ЗАЯВЛЕНИЕ ЕЛЬКОВИЧА.
ЗАМ. НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ – тов. АГРАНОВУ.
копия: АДМИНИСТРАТИВНОЙ КОМИССИИ НКВД
Сегодня я закончил свои показания следственным властям о контрреволюционной зиновьевской организации и о своей контрреволюционной работе как активного участника этой антисоветской организации, превратившейся, как я формулировал это в своих показаниях на суде 16/1-35 года, во внутреннюю белую эмиграцию. Это определение я для себя сформулировал, когда после ареста честно и до конца продумывал тот путь полного контрреволюционного вырождения и перерождения, который я прошел вместе с зиновьевской организацией. С первого же своего показания с момента прибытия в Ленинград я был беспощаден и к себе, и к другим в разоблачении гнуснейшей контрреволюционной сущности зиновьевской организации. Ничего не смягчая и ничего не умалчивая, с полной правдивостью, искренностью я рассказал следственным властям все, что мне было известно о контрреволюционной деятельности зиновьевской организации и о своей к.-р. работе как члена этой организации.
И в своих показаниях следственным властям, и в своих показаниях на суде я сделал что мог, чтобы помочь вытравить до конца, вырвать все корни и корешки этой антисоветской организации, скатившейся к прямой измене и предательству. Я раскаялся до конца, я сжег в себе все без остатка, что меня связывало с контрреволюционной зиновьевской организацией. Ни в своих показаниях следственным властям, ни в своем сегодняшнем заявлении я не делал и не делаю никаких попыток умалить свою вину. За свои тягчайшие преступления перед Советской властью я должен понести суровую кару.
Я хочу лишь заверить Вас, и это, мне думается, подтверждает все мое поведение на следствии и суде, что я сжег в себе все, что меня связывало с контрреволюционной зиновьевской организацией, что я полностью сбросил с себя антисоветскую коросту зиновьевщины, что я раскаялся до конца. Это придает мне силы и мужества. Я живу надеждой на то, что через некоторое время я смогу это доказать на деле.
Вот почему я прошу о ссылке продолжительной и суровой, но такой, где я мог бы сразу же начать работать. Я живу надеждой на то, что через несколько лет я смогу вновь заслужить право называться советским гражданином. До того, как я стал зиновьевцем и контрреволюционером, я был когда-то большевиком. И я живу надеждой на то, что, может быть, когда-нибудь я заслужу также и право подать заявление о приеме меня в качестве сочувствующего в партию Ленина–Сталина.
21/1-35 г.
Верно: В.А.
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171., Д. 210, Л. 72-73.
