ПЛАН ДОКЛАДА

по делу подготовки к.-р. террористического акта в Кремле.

 

1. – В начале 1935 года поступили данные о систематически ведшейся к.-р. травле в отношении руководителей партии и пра­вительства среди служащих Правительственной библиотеки и со­трудников Комендатуры Кремля.

2. – При расследовании источников этой травли (показания уборщицы АВДЕЕВОЙ) было установлено, что некоторые служащие правительственной библиотеки распространяют к.-р. клевету о руководителях партии и правительства.

В этой связи была арестована библиотекарша СИНЕЛОБОВА, которая показала, что клевету передавал ей брат СИНЕЛОБОВ А., служивший в Комендатуре Кремля.

3. – Арестованный СИНЕЛОБОВ показал, что пом<ощник> коменданта Кремля ДОРОШИН троцкистски настроен и обрабатывал его в духе к.-р. троцкистской клеветы.

4. – ДОРОШИН подтвердил показания СИНЕЛОБОВА и показал, что в Комендатуре Кремля существует троцкистская группа в составе его – ДОРОШИНА, СИНЕЛОБОВА, ЛУКЬЯНОВА, ПАВЛОВА и ПОЛЯКОВА.

Кроме того, ДОРОШИН показал, что он связан вне Кремля с КОЗЫРЕВЫМ – слушателем Военно-Химической Академии РККА, разделяющим его взгляды.

5. – Арестованный КОЗЫРЕВ показал, что он связан с ЧЕРНЯВСКИМ – работником Разведупра РККА, являющимся троцкистом, террористически настроенным.

6. – Арестованные сотрудницы библиотеки Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, урожденная княжна БЕБУТОВА, б<ывшая> жена брата Л.Б. КАМЕНЕВА, и активная белогвардейка МУХАНОВА – б<ывшая> дворянка, дочь колчаковского офицера, показали, что они систематически распространяли к.-р. клевету о руководителях ВКП(б) и правительства и особенно о т. СТАЛИНЕ с целью создания обстановки, оправдывающей террор в отношении их.

7. – Дальнейшее следствие показало, что существовало не­сколько к.-р. групп, ставивших себе целью организацию терро­ристических актов в отношении руководителей партии и правительства и в первую очередь в отношении т. СТАЛИНА.

8. – Следствием вскрыты следующие террористические группы:

 

а) Террористическая группа в Правительственной библиотеке Кремля.

 

Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД и Е. МУХАНОВА создали террористическую группу из пробравшихся в библиотеку Кремля б<ывших> дворянок ДАВЫДОВОЙ, БУРАГО, РАЕВСКОЙ (урожденной княжны УРУСОВОЙ) и т.д.

По показаниям брата КАМЕНЕВА – Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬДА и бывшей его жены Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, их террористические нестроения вдохновлялись Л.Б. КАМЕНЕВЫМ, который не раз заявлял им, что уст­ранение от руководства и уничтожение т. СТАЛИНА является единственным средством изменить политику партии и пробраться к власти группе КАМЕНЕВА–ЗИНОВЬЕВА.

“28/II-с<его> г<ода> я показывал, что мои контрреволюционные и террористические настроения сформировались под влиянием враждебного отношения к СТАЛИНУ Л.Б. КАМЕНЕВА. В действительности дело ограничивалось не только этим. 

КАМЕНЕВ в беседах со мной указывал на безвы­ходность своего положения. Своей работой он никак не мог быть удовлетворен. КАМЕНЕВ утверждал, что пока СТАЛИН у руководства, он и ЗИНОВЬЕВ обречены на политическое прозябание.

И ЗИНОВЬЕВ, и КАМЕНЕВ в моем присутствии (на даче в Ильинском) говорили о безнадежности своего положения и проявляли злобу по отношению к СТАЛИНУ.

Оба они подхватывали всякие слухи о существую­щих якобы в ЦК разногласиях, вечно иронизировали над СТАЛИНЫМ. Подчеркнута<я> изоляция от партийной и советской общественности, разговоры о том, что “они” провалятся, “у них” неприятности, – являлись следст­вием неприкрытой вражды к партии и в первую очередь к СТАЛИНУ. 

Основным их утверждением являлось то, что толь­ко устранение СТАЛИНА может изменить положение в стране и вернуть их к политической жизни.

Я, общаясь с ними, впитывал в себя всю злобу к СТАЛИНУ. У меня выращивались террористические стремления. Утверждение ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА о необходимости устранения СТАЛИНА являлось для меня призывом к террору.

Зная о террористических настроениях Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД и МУХАНОВОЙ и учитывая, что они, работая в Кремле, имеют реальные возможности к осуществлению тео­ретического акта, я передавал Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД все, то, что я слышал от ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА…”

“Я являлся все время скрытым врагом совет­ской власти. Я должен заявить следствию, что моей мечтой являлась реставрация капитализма в России.

Эти мои настроения переросли в террористические стремления в связи со ссылкой в Минусинск Л.Б. КАМЕНЕВА, которую я усматривал как личную расправу над ним со стороны СТАЛИНА. 

Последний арест КАМЕНЕВА в связи с убийством КИРОВА вызвал у меня новый прилив злобы к СТАЛИНУ и усилил мои террористические намерения. Осуществле­нию моих намерений помешал мой арест”.

(Выдержки из показаний Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬДА от 5/III-1935 г.)

“Я сообщила  РОЗЕНФЕЛЬДУ Н.Б., что в Кремле оформились террористические группы, которые ведут подготовку террористического акта против СТАЛИНА. РОЗЕНФЕЛЬД мне сказал, что подготовка террористиче­ского акта против СТАЛИНА ведется и членами зиновьевско-каменевской организации. Фамилии этих лиц он мне не сказал.

Как я уже показывала, от РОЗЕНФЕЛЬДА Н.Б. мне было известно, что подготовка террористического акт против СТАЛИНА ведется по указанию КАМЕНЕВА Л.Б.

В результате этих моих переговоров с РОЗЕНФЕЛЬДОМ Н.Б. мы договорились, что будем контактировать всю работу по подготовке террористического акта против СТАЛИНА…”

“Я еще вспоминаю, что впоследствии в одном из разговоров с РОЗЕНФЕЛЬДОМ он мне дал понять, что КАМЕНЕВЫМ Л.Б. ему поручено поддерживать связь между зиновьевско-каменевской организацией и ее терро­ристической группой с теми террористическими груп­пами, которые были в Кремле и которые были связаны с МУХАНОВОЙ и со мной”.

(Выдержки из показаний Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД от 15/III-1935 г.)

В целях более успешной организации покушения на товарища СТАЛИНА группа РОЗЕНФЕЛЬД–МУХАНОВОЙ привлекла быв<шего> библиотекаря Кремля БАРУТА, который создал террористическую группу в Оружейной Палате Кремля.

МУХАНОВА Е. как член названной террористической группы была связана с сотрудницей посольства одного из иностранных государств в Москве Б. [1], от которой она, в свою очередь, получила указания о подготовке убийства т. СТАЛИНА.

“Из всех моих бесед с Б. я вынесла заключение, что она связана с какой-то белогвардейской организацией, готовящей убийство СТАЛИНА.

Мое сообщение о существовании террористической организации в Кремле со связями среди бывш<их> оппозиционеров она восприняла с исключительным интересом. 

Я на основании бесед с РОЗЕНФЕЛЬД рассказывала Б., что к подготовляющемуся убийству СТАЛИНА имеет отношение КАМЕНЕВ. 

