Дорогой т. Сталин
В конце процесса троцкистов т.т. Каганович и Серго предложили мне выехать в Сочи и проинформировать Вас о делах с троцкистами с тем, чтобы…
Из беседы выяснил следующее:
1) Прежде всего, крайне странное впечатление производит вся обстановка самоубийства. Оказывается, Томский {о самоубийстве} говорил {еще с вечера в присутствии жены} с женой о самоубийстве еще с вечера. Говорил долго, как бы убеждая ее в необходимости с этим примириться. Писал предсмертное заявление, видимо, тоже {при жене} в присутствии жены. Во всяком случае приписка Томского в конце заявления о том, что он поручает жене сообщить Вам лично фамилию товарища, который играл {видную} роль в выступлении правых, предполагает, что {ему жена} жена {поручила это сделать} не только знала, но и согласилась на смерть Томского. {Получается впечатление, что о самоубийстве Томского договорились. Присут…} Я попытался выяснить, были ли {в тот вечер} накануне самоубийства вечером или в день сам<оубийства> утром {кто} у Т<омского> кто-либо из посторонних. Был его близкий друг товарищ Б. Он, видимо, тоже знал о замыслах Томского.
Таким образом, получается впечатление какого-то сговора. Во всяком случае, никто Томскому не попытался помешать. {Зная хорошо, что он хочет покончить с собой} Если бы они хотели помешать с<амоубийству> Т., то, зная зара<нее> о его намерениях, они бы за ним по крайней мере следили. Тогда как Томский спок<ойно> взял оруж<ие>, пошел один гулять и в дальнем углу парка дачи застрелился. Ждали его завтракать и так как он долго не шел, стали разыскивать и нашли уже застрелившимся. Очень странная обстановка.
б) Жена Томского…
РГАСПИ Ф 671, Оп. 1, Д. 52, Л. 189-189об.
Дорогой т. Сталин!
В конце процесса троцкистов т.т. Каганович и Серго предложили мне выехать в Сочи и проинформировать Вас о делах с троцкистами с тем, чтобы получить ряд указаний. На днях т. Каганович мне сообщил, что поездка отпадает, и посоветовал проинформировать Вас по некоторым делам письменно.
Ограничиваюсь пока делами следствия:
1. О самоубийстве Томского: После известия о самоубийстве Томского на совещании в ПБ было решено послать меня на дачу Томского в Болшево. До этого там были чекисты и, в частности, Молчанов, который взял и представил в ЦК посланное Вам предсмертное заявление Томского.
Мне было поручено {установить обстоятельства самоубийства} объявить семье об установленном нами порядке похорон и, если жена Томского захочет сообщить мне какие-либо дополнения к заявлению Томского, ее выслушать. После выполнения всех поручений я имел личную беседу с женой Томского. Из беседы выяснил следующее:
а) Прежде всего, крайне странное впечатление производит вся обстановка самоубийства. Оказывается, Томский говорил {о самоубийстве} с женой о самоубийстве еще с вечера. Говорил долго, как бы убеждая ее в необходимости с этим примириться. Писал предсмертное заявление, видимо, тоже в присутствии жены. Во всяком случае, приписка Томского в конце заявления о том, что он поручает своей жене сообщить Вам лично фамилию товарища, который играл роль в выступлении правых, предполагает, что жена не только знала, но и согласилась на самоубийство Томского. Я попытался выяснить, был ли накануне самоубийства вечером или в день самоубийства утром у Томского кто-либо из посторонних. Был его близкий друг – товарищ Б. [1] Он, видимо, тоже знал о замыслах Томского. Таким образом, получается впечатление какого-то сговора. Во всяком случае, никто Томскому не попытался помешать. Если было бы такое желание, то, зная заранее о намерениях Томского, они бы за ним, по крайней мере, следили. {Тогда} Между тем, Томский спокойно взял оружие, пошел утром один гулять и в дальнем углу парка застрелился.
Очень странная обстановка.
б) Как Вы помните, в конце заявления Томский через свою жену хотел сообщить Вам фамилию товарища, игравшего роль в выступлении правых. {Томская мне} В дальнейшей беседе Томская мне жаловалась на то, что Молчанов усиленно ее допрашивал по поводу этого заявления, настаивая на сообщении фамилии упомянутого в заявлении товарища. Назвать фамилию Молчанову она отказалась, заявив, что сообщит только лично Вам. Ввиду продолжения настойчивых допросов Молчанова она будто бы ограничилась заявлением, что это не член политбюро.
Мне она назвала фамилию Ягоды. По ее сообщению, Томский просил передать Вам, что т. Ягода играл активную роль в руководящей тройке правых и регулярно поставлял им материалы о положении в ЦК {и всячески активизировал их выступления}. Все это относится к годам их активной фракционной драки против ЦК.
Это сообщение Томской странным образом совпало с предположениями самого Ягоды. Еще до моего посещения {дачи} семьи Томского {он} Ягода {(после прочтения {прив…} в ПБ привезенного Молчановым заявления)} в разговоре с Аграновым высказал предположение, что Томский назвал его фамилию.
