: ТУРОК лично знаком с ХИРОСИМО?
Ответ: ТУРОК с ХИРОСИМО хорошо знаком. Он был завербован лично Хиросимо в число агентов японской разведки во время работы на Казанской железной дороге в 1931 году.
Вопрос: А какие сведения вы передали Хиросимо по Южно-Уральской дороге?
Ответ: По Южно-Уральской дороге я, кроме информации о диверсионно-вредительской деятельности и о крушениях поездов, никаких сведений Хиросимо не передавал.
Вопрос: Какие задания вы получили от Хиросимо при встрече с ним в мае месяце 1935 года?
Ответ: Хиросимо подтвердил задания, полученные мною ранее от приезжавшего ко мне эмиссара японской разведки, и указал на то, что Японию интересует главным образом разрушительная деятельность на главной сибирской магистрали и важнейших линиях промышленного значения, что на этих направлениях обеих дорог нужно насаждать кадры диверсантов и добиваться массовой организации крушений поездов. При этом Хиросимо подчеркнул особую важность организации крушений воинских поездов, идущих в восточном направлении.
Наряду с общими заданиями об организации крушений товарных и воинских поездов Хиросимо в настойчивой форме предложил организовать ряд крушений людских воинских составов с расчетом вызвать возможно большее количество человеческих жертв с тем, чтобы деморализовать воинские части, идущие на Дальний Восток.
Вопрос: Какие задания шпионского характера вы получили от Хиросимо?
Ответ: Хиросимо просил меня собрать сведения об объеме воинских перевозок на Дальний Восток, в частности, о прошедших воинских эшелонах за 1934 и 35 г.г.; о пропускной способности главной линии Пермской и Южно-Уральской железных дорог, запроектированной на военное время; о состоянии водоснабжающей сети обеих железных дорог и объеме реконструктивных работ по водоснабжению. Сведения о количестве и мощности паровозного парка на Пермской и Южно-Уральской дорогах.
Об этих заданиях Хиросимо просил информировать Турок<а>, что я и сделал в этот же день после приезда Хиросимо.
Вопрос: Что практически вами было сделано в исполнение заданий, полученных от Хиросимо?
Ответ: Подрывная вредительская работа на дороге мною велась непрерывно. В этом вопросе задания троцкистской организации полностью совпадали с заданиями японской разведки.
Что же касается шпионской работы и нанесения удара по Красной армии путем устройства крушений воинских поездов с человеческими жертвами, то я к этой работе приступил, лишь выяснив отношение троцкистской организации к шпионажу и диверсионной работе против Красной армии в пользу японской разведки.
Вопрос: Но вы ведь знали точку зрения троцкистской организации из разговоров с участником организации Турок<ом>?
Ответ: Турок говорил мне, что вредительство принято троцкистами как метод борьбы против партии и советского строя, но отношение троцкистов к шпионажу в пользу иностранной разведки для меня не было тогда еще ясным.
Вопрос: С кем же вы говорили по этому вопросу?
Ответ: По этому вопросу я разговаривал в Москве с участником организации ЛИВШИЦ<ЕМ>, работавшим в НКПС в качестве зам<естителя> Наркома.
Вопрос: Когда вы разговаривали с ЛИВШИЦ<ЕМ>?
Ответ: Я разговаривал по этому вопросу с Лившиц<ем> вскоре после совещания Наркома и приема железнодорожников в Кремле.
Вопрос: А точнее?
Ответ: Точнее, это было в первых числах августа месяца 1935 года, т.е. через несколько дней после совещания. Тогда уже было известно о назначении ЛИВШИЦ<А> Замнаркома, и я, помню, встретился с ним у него в кабинете на Курской дороге после совещания и приема в Кремле.
Вопрос: Какой конкретно разговор происходил между вами и Лившиц<ем>?
Ответ: Как я уже показал в протоколе от 7 декабря, ЛИВШИЦ был инициатором нашего разговора. Он мне первый сообщил, что ему известно о моем участии в организации и работе в пользу японской разведки от ПЯТАКОВА, и что он хочет со мной в связи с этим поговорить. Встретившись с Лившиц<ем> в его кабинете на Курской железной дороге, мы подробно разговаривали о задачах организации. После этого я рассказал Лившиц<у> о том, каким образом я был завербован японской разведкой, и обстоятельно
информировал его о заданиях, полученных мною и Турок<ом> от японской разведки, в частности, о заданиях по сбору шпионских сведений и организации крушений воинских людских поездов с целью деморализации войск, направляемых на Дальний Восток.