Из моих дальнейших разговоров с Б. я выяснила, что она свою террористическую деятельность проводит с ведома и по указанию англичан. Для меня было оче­видно, что деятельность организации, с которой она связана, инспирируется англичанами. Она мне расска­зывала о своих разговорах по этому вопросу с англий­ским консулом; фамилию его она мне назвала, но я ее забыла.

Фактически моя связь с Б. привела к тому, что она направляла и нашу деятельность.

Кроме сведений об охране Кремля и СТАЛИНА, кото­рые я ей передавала, она мне говорила, что основное – это установить точное наблюдение за СТАЛИНЫМ, которое позволило бы с уверенностью наметить время террористического акта.

Большое значение она придавала попыткам моей и Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД попасть на работу в библиотеку СТАЛИНА.

Она мне прямо заявила, что при этом условии я смогу свободно убить СТАЛИНА”.

(Выдержка из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 8/III-1935 г.)

“Б. мне сообщила, что она ведет независимо от нас подготовку террористического акта над СТАЛИНЫМ.

В этой связи она мне говорила, что в подготовке ею убийства СТАЛИНА она рассчитывает на НИКИТИНСКУЮ и ее связи в Кремле.

Из этого разговора с Б. я поняла, что, кроме нас, Б. готовит террористический акт и через лиц, связанных с НИКИТИНСКОЙ”.

(Выдержка из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 16/IV-1935 г.)

 

б) Террористическая троцкистская группа в Комендатуре Кремля.

 

Эта группа организовалась в составе части сотрудников комендатуры Кремля – помощников коменданта ДОРОШИНА, ПОЛЯКОВА, ПАВЛОВА, служащих СИНЕЛОБОВА, ЛУКЬЯНОВА и др<угих>.

Руководивший группой ДОРОШИН был организационно свя­зан с троцкистской террористической группой военных работни­ков вне Кремля (КОЗЫРЕВ, ЧЕРНЯВСКИЙ).

“В ряде бесед мы говорили о руководстве ВКП(б). И я, и СИНЕЛОБОВ высказывали откровенные контрреволюционные взгляды, клеветали на СТАЛИНА; мы говорили, что в результате политики руководства ВКП(б) ухудши­лось положение рабочего класса и крестьянства, что верхушка партии обеспечена хорошо, а массы в городе и деревне бедствуют.

Я говорил СИНЕЛОБОВУ, что вот, мол, “построили фундамент социализма, а крыша, видимо, будет гнилой,” – этим своим заявлениям я высказывал троцкистские взгляды о построении социализма в нашей стране”.

“Эти контрреволюционные действия имели целью создать обстановку злобы и ненависти в отношении СТАЛИНА.

В одной из моих последних бесед с КОЗЫРЕВЫМ, когда она точно происходила, не помню, КОЗЫРЕВ мне подробно развил троцкистскую оценку положения в стране. Оценка эта сводилась к тому, что в результа­те революции трудящиеся ничего не получили, что положение в стране хуже, чем в дореволюционное время, что в массах населения нарастает озлобление против власти. КОЗЫРЕВ винил во всем этом СТАЛИНА”. 

“КОЗЫРЕВ мне говорил, что выход из существующего положения он видит в устранении руководства ВКП(б). Я его понял так, что речь идет о том, что надо убрать СТАЛИНА”.  

“…Фактически он меня наталкивал на террористический акт”.

(Выдержки из показаний ДОРОШИНА В.Г. от 26 февраля 1935 года).

“ДОРОШИН считал, что руководство ВКП(б) во главе со СТАЛИНЫМ оторвалось от масс и не считается с их запросами. В результате серьезное недовольство трудящихся политикой партии и сов<етской> власти.

Я поставил перед ДОРОШИНЫМ вопрос – какой же выход из создавшегося положения. Он ответил, что при наличии у руководства СТАЛИНА выход не может быть найден.

… Я так же, как и ДОРОШИН, считал, что при данном руководстве нет выхода из создавшегося положе­ния. Мы были солидарны по всем пунктам”.

“Я развил следующую точку зрения. Действитель­ность может вынудить ЦК и партию изменить политику в сторону приведения ее в соответствие с интересами масс. Можно ли на это рассчитывать? Я ответил – нет, этот путь исключен”.

“Я указал, что представляется другая возмож­ность – возникновение сильной оппозиции, которая средствами фракционной борьбы добивается другого состава ЦК, ухода СТАЛИНА от руководства и в результате – изменения политики. Тут же я отверг и этот путь; ДОРОШИН со мной согласился: – СТАЛИН имеет огромный авторитет в стране, а партия так монолитна, как никогда не была раньше”.

“Мы пришли к выводу, что есть только один путь, это удаление СТАЛИНА – автора существующей политики партии”.

“Под удалением СТАЛИНА мы понимали его насиль­ственное устранение, физическое уничтожение”.

(Выдержки из показаний КОЗЫРЕВА В.И. от 9 марта 1935 года).

Террористическая группа РОЗЕНФЕЛЬД–МУХАНОВОЙ была связана с террористической группой ДОРОШИНА через СИНЕЛОБОВА, который был одним из лиц, непосредственно отвечавших за охрану помеще­ния, в котором обычно заседает Политбюро ЦК.

 

в) Террористическая троцкистская группа военных работников.

 

В состав этой группы входили ЧЕРНЯВСКИЙ – нач<альник> отделения Резведупра, КОЗЫРЕВ и ИВАНОВ – слушатели Военно-хим<ической> академии РККА, НОВОЖИЛОВ – старший инженер ЦАГИ, РОХИНСОН [2] – помощник нач<альника> военно-химич<еского> управ<ления> РККА, БЕН<Н>ЕТ – сотрудница Равзедупра и ЛИБЕРМАН – преподаватель Военно-химич<еской> академии РККА.

ЧЕРНЯВСКИЙ показал, что, будучи в 1933 г. в Америке по командировке Разведупра, он там связался с активным троцкис­том, неким РЯСКИНЫМ, и принял от последнего задание о подго­товке террористического акте над тов. СТАЛИНЫМ. От РЯСКИНА он получил явку к находившейся в СССР троцкистке БЕН<Н>ЕТ, в прошлом – член американской компартии.

Приехав в СССР в конце 1933 года, ЧЕРНЯВСКИЙ привлек соу­частников троцкистской группировки ИВАНОВА и НОВОЖИЛОВА к подготовке террористического акта над тов. СТАЛИНЫМ.

“Во время встречи с НОВОЖИЛОВЫМ, ИВАНОВЫМ, Г., Б. и М. [3] я развил перед ними тему об отсталости Советского Союза; я говорил об огромном контрасте уровня техники между Америкой и СССР, что лозунг партии “догнать и перегнать” – неосуществимая задача, что руководство ВКП(б) не отдает себе отчета в размерах отсталости страны, что политика партии и советской власти ведет лишь к еще большему углублению отсталости России и что виновни­ком такого положения является руководство ВКП(б), в особенности СТАЛИН.

Моя оценка положения каждым из указанных то­варищей была принята сочувственно, ибо они, как я указывал ранее, уже давно являлись фактическими троцкистами.

Мы сошлись на том, что надо развернуть к.-р. работу, создавать группу и начать накапливание сил. Часть моих товарищей высказалась за необходи­мость террористических действий в отношении руково­дителей партии, прежде всего – СТАЛИНА.  Этими лицами были – НОВОЖИЛОВ и ИВАНОВ. Другая часть высказалась против террора, считая, что необходимо накапливать силы, вести пропаганду троцкистских взглядов и развивать организационную троцкистскую деятельность”.

