ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
2 января 1935 года.
На поставленные мне вопросы об организационной структуре и практической работе по собиранию кадров контрреволюционной зиновьевской организации дополнительно показываю:
1. К моменту XV съезда наша организация была рассеяна территориально по нескольким городам СССР, причем в каждом городе все находившиеся там оппозиционеры представляли из себя спаянную колонию эмигрантского типа. Костяком такой колонии являлись лица, приехавшие из Ленинграда; особую группу, но организационно тесно связанную с нашими группами, составляли собственно троцкисты; окружением являлись те немногие лица, которые были обработаны нами на местах.
После XV съезда произошли некоторые перегруппировки. Они заключались в следующем:
а) часть, главным образом местный народ, понемногу рассеялись;
б) выделились 3 группы: зиновьевцы, безвожденцы, собственно троцкисты. Связи между этими группами, особенно с собственно троцкистами, – ослабли, но полностью и здесь не прекращались;
в) переброски изменили территориальное распределение. Причем примерно через год начались возвращения в Москву и в Ленинград.
Все эти переброски и перемещения не привели к распаду самой к.-р. организации, так как, где бы мы ни были, мы всегда и везде находили друг друга и использовывали всякие возможности для связи как между собой, так и с центром.
Например, переброшенный после XV съезда в район Андижанского округа, я за 1928 и 1929 годы дважды был в Москве. Каждый раз встречался там о ГЕРТИКОМ, через которого и до XV съезда, главным образом, шли мои связи с центром; ездил в Ходжент к ЯРОСЛАВУ, неоднократно бывал в Ташкенте, где обязательно встречался с теми, кто там оставался (ПЕРИМОВ, ФАЙВИЛОВИЧ и др<угие>); ко мне в Ассаке приезжала одна (по нашим директивам не выявившая себя) троцкистка из Самарканда (Н. ЛИВШИЦ).
Это носило характер “личных связей”, но, конечно, было не чем иным, как сохранением контрреволюционной организации. В новых местах, где мы бывали, мы немедленно оказывались “лично связанными” с теми, с кем мы раньше никогда и не встречались.
Так, в Ходженте вокруг ЯРОСЛАВА сгруппировалась группа в 3-4 человека троцкистов (не помню фамилий), и я во время моей поездки туда виделся не только с ЯРОСЛАВОМ, но и со всеми членами группы.
В Ташкенте уже в 1930 г. меня сейчас же нашли переброшенные туда ДРОНОВА и РИТМАН, которых до этого я не знал, но с которыми мы составили тесно связанную группу.
Также, как и до XV съезда, мы всегда знали, кто где находится, кто куда переброшен, кто с кем будет связан на новом месте.
Например, из Средне-Азиатской группы (периода до XV съезда) перечислю всех, кто там находился и укажу, с кем я встречался или о ком я знал до 34 г.
ПЕРИМОВ – встречался в 33 г. в Москве
ФАЙВИЛОВИЧ –”–
ФЕЛИЦИНА –”–
РИТМАН –”–
КОЖУРОВ [1] –”–
ЦВИБАК –”– в Ленинграде
НАТАНСОН –”–
ДМИТРИЕВ Н. –”–
ЛУКИН В. –”–
НИКОЛАС –”– в 32 г.
ДРОНОВА –”–
ТОЙВО –”– в Москве
ГУРАЛЬСКИЙ – встречался в Москве до его поездки за границу.
Из собственно троцкистов, бывших в Средней Азии за эти годы, встречался в Москве с АЛМАЗОВЫМ, КАУФМАНОМ, ЛИВШИЦЕМ.
Короче говоря, я встречался почти со всеми.
Эти встречи не были случайными встречами. Это было сохранением политических, организационных связей, это было продолжением в новой форме, в новых условиях контрреволюционной работы.
Это не было также сохранением только среднеазиатских связей: каждый из нас по новому месту работы являлся членом контрреволюционной ячейки его города; многие из нас сохранили непосредственные связи с центром. Таким образом, ниточка встреч охватывала всю организацию от ЗИНОВЬЕВА, от центра до каждого отдельного члена организации.
К этому надо добавить, что в период до XV съезда мы были связаны все не только по месту работы и что эти связи также сохранились и после XV съезда. Между XIV и XV съездами я, например, побывал в следующих городах, везде связываясь с находившимися там троцкистами: Москва, Ленинград, Саратов, Сталинград, Ростов, Тифлис. В Средней Азии также побывал ряд лиц, кроме тех, кто там работали (приезжали для связи ХАРИТОНОВ, ЛИЛИНА, СОКОЛЬНИКОВ, СМИЛГА). Таким образом, кроме прежних ленинградских связей за время между XIV и XV съездами круг связей расширился.
После возвращения в Ленинград (1932 г.) я сразу установил связи с теми, кого я знал раньше (НАТАНСОН, РУМЯНЦЕВ, ЦВИБАК и др<угие>), а через них и с теми, кого я раньше не знал (КОТОЛЫНОВ, Георгий ФЕДОРОВ, АЛЕКСАНДРОВ, АНТОНЕВИЧ и т.д.).
Тмим образом, и здесь все организационные связи, нося<щие> определенно политический, контрреволюционный характер, сохранились.
Ленинградская колония была и через наши поездки в Москву (я, НАТАНСОН, КОТОЛЫНОВ), и через приезды москвичей в Ленинград (ГЕРТИК) связана с центром и с другими городами (приезд ЕЛЬКОВИЧА).
По всем этим цепочкам передавались и распространялись те контрреволюционные настроения и установки центра, о которых я показывал ранее.
Отмечу, что создавшееся после XV съезда деление на зиновьевцев и “безвожденцев” нисколько не мешало сохранению организационных связей.
Точно также сохранились связи и с теми, кто не был восстановлен в партии, а также и с троцкистами.
Написано мною собственноручно – АНИШЕВ.
2 января 1935 г.
ДОПРОСИЛ: НАЧ. 1 ОТД. СПО УГБ – ЛУЛОВ.
Верно: В. Стойко
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 126, Л. 82-86.
[1] Скорее всего в тексте ошибка, и речь идет о А.Е. Кожуро.