При этом я спросил ЛИВШИЦ<А>, как отнесется троцкистская организация к моему сотрудничеству с японской разведкой и к выполнению заданий шпионского и диверсионного характера.
Вопрос: Что вам ответил ЛИВШИЦ?
Ответ: ЛИВШИЦ сказал, что: “В будущей войне в отношении СССР мы будем выступать как пораженцы, причем как пораженцы активные, т.е. будем драться с оружием в руках против советской власти, и было бы крайне противоречивым в мирной обстановке признавать необходимость борьбы против ВКП(б) и правительства любыми средствами, вплоть до террора, а во время войны идти защищать это же правительство. Мы должны быть последовательными пораженцами и до конца бороться всеми методами и средствами, используя, если это в интересах борьбы, любые враждебные СССР силы”.
Далее ЛИВШИЦ сказал, что “на войну мы делаем особую ставку. Война свяжет в один узел и обострит до крайних пределов все противоречия, которые задавлены сейчас жесточайшим режимом в стране, тогда мы ударим всей сталинской системе в спину, и вопрос о власти будет решен в нашу пользу. На войну теперь вся надежда. Следовательно, вопрос о связи с любой разведкой, в том числе и японской, если она способствует подготовке войны против СССР, разрешается положительно. Следовательно, нет ничего предосудительного и в вашей связи с японской разведкой. Наоборот, надо всячески помогать японцам и использовать их помощь”.
После этого разговора с ЛИВШИЦ<ЕМ> я свою связь с японской разведкой уже рассматривал как связь троцкистской организации с японской разведкой, а не как мою индивидуальную связь, и стал действовать значительно смелее.
Вопрос: Что же практически вами было сделано по заданиям японской разведки после того, как Лившиц одобрил вашу связь с японцами?
Ответ: Я уже показал в протоколе от 4 декабря 1936 г., что в октябре месяце 1935 года мною было организовано крупное крушение воинского людского поезда на ст<анции> Шумиха, во время которого погибло 29 бойцов Красной армии и 29 человек было изувечено и ранено.
Это крушение было организовано мною через члена организации ЛЕВИНА по заданию японской разведки, в частности, по заданию Хиросимо и члена троцкистской организации ЛИВШИЦ<А>.
Вопрос: Об этом крушении, организованном вами по заданию японцев, вы сообщили японской разведке?
Ответ: Об этом крушении я сообщил японской разведке в декабре месяце 1935 года через “Георгия Ивановича”, прибывшего ко мне на явку согласно договоренности с Хиросимо. Я рассказал ему об этом крушении подробно и получил одобрение действий организации.
Вопрос: Какой организации?
Ответ; Нашей троцкистской организации.
Вопрос: Какие еще сведения были переданы вами японской разведке на этой явке с “Георгием Ивановичем”?
Ответ: На этой явке я передал японской разведке сведения о количестве воинских поездов, проследовавших по Южно-Уральской дороге за 1935 г. на Дальний Восток, без подразделения по родам; сведения о количественном и качественном составе паровозного парка на Южно-Уральской дороге. Конкретно я назвал тогда общее количество 700 паровозов с выделением двух наиболее мощных серий “ФД” – около 200 паровозов, и около 300 паровозов “Э” и “Э-у”.
При этой же явке я передал подробную информацию о нашей разрушительной работе на дороге, в частности, сведения о крушениях за 1935 г. и о том, что за этот год нами на дороге разбито 70 рудных и угольных маршрутов.
Вопрос: В какой форме вы передали эти сведения – в устной или письменной?
Ответ: В письменной форме.
Вопрос: Какие конкретно сведения вы сообщили японской разведке о крушениях на дороге?
Ответ: Я сообщил японцам, что в результате нашей подрывной вредительской работы на дороге в 1935 г. было около 2000 крушений и аварий, во время которых уничтожено до 200 вагонов и повреждено около 500 паровозов.
Кроме того, я сообщил, что при крушениях за 1935 год было убито и ранено более 100 человек.