“Я также стоял за необходимость террора, прежде всего против СТАЛИНА”.

“Непосредственным организатором нашей терро­ристической группы являлся НОВОЖИЛОВ; моя роль и роль ИВАНОВА прежде всего должна была выразиться в том, чтобы найти способы проникновения в Кремль. В отношении ИВАНОВА надо иметь в виду, что ИВАНОВ одно время работал в Кремле; он знал ДОРОШИНА – помощника коменданта Кремля. Как я показал в протоколе допроса от 10/III-35 г., от ИВАНОВА же я знал о террористических настроениях ДОРОШИНА. У меня была другая возможность проникновения в Кремль – это использование работника комендатуры Кремля ЖИРОМСКОГО [4].

(Выд<ержка> из показаний ЧЕРНЯВСКОГО М.К. от 26-го марта 1935 г.)

“Приезд ЧЕРНЯВСКОГО из Америки в июне 1933 года активизировал нашу троцкистскую деятельность”.

“Характеризуя положение дел в стране, ЧЕРНЯВСКИЙ при моей поддержке и поддержке ИВАНОВА указывал, что настоятельно необходимо изменение политики партии и советской власти, что этого изменения политики якобы требуют жизненные интересы страны и трудящихся масс. Сам же ЧЕРНЯВСКИЙ поставил вопрос – при каких обстоятельствах может произойти изменение этой политики партии и советской власти? И на это отвечал: “При наличии в руководстве ВКП(б) СТАЛИНА не может быть и речи об изменении существующей политики ВКП(б)”. Аргументируя дальше, ЧЕРНЯВСКИЙ поставил вопрос о необходимости удаления СТАЛИНА”.

“ЧЕРНЯВСКИЙ указал, что возможен только один путь – это путь физического истребления СТАЛИНА, путь его убийства”.

(Выдержки из показаний НОВОЖИЛОВА М.И. от 3-го апреля 1935 г.)

“ЧЕРНЯВСКИЙ ставил вопрос: может ли руководство ВКП(б) уйти в результате внутрипартийной борьбы, и тут же принужден был делать вывод, что на это рассчитывать не приходится, что политика руководства ВКП(б) может быть изменена только тогда, если из руководства уйдет СТАЛИН, а это возможно только в том случае, если СТАЛИН будет убит”.

(Выдержка из показаний ИВАНОВА, Ф.Г. от 10-го апреля 1935 г.)

 

г) Террористическая группа троцкистской молодежи.

 

По поручению Н.Б. и Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД<ОВ> их сын – троцкист Борис РОЗЕНФЕЛЬД – создал самостоятельную контрреволюционную группу из троцкистской молодежи вне Кремля, в которую вошли троцкисты НЕХАМКИН, АЗБЕЛЬ, БЕЛОВ и др<угие>.

Эта группа вела подготовку убийства тов. СТАЛИНА вне Кремля.

По показаниям Н.Б. и Б.Н. РОЗЕНФЕЛЬД<ОВ>, группа была создана под влиянием КАМЕНЕВА.

“С моим сыном Борисом я имел ряд бесед, в ко­торых передавал ему мнение КАМЕНЕВА о необходимос­ти устранения СТАЛИНА. Таким образом, деятельность моего сына Бориса по подготовке террористического акта началась и продолжалась под прямым моим влия­нием”. 

(Выдержка из показаний РОЗЕНФЕЛЬДА Н.Б. от 3/IV-1935 г.).

“Я болезненно воспринял репрессии в отношении Л.Б. КАМЕНЕВА, считал, что они являются следствием сведения с ним счетов СТАЛИНА и пришел к заключению, что выходом из положения является борьба путем террора”.

“Это было позднее, по-моему, в 1933 году, после возвращения КАМЕНЕВА из ссылки. Мой отец – Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД имел со мной беседу о КАМЕНЕВЕ. Он мне ска­зал, что возвращение КАМЕНЕВА из ссылки не решает вопроса о том, что КАМЕНЕВ чувствует себя угнетен­ным, так как он устранен от политической деятель­ности, к которой СТАЛИН его не допустит. По словам Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<А>, до тех пор, пока СТАЛИН находится у руководства, рассчитывать на возвращение КАМЕНЕВА к политической деятельности нельзя. Весь разговор отца со мной отражал настроения КАМЕНЕВА, с которымотец имел по этому поводу беседы. В заключение мне отцом было заявлено, что он и КАМЕНЕВ пришли к вы­воду о необходимости устранения СТАЛИНА”.

“…О моих террористических настроениях отец знал. Его заявление о необходимости устранения СТАЛИ­НА фактически являлось указанием о необходимости подготовки террористического акта”.

“Кроме отдельных разговоров, имевших место у нас на квартире, о которых я покажу дополнительно, – специальный разговор с отцом по этому поводу был в начале 1934 г. у меня на квартире.

Разговор возник по моей инициативе. Я напомнил Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД<У> о первом разговоре и спросил его, придерживается ли он по-прежнему своего мнения о необходимости совершения террористического акта над СТАЛИНЫМ. Отец мне заявил, что ничего не изменилось, и работу в этом направлении надо вести”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬД<А> Б.Н. от 11 марта 1935 г.).

 

д) Контрреволюционная террористическая группа белогвардейцев 

 

Возглавлялась группа СИНАНИ-СКАЛОВЫМ, б<ывшим> поручиком, б<ывшим> меньшевиком, активно боровшимся в Ленинграде в Октябрьские дни 1917 г., и руководителем Ижевского восстания, обманным путем пролезшим в ВКП(б) в 1919 году.

СИНАНИ-СКАЛОВ работал в ИККИ в Секретариате компартий стран Латинской Америки, где незадолго до ареста был снят с работы и исключен из партии за сокрытие от партии своего разговора с МАДЬЯРОМ явно террористического характера.

СИНАНИ-СКАЛОВ показал, что в своей к.-р. деятельности он был связан через МАДЬЯРА, ТАРХАНОВА [5] и др<угих> с зиновьевским к.-р. центром.                        

В группу входили сестра СКАЛОВА, ГАРДИН-ГЕЙЕР – б<ывший> белогвардейский офицер, СИДОРОВ – б<ывший> белогвардейский офицер, ПЕРЕЛЬШТЕЙН – отец и брат которой были активными белогвардейцами, ЧЕРНОЗУБОВ Владимир и другие.

Эта белогвардейская группа была связана с МУХАНОВОЙ Е. еще до поступления ее на работу в Кремль и строила свои террористические планы на ее связях.

“Еще до 1932 года, когда я впервые говорила с Ниной РОЗЕНФЕЛЬД о необходимости убийства СТАЛИНА, и, вернее, еще до моего поступления на работу в Кремль я являлась участницей существующей в Москве контрреволюционной белогвардейской организации. Эта организация ставила своей задачей борьбу с советским строем путем тер­рора и подготовку, на базе террористических актов, правительственного переворота”.

“ЧЕРНОЗУБОВ чрезвычайно озлобленный человек, питал исключительную ненависть к существующему строю и считал, что бороться нужно только путем террористических актов над руководителями партии и правительства. Он был одним из наиболее активных участников на­шей организации”.

“Владимир ЧЕРНОЗУБОВ, когда узнал о моем поступлении на работу в Кремль, сказал,что это очень хорошо в смысле возможностей, которыми в связи с этим организация будет располагать”.

(Выдержки из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 28/III-35 г.).

9. Все контрреволюционные террористические груп<пы> добивались своей цели разными путями.

