СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. ЕЖОВУ.
Направляю Вам следующие протоколы допросов:
1. СВЕРДЛОВА, Андрея Яковлевича, от 23.III-1935 г.;
2. МУХАНОВОЙ, Марии Константиновны, от 23.III-1935 г.
ЗАМ. НАРОДНОГО КОМИССАРА
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР (АГРАНОВ)
25 марта 1935 г.
№ 55718
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 109, Л. 164.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
СВЕРДЛОВА, Андрея Яковлевича, от 23-го марта 35 г.
Вопрос: Обыском у Вас обнаружена троцкистская контрреволюционная платформа. Когда и от кого Вы ее получили?
Ответ: Получил я ее в 1927 г. от Вадима (Димы) ОСИНСКОГО. Я, как и ОСИНСКИЙ, в то время были троцкистами.
Вопрос: С какой целью Вы хранили этот контрреволюционный документ?
Ответ: Хранил я его без всякой цели. До 1928 г. платформа хранилась у меня. С 1928 г. платформа находилась у моей матери – Клавдии Тимофеевны СВЕРДЛОВОЙ, у которой я ее взял в 1933 г., когда у нас в Академии прорабатывался вопрос о борьбе партии с троцкизмом.
Вопрос: Вы знали, что хранение к.-р. документов является преступлением?
Ответ: Да, знал.
Вопрос: Для чего же Вы все же хранили контрреволюционный документ?
Ответ: Я хранил этот документ несмотря на то, что знал, что этот документ контрреволюционный, что хранение его является преступлением, – потому, что считал, что мне как сыну Я.М. СВЕРДЛОВА это пройдет безнаказанно.
Вопрос: Кого Вы познакомили с этим документом?
Ответ: В 1933 г. я принес этот документ на очередное занятие по истории партии в Военную академию моторизации и механизации имени Сталина, где его у меня видели и просматривали, насколько помнится, КАСПЛЕР, Мендель Ильич, – сейчас секретарь парторганизации факультета; СЫЧЕВ, Павел Андреевич, командир нашей группы, КАРЛИК, Пинхус Моисеевич, ныне зам<еститель> секретаря нашей парт<ийной> организации; кроме того, возможно, видел его у меня КУЗНЕЦОВ, Павел Васильевич (слушатель);
Вопрос: Признаете ли вы, что, ознакамливая слушателей академии с этим документом, вы, по существу, вели пропаганду к.-р. идей троцкизма?
Ответ: Признаю, что мои действия явились антипартийными. Однако это делалось мною не с целью пропаганды, а для разоблачения троцкизма.
Вопрос: Разве для того, чтобы разоблачить троцкизм, нужно пользоваться нелегальными контрреволюционными документами, а не соответствующей партийной литературой?
Ответ: Я это расцениваю как антипартийное поведение.
Вопрос: Признаете ли Вы, что Ваше антипартийное поведение вытекает из сохранившихся у Вас к.-р. троцкистских взглядов?
Ответ: Я это отрицаю.
Вопрос: Знаете ли Вы АЗБЕЛЯ Давида и БЕЛОВА Виктора и каковы их политические настроения?
Ответ: АЗБЕЛЯ я знаю с 1930 года, познакомил меня с ним БЕЛОВ, которого знаю с 1920 г. И АЗБЕЛЬ, и БЕЛОВ бывш<ие> троцкисты. В период, когда я считал себя троцкистом, я обменивался с БЕЛОВЫМ своими троцкистскими взглядами и с его слов знал, что АЗБЕЛЬ также является троцкистом. Потерял я связь с БЕЛОВЫМ с 1928 года. С конца 1929 г. я считал себя сторонником генеральной линии партии. Снова встретился с БЕЛОВЫМ в 1930 г., уже будучи комсомольцем.
Вопрос: Где и когда Вы встречались с АЗБЕЛЕМ и БЕЛОВЫМ?
