СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса арестованного МУРАЛОВА Н.И. от 9-го декабря с<его> <года>.
МУРАЛОВ дополнительно показал, что после ареста И.Н. СМИРНОВА он поддерживал регулярную связь с Ю.Л. ПЯТАКОВЫМ, от которого получал директивы по вредительской и диверсионной работе в промышленности и сельском хозяйстве Западной Сибири.
Со слов ПЯТАКОВА МУРАЛОВУ было известно, что с правыми установлен полный контакт в контрреволюционной работе.
МУРАЛОВ поддерживал регулярную письменную связь с Л.Д. ТРОЦКИМ через СЕДОВА, посылал информации и получал директивы.
Связь с Л.Д. ТРОЦКИМ осуществлялась через работавших в Кузбассе в качестве иноспециалистов.
В письмах, пересланных Л. СЕДОВУ в 1935 году, МУРАЛОВ сообщал о результатах диверсионной работы в Кузбассе, о подготовке террористического акта над тов. ЭЙХЕ и о неудавшемся покушении над тов. В.М. МОЛОТОВЫМ.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Ежов (ЕЖОВ)
16 декабря 1936 года.
№ 59041
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 262, Л. 45.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
МУРАЛОВА, Николая Ивановича, от 9 декабря 1936 года.
Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что, возглавляя Сибирский троцкистский центр, вы организационно были связаны с троцкистским центром в Москве и получали от членов этого центра указания директивного характера. С кем из членов контрреволюционного троцкистского центра вы были постоянно связаны?
Ответ: С 1931 по 1933 год я имел связь с И.Н. СМИРНОВЫМ, входившим в состав троцкистского центра, а после ареста СМИРНОВА я был связан вплоть до моего ареста с членом троцкистского центра ПЯТАКОВЫМ Ю.Л.
От СМИРНОВА и ПЯТАКОВА я неоднократно получал указания директивного характера по террористической и вредительской работе троцкистов в Сибири.
Вопрос: СМИРНОВ информировал вас о составе троцкистского центра?
Ответ: СМИРНОВ в 1931 году мне сообщил, что в состав троцкистского центра, образовавшегося по директиве Троцкого, вошли: он – СМИРНОВ, МРАЧКОВСКИЙ, ТЕР-ВАГАНЯН и САФОНОВА.
В конце 1932 года от СМИРНОВА я узнал, что троцкистский центр объединился с группой ЗИНОВЬЕВА–КАМЕНЕВА и что объединенный троцкистско-зиновьевский центр составляют: ЗИНОВЬЕВ, КАМЕНЕВ, СМИРНОВ и МРАЧКОВСКИЙ.
СМИРНОВ мне сообщил, что объединение троцкистов и зиновьевцев произошло с согласия Троцкого. СМИРНОВ мне передавал, что им об этом велась специальная переписка с Троцким, и Троцкий санкционировал объединение троцкистов с зиновьевцами на основе совместного признания террора как основного средства борьбы со сталинским руководством ВКП(б).
СМИРНОВ тогда же предупредил меня, что в случае провала троцкистско-зиновьевского центра руководство работой организации перейдет к Юрию ПЯТАКОВУ, СОКОЛЬНИКОВУ и Карлу РАДЕКУ.
Вопрос: Какие директивы о терроре вы получали от СМИРНОВА и ПЯТАКОВА?
Ответ: Со СМИРНОВЫМ директиву Троцкого о терроре мы анализировали неоднократно и считали ее совершенно правильной и необходимой в борьбе со СТАЛИНЫМ и ЦК.
СМИРНОВ всякий раз говорил: “Лев Давыдович правильно поставил вопрос. СТАЛИН должен быть уничтожен, И можно не сомневаться в том, что рука у нас не дрогнет. Мы не должны брезговать никакими средствами в своей борьбе. Обеспечить переход к нам государственной власти мы можем только путем террора”.
Я полностью соглашался с этим.
Политический террор как основное средство нашей борьбы был предметом неоднократных моих разговоров и с Юрием ПЯТАКОВЫМ.
ПЯТАКОВ в вопросе о терроре был целиком согласен с Троцким и был убежден, что захватить государственную власть в стране мы можем только путем физического уничтожения сталинского руководства ВКП(б), а главное – самого СТАЛИНА.
После ареста СМИРНОВА в начале 1934 года я встретился с ПЯТАКОВЫМ у меня на квартире в Москве.
ПЯТАКОВ проявил полную осведомленность о работе Сибирского центра троцкистов. Он мне сказал, что СМИРНОВ Н.И. постоянно держал его в курсе нашей работы в Сибири. И здесь с ПЯТАКОВЫМ по вопросам тактики нашей борьбы мы все время в разговоре делали упор, что нужно смелее подходить к практической террористической работе троцкистско-зиновьевского центра. Я еще, помню, говорил ПЯТАКОВУ в таком роде, что вот, де, они сидят в Москве бок о бок со СТАЛИНЫМ и ничего сделать не могут, и что мне, сибиряку, за них стыдно. “Какого же о нас мнения будет Лев Давыдович”, – сказал я ПЯТАКОВУ. ПЯТАКОВ мне на это ответил: “Ты же, Николай Иванович, солдат. По-твоему, вот, раз-два – и выстрелил. Чтобы так стрелять, как ты говоришь, так это надо делать тебе, мне, или одному из близких нам людей. Дело не в том, что жизни своей жалко, а в том дело, что тогда всем будет известно, что это сделали троцкисты. При авторитете СТАЛИНА в массах нас толпа будет рвать в клочья на улицах. Какая же это тактика для захвата власти. Для такого дела – семь раз отмерь, один раз отрежь”.