“Каждая группа организации шла своими путями к осуществлении намеченной цели, кон­кретно:

1) Группа в библиотеке стремилась по­пасть в личные библиотеки членов политбюро, а, главное, в библиотеку СТАЛИНА. Кроме того, мы разведывали вопросы охраны СТАЛИНА, его передвижения по Кремлю, о чем я уже показывала.

2) На группу в комендатуре Кремля воз­лагались надежды в связи с тем, что СИНЕЛОБОВ как имеющий отношение к охране Кремля мог сам совершить террористический акт над СТАЛИНЫМ. Кроме того, он имел в виду возможность получе­ния через группу в комендатуре оружия.

Мне это было известно от Н. РОЗЕНФЕЛЬД, которая поддерживала связь с этой группой.

3) Группа в Оружейной палате, возглавляе­мая БАРУТОМ, также должна была установить наблюдение за СТАЛИНЫМ в Кремле и готовить совершение теракта.

БАРУТ был в организацию завербован мною в 1933 году. Он мне дал согласие на уча­стие в убийстве СТАЛИНА.

Соответствующую подготовку он должен был вести через связанных с ним лиц в Оружейной палате Кремля.

4) Группа, возглавляемая Борисом РОЗЕНФЕЛЬДОМ, организовала слежку за СТАЛИНЫМ вне Кремля. Мне об этом говорила Нина РОЗЕНФЕЛЬД, которая была связана с этой группой.

5) О группе, возглавлявшейся Ник. РОЗЕНФЕЛЬДОМ, могу показать только, что она была непосредственно связана с Л.Б. КАМЕНЕВЫМ, который, как мне сказала Нина РОЗЕНФЕЛЬД, был полностью в курсе подготовки террористического акта над СТАЛИНЫМ”.  

(Выдержка из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 8/III-35 г.).

Однако наиболее удобным считался план проникновения в квартиру тов. СТАЛИНА.

“Мной и МУХАНОВОЙ было решено, что наиболее осуществимая возможность к соверше­нию террористического акта – это использова­ние того, что мы работаем библиотекаршами правительственной библиотеки Кремля с тем, чтобы попасть на работу в личную библиотеку СТАЛИНА”.

“МУХАНОВА мне заявила, что она чувст­вует себя вполне подготовленной к тому, чтобы в случае встречи со СТАЛИНЫМ в его личной библиотеке – в него выстрелить. Я, наблюдая в течение длительного времени за МУХАНОВОЙ, зная ее озлобленность против Соввласти и СТАЛИНА, зная ее прошлое (она дворянка, отец ее был вид­ным белым, сама она в прошлом работала в чешской контрразведке), не сомневалась в том, что она сумеет выполнить это свое намерение”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. от 8/III-35 г.).

“В правительственной библиотеке я работала совместно с ДАВЫДОВОЙ З.И. с 1929 года. Мне были хорошо известны активные анти­советские настроения ДАВЫДОВОЙ. Когда мной и МУХАНОВОЙ с целые подготовки террористического акта было решено устроиться в библиоте­ку СТАЛИНА, то мы для этой цели решили исполь­зовать ДАВЫДОВУ”.

“ДАВЫДОВА была близко связана с МИНЕРВИНОЙ, от которой зависело направление меня и МУХАНОВОЙ в библиотеку СТАЛИНА”.

“Примерно в конце 1933 года, я и МУХАНОВА сообщили ДАВЫДОВОЙ о ведущейся подготовке террористического акта, что нам с этой целью нужно попасть в библиотеку СТАЛИНА, и просили ДАВЫДОВУ оказать нам в этом содействие через МИНЕРВИНУ“.

“ДАВЫДОВА обещала оказать нам содей­ствие и переговорить с МИНЕРВИНОЙ о нашем устройстве в библиотеку СТАЛИНА”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. от 21/IV-35 г.).

“ДАВЫДОВА З.И. была в курсе подготовки террористического акта над тов. СТАЛИНЫМ.

Кроке того, через ДАВЫДОВУ я и Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД пытались устроиться на работу в личную библиотеку СТАЛИНА.

Предполагалось, что ДАВЫДОВА этого добьется при помощи секретаря ЕНУКИДЗЕ – МИНЕРВИНОЙ, с которой она была в близких отношениях”.

“Я ей сказала, что нужно использовать ее связи с МИНЕРВИНОЙ и добиться нашего поступления на работу в библиотеку СТАЛИНА, где можно будет совершить террористический акт”.

“ДАВЫДОВА дала согласие устроить РОЗЕНФЕЛЬД. От моего устройства она отказалась, мотивируя моей несоветской репутацией”.

(Выдержки из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 16/IV-35 г.).

“Я знаю от РОЗЕНФЕЛЬД и МУХАНОВОЙ, что они делали следующие попытки для совершения убийства СТАЛИНА: 1) через ДАВЫДОВУ РОЗЕНФЕЛЬД пыталась устроить МУХАНОВУ на работу в библиотеку МОЛОТОВА. Предполагалось, что она этим путем укрепит свое положение в Кремле, 2) через ДАВЫДОВУ и МИНЕРВИНУ МУХАНОВА и РОЗЕНФЕЛЬД пытались устроиться на работу в библиотеку СТАЛИНА. Когда это им не удалось, они были крайне опечалены и в беседе со мной МУХАНОВА говорила: “Неужели сорвались все наши планы убийства СТАЛИНА?” 3) РОЗЕНФЕЛЬД и МУХАНОВА пытались получить билеты на Красную площадь в ноябре мес<яце> 1933 г. 4) Вспоминаю такой эпизод. Осенью 1933 г. я, РОЗЕНФЕЛЬД, МУХАНОВА стояли у окна библиотеки. РОЗЕНФЕЛЬД, которая смотрела в окно, сказала: “Смотри, Муха, СТАЛИН идет, и без охраны”. МУХАНОВА ответила: “Так его легко и подстеречь”. В связи с этим стали частыми прогулки МУХАНОВОЙ по Кремлю, которые она делала до ограничения хождения по Кремлю”.

(Выдержки из показаний БУРАГО Н.И. от 8/III-35 г.).

Лишь благодаря тому, что т. СТАЛИН категорически отказался от услуг библиотекарш, которых к нему пыталась направить группа КАМЕНЕВА–РОЗЕНФЕЛЬД–МУХАНОВОЙ через МИНЕРВИНУ, удалось помешать террористам в осуществлении их злодейского замысла.

Опасаясь, что осуществление террористического акта выстрелами будет очень трудно, МУХАНОВА и РОЗЕНФЕЛЬД намечали наряду с огнестрельным оружием использовать и яды с целью организации отравления. 

“Я считала, что вся деятельность должна быть сосредоточена и направлена на совершение убийства только СТАЛИНА.

РОЗЕНФЕЛЬД же выдвигала план уничтожения со СТАЛИНЫМ и других руководящих работников партии и правительства.

При этом РОЗЕНФЕЛЬД учитывала, что выстрелами этого добиться трудно или почти невозможно.

Отсюда и возник ее план совершения тер­рористических актов наряду с выстрелами и путем отравления”.

“… Связанный с РОЗЕНФЕЛЬД работник комендатуры Кремля СИНЕЛОБОВ, имевший отношение к охране Кремля, намечался как исполнитель террористического акта над СТАЛИНЫМ.

РОЗЕНФЕЛЬД мне сказала, что СИНЕЛОБОВ может на одном из банкетов, где будет СТАЛИН и другие члены политбюро ЦК ВКП(б), подмешать в пищу сильнодействующий яд. 

