ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

МУСАТОВА, Андрея Алексеевича.

от 22 апреля 1936 года.

 

МУСАТОВ А.А.,1900 г<ода> р<ождения>, ур<оженец> гор. Бежица Западной области, бывш<ий> член ВКП(б), исключен как троцкист. До ареста без определенных заня­тий. Проживал в Москве.

 

Вопрос: Вы просили Вас вызвать на допрос для дачи дополнительных показаний по делу. Что Вы можете дополнительно сообщить следствию?

Ответ: После допроса меня Народным Комиссаром Внутренних Дел [1] я решил никого не скрывать и выдать следствию всех известных мне террористов. Кроме названных мною в предыдущих показаниях лиц принимали участие в подготовке террористического акта над СТАЛИНЫМ следующие лица: АРУТУНЯНЦ – работающий в одной из редакций гор. Москвы, до этого работал в Институте экономических исследований (Госплан); ЛИВШИЦ, работающий в 1-м МГУ и Тимирязевской сельскохозяйственной академии; ТЕПЛИНСКИЙ – экономист, проживающий по Софийской набережной, д. № 26, РОЗОВСКИЙ – экономист и проживающий в том же доме, что и ТЕПЛИНСКИЙ, и ЦИПКИН Израиль, работающий экономистом на заводе “Динамо”.

Вопрос: Откуда Вам известно об участи перечисленных Вами лиц в подготовке террора над руководителями ВКП(б)?

Ответ: Все эта лица кроме РОЗОВСКОГО были мною непосредственно вовлечены в троцкистскую организацию; я лично каждому из них давал поручения по подготовке террористического акта над СТАЛИНЫМ.

Вопрос: Расскажите подробно о времени и обстоятельствах вербовки Вами каждого из этих лиц в к.-р. террористическую троцкистскую организацию?

Ответ: С АРУТУНЯНЦЕМ я знаком с 1926 года. В то время мы оба состояли аспирантами в РАНИОНе (Россий­ская Ассоциация Научно-Исследовательских Институтов Общественных Наук).

АРУТУНЯНЦ во время учебы в РАНИОНе поддерживал тесную связь с активными троцкистами аспирантами – МДИНАРАДЗЕ и ВАШАКМАДЗЕ Вано. Последний в 1928-29 г.г. мне рассказывал, что АРУТУНЯНЦ буржуазного происхождения (сын фабриканта) и что он принимает активное участие в нелегальной троцкистской деятельности. АРУТУНЯНЦ, по словам ВАШАКМАДЗЕ, бывал с ним вместе на нелегальных троцкистских сборищах.

В своей практической преподавательской работе после окончания аспирантуры АРУТУНЯНЦ протаскивал троцкистскую контрабанду. В 1931 году это обнаружилось, и АРУТУНЯНЦ в связи о этим прорабатывался в печати – газете “3а коммунистическое просвещение”.

В 1934 году при встрече с научным работником Минского госуниверситета – ШАПИРО я узнал, что АРУТУНЯНЦ, работавший одно время в Минске, был там снят с работы за троцкистскую пропаганду во время лекций и связь с троцкистами.

Таким образом, к моменту моей встречи с АРУТУНЯНЦЕМ в апреле-мае 1934 г. в Институте философии Комакадемии мне было известно, что АРУТУНЯНЦ продолжает оставаться убежденным троцкистом.

При встречах со мной в течение 1934 года АРУТУНЯНЦ, зная меня как активного в прошлом троцкиста, открыто высказывал при мне свои троцкистские взгляды и недовольство политикой ВКП(б).

При встрече с АРУТУНЯНЦЕМ в конце сентября 1934 г. в помещении Института философии Комакадемии он, как и обычно, в разговоре продолжал высказывать недовольство политикой ВКП(б) и советской власти. Поддерживая эти его высказывания, я – МУСАТОВ заявил ему, что от разговоров надо переходить к делу и что он, АРУТУНЯНЦ, принимавший в свое время активное участие в троцкистской деятельности, не должен ограничиваться одними разговорами. Поняв из его ответа, что он готов принять участие в организованной троцкистской деятельности, я рассказал ему о существовании троцкистской организации и предложил ему принять участие в ее деятельности. АРУТУНЯНЦ дал мне на это свое согласие.