Что это – контрреволюционный пинок Томского из могилы или подлинный факт – судить трудно.
Думаю, что Томский выбрал своеобразный способ мести, рассчитывая на его правдоподобность. Мертвые де не лгут.
{Обо всем этом считаю необходимым Вас информировать.}
Обо всем этом я сообщил т.т. Кагановичу и Серго, которые дожидались моего возвращения в кабинете в ЦК.
Вначале они считали необходимым, чтобы я устно информировал Вас об этом, а затем {посоветовавшись} обязали сообщить письмом.
2. О правых. В свете последних показаний роль правых выглядит совершенно по-иному. Ознакомившись с материалами прошлых следствий по правым (Угланов, Рютин, Слепков, Эйсмонт и др<угие>) я пришел к убеждению, что до конца мы не докопались. В связи с этим я поручил вызвать кое-кого из арестованных в прошлом году правых. Пока вызвали Куликова (осужден по делу Невского) и Лугового. Их предварительный допрос дает чрезвычайно любопытные материалы о деятельности правых. {На днях протоколы} Протоколы Вы на днях получите. Во всяком случае, я сейчас убежден, что мы вскроем много нового, и по-новому будет выглядеть Рыков, Бухарин, Угланов, Шмидт и другие.
3. О Пятакове и Радеке. Очень много запросов поступает в ЦК и печать о Радеке и Пятакове.
РГАСПИ Ф 671, Оп. 1, Д. 52, Л. 183-187.
Товарищу Сталину.
Дорогой товарищ Сталин!
В конце процесса троцкистов т. Каганович и Серго предложили мне выехать в Сочи и проинформировать Вас о делах по троцкистам с тем, чтобы получить ряд указаний. На днях т. Каганович сообщил мне, что эта поездка отпадает, и посоветовал проинформировать Вас письменно о некоторых делах {по троцкистам}.
1. О самоубийстве Томского. После известия о самоубийстве Томского на совещании в ПБ было решено послать меня на дачу Томского в Болшево. До этого там были чекисты и, в частности, Молчанов, который взял и представил в ЦК посланное Вам предсмертное заявление Томского.
Как Вы помните, в конце этого заявления Томский через свою жену хотел сообщить Вам фамилию товарища, игравшего роль в выступлении правых.
Мне было поручено установить обстоятельства самоубийства, наметить порядок похорон и, если жена Томского захочет мне сообщить какие-либо дополнения к заявлению Томского, ее выслушать.
После выполнения всех поручений я имел личную беседу с женой Томского. Томская мне пожаловалась на то, что ее усиленно допрашивал Молчанов о последнем заявлении Томского, настаивая на том, чтобы она сообщила фамилию упомянутого в конце заявления товарища. Она отказалась ему сообщить эту фамилию, ограничившись заявлением, что это не член Политбюро. В беседе со мной она назвала фамилию т. …[2]. По ее сообщению, Томский просил передать Вам, что этот товарищ играл очень активную роль в руководящей тройке правых, регулярно поставлял им материалы о положении в ЦК и всячески активизировал их выступления. Все это относится к первым годам их фракционной драки с ЦК.
Эти факты я сообщил только т. Кагановичу.
Что это – контрреволюционный пинок Томского из могилы этому товарищу или подлинный факт – представляю судить Вам по следующим объективным данным:
После прочтения предсмертного письма Томского в ЦК названный товарищ в разговоре с Аграновым сказал, что “видимо, Томский назвал мою фамилию, так как я у него несколько раз бывал”. Он поручал Молчанову во что бы то ни стало узнать эту фамилию. Вторично он с Аграновым говорил на эту же тему и заявил, что “Ежов и Молчанов знают фамилию, но не хотят мне сообщить, речь идет обо мне”.
Лично я думаю, что в свое время он несомненно по-дружески путался с некоторыми из правых. Когда увидел, куда идет дело, порвал с ними и вряд ли имел хотя бы отдаленную связь. Думаю, что Томский выбрал своеобразный метод отомстить, рассчитывая на его правдоподобность. Мертвые де не лгут.
2. Позавчера Аркуса и Туманова ликвидировали.
Дело Членова выделили особо. Он нам еще понадобится по линии допросов Глебовой. Судя по тому, что он знал о связи Глебовой с Альфаном, я не исключаю того, что он также был в курсе и, возможно, играл роль информатора, а может быть и представителя в переговорах с иностранцами от троцкистов и зиновьевцев.
3. О правых. Лично я сомневаюсь в том, что правые заключили прямой организационный блок с троцкистами и зиновьевцами. Троцкисты и зиновьевцы политически настолько были дискредитированы, что правые должны были бояться такого блока с ними. Я думаю, что правые знали о существовании троцкистско-зиновьевского блока, знали о терроре, информировались у них и смотрели на это со стороны, рассчитывая, что в результате успешной террористической деятельности троцкистов и зиновьевцев они смогут воспользоваться результатами как не дискредитированная политически организованная сила. Для этого они несомненно имели свою собственную организацию правых, которая тоже, очевидно, стояла на почве террора. Во всяком случае, террористическая {органи…} деятельность Эйсмонта, Рютина, Слепкова, Угланова и других в свое время достаточно раскрыта не была. Я просил сейчас чекистов собрать мне все материалы о правых и, в частности, о названных группах с тем, чтобы еще раз посмотреть повнимательнее линию правых.