(Выдержки из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 14/III-35 г.).

“Вопрос об отравлении СТАЛИНА обсуждался мною совместно с Екатериной Константиновной МУХАНОВОЙ и моей матерью, Ниной Александровной РОЗЕНФЕЛЬД. Происходило это следующим образом:

В конце 1933 года я пришел к себе домой с работы. Было это вечером часов в восемь. У моей матери находилась МУХАНОВА Е.К., которая вместе с матерью сидела на диване. Я начал разговор о положении в стране, причем крайне отрицательно характеризовал существующий в партии и стране режим. Я говорил, что всякая живая общественная мысль подавляется, нельзя сказать слово, нет права критики, отметил, что особенно сильны гонения на бывших оппозиционеров. Я подчеркнул, что виноват во всем этом СТАЛИН. МУХАНОВА спросила меня: “А что, если убрать СТАЛИНА, станет лучше?” – на что я ей ответил: “Конечно, устранение СТАЛИНА изменило бы положение в лучшую сторону”. После этого МУХАНОВА спросила меня: “А что, если его, например, отравить?” – Я поддержал это и указал, что поскольку она работает в Кремле, она, устроившись работать в личную библиотеку СТАЛИНА, сможет осуществить его отравление. После этого я, МУХАНОВА и моя мать, Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, договорились, что МУХАНОВА и моя мать Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД поступят на работу в библиотеку СТАЛИНА для осуществления террористического акта. В осуществление этого плана МУХАНОВА и моя мать, Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД, пытались поступить в личную библиотеку СТАЛИНА, но им это не удалось”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬДА Б. от 17/IV-35 г.).

“Мы предполагали проникнуть в личную библиотеку СТАЛИНА и подсыпать яд в пищу или питье самим или используя кого-либо. Но должна при этом отметить, что как-то при подобном разговоре МУХАНОВА выразила опасение, что цианистый калий имеет серьезные недочеты: во-первых, у этого яда резко выраженные вкусовые ощущения; во-вторых, его (яд) легко обнару­жить после отравления со всеми вытекающими от­сюда для нас последствиями”.

“Я должна признать, что действительно обсуждала с МУХАНОВОЙ вопрос о необходимости отыскания таких ядов, которые не имели бы вкуса, запаха и которые не оставляли бы после себя никаких следов”.

“МУХАНОВА заявила, что подобные яды она попытается достать у своего близкого приятеля доктора МИХАЙЛОВА. Со слов МУХАНОВОЙ я поняла, что доктор МИХАЙЛОВ ей должен будет помочь выбрать именно такой яд, который соответствовал бы указанным выше требованиям”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. от 21/III-35 г.).

Помимо перечисленных, другими террористическими группами также проводились активные мероприятия по подготовке террористического акта.

“Наряду с попытками проникнуть на работу в личную библиотеку СТАЛИНА в целях совершения теракта на случай, если они потерпят неудачу, я намечал проведение теракта над СТАЛИНЫМ путем выстрела в него из револьвера.

Причем непосредственным исполнителем этого должен был бы явиться НЕХАМКИН”.

“Мы предполагали выяснись маршруты следования СТАЛИНА и при удобном случае НЕХАМКИН должен был его застрелить”.

“Я от моей матери Н. РОЗЕНФЕЛЬД слышал что в связи с тем, что члены Политбюро, в том числе и СТАЛИН, живут на дачах, расположенных за Арбатом, на Арбате сняли трамвайную линию, мешавшую движению машин членов Политбюро”.

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬДА Б. от 3/IV-35 г.).

“Для подготовки террористического акта мы должны были разрешить четыре вопроса.

Во-первых, как проникнуть в Кремль?

В процессе обсуждения ИВАНОВ предложил исполь­зовать указанного выше ДОРОШИНА. ИВАНОВ его хорошо знал. Знакомы они с того времени, когда ИВАНОВ работал в Кремле. Это было в 1929 году. ИВАНОВ заявил, что он уверен, что ДОРОШИН окажет содействие, что ДОРОШИН – троцкист, что ему известны террористические настроения ДОРОШИНА.

Впоследствии ИВАНОВ мне сообщил, что у него с ДОРОШИНЫМ имеется полная договорен­ность. ДОРОШИН должен был пропустить на территорию Кремля исполнителей акта НОВОЖИЛОВА и ИВАНОВА.

“Наряду с тем, что мы имели возможность проникнуть в Кремль через ДОРОШИНА, мы считали необходимым в целях перестраховки обеспечить эту же возможность и через ЖИРОМСКОГО. ЖИРОМСКИЙ на это дал мне согласие. Об этом я имел с ним разговор летом 1934 года у него дома. Проживает он в доме правительства”.

“Второй вопрос, который перед нами стал, – это был вопрос о том, какими средствами осуществить акт. Мы единодушно остановились на револьвере – оружии, находившемся в нашем распоряжении.

Третий вопрос, вопрос об исполните­лях акта, был нами разрешен еще в самом нача­ле подготовки акта.

Четвертый вопрос – это был вопрос об установлении наблюдения за СТАЛИНЫМ, изучении его привычек, времени выхода и т.д. с тем, что­бы выбрать наиболее удачный момент для совершения акта”.

(Выдержки из показаний ЧЕРНЯВСКОГО М.К. от 28/III-35 г.).

10. Все эти группы представляли собой контрреволюционный блок зиновьевцев, троцкистов, агентов иностранных разведок, черносотенно-белогвардейских и фашистских элементов, объединенных общей целью террора против руководителей партии и правительства.

Как видно из приведенных выше показаний Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬДА, Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД (БЕБУТОВОЙ), их сына Бориса РОЗЕНФЕЛЬДА и других арестованных, инициатором и организатором их террористической деятельности являлся Л.Б. КАМЕНЕВ.

По этому поводу КАМЕНЕВ показал следующее:

“…Мои контрреволюционные разговоры с ЗИНОВЬЕВЫМ содействовали созданию атмосферы озлобления против СТАЛИНА. Следовательно, это могло создавать обстановку, оправдывающую террор в отношении СТАЛИНА, подобно тому, как КЕРЕНСКИЙ создавал обстановку для расправы над ЛЕНИНЫМ”.

“Я признаю, что совершил тягчайшее преступление перед партией и сов<етским> государством.

Мои и ЗИНОВЬЕВА контрреволюционные действия привели не только к созданию обстановки злобы и ненависти в отношении СТАЛИНА, но явились стимулом к террористическим действиям контрреволюционеров.

Для меня сейчас не подлежит сомнению, что Н.Б. РОЗЕНФЕЛЬД воспринимал наши нападки и клевету на СТАЛИНА как установку на террор. 

На мне лежит ответственность за то, что в результате созданной мною и ЗИНОВЬЕВЫМ обстановки и наших к.-р. действий – возникла к.-р. организация, участники которой намеревались совершить гнуснейшее злодеяние – убийство СТАЛИНА”.

(Выдержки из показаний КАМЕНЕВА Л.Б. от 11/IV-35 г.).

11. Проникновение и оседание этих к.-р. элемен­тов в аппарате ЦИКа Союза ССР (Секретариат ЦИКа СССР, Комендатура Кремля, Правительственная библиотека, Оружейная палата) было облегчено тем, что в Секретариате ЦИКа СССР укоренилась своеобразная, ничего общего не имеющая с принципами советской власти система подбора работников.

В аппарат ЦИК СССР сотрудники и сотрудницы принимались не по деловым признакам, а по знакомству, личным связям и нередко по готовности принимаемой сотрудницы сожительствовать с тем или иным из ответственных работников Секретариата ЦИК.