Вопрос: Вы показываете, что обычно встречались с АРУТУНЯНЦЕМ в Институте философии Комакадемии. Разве АРУТУНЯНЦ там работал?

Ответ: Нет, он там не работал, но нередко приходил туда, как и я, в связи с проводимой им литератур­ной работой.

Вопрос: Уславливались ли Вы заранее с АРУТУНЯНЦЕМ о встречах в Институте философии Комакадемии?

Ответ: Нет, не уславливались.

Вопрос: Что же, эти встречи были случайными?

Ответ: Нет, случайными эти встречи нельзя назвать. От АРУТУНЯНЦА мне было известно, что он настолько часто посещает Институт философии Комакадемии, что это полно­стью гарантировало возможность встреч там с АРУТУНЯНЦЕМ

Вопрос: Встречались ли <Вы> в дальнейшем после сентяб­ря 1934 года с АРУТУНЯНЦЕМ?

Ответ: Да, встречался. Правда, в наших встречах был перерыв с октября 1934 года по май-июнь 1935 г., но это объясняется тем, что 2/Х-1934 года я уехал в г. Горький, а переехал обратно в Москву только в апреле 1935 года.

Вопрос: Следствию, однако, точно известно, что и в этот промежуток времени Вы бывали в Москве? 

Ответ: Правильно, я был в Москве в ноябре и декабре 1934 года и в феврале 1935 г., но эти мои посещения Москвы были настолько кратковременными, что я АРУТУНЯНЦА видеть не мог.

Вопрос: Беседовали ли Вы с АРУТУНЯНЦЕМ о его задачах как участника контрреволюционной троцкистской организации?

Ответ: Да, подробный разговор по этому поводу был между нами в мае-июне 1935 года опять в помещении института философии Комакадемии.

К этому времени я уже имел совершенно конкретные указания ФЕДОТОВА о моих задачах по подготовке убийст­ва СТАЛИНА.

ФЕДОТОВ в разговоре со мной в начале декабря 1934 г. (об этом разговоре я показывал на предыдущих допросах), заявил мне, что после убийства КИРОВА в Ле­нинграде надо ускорить осуществление основной задачи – убийства СТАЛИНА.

ФЕДОТОВ мне поручил срочно выехать в Москву, встретиться там с ЗАКГЕЙМОМ и во что бы то ни стало в крат­чайший срок выследить время и места, где можно встре­тить СТАЛИНА вне Кремля.

ФЕДОТОВ мне заявил, что в Горьком имеется уже несколько групп террористов, вполне организованных и подготовленных, и в любое время они смогут быть переброшены в Москву.

Вопрос: Называл ли Вам ФЕДОТОВ конкретно кого-либо из участников террористических групп?

Ответ: ФЕДОТОВ мне назвал только ПОНОМАРЕВА, директора Сормовского пединститута, который организовывает террористические группы, и АРТЕМЕНКО – как одного из наиболее активных руководителей террористической группы.

Когда я возвратился в Горький после моей поездки в Москву, я встретился с ФЕДОТОВЫМ в начале 1935 года.

Я ФЕДОТОВУ рассказал, что ЗАКГЕЙМУ удалось за время его участия в организации привлечь только одного человека – преподавателя 1 МГУ.

ФЕДОТОВ остался недоволен этими результатами. Он заявил, что за декабрь 1934 года и январь 1935 года троцкистско-зиновьевская организация пострадала от ареста ее участников и что всякое промедление в осуществлении убийства СТАЛИНА стоит троцкистской организации больших жертв.

ФЕДОТОВ мне заявил, что для организации наблюдения за СТАЛИНЫМ в Москве я должен переехать из Горького обратно на жительство в Москву.

Мотивировал он необходимость именно моего переезда тем, что у меня в Москве из горьковских участников организации наиболее широкие связи в троцкистских кругах, наименее затронутых репрессиями после убийства КИРОВА.

