В Президиум Верховного Совета
приговоренного к расстрелу
Н.И. Бухарина
Прошение
Прошу Президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я глубоко виновен перед социалистической родиной и преступления мои безмерны. Я сознаю всю их глубину и весь их позор. Если я позволю себе просить о помиловании высший орган правительства Союза ССР, то только потому, что хорошо знаю, что свои знания и способности могу приложить на пользу СССР. Годичное пребывание в тюрьме послужило для меня в этом отношении такой школой, что я имею право сказать Президиуму о моей полной переориентации. Я стою на коленях перед родиной, партией, народом и его правительством и прошу Президиум о помиловании.
Николай БУХАРИН
13 марта 1938 года.
Москва.
ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 66. Д. 58. Л. 8. Автограф.
ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 66. Д. 58. Л. 5. Машинописная копия.
Опубликовано: Известия № 197, 2 сентября 1992 г.
В Президиум Верховного совета СССР
приговоренного к расстрелу
Н. Бухарина
Прошение
Прошу президиум Верховного Совета СССР о помиловании. Я считаю приговор суда справедливым возмездием за совершенные мною тягчайшие преступления против социалистической родины, ее народа, партии, правительства. У меня в душе нет ни единого слова протеста. За мои преступления меня нужно было бы расстрелять десять раз. Пролетарский суд вынес решение, которое я заслужил своей преступной деятельностью, и я готов понести заслуженную мною кару и умереть, окруженный справедливым негодованием, ненавистью и презрением великого героического народа СССР, которому я так подло изменил.
Если я позволю себе обратиться к высшему правительственному органу нашей страны, перед которой я стою на коленях, то только потому, что я считаю, что в случае помилования я могу оказаться полезным стране; я не говорю – и не смею говорить, что смогу искупить свою вину: преступления, совершенные мною, настолько чудовищны, настолько велики, что я не смогу искупить этой вины, что бы я ни сделал в остаток своей жизни. Но я заверяю президиум Верховного Совета, что более чем годичное пребывание мое в тюрьме заставило меня столько передумать и столько пересмотреть, что от моего преступного прошлого, к которому я сам отношусь с негодованием и презрением, в моей голове не осталось сейчас ничего. Не из страха перед заслуженной мною карой, не из страха перед смертью, на пороге которой я стою, как перед справедливым возмездием, прошу я президиум Верховного Совета о милости и пощаде. Если бы у меня в душе осталось хоть что-либо враждебное против партии и правительства, я бы не обращался к вам с ходатайством о милости и пощаде. Я внутренне разоружился и перевооружился на новый социалистический лад. Я передумал все вопросы, начиная со своих теоретических ошибок, которые лежали лично для меня в основе сперва уклонов, а потом все более и более страшных преступлений. Шаг за шагом я пересматривал свою прошлую жизнь. Прежний Бухарин уже умер, он уже не существует на земле. Если бы мне была дарована физическая жизнь, то она пошла бы на пользу социалистической родине, в каких бы условиях мне ни приходилось работать: в одиночной камере тюрьмы, в концентрационном лагере, на Северном полюсе, в Колыме, где угодно, в любой обстановке и при любых условиях. У меня сохранились знания и способности, вся головная машина, деятельность которой была раньше направлена в преступную сторону. Теперь эта машина заведена на новый лад. Я могу работать в самых различных областях и в любой обстановке. В тюрьме я написал ряд работ, свидетельствующих о моем полном перевооружении. Но я могу работать и не только в чисто научной сфере. Поэтому я осмеливаюсь взывать к вам, как высшему органу правительства, о пощаде, мотивируя это своей работоспособностью и апеллируя к революционной целесообразности. Если бы я уже был неработоспособен, это ходатайство не имело бы места, и я ждал бы только скорейшего приведения смертного приговора во исполнение, ибо тогда мне нечем было бы мотивировать свое ходатайство. Разоружившийся, но бесполезный и неспособный к работе враг, я был бы годен только на то, чтобы смерть моя послужила уроком для других. Но именно потому, что я работоспособен, я позволяю себе обратиться к президиуму с ходатайством о милосердии и пощаде. Могучая страна наша, могучая партия и правительство произвели генеральную чистку. Контрреволюция раздавлена и обезврежена. Героическим маршем выступает отечество социализма на арену величайшей во всемирной истории победоносной борьбы. Внутри страны, на основе сталинской конституции, развивается широкая социалистическая демократия. Великая творческая и плодоносная жизнь цветет. Дайте мне возможность хоть за тюремной решеткой принять посильное участие в этой жизни! Дайте мне – прошу и умоляю вас – вложить хоть частичку в эту жизнь! Дайте возможность расти новому, второму Бухарину – пусть будет он хоть Петровым – этот новый человек будет полной противоположностью уже умершему. Он уже родился — дайте ему возможность хоть какой-нибудь работы. Об этом я прошу президиум Верховного Совета. Старое во мне умерло навсегда и бесповоротно. Я рад, что власть пролетариата разгромила все то преступное, что видело во мне своего лидера, и лидером чего я в действительности был. Я твердо уверен: пройдут годы, будут перейдены великие исторические рубежи под водительством Сталина, и вы не будете сетовать на акт милосердия и пощады, о котором я вас прошу: я постараюсь всеми своими силами доказать вам, что этот жест пролетарского великодушия был оправдан.
Николай Бухарин
Москва, 14-III-38 г. [1]
Внутренняя тюрьма НКВД
ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 66. Д. 58. Л. 6-7об. Автограф.
ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 66. Д. 58. Л. Л. 1-4. Машинописная копия.
Опубликовано: Известия № 197, 2 сентября 1992 г.
[1] В машинописной копии исправлено на 13-III-38 г. Как следует из прослушек камеры Н. Бухарина, второе прошение о помиловании было написано им по предложению В.Е. Цесарского (который, по-видимому, занимал на тот момент должность начальника 4 (секретно-политического) отдела 1 управления НКВД) утром 13 марта 1938 г. и передано администрации внутренней тюрьмы НКВД в 8.15 утра.