Прямым результатом такого подбора работников явилось то, что аппарат ЦИКа СССР оказался крайне засоренным чуждыми и враждебными советскому государству элементами, которые вели свою подрывную работу, прикрываясь званием сотрудника Секретариата ЦИКа СССР.

“Вследствие дворянского происхождения некоторых лиц, работавших в библиотеке (РОЗЕНФЕЛЬД, БУРАГО, ДАВЫДОВА, РАЕВСКАЯ и др<угие>) эту группу в библиотеке называли “дворянским гнездом”, об этом говорилось и на собраниях…”

(Выдержка из показаний ПЕТРОВОЙ Е.А. от 13/III-35 г.).

“Под “дворянским гнездом” подразумевали всех группировавшихся вокруг РОЗЕНФЕЛЬД сотрудников из бывших людей, антисоветски настроенных: БУРАГО, РАЕВСКАЯ, ДАВЫДОВА, НЕЛИДОВА, ПЕТРОВА и уволенные БАРУТ, ШАРАПОВА и МУХАНОВА; в особенно близких отношениях с РОЗЕНФЕЛЬД были МУХАНОВА и БУРАГО”.

(Выдержки из показаний ГОРДЕЕВОЙ П.И. от 1/III-35 г.).

“Библиотека комплектовалась еще Д.Б. РЯЗАНОВЫМ, который пригласил меня быть ответ­ственным секретарем. Надо сказать, что укомплектована была библиотека рядом явно сомнительных элементов, составивших там дворянский букет, в частности, в библиотеке работали дворянки БУРАГО, МУХАНОВА, РОЗЕНФЕЛЬД, ДАВЫДОВА, ранее ВЕБЕР, кадет ВЕЙНБЛАТ”.

“Подбор людей в аппарат ЦИКа в значи­тельной степени происходил благодаря личным связям тех, кто поступал. Люди, работавшие в Кремле, тянули за собой своих знакомых, родных, близких и т.д. Достаточно критического подхода к приему в Кремль людей не было. Понятно, что такой порядок открывал возможность широкого проникновения чуждых элементов в аппа­рат”.

(Выдержки из показаний ПРЕЗЕНТА М.Я. от 11/II-35 г.).

“Вопрос: А кого из так называемых бывших людей среди сотрудников Кремля Вы знаете?

Ответ: Исключительно по служебным делам я сталкивалась с такими лицами, как: КОТЛЯРЕВСКИЙ – в прошлом б<ывший> министр – консультант Бюджетной Комиссии ЦИКа; ИГНАТЬЕВ – в прошлом министр Северного Правительства, редактор-консультант при секретариате Президиума ЦИКа; РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. – мать которой происходит из какой-то княжеской фамилии, работник кремлевской библиотеки; ПОНТОВИЧ [6] – в прошлом меньшевик или с.-р., консультант Секретариата президиума ЦИКа; ГАМИЛЬТОН – дочь б<ывшего> царского прокурора, машинистка Секретариата; Ирина ГОГУА – техниче­ский секретарь Бюджетной комиссии – дочь меньшевика, который неоднократно арестовывался при советской власти; РОГАЧЕВА О.М., секретарь сек­ретной части Секретариата Президиума ЦИКа, в прошлом дочь фабриканта или купца и жена офицера царского времени; ЕФИМОВА – консультант комиссии по делам гражданства – сестра РОГАЧЕВОЙ; АВСЕНЕВ – в прошлом офицер царской армии, старший референт наградной комиссии; РАЕВСКАЯ – б<ывшая> княжна – сотрудница Кремлевской библиотеки, женщина легкого поведения; МИНЕРВИНА – дочь попа, личный секретарь ЕНУКИДЗЕ; ДАВЫДОВА – сестра б<ывшего> министра ИГНАТЬЕВА – работники Кремлевской библиотеки.  

Вопрос: За время Вашей работы в Кремле не поднимал ли кто-либо из партийной части Секретариата Президиума ЦИКа вопрос о засоренности аппарата?

Ответ: Этот вопрос поднимал МАЩЕНКО.

Вопрос: И чего добился?

Ответ: МАЩЕНКО был снят с работы и ушел из Кремля”.

(Выдержки из показаний МИНДЕЛЬ Р.Г. от 16/III-35 г.).

“Система комплектования учреждений Кремля, существовавшая до недавнего времени, в которой большую роль играли личные и родственные отношения, – притупляла бдительность при подборе работников аппарата. У нас счита­ли, что раз в Кремле уже работает мать или сестра, то при приеме их родственников предполагалось, что все в порядке. Лично я принял на работу сестру сотрудницы строевого отдела Управления коменданта Кремля – АНУРОВУ Лидию, сотрудницу БЕЗФАМИЛЬНУЮ по рекомендации мате­ри, работающей в Кремле, и сотрудницу КАЗАКОВУ – жену одного из командиров школы ВЦИК”. 

(Выдержка из показаний ПОЛЯКОВА П.Ф. от 10/II-35 г.).

О системе приема на работу в Кремль дают яркое представление показания ПОЛЯКОВА от 10/II-35 г.:

“Вопрос: Кому принадлежит предъявленные Вам письма, обнаруженные при обыске в Вашем служебном кабинете?

Ответ: Они принадлежат МИНДЕЛЬ Софье Григорьевне, беспартийной, делопроизводителю секретного отдела Управления Коменданта, которая являлась моей сотрудницей на этой же должности до 1 января 1935 г.

Вопрос: Вы что, сожительствовали со своей сотрудницей МИНДЕЛЬ?

Ответ: Да.

Вопрос: Кем и когда была принята на работу в Кремль МИНДЕЛЬ?

Ответ: МИНДЕЛЬ была принята на работу мною в 1931 г.

Вопрос: Кто рекомендовал Вам принять на работу МИНДЕЛЬ?

Ответ: Мне позвонил по телефону комендант Кремля ПЕТЕРСОН, предложил дать пропуск через Никольские ворота женщине по фамилии МИНДЕЛЬ и переговорить с ней о принятии ее на работу.

Вопрос: Почему ПЕТЕРСОН предложил Вам принять на работу МИНДЕЛЬ?

Ответ: Думаю, что ПЕТЕРСОНА просила принять МИНДЕЛЬ на работу сестра МИНДЕЛЬ, которая работает в ЦИК Союза. О сестре МИНДЕЛЬ в Кремле ходили слухи, что она сожительствует с ЕНУКИДЗЕ…”

“Вопрос: Принимали ли Вы на работу обычно других сотрудников так же, как и МИНДЕЛЬ, или существовал другой порядок приема?

Ответ: В 1931 г., когда МИНДЕЛЬ принималась на службу, такой порядок приема без предварительной, а с последующей проверкой, – был обычным…”

(Выдержка из показаний ПОЛЯКОВА П.Ф. от 10/II-35 г.).

Многие из участников и в особенности участниц кремлевских террористических групп (Нина РОЗЕНФЕЛЬД, РАЕВСКАЯ, НИКИТИНСКАЯ и др<угие>) пользовались прямой поддержкой и высоким покровительством ЕНУКИДЗЕ. Многих из этих сотрудниц ЕНУКИДЗЕ лично принял на работу и с некоторыми из них сожительствовал.

“1) МИНЕРВИНА – быв<ший> личный секретарь тов. ЕНУКИДЗЕ. Она дочь священника.