Я заявил ФЕДОТОВУ, что согласен на переезд в Москву, но предварительно хочу туда поехать временно, чтобы подыскать работу. 

ФЕДОТОВ это одобрил, и я в связи с этим в начале февраля 1935 года выехал в Москву.

В Москве я пробыл дней 15-20, за это время я виделся в Москве с ЗАКГЕЙМОМ, который мне говорил, что им обрабатываются для вербовки студенты МГУ.

АРУТУНЯНЦА мне тогда видеть не удалось. С ТУРЕЦКИМ я также не смог увидеться. Для меня стало ясно, что без моего непосредственного присутствия работа не продвинется. Поэтому, приехав обратно в Горький, я встре­тился с ФЕДОТОВЫМ и заявил ему, что решил твердо переехать в Москву.

Вопрос: Как реагировал на это ФЕДОТОВ?

Ответ: ФЕДОТОВ мне поручил после переезда в Моск­ву самому заняться активной вербовкой в организацию; одновременно без малейшего промедления приступить к выслеживанию СТАЛИНА вне Кремля.

Во время этого разговора ФЕДОТОВ мне еще раз под­черкнул, что в Горьком всегда наготове люди, которые в нужный момент прибудут с оружием в Москву для свер­шения террористического акта.

Вопрос: Как Вы условились поддерживать связь с ФЕДОТОВЫМ после Вашего переезда в Москву?

Ответ: Мы условились с ФЕДОТОВЫМ таким образам: как только будет выполнена задача наблюдения и будет установлено время проезда СТАЛИНА по городу, я немедленно поставлю об этом в известность ФЕДОТОВА письмом в адрес института. В письме я укажу, что у меня дела в порядке. Этого будет достаточно для того, чтобы ФЕДОТОВ сразу же направил людей по моему московскому адресу. Адрес ФЕДОТОВУ был известен, как я показывал на предыдущих допросах, ФЕДОТОВ посылал мне в Москву а апреле-мае 1934 года телеграмму о выезде в Горький.

Вопрос: Что Вами было практически сделано после Вашего переезда в Москву?

Ответ: В апреле 1935 года я переехал в Москву. Здесь я решил, исходя из установок ФЕДОТОВА, привлечь к работе по Москве ряд людей, которые, как мне было известно, связаны с молодежью и которые, по моему мне­нию, пойдут на террористическую борьбу с ВКП(б).

Во-первых, я связался в мае-июне 1935 года с АРУТУНЯНЦЕМ. Я рассказал ему о том, что троцкистская организация подготовляет террористический акт над СТАЛИНЫМ и спросил его – согласен ли он принять участие в этом деле. АРУТУНЯНЦ дал мне на это свое согласие. Посла этого я поручил ему подобрать несколько человек, готовых на любые решительные действия, и организовать через них наблюдение за местами, где можно встретить СТАЛИНА вне Кремля. Я сказал АРУТУНЯНЦУ, что наблюдение нужно вести главным образом на улице Коминтерна и на Арбате, поскольку мне было известно, что СТАЛИН иногда проезжает по этим улицам.

Вопрос: Откуда Вам это было известно?

Ответ: Об этом мне сказал ЗАКГЕЙМ, о котором я показывал на предыдущих допросах. ЗАКГЕЙМ мне говорил, что он знает наверняка, что по Арбату ездит СТАЛИН и что он его лично видел. На Арбате ЗАКГЕЙМ часто бывал, так как там проживают его родители.

Вопрос: Продолжайте Ваши показания о разговоре с АРУТУНЯНЦЕМ.

Ответ: АРУТУНЯНЦ обещал использовать все имеющие­ся у него связи для того, чтобы среди них подобрать людей, которые пойдут на то, чтобы самим выслеживать СТАЛИНА.

Вопрос: В начале допроса Вы показали, что вовлек­ли в к.-р. троцкистскую организацию ЛИВШИЦА. Откуда Вам ЛИВШИЦ был известен?