Вопрос: Вы утверждаете, что все эти крушения и аварии являлись следствием вашей вредительской деятельности?
Ответ: Да, я это утверждаю.
Вопрос: В таком случае следствие считает, что вы назвали не всех участников организации, т.к. не могла ваша организация в 15-20 человек организовать такое число крушений?
Ответ: Я не говорю, что все без исключения крушения были совершены нашей организацией, но мы умышленно разрушали путь, умышленно выводили из строя паровозы, разваливали службу движения, не вели борьбы с крушениями и авариями. Все это приводило дорогу в состояние, прямо угрожающее безопасности движения поездов, и вызывало крушения, поэтому я и отношу большинство этих крушений за счет вредительской деятельности нашей организации.
Вопрос: Какие задания вами были получены от японской разведки при встрече с “Георгием Ивановичем” в декабре месяце 1935 года?
Ответ: При этой встрече с японским агентом “Георгием Ивановичем” я получил задания:
1) собрать сведения о том, какими марками паровозов и в каком количестве комплектуются дороги дальневосточного направления от Урала до Китайской Гранины;
2) собрать материал о реконструкции водоснабжения дороги и указать пункты, в которых вода особенно лимитирует пропуск поездов;
3) сведения о пропускной способности Южно-Уральской дороги.
Вопрос: Что практически вами было сделано в разрезе этих заданий японской разведки?
Ответ: Все сведения по заданиям, полученным во время декабрьской явки 1935 года, мной были добыты и переданы японской разведке.
Вопрос: Каким образом и от кого вы получили сведения о комплектовании паровозным парком дорог дальневосточного направления?
Ответ: Сведения о комплектовании паровозами дорог дальневосточного направления для передачи японской разведке я получил от ЛИВШИЦ<А>.
Вопрос: Когда вы получили эти сведения от ЛИВШИЦ<А>?
Ответ: Эти сведения я получил от ЛИВШИЦ<А> в конце апреля 1936 года при встрече с ним во время моей поездки в Москву на заседании совета при Наркоме.
Вопрос: Знал ли ЛИВШИЦ, для какой цели вы просили у него эти сведения?
Ответ: Я сам сказал Лившиц<у>, что я имею такое задание от японской разведки, но что я это задание без его помощи выполнить не сумею. Лившиц обещал мне эти сведения приготовить и перед моим отъездом из Москвы дал мне их.
Вопрос: Что представляли собой эти сведения?
Ответ: Эти сведения представляли собой цифровые данные о составе паровозного парка Восточно-Сибирской, Забайкальской и Уссурийской дорог (в старых границах) с указанием серий паровозов. Этих цифр я сейчас воспроизвести не смогу, так как не помню.
Вопрос: Когда вы передали эти сведения японской разведке?
Ответ: Эти сведения я передал японской разведке в сентябре месяце 1936 года.
Вопрос: Кому и при каких обстоятельствах эти сведения были переданы?
Ответ: В августе месяце 1936 года я получил второе письмо от Хиросимо, в котором он известил меня о своем пребывании в Москве и работе в японском посольстве. В этом же письме Хиросимо предлагал мне выехать для встречи в Москву и одновременно делал намек на возможный его приезд в Челябинск.
Однако в Челябинск Хиросимо не приехал, и я тоже не имел возможности выехать в Москву.
Вопрос: А каким же образом вы передали имевшиеся у вас шпионские сведения?
Ответ: В сентябре месяце, во второй половине, ко мне в управление дороги снова явился доверенный Хиросимо “Георгий Иванович”, которому я и передал эти сведения.
Вопрос: Скажите точнее, какие сведения были вами переданы японцам при явке в сентябре месяце 1936 года?
Ответ: При этой явке я передал сведения, полученные мною от Лившиц<а>, об обновлении и составе паровозного парка на дорогах Дальнего Востока. Подробно информировал о состоянии водоснабжения на Южно-Уральской дороге и его лимитирующей роли в деле пропускной способности дороги.
Вопрос: Какие еще сведения вы передали японской разведке?
Ответ: Я передал японской разведке сведения о пропускной способности Южно-Уральской железной дороги, в частности, указал, что пропускная способность главной линии выражается в 30-35 пар поездов в сутки.
