Подлежит возврату во

II часть ОС ЦК ВКП(б)

СТРОГО СЕКРЕТНО

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (большевиков)

ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ.

 

№ П1487

26 января 1935 г.

 

ЧЛЕНАМ И КАНДИДАТАМ ПОЛИТБЮРО: т.т. Андрееву, Ворошилову, Кагановичу, Калинину, Косиору Ст., Микояну, Молотову, Орджоникидзе, Петровскому, Постышеву, Рудзутаку, Сталину, Чубарю.

Тов. Жданову.

 

По поручению т. Сталина посылается Вам для сведения заявление Зиновьева Г.Е. от 21.I.35 г.

 

Приложение: экз. №___________________ на 5 листах.

 

ЗАВ. ОС ЦК

 

[Помета: Членам ПБ. И. Ст.]

---

ЗАЯВЛЕНИЕ ЗИНОВЬЕВА Г.Е

 

ЗАЯВЛЕНИЕ

 

Я вижу из газет, что за границей судебным процессом против меня и моих бывших единомышленников враждебные Советскому Союзу силы пользуются для нападок на советское правительство и ВКП(б).

Часть буржуазной печати, фашистская печать, часть с<оциал>-д<емократических> вождей, г-н Троцкий ‒ все они выступают на мою “защиту”, на “защиту” других подсудимых, судившихся по нашему процессу. Это – в порядке вещей. Вполне заслуженным добавочным позо­ром для меня является уже самый факт “защиты” меня указан­ным лагерем. Что враги СССР не могут не воспользоваться та­ким случаем, чтобы еще раз попытаться клеветать на советскую власть – это тоже в порядке вещей.

Я не только считаю своим долгом заявить то, что скажу ниже, но прямо испытал бы большое облегчение, если бы мог на­деяться, что это заявление дойдет до рабочих тех стран, где подвизаются названные клеветники.

А заявить я хочу следующее:

Каждое слово приговора Военной Коллегии Верхсуда СССР по нашему делу подтверждено десятками проверенных фактов. Пишущий эти строки как главный обвиняемый по этому делу, а равно, как я видел, все остальные обвиняемые – без единого ис­ключения – всецело признали себя на суде виновными и считали вынесенный приговор вполне и абсолютно заслуженным. Я чистосердечно раскаялся перед судом рабочего класса. Я покорно понесу наказание, вынесенное мне пролетарским судом, и буду утешать себя надеждой на то, что раз пролетарский суд оста­вил мне жизнь, то значит он допускает возможность моего исправления, возможность того, что когда-нибудь я смогу еще чем-либо послужить советской родине, рабочему классу. Мое раскаяние совершенно полно и безгранично. Убийство С.М. КИ­РОВА подвело такой итог десятилетней антипартийной борьбе, переросшей в контрреволюционную, что нельзя было не ужас­нуться этому итогу. Мученическая кровь героического борца и строителя социализма С.М. КИРОВА еще больше спаяла весь Советский Союз, и кучка отщепенцев, скатившаяся в контрреволюцию, у самого края бездны поняла весь свой позор. В ча­стности я как один из обвиняемых, как главный обвиняемый не мог не признать всей преступности моих действий, не мог не признать великой правды Партии, ее ЦК<омите>та, ее гениального вождя СТАЛИНА.

В нескольких словах десятилетие моей антипартийной борьбы сводилось к следующему: сначала “только” образова­ние фракции на анти-ленинской платформе; затем блок с контрреволюционным троцкизмом; затем антипартийная, на де­ле контрреволюционная, демонстрация 7-го ноября 1927 г.; затем словесное “подчинение” партии на ХV съезде и обман ее на деле, двурушничество; затем все большее и большее отщепенство от рабочего класса, от народа, от социалистического строительства; затем фактическое скатывание в бо­лото контрреволюции и все то, что привело меня и других на скамью подсудимых. Одно тянуло за собой другое. Эта цепь была неизбежна. Более позорный путь для людей, когда-то связанных с пролетарской революцией, невозможно себе и представить. Это не случайно, это закономерно: буржуазия, часть с<оциал>-д<емократов>, г-н Троцкий должны теперь пытаться “солидари­зироваться” с нами. Это, повторяю, заслуженный нами позор. Из этой солидаризации рабочий класс всего мира сделает только один вывод: он увидит в ней еще одно лишнее доказа­тельство того, что б<ывшая> “зиновьевская” группа оказалась в бо­лоте контрреволюции.

Из газет я вижу далее, что те же “защитники” – в частно­сти, Генеральный Комитет Парижского окружного униона рефор­мистских профсоюзов – вступаются за расстрелянных белогвар­дейских террористов и кричат о расстреле “более 100 рабочих(?!), ни соучастие которых в совершенном покушении, ни связь которых с белогвардейцами не установлена”. Это высту­пление еще полнее разоблачает замыслы этих “защитников”. Это – сознательно проводимая буржуазией кампания лжи и кле­веты. Эта кампания презренных клеветников встретит со сто­роны рабочих должную оценку.

Если рабочие других стран захотят обратить какое бы то ни было внимание на то, что случилось со мной, то сделать они должны будут только один вывод: пролетарский суд осудил меня правильно и нелицеприятно. Тезис Ленина о неизбежности перехода оппозиции в лагерь контрреволюции, о превращении ее в центр притяжения всех контрреволюционных сил, – этот тезис подтвердился на моем примере с такой наглядностью, как никогда до сих пор. Нападки буржуазии на Советский Со­юз в связи с судом над “зиновьевцами” только лишний раз свидетельствуют о недосягаемой моральной высоте, на которой стоит Советский Союз.

Я же могу сказать только одно: на коленях молю я рабо­чий класс о прощении. Сколько буду жить, столько же времени буду испытывать муки раскаяния. Единственным утешением мне будет служить то, что, вопреки моим сначала ошибкам, а потом преступлениям – дело мирового пролетариата, дело Ленина‒Сталина гордо и неудержимо идет вперед и вперед.

 

Г. Зиновьев

 

21/1-35 г.

 

{ДПЗ}*Тюрьма*

 

 

РГАСПИ Ф.17, Оп. 171, Д. 210, Л. 121-125.