МИНЕРВИНА занимается сводничеством – об этом все говорят в аппарате. Устраивает связь сотрудниц Секретариата с т. ЕНУКИДЗЕ”.

“В аппарате Секретариата ЦИКа существует мнение, что наиболее интересные женщины использовались ЕНУКИДЗЕ, а затем шли “по рукам” других менее ответственных сотрудников Секретариата. Сотрудницы БУРКОВА, ЗЫРЯНОВА и б<ывшая> сотрудница Секретариата ЦИКа ПОЛЯНСКАЯ мне говорили, что из работающих в аппарате в половой связи с ЕНУКИДЗЕ находились: МИНДЕЛЬ, РОГАЧЕВА, РАЕВСКАЯ, ВОРОНЕЦКАЯ и сотруд­ница секретариата ЦИКа (экспедитор) – Маруся БАМБУРОВА. Ясно, что в основу половой связи с ЕНУКИДЗЕ клались желания женщин использовать его в своих интересах.

Эти связи в ряде случаев становились основанием для продвижения, пользования условиями, квартирами и путевками на лучшие курорты. По моему мнению, благодаря связям с ЕНУКИДЗЕ МИНДЕЛЬ из машинисток стала рефе­рентом; РОГАЧЕВА, б<ес>п<артийная>, стала секретарем секрет­ной части ЦИКа. МИНЕРВИНА получила две квар­тиры. О нездоровой атмосфере в секретариате ЦИКа у меня были разговоры с зам<естителем> зав<едующего> секретариатом СОТСКОВЫМ [7], чл<еном> парткома ОБУХОВЫМ и др<угими>. Из разговоров с ними я убедилась, что они и сами знали это”.

(Выдержки из показаний ЕЛЬЧАНИНОВОЙ В.А. от 8/III-35 г.).

“Кроме названных мною сотрудниц Секретариата ЦИКа, сожительствовавших с ЕНУКИДЗЕ (МИНДЕЛЬ, РОГАЧЕВОЙ, РАЕВСКОЙ, ВОРОНЕЦКОЙ и БАМБУРОВОЙ [8]), в сожительстве с ЕНУКИДЗЕ также вступали Эльза ЭМСИН, ИВАНОВА (сотрудницы правительственной библиотеки) и ИЩУКОВА Елизавета – сотрудница ученого комитета. 

Этим женщинам ЕНУКИДЗЕ привозил из-за границы (из Берлина – куда он ездил лечиться) береты, джемперы, пальто.

Так, сложившиеся отношения с ЕНУКИДЗЕ давали право этим лицам игнорировать непосредственных н<ачальни>ков по работе и вообще всех лиц, стоящих ниже ЕНУКИДЗЕ, что они практиковали и что не могло не сказываться на дисциплине и состоянии аппарата.

КОРОТКИН (чл<ен> ВКП(б), консультант тов. ЕНУКИДЗЕ) рассказывал мне, что во время чистки ВКП(б) была написана статья для стенгазеты о засоренности аппарата правительственной библиотеки. В заметке названы были фамилии чуждых сотрудников. Но ЕНУКИДЗЕ запретил помещать эту статью”.

(Выдержка из показаний ЕЛЬЧАНИНОВОЙ В.А. от 13/III-35 г.).

“Из разговоров с МИНДЕЛЬ С.Г. можно было заключить, что сестра ее сожительствует с А.С. ЕНУКИДЗЕ. Как-то МИНДЕЛЬ С.Г. хвасталась, что А.С. ЕНУКИДЗЕ привез ее сестре из-за границы подарки.

МИНДЕЛЬ С.Г. является женщиной легкого поведения. Помимо меня она сожительствовала также с ПОЛЯКОВЫМ и с дежурным по Управлению Комендатуры Кремля – ЮРОВЫМ”.

(Выдержка из показаний МИЩЕНКО Н.Н. от 14/III-35 г.).

“В аппарате Секретариата Президиума ЦИКа работает машинисткой Елизавета ИЩУКОВА, молодая хорошенькая женщина. К ней хорошо относился ЕНУКИДЗЕ, и она бывала у него на дому в Москве и на даче. ИЩУКОВА всячески афишировала отношение к ней ЕНУКИДЗЕ. Она вообще отличалась болтливостью – поэтому, как мне рассказывала об этом ХВОЩЕВСКАЯ, – ИЩУКОВА доходила до того, что открыто в трамвае рассказывала о том, что она бывает у ЕНУКИДЗЕ на дому, танцует там фокстроты и т.п. По этому вопросу я говорила лично с ЕНУКИДЗЕ. Я ему сказала, что я говорю с ним об ИЩУКОВОЙ не из-за ревности, а потому что мне дорог его авторитет, а ИЩУКОВА его явно компрометирует”.

“Мне известен следующий факт: ГВИЛЬДИС и БУТОВСКАЯ – обе комсомолки – сотрудницы Секретариата Президиума ЦИКа – также афишировали свое знакомство с ЕНУКИДЗЕ и открыто рассказывали о том, что они бывают у ЕНУКИДЗЕ на даче и весело там проводят время”.

“Вспоминаю и такой случай. ИЩУКОВА говорила о том, что она обязательно получит квартиру в новом доме Правительственного кооператива, давая понять, что квартиру ей устроит “наш старик”, т.е. ЕНУКИДЗЕ”.

“Сплетни распространялись также и из бюро Секретариата Президиума ЦИКа, среди машинисток которого имеются женщины, о которых у нас ходили слухи как о проститутках. Одной из таких является ДМИТРИЕВА”.

(Выдержки из показаний МИНДЕЛЬ Р.Г. от 16/III-35 г.).

О нравах, царивших в Секретариате ЦИК СССР, лучше всего говорят показания БУРАГО от 2/III-35 г.:

“МУХАНОВА и РОЗЕНФЕЛЬД проявляли усиленный интерес к руководителям партии и правительства.

Для этого МУХАНОВА и РОЗЕНФЕЛЬД искали пути и связи с тем, чтобы быть как можно шире осведомленными.

РОЗЕНФЕЛЬД неоднократно в этой связи заявляла: “Хорошенькой женщине все дозволено в Кремле”; для того, чтобы добиться своего, “надо поспать одну ночь, только знать с кем”. 

МУХАНОВА говорила, что она с удовольствием продалась бы, “если бы это было нужно”.

(Выдержки из показаний БУРАГО Н.И. от 2/III-35 г.).

Это положение широко использовывалось врагом в своих к.-р. целях. 

“Еще с 1932 г., когда Н.А. РОЗЕНФЕЛЬД впервые заговорила о необходимости убийства СТАЛИНА, она искала пути сближения с ответ­ственными работниками с тем, чтобы быть вхожей в интересующие ее места. С этой целью она всячески обхаживала А.С. ЕНУКИДЗЕ, бывала у него на даче с какими-то женщинами и пользовалась его расположением”.[9]

(Выдержки из показаний РОЗЕНФЕЛЬДА Н.Б. от 5/III-35 г.).

“Б. (сотрудница посольства иностранного государства) подробно интересовалась А.С. ЕНУКИДЗЕ. Узнав от меня, что библиотека подчинена Секретариату ЦИК, который возглавляется ЕНУКИДЗЕ, она расспрашивала меня, что это за человек, какой он из себя, правда ли, что он любит ухаживать за женщинами. Я ей ответила, что ЕНУКИДЗЕ действительно любит ухаживать за женщинами, но фамилий при этом не называла. Тогда Б. спросила меня, знаю ли я машинистку ЦИК НИКИТИНСКУЮ, и сказала, что ЕНУКИДЗЕ не то бывает у НИКИТИНСКОЙ, не то за ней заезжает”.