Вопрос: Что вам известно о шпионской работе ТУРОК<А> кроме тек моментов, о которых вы уже показали следствию?
Ответ: При встрече с Турок<ом> в мае 1935 года и в январе 1936 года он сообщил мне, что им переданы агенту японской разведки “Жорж” все сведения о подрывной вредительской деятельности организации, в частности, о крушениях и авариях на дороге и о воинских перевозках за 1934 и 1935 г.г.
ТУРОК при встрече в мае 1935 года сообщил мне, что он на нужды организации получил от японцев более 30 тыс. рублей и предлагал мне из этой суммы 10 тыс. От получения денег я категорически отказался.
Вопрос: Говорил ли вам Турок, каким образом и от кого он получил эти деньги?
Ответ: Каким образом он полупил эти деньги и от кого именно, Турок мне не говорил.
Вопрос: Какие задачи ставила перед вами японская разведка кроме шпионской и вредительской деятельности?
Ответ: При встрече со мной в декабре 1935 года и в сентябре мес<яце> 1936 года приезжавший для связи со мной агент японской разведки “Георгий Иванович” или “Жорж” поставил перед организацией ряд задач на случай военного времени. Конкретно им были поставлены следующие задачи:
1) в области разведывательной работы – в первые дни мобилизации дать исчерпывающие сведения о степени напряжения воинских перевозок на главной линии и сообщить пункты первоначальной посадки войск на дорогах Урала для того, чтобы можно было определить масштабы концентрации мобилизуемых и действующих формирований Урала на фронтах ДВК и сроки их прибытия на Дальний Восток;
2) по линии диверсии: дезорганизовать график отправления воинских поездов и сорвать воинские перевозки, путем вывода из строя паровозного парка, водокачек и расстройства работы службы движения;
3) организовать поджоги воинских складов, пунктов питания и обработки войск;
4) особенно резко ставился японской разведкой вопрос о применении бактериологических средств в момент войны для заражения подаваемых под войска эшелонов, а также пунктов питания и обработки войск острозаразными бактериями.
Вопрос: Велась ли вами какая-либо практическая подготовка к развертыванию этой работы в момент войны?
Ответ: В специальной подготовке к шпионской и диверсионной работе в момент войны не было никакой необходимости. Для выполнения всех заданий шпионского и диверсионного характера мы предполагали использовать имеющиеся кадры участников организации. Что касается заданий, полученных от японской разведки, то я информировал о них наиболее надежных участников организации – ЛЕВИНА, ЩЕРБАКОВА, ДОЛМАТОВА и БОЧКАРЕВА.
Вопрос: Откуда и каким путем вы предполагали получить вакцины острозаразных болезней для своей диверсионной работы?
Ответ: Мне говорил доверенный Хиросимо “Жорж”, что вакцины острозаразных бактерий в момент войны он привезет сам и лично даст необходимые инструкции о применении.
Вопрос: Каким путем вы предполагали поддерживать связи и передавать шпионские сведения японской разведке в момент войны?
Ответ: Об этом я говорил с “Жоржем”, и он ответил, что от меня сведения будет принимать лично он.
Вопрос: Известны ли вам какие-либо связи доверенного Хиросимо японского разведчика “Жорж” на территории СССР?
Ответ: Мне известно со слов самого “Жоржа”, что он имеет связь с зам<естителем> нач<альника> службы движения дороги имени Л.М. КАГАНОВИЧА – ТУРОК<ОМ> и инженером вагонной службы этой же дороги неким ТРУБИЕВЫМ, которых якобы он посещает 3-4 раза в год и получает от них сведения шпионского характера.
В конце 1935 года при встрече с ТУРОК<ОМ> в Свердловске он лично подтвердил мне свою связь с “Жоржем”. Других связей “Жоржа” я не знаю.
Записано с моих слов верно и мною прочитано:
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. УНКВД СВЕРД. ОБЛ. –
Комиссар Государственной Безопасности 3 ранга (ДМИТРИЕВ)
ПОМ. НАЧ. УПР. НКВД СССР по Свердл. области –
Ст. лейтенант Государственной Безопасности (ЧИСТОВ)
верно Секретарь ТО ГУГБ НКВД [нрзб]
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 263, Л. 12-29.