Ответ: ЛИВШИЦА я знал с 1926 года, когда мы вме­сте состояли аспирантами в РАНИОНе. Из личных бесед с ЛИВШИЦЕМ я убедился, что он настроен контрреволюционно и сочувствует троцкизму. При встречах с ним в 1934 году ЛИВШИЦ, зная меня как троцкиста, жаловался на то, что во время работы в Воронеже его прорабатывали за троцкистскую контрабанду, протаскиваемую им в литературных работах. После высказанного мною ему сочувствия ЛИВШИЦ мне заявил, что несмотря на то, что он сам выступал с разоблачением своих ошибок, он фактически продолжает оставаться на троцкистских позициях.

Приблизительно в апреле 1934 года я встретился с ЛИВШИЦЕМ в институте философии Комакадемии. В эту встречу ЛИВШИЦ продолжал высказывать троцкистские настроения. Я в эту беседу с ним лишь дал ему понять, что также продолжаю оставаться троцкистом, но о своем участии в организованной троцкистской деятельности я ЛИВШИЦУ из осторожности не говорил, продолжая его проверять.

Вопрос: Встречались ли Вы и в дальнейшем с ЛИВ­ШИЦЕМ?

Ответ: Да, все время моего пребывания в Москве в 1934 и 1935 г.г. я систематически встречался с ЛИВШИЦЕМ.

Вопрос: Когда Вы ввели ЛИВШИЦА в курс Вашей контр­революционной деятельности?

Ответ: В июне 1935 года после неоднократных встреч с ЛИВШИЦЕМ и сложившегося у меня убеждения, что ЛИВШИЦ меня не выдаст, я ему рассказал о том, что являюсь участником контрреволюционной троцкистской организа­ции. Этот разговор с ЛИВШИЦЕМ происходил во время моей встречи с ним в институте философии Комакадемии. Я спросил ЛИВШИЦА, согласен ли он работать в нелегальной троцкистской организации. ЛИВШИЦ не раздумывая дал свое согласие. После этого я рассказал ЛИВШИЦУ, что организация считает своим основным методом борьбы с ВКП(б) и советской властью – террор над руководителями партии и правительства. ЛИВШИЦ согласился принять участие в террористической борьбе. После этого я ему дал поручение подбирать людей, которые бы лично приняли участие в выслеживании СТАЛИНА и осуществлении террористического акта. Я обратил его внимание на то, что ему как соприкасающемуся со студентами, особенно Тимирязевской академии, где в большинстве крестьянская молодежь, легко будет подобрать подходящих людей. ЛИВШИЦ взялся выполнить данное мне поручение.

Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах Вы во­влекли в троцкистскую контрреволюционную организацию ТЕПЛИНСКОГО?

Ответ: ТЕПЛИНСКОГО я знаю с 1922 г. Я учился вместе с ним в Плехановском институте. С 1923 г. по 1929 г. мы с ним жили в одном доме. В 1923 году ТЕПЛИНСКИЙ был активным троцкистом. В 1927-29 г.г. ТЕПЛИНСКИЙ в разговорах со мной также высказывал сочувствие троцкизму, но принимал ли он в то время участие в организованной троцкистской деятельности, мне неизвестно. Знаю лишь, что в эти годы он был тесно связан с активным троц­кистом ЧУХАРЬКО. В 1930 году ТЕПЛИНСКИЙ дал ЧУХАРЬКО рекомендацию для вступления в ВКП(б).

В 1934-35 г.г. я во время пребывания в Москве систематически встречался с ТЕПЛИНСКИМ у него на квар­тире по адресу: Софийская набережная, дом № 26.