(Выдержка из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 15-16/II-35 г.).

“Б. мне сообщила, что она ведет независимо от нас подготовку террористического акта над СТАЛИНЫМ.

В этой связи она мне говорила, что в подготовке ею убийства СТАЛИНА она рассчитывает на НИКИТИНСКУЮ и ее связи в Кремле.

Из этого разговора с Б. я поняла, что, кроме нас, Б. готовит террористический акт и через лиц, связанных с НИКИТИНСКОЙ”.

(Выдержка из показаний МУХАНОВОЙ Е.К. от 16/IV-35 г.).

“Вопрос: О чем Вас расспрашивал Ваш родственник по покойному мужу Ив. Николаевич НИКИТИНСКИЙ (арестован как связанный с террористами)?

Ответ: Он меня расспрашивал о СТАЛИНЕ, насколько помню, интересовался, вижу ли я его в Кремле. Я ему сказала, что СТАЛИНА я в Кремле встречала.

Вопрос: В связи с чем он у Вас об этом спрашивал?

Ответ: Он вообще интересовался руководителями партии и соввласти. Помню, что он меня спрашивал, за кем ухаживает А.С. ЕНУКИДЗЕ. Я ему ответила, что ЕНУКИДЗЕ ухаживает за мной, что я у него бываю”.  

(Выдержки из показаний НИКИТИНСКОЙ А.И. от 26/II-35 г.).

“Вопрос: Вы показали, что до 1930 г. Вы были в хороших отношениях с МИНДЕЛЬ. А после 1930 года?

Ответ: Наши отношения охладились после того, как я приревновала МИНДЕЛЬ к А.С. ЕНУКИДЗЕ. Мне казалось, что отношения ЕНУКИДЗЕ с МИНДЕЛЬ отразились на его отношениях ко мне”.

(Выдержка из показаний НИКИТИНСКОЙ А.И. от 26/II-35 г.).

“НИКИТИНСКУЮ А.И. знаю с 1929 года, в течение примерно года я ухаживал за ней.

…Она находится в близких отношениях с ЕНУКИДЗЕ, который бывал у нее на квартире”.

(Выдержка из показаний АПУШКИНА Я.В. от 22/II-35 г.).

Ко мне хорошо относился А.С. ЕНУКИДЗЕ, и я рассматривала его отношение ко мне как покровительственное. Осенью или в начале зимы 1933 г. сотрудница библиотеки РОЗЕНФЕЛЬД передала мне приглашение ЕНУКИДЗЕ А.С. поехать к нему на дачу, при этом РОЗЕНФЕЛЬД заметила, что “А.С. будет мне очень рад”. После этого я несколько раз была на квартире, на даче и в служебном кабинете ЕНУКИДЗЕ, ездила с ним в Большой театр в правительственную ложу. Когда у меня возникли неприятности по поводу комнаты на Кропоткинском переулке, куда я незаконно въехала, я обратилась к ЕНУКИДЗЕ А.С., и он все урегулировал. Помню также, что когда я в 1933 г. обратилась к ЕНУКИДЗЕ с просьбой, он дал мне билет на Красную площадь на парад в связи с октябрьскими празднествами.

(Выдержка из показаний РАЕВСКОЙ (УРУСОВОЙ) Е.Ю. от 8/II-35 г.).

“В составе работников библиотеки все время были люди, настроенные антисоветски, в том числе РОЗЕНФЕЛЬД Н.А. (дворянка), МУХАНОВА Е.К. (дворянка), БАРУТ (троцкист), ШАРАПОВА (дворянка), БУРАГО (дворянка)”.

“Я знала, что этих лиц поддерживает А.С. ЕНУКИДЗЕ, который на указания в стенной газете и на собрании, в частности, в свое время со стороны АКОПОВА о засорённости и нездоровых настроениях сотрудников библиотеки заявлял, что все это преувеличено, и ничего ненормального в библиотеке нет.

Кроме того, РОЗЕНФЕЛЬД и РАЕВСКАЯ афишировали свои близкие отношения с А.С. ЕНУКИДЗЕ. Обе говорили мне и другим сотрудникам библиотеки, что он к ним хорошо относится и что они могут через него все устроить. Мне известно, что ЕНУКИДЗЕ устроил РАЕВСКОЙ комнату. РОЗЕНФЕЛЬД получила у него же для своего сына-троцкиста путевки на курорт. Поэтому ставить вопрос об удалении РОЗЕНФЕЛЬД и других из библиотеки я считала бесцельным.

В тех случаях, когда отдельные из названных мною лиц (МУХАНОВА, ШАРАПОВА) все же удалялись с работы в библиотеке, – это делалось под видом их увольнения по личному желанию”.

(Выдержка из показаний ГОРДЕЕВОЙ П.И. от 10/II-35 г.).

“Из разговоров РОЗЕНФЕЛЬД я поняла, что она пользуется поддержкой у ЕНУКИДЗЕ. Как-то она получила выговор от непосредственного начальства за неаккуратную явку на службу. На выговор она реагировала так: “Стоит мне только обратиться к ЕНУКИДЗЕ, и выговор будет снят”.

(Выдержка из показаний ПЕТРОВОЙ Е.А. от 20/III-35 г.).

“Машинистка ИЩУКОВА рассказывала о том, что ЕНУКИДЗЕ хорошо к ней относится, что она бывает у него на дому, что он привез ей из-за границы какие-то подарки. Она появлялась в ложе № 1 Большого театра и афишировала свое знакомство с ЕНУКИДЗЕ.

Мне известно, что ЕНУКИДЗЕ посещала машинистка ВОРОНЕЦКАЯ, которая как-то мне сказала, что она идет обедать к Авелю Софроновичу. ЕНУКИДЗЕ хорошо относился также к стенографистке ЛУТШЕВЕЙТ, которую ЕНУКИДЗЕ посещал у нее на квартире, ЕНУКИДЗЕ посещал также сотрудницу Кремлевской библиотеки ИВАНОВУ. Раньше ЕНУКИДЗЕ посещала также Ирина ГОГУА“.

“С год тому назад я получила из Ленинграда письмо от семьи старого большевика ФЛЕРОВА (он давно умер), а именно, от его дочери Веры Николаевны ФЛЕРОВОЙ. В этом письме ФЛЕРОВА сообщала мне о том, что некто ДУБРОВИНА или ДУБРАВИНА приехала из Москвы в Ленинград и стала распространять слухи о близости к ней ЕНУКИДЗЕ, рассказывая о том, что ЕНУКИДЗЕ делал ей ценные подарки, в частности, какие-то необыкновенные ковры. Я передала часть этого письма коменданту Кремля ПЕТЕРСОНУ, подчеркнув красным карандашом сообщения ФЛЕРОВОЙ о сплетнях ДУБРОВИНОЙ в отношении ЕНУКИДЗЕ. Тогда же я на словах сообщила ПЕТЕРСОНУ о том, что ИЩУКОВА афиширует отношение к ней ЕНУКИДЗЕ и таким образом его компрометирует. 

ПЕТЕРСОН обещал мне принять меры в отношении ДУБРОВИНОЙ и ИЩУКОВОЙ.

Через некоторое время ПЕТЕРСОН вернул мне письмо ФЛЕРОВОЙ и сообщил, что он выяснил вопрос о ДУБРОВИНОЙ”.

(Выдержки из показаний МИНЕРВИНОЙ Л.Н. от 21/III-35 г.).

 

 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 105, Л. 62-126.

---