Вне зависимости от результатов работы в этом направлении правые настолько дискредитированы, что оставить безнаказанно всю их деятельность – невозможно. Сейчас буквально все партийные организации обращаются в ЦК ВКП(б) и в печать с запросами о том, какие меры приняты к правым. Самым минимальным наказанием, совершенно обоснованным политически, является, по-моему, вывод их из состава членов ЦК и высылка на работу в отдаленные места. Оставлять в таком положении далее – невозможно. Тут нужны Ваши твердые указания.
4. О Радеке и Пятакове.
Аналогичные запросы поступают в ЦК ВКП(б) и печать о Пятакове и Радеке. Сейчас я ни на минуту не сомневаюсь в том, что Радек и Пятаков, как и Сокольников, являются действительными руководителями контрреволюционной банды троцкистов и зиновьевцев после кировских событий. Мне понятны трудности, связанные с их арестом, с точки зрения общественного мнения за границей. Новый процесс затевать вряд ли целесообразно. Арест и наказание Радека и Пятакова вне суда несомненно просочатся в заграничную печать. Тем не менее, на это идти надо. Все равно вся заграничная печать пишет и утверждает, что Радек и Пятаков давным-давно арестованы.
5. {По Вашим указаниям} Пересмотрели сейчас все списки арестованных по настоящему делу и всех привлеченных в свое время по делу Кирова. Предварительно докладывали в ПБ. Выделили комиссию для окончательного просмотра в составе Ежова, Вышинского и Ягоды.
Арестованных и ссыльных по мерам наказания в основном разбили на 5 категорий.
Первая категория – расстрел. Сюда входят все непосредственные участники террористических групп – провокаторы (двойники) и виднейшие активные организаторы террора.
Вторая категория – 10 лет тюрьмы и 10 лет ссылки. Сюда входят менее активные участники террористических групп, люди, знавшие о террористической деятельности и помогавшие террористам.
Третья категория – 8 лет тюрьмы и 5 лет ссылки.
Четвертая категория – 5 лет тюрьмы и 5 лет ссылки.
И пятая категория идет на Особое совещание, которое имеет право определить меру наказания до 5 лет тюрьмы.
Списки будут представлены на рассмотрение ЦК не позже 9-го.
Стрелять придется довольно внушительное количество. Лично я думаю, что на это надо пойти и раз – навсегда покончить с этой мразью.
Понятно, что никаких процессов устраивать не надо. Все можно сделать в упрощенном порядке по закону от первого декабря и даже без формального заседания суда.
6. Очень туго подвигается исполнение Вашей директивы по прощупыванию военной линии троцкистов. То, что показывают Зюка, Путна [3], Шмидт и другие, ничего нового не дает. Лично я убежден, что троцкисты имеют еще в армии свои кадры, которые мы не раскрыли.
7. По линии выяснения связей троцкистов с ЧК пока что ничего конкретного нащупать не удалось. Правда, я собрал довольно обширные материалы, показывающие о том, что сигналы о {троцкистской} террористической деятельности троцкистов и зиновьевцев в ЧК были и в 1933, и в 1934 г. Были также сигналы и о существовании блока. Все это, однако, прошло безнаказанно.
8. Как сейчас выясняется, большинство расстрелянных участников процесса откровенных до конца показаний не дали. Даже такой, как Мрачковский, который производил впечатление искреннего человека, всего до конца не рассказал. Уже сейчас выявлено несколько террористических групп, которые были организованы Дрейцером и о которых знал Мрачковский.
9. Очень хочу Вас подробно проинформировать о внутренних делах в ЧК. Там вскрылось так много недостатков, которые, по-моему, терпеть дальше никак нельзя. Я от этого воздерживался до тех пор, пока основной упор был на разоблачении троцкистов и зиновьевцев. Сейчас, мне кажется, {что} надо приступить и к кое-каким выводам из всего этого дела для перестройки работы самого Наркомвнудела.
Это тем более необходимо, что в среде руководящей верхушки чекистов все больше и больше зреют настроения самодовольства, успокоенности и бахвальства. Вместо того, чтобы сделать выводы из троцкистского дела и покритиковать свои собственные недостатки, исправить их, люди мечтают теперь только об орденах за раскрытое дело. Трудно даже поверить, что люди не поняли, что в конечном счете это не заслуги ЧК, что через 5 лет после организации крупного заговора, о котором знали сотни людей, ЧК докопалась до истины.
РГАСПИ Ф 671, Оп. 1, Д. 52, Л. 190-194.
[1] В окончательном варианте – “некий Боровский”.
[2] Пропуск в тексте письма.
[3] В тексте ошибочно – “Путно”.