Встречаясь, мы часто беседовали на разные поли­тические темы. Первое время ТЕПЛИНСКИЙ был со мной осторожен, и я предполагал, что он с троцкизмом окончательно порвал. Однако в 1935 году во время встреч у него на квартире в апреле-мае месяцах ТЕПЛИНСКИЙ в разговорах о репрессиях в отношении бывших троцкистов и зиновьевцев стал высказывать, сперва осторожно, а после моей поддержки – более откровенно, антипартийные взгляды. Когда я из этих разговоров убедился, что ТЕПЛИНСКИЙ – скрытый троцкист-двурушник в партии, я стал его расспрашивать, не принимает ли он участия и сейчас в троцкистской деятельности. ТЕПЛИНСКИЙ мне ответил, что он продолжает оставаться по своим убеждениям троцкис­том, но организационно ни с кем не связан. При этом ТЕПЛИНСКИЙ стал в свою очередь меня расспрашивать, за­нимаюсь ли я организованной троцкистской деятельностью. Тогда я ему рассказал о своем участии в троцкистской организации и предложил ему включиться в ее деятель­ность.

ТЕПЛИНСКИЙ согласился и при этом мне сказал, что ему известны троцкистские взгляды РОЗОВСКОГО (о нем я показывал в начале допроса), и он уверен, что тот также примет участие в деятельности троцкистской организации. Я предложил ТЕПЛИНСКОМУ обязательно вовлечь в организа­цию РОЗОВСКОГО. ТЕПЛИНСКОМУ я также сказал, что ему необходимо будет подбирать вместе с РОЗОВСКИМ людей, которые пойдут сами выслеживать Сталина и будут готовы принять участие в террористическом акте.

ТЕПЛИНСКИЙ обещал активно приняться за выполнение поставленных перед ним задач.

Вопрос: Когда и где происходил указанный Вами разговор с ТЕПЛИНСКИМ?

Ответ: Разговор, во время которого я предложил ТЕПЛИНСКОМУ включиться в подготовку террористического акта над Сталиным, происходил на квартире у ТЕПЛИНСКОГО в начале октября 1935 года.

Вопрос: Вовлек ли ТЕПЛИНСКИЙ РОЗОВСКОГО в к.-р. организацию?

Ответ: При встрече с ТЕПЛИНСКИМ у него на квартире в декабре 1935 года он мне сказал, что РОЗОВСКОГО он в троцкистскую организацию вовлек.

Вопрос: В начале допроса Вы показали, что Вами был вовлечен в организацию ЦИПКИН. Расскажите подроб­но об обстоятельствах вербовки его Вами?

Ответ: ЦИПКИНА я знаю с 1921 года. ЦИПКИН в 1923 году был активным троцкистом. При встречах со мной в 1928 году ЦИПКИН открыто высказывал при мне свои троцкистские убеждения. До 1935 года я с ЦИПКИНЫМ связи не поддерживал. В сентябре 1935 года я с ним случайно встретился в обществе нашего общего знакомого ШЕСТЕРНИНА. ЦИПКИН обрадовался встрече со мной и, рассказывая о себе, посвятил меня в то, что он был снят с работы доцента в финансовом институте при Госбанке и в Плехановском институте за троцкистские выступления. ЦИПКИН приглашал меня к себе домой. После этой встречи мы встречались с ЦИПКИНЫМ довольно часто у него на квартире.

В беседах со мной ЦИПКИН постоянно высказывал недовольство политикой ВКП(б) и советской власти. Когда я стал высказывать при нем троцкистские взгляды, ЦИПКИН меня полностью поддерживал. В конце декабря 1935 года в разговоре у него на квартире по Печатникову пер., д. № 6 или 8, я ему сообщил о моем участии в троцкистской организации и предложил ему принять в ней участие. ЦИПКИН согласился принять участие в деятельности троцкистской организации и взял на себя обязанность вербовать людей для участия в террористическом акте над СТАЛИНЫМ. Сделал ли он что-либо в этом направлении, мне неизвестно. Поскольку вскоре после его вербовки я был арестован. Знаю лишь, что он был связан с бывшим активным троцкистом ХАРИНЫМ.

Вопрос: Кто Вами был еще вовлечен в контрреволю­ционную троцкистскую организацию?