Ответ: С БЕЛОВЫМ я встречался в 1930 г. у себя на квартире в Кремле один раз; затем на даче у ОСИНСКИХ и несколько раз у него на квартире. АЗБЕЛЯ впервые я встретил на квартире БЕЛОВА, где был также Вадим ОСИНСКИЙ, с которым мы пришли вместе, один раз он был у меня на квартире и один или два раза я был у него.
Вопрос: С какой целью Вы и названные Вами лица собирались на квартире БЕЛОВА?
Ответ: Собирались мы по приглашению БЕЛОВА для того, чтобы поговорить с Александром СЛЕПКОВЫМ и услышать от него в развернутом виде установки так называемой правой оппозиции, так как у меня были колебания по вопросам, связанным с генеральной линией партии.
Вопрос: Вы показали, что с 1929 г. являлись сторонником генеральной линии партии. Сейчас Вы признали, что у Вас были сомнения в правильности генеральной линии партии. Признаете ли Вы, что в 1930 г. Вы были двурушником и врагом партии?
Ответ: Да, признаю это.
Вопрос: Считали ли Вы необходимым вести борьбу с партией и какие формы борьбы Вы намечали?
Ответ: Я был двурушником, но конкретных форм борьбы с партией не намечал.
Вопрос: Вы не только были двурушником, но и злейшим врагом партии и считали необходимым убить тов. СТАЛИНА?
Ответ: Да, признаю, что разговоры СЛЕПКОВА и БУХАРИНА, не убедившие меня в их правоте, в то же время вызвали рецидив троцкистской ненависти к СТАЛИНУ и привели меня к мысли о необходимости убийства СТАЛИНА.
Вопрос: Когда, с кем и где Вы обсуждали вопрос о необходимости убийства тов. СТАЛИНА?
Ответ: В 1930 г., придя к БЕЛОВУ вместе с Вадимом ОСИНСКИМ, я там встретил АЗБЕЛЯ Давида, и мы вчетвером, вначале в комнате БЕЛОВА, а затем в комнате СЛЕПКОВА, – обсуждали вопросы т<ак> н<азываемой> правой оппозиции; СЛЕПКОВ, а затем и пришедший БУХАРИН, доказывая неправильность генеральной линии партии, в злобно-враждебном тоне отзывались о СТАЛИНЕ. После того, как мы – я – СВЕРДЛОВ, АЗБЕЛЬ Давид, ОСИНСКИЙ Вадим и БЕЛОВ Виктор, – вышли из квартиры БЕЛОВА, я – под прямым впечатлением разговоров БУХАРИНА и СЛЕПКОВА о СТАЛИНЕ – заявил, что СТАЛИНА надо убить. БЕЛОВ, АЗБЕЛЬ и ОСИНСКИЙ к этому заявлению отнеслись одобрительно.
Вопрос: Что Вами практически предпринималось для осуществления Ваших террористических замыслов?
Ответ: Ничего.
Вопрос: Вы уклоняетесь от правдивого ответа?
Ответ: Я допускаю, что в последующих разговорах с БЕЛОВЫМ и, возможно, с ОСИНСКИМ я возвращался к этой теме и даже говорил о месте, где можно совершить теракт, но никаких организационных шагов по практическому осуществлению убийства СТАЛИНА я не предпринимал.
Вопрос: Встречались ли Вы после 1930 г. с Вашими сообщниками?
Ответ: С БЕЛОВЫМ я встречался один раз осенью 1931 г., несколько раз весной 1932 г., один раз в 1933 г. и один раз в 1934 г.
С АЗБЕЛЕМ я встречался два или три раза в 1931 г. и, возможно, что один раз встретил в 1933 г. случайно.
С ОСИНСКИМ встречался ежедневно, так как учились в одной группе и жили в одной квартире.
Вопрос: Обсуждали ли Вы с этими лицами вопрос о необходимости убийства тов. СТАЛИНА после 1930 года?
Ответ: Нет, не обсуждал.
Вопрос.: Вы говорите неправду. Если бы Вы не являлись террористом до последнего времени, Вы не скрывали бы от партии и органов власти заведомых террористов, находившихся на свободе, один из которых проживал в Кремле?