ПЯТАКОВ мне сказал, что для террора надо готовить людей решительных и озлобленных, сочувствующих троцкизму или троцкистов, но мало известных партии.
ПЯТАКОВ знал, что я организовываю террористический акт над ЭЙХЕ, и предупредил меня, чтобы я в горячке не провалил общего дела.
С этими доводами ПЯТАКОВА я согласился. Вообще же я считал, что ПЯТАКОВ мне нового ничего не сказал. Все это я знал и без него от И.Н. СМИРНОВА и СЕДОВА.
Должен сообщить следствию, что в этот же раз мы с ПЯТАКОВЫМ вели разговоры о правых, и ПЯТАКОВ мне сказал, что правые, так же как и троцкистско-зиновьевский центр, пришли к тому же решению – что террор в борьбе со СТАЛИНЫМ и сталинским ЦК вполне необходим. При этом ПЯТАКОВ мне прямо сказал: “С правыми мы сблокировались на той же платформе, что и с зиновьевцами, они тоже признали необходимым террор”.
Вопрос: ПЯТАКОВ вам называл кого-либо из правых?
Ответ: ПЯТАКОВ мне сказал, что у правых есть свой центр, в который входят РЫКОВ, БУХАРИН и ТОМСКИЙ, и что центр правых предпринимает ряд мер к восстановлению организационных связей с периферией. Это сообщение ПЯТАКОВА о блоке троцкистов и зиновьевцев с правыми было для меня новым и вызвало у меня удивление. Я всегда смотрел на РЫКОВА, БУХАРИНА и ТОМСКОГО как на людей, не способных вести борьбу острыми средствами. И теперь вдруг я узнаю, что правые признают террор как основное средство борьбы. Я ПЯТАКОВУ высказал отрицательное отношение к правым. По этому вопросу ПЯТАКОВ мне сказал, что правые теперь стали уже не те, какими они были несколько лет тому назад. За это время они значительно изменили свое внутреннее содержание и так же, как и мы, вполне убеждены в необходимости осуществления террористической борьбы с теперешним руководством партии. Этим заявлением ПЯТАКОВА я был удовлетворен, т.к. видел, что в интересах нашей борьбы блокирование с правыми, разделявшими террор и согласившимися в этом вопросе с Троцким, тактически являлось целесообразным и нужным. По-своему я считал, что среди правых есть люди государственного масштаба, которые после захвата нами власти в стране войдут в состав будущего правительства и будут выполнять в качестве руководителей политические и государственные функции. При этом я имел в виду, в первую очередь, ТОМСКОГО, РЫКОВА и БУХАРИНА.
Вопрос: Когда и с кем из правых вы встречались?
Ответ: Я встречался с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ во время приезда своего из Сибири в Москву в 1934 году.
Вопрос: Ваша встреча с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ в Москве была после вашей встречи с ПЯТАКОВЫМ, когда он сообщил вам о блокировании троцкистско-зиновьевского центра с центром правых?
Ответ: Да, встреча с РЫКОВЫМ и БУХАРИНЫМ состоялась после сообщения, сделанного мне ПЯТАКОВЫМ.
Вопрос: Где состоялась эта встреча?
Ответ: С РЫКОВЫМ я встретился на улице около Большого театра, а с БУХАРИНЫМ – в вестибюле Наркомтяжпрома.
Вопрос: О чем вы разговаривали с БУХАРИНЫМ и РЫКОВЫМ?
Ответ: Мои встречи с БУХАРИНЫМ и РЫКОВЫМ были случайными. Обстановка, в которой мы встретились, не позволила мне подробно с ними поговорить.
Встретился я с ними при следующих обстоятельствах.
Проходя по вестибюлю Наркомтяжпрома, я услышал сзади себя оклик: “Николай Иванович!” Я обернулся, вижу ко мне бежит БУХАРИН. Он крепко пожал мне руку и начал расспрашивать – давно ли я в Москве, не собираюсь ли я подавать заявление СТАЛИНУ и возвращаться в партию и т.д. Я ответил БУХАРИНУ, что подавать заявление СТАЛИНУ я не собираюсь, так как не вижу в этом никакой необходимости. Обстановка дальше не позволила нам переговорить, и мы вынуждены были расстаться.
С РЫКОВЫМ я встретился совершенно случайно около Большого театра. РЫКОВ спросил у меня только о моем здоровье. Кругом нас было много народу, и я считал неудобным говорить с ним на другие темы. На этом моя встреча закончилась.
Вообще же в этот раз я возвратился из Москвы в боевом настроении, так как у меня сложилось впечатление от Москвы, что там все троцкисты и правые только и говорят о терроре.
Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что директиву Троцкого о переходе к подрывной работе в народном хозяйстве страны вы получили в 1932 году через СМИРНОВА, когда он приезжал в Новосибирск. Расскажите подробно, в чем заключалась эта директива