ПОКАЗАНИЯ

ЕВДОКИМОВА, Григория Еремеевича,

от 12 января 1935 г.

В дополнение к моим прежним показаниям считаю необходи­мым добавить следующее:

по вопросу о зиновьевской подпольной контрреволюцион­ной организации в Ленинграде.

Я знал, что в Ленинграде есть группа людей, связанных на почве общих антипартийных настроений, стоящих на контрреволюционных позициях зиновьевско-троцкистского блока 1925-1927 г.

Знал я об этом как от других членов центра, так и из моих личных встреч с некоторыми из них в Ленинграде. В 1928 году во время похорон ЛАШЕВИЧА, организация которых была рассчитана на демонстрацию сочувствия зиновьевцам, у меня на квартире был ЗИНОВЬЕВ и туда после похорон пришла группа зиновьевцев. Из членов московского центра были: ЗИНОВЬЕВ, БАКАЕВ, я (кто еще был из москвичей – не помню); из ленинград­цев были: РУМЯНЦЕВ, НАЛИВАЙКО, КОСТРИЦКИЙ – остальных не помню (у БАКАЕВА память на людей лучше, он и ЗИНОВЬЕВ могут добавить остальных). Встреча эта вылилась в разговоры о сохра­нении кадров в Ленинграде и связей с московскими зиновьевцами.

О встречах моих с зиновьевцами в Ленинграде в 1929 году и позже я говорил в моих прежних показаниях. Нужно только до­бавить, что до 1931 года в Ленинграде жил мой зять, ТАРАСОВ Петр, тоже зиновьевец, оставшийся в то время на прежних контрреволюционных позициях 1925 г.-27 г. В один из моих приездов в Ленинград в 1930-31 г.г. я встретил у него РУМЯНЦЕВА. Кро­ме того, в Ленинграде жил до последнего времени другой мой родственник ШИРЯЕВ Дмитрий, также бывший зиновьевец. С ним я встречался и в Москве, и в Ленинграде. Я от него своих взглядов не скрывал, но он не вступал со мной в споры, когда я эти взгляды высказывал, в то же время сам по общим политическим вопросам не высказывался. Из ленинградцев ко мне в Моск­ве заходил<и> до 1933 года ЛЕВИН, МАНДЕЛЬШТАМ, МИРОНОВ, РЭМ. РЭМ был у меня и в 1934 году в июле или августе, разговоров политического характера в это его последнее посещение у меня с ним не было. Но все эти встречи, вне зависимости от того, были или нет политические антипартийные разговоры, были встре­чами людей, связанных общим антипартийным политическим прош­лым и от этого антипартийного прошлого и контрреволюционных позиций 1925-27 г. не отказавшихся. Последнего я, однако, не могу сказать о встречах моих с НАЛИВАЙКО и КОСТРИЦКИМ в 1933-34 г.г. и с РЭМОМ в 1934 г. Во время этих встреч я не только не говорил с ними на политические темы, но и не знал их настроений.

Кроме того, я знал о существовании подпольной группы зиновьевцев в Ленинграде и из разговоров о встречах с ленинград­цами других членов к.-р. зиновьевско-каменевского центра: ЗИНОВЬЕВ, ГЕРТИК, БАКАЕВ. Да и когда московский центр принимал такие решения, например: как вести себя на собраниях по пово­ду исключения ЗИНОВЬЕВА из партии за связь с РЮТИНЫМ и Ко., решение принималось не только для Москвы, но и для Ленинграда, значит, <можно было> рассчитывать на то, что в Ленинграде оно более или менее организовано будет проведено в жизнь.

Я лично начиная с весны 1933 года ни с кем из ленинград­цев-зиновьевцев кроме тех, о которых я говорил в прежних своих показаниях, не встречался.

Написано собственноручно – ЕВДОКИМОВ.

ДОПРОСИЛИ:

НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД – МИРОНОВ.

ЗАМ. НАЧ. СПО ГУГБ – ЛЮШКОВ.

ПОМ. НАЧ. СПО ГУГБ – РУТКОВСКИЙ.

Верно: Казакова

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 134, Л. 231-233.