Ответ: Никогда я после 1930 г. ни с кем о необходимости убийства СТАЛИНА не говорил.
Вопрос: Когда Вы вступили в ВКП(б)?
Ответ: В 1932 году.
Вопрос: Вы при вступлении в партию скрыли, что Вы являлись террористом?
Ответ: Да, признаю, что при вступлении в ВКП(б) я скрыл, что являлся врагом партии, намеревавшимся в 1930 г. убить СТАЛИНА.
Вопрос: А во время чистки ВКП(б) в 1933 году Вы тоже скрыли это?
Ответ: Да, признаю, что и тогда я скрыл все это от партии.
Вопрос: Значит, Вы двурушничали и обманывали партию не только в 1930 году, как Вы показали, но и до последнего времени?
Ответ: Да, признаю это.
Вопрос: Знакомы ли вы с письмом ЦК ВКП(б) по поводу злодейского убийства тов. КИРОВА?
Ответ: Да, я с ним знаком.
Вопрос: Значит, Вы являлись двурушником и после письма, скрывая заведомых террористов?
Ответ: Да, это так. Но после 1930 г. никогда никаких мыслей об убийстве СТАЛИНА у меня не было. Не сообщил я после письма ЦК ВКП(б) в связи с убийством КИРОВА о террористических настроениях АЗБЕЛЯ, БЕЛОВА и ОСИНСКОГО потому, что забыл о них.
Вопрос: Ссылаясь на память, Вы говорите явную ложь. Вы оставались троцкистом и обманывали партию до последнего времени. Арестованные по Вашему делу БЕЛОВ и АЗБЕЛЬ показали, что и после 1930 г. террористические замыслы у них оставались. Вы скрывали этих заведомых террористов от партии и органов власти потому, что сами были террористически настроены. Еще раз предлагаем правдиво рассказать все, что Вам известно о подготовке убийства тов. СТАЛИНА, о всех соучастниках и Вашей роли в этом?
Ответ: Я все сказал и добавить мне больше нечего. Признаю, что высказывал террористические намерения в отношении СТАЛИНА и, скрыв их, а также и лиц, разделявших эти намерения, я совершил тягчайшее преступление перед партией.
Записано с моих слов верно и мною прочитано.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. СЕКР. ПОЛИТ. ОТДЕЛА ГУГБ – Г. МОЛЧАНОВ.
ЗАМ. НАЧ. СПО ГУГБ – ЛЮШКОВ.
ДЛЯ ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ при НАЧ. СПО ГУГБ – ГОРБУНОВ.
Верно: Уполн. Уемов
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 109, Л. 165-170.
[1] В связи с арестом сына К.Т. Новгородцева-Свердлова 22 марта 1935 г. написала Н.И. Ежову следующее письмо: “Уважаемый т. Ежов, в ночь на 20/III с<его> г<ода> арестован мой сын Андрей Свердлов, канд<идат> ВКП(б). Я живу в одной кв<артире> с сыном, он мне близок. Я чл<ен> парт<ии> с 1904 г., член ВОСБ с 1922 г. – все время активно работаю и выступаю. Моя основная работа: уполномоченный Главлита в издат<ельстве> ЦК ВЛКСМ “Молодая Гвардия”. Я засекречена. От ВОСБ я выделена для участия в заседаниях троек КПК при ЦК ВКП(б). В настоящий момент, т.к. ведется следствие по делу, я не могу сообщать об аресте сына всем тем организациям, с которыми я связана по производственной и партийной работе, потому настоящим письмом через вас довожу до сведения КПК о факте ареста. С коммун<истическим> приветом, К. Новгородцева-Свердлова. P.S. Моя дочь Вера Свердлова, чл<ен> ВЛКСМ, состоит на учете в организации зав<ода> № 32, где и ведет пропаганд<истскую> раб<оту>. Жена сына Н.Н. Подвойская, чл<ен> ВЛКСМ, на учете на зав<оде> им. Фрунзе. Обе они не информировали об аресте свои организации. К.С.” (см. РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 256, Л. 61-62.)