Ответ: По Москве я назвал всех известных мне уча­стников троцкистской организации. В Горьком до января 1935 года я поддерживал связь со студенткой биологиче­ского отделения Горьковского Пединститута РАЕВСКОЙ Татья­ной, которую я обрабатывал для вербовки в организацию [2]. РАЕВСКАЯ при мне высказывала резкие контрреволюционные настроения. Поскольку до вербовки ее она перешла на учебу в Сормовский пед<агогический> институт, я рассказал о ней в де­кабре 1934 г. ФЕДОТОВУ, и тот мне сказал, что передаст участникам организации в Сормово, чтобы на РАЕВСКУЮ об­ратили внимание.

Со слов ФЕДОТОВА мне было также известно, что в контрреволюционной троцкистской организации принимают участие ДУШИН – аспирант Горьковского Гос<ударственного> университета, активный троцкист; ВОРОБЬЕВА Евгения – жена ФУРТИЧЕВА, активного участника организации, преподаватель политэкономии в Горьковских ВУЗах, и ШАЛЕВИЧ, Александр Борисович, доцент Горьковского мед<ицинского> института.

Вопрос: Больше Вам из участников к.-р. троцкистской организации никто не известен?

Ответ: Больше мне никто не известен.

Считаю лишь необходимым дополнить свои показания об активной участнице троцкистской организации Элле ПИНСОН.

На предыдущих допросах я скрыл, что у ПИНСОН име­лось оружие для совершения террористического акта. Ре­шив откровенно рассказать следствию все мне известное о связанных со мной террористах, ‒ сообщаю следствию, что у ПИНСОН где-то хорошо запрятан револьвер с патронами. ПИНСОН мне говорила, что, если ей удастся попа­сть на прием к КАГАНОВИЧУ, она его застрелит из револьвера, который у нее спрятан. Кроме того, мне ПИНСОН говорила, что у нее также хранится большое количество нелегальных троцкистских листовок [3].

Вопрос: Вы не сказали следствию все Вам известное о конкретной работе, которую вели АРУТУНЯНЦ, ЛИВШИЦ, ТЕПЛИНСКИЙ и РОЗОВСКИЙ по вашему заданию?

Ответ: Кроме того, что я Вам показал, мне об их деятельности ничего не известно.

Вопрос: Вы выше показали, что АРУТУНЯНЦУ Вы поручали еще в мае-июне 1935 года, ЛИВШИЦУ в июне 1935 г. и ТЕПЛИНСКОМУ в октябре 1935 года вербовать людей и организовать наблюдение за местами и временем нахождения тов. СТАЛИНА вне Кремля. Что же, полгода Вы не интересовались, что они делали?

Ответ: У всех этих лиц я спрашивал, что ими практически сделано в исполнение моих поручений, но они говорили, что ничего не сделали.

 

Записано с моих слов правильно и мною прочитано.

 

МУСАТОВ.

 

Допросил:

 

ОПЕРУПОЛНОМ. 3 ОТД. СПО ГУГБ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ (АЛЬТМАН)

 

Верно: 

 

ОПЕРУПОЛНОМ. 3 ОТД. СПО ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (УЕМОВ)

 

 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 165, Л. 75-90

---

[1] На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) Г. Ягода в своем выступлении сказал следующее: “Я приведу один пример, мой разговор с одним двойником, с Мусатовым. Мусатов – это крупный агент СПО по троцкистам, арестованный двойник-террорист, раньше выдавший не мало контрреволюционных групп. Когда я его спросил, почему он стал двойником… (Балицкий. Мухин это не двойник, а член террористической группы.) Да, но и двойник. Мусатов ответил, что я одно время искренне работал для НКВД. Как Вы знаете, говорит он, я выдал такие-то и такие-то организации. Но меня передавали 6 раз, т. е. один работник передавал другому, или потому, что он ушел, или потому, что он перешел в другой отдел. И я, видя, что очевидно я не так нужен, видя, что тот чудак, с которым я говорю, недостаточно квалифицирован, он от меня не требует, не дает указаний, в каком направлении действовать, видя это, я решил ввиду того, что я все-таки троцкист и идейный троцкист, я решил, а ну-ка я попробую обмануть его. Попробовал один раз ‒ вышло, а дальше уже стал двойником, давал ложные данные об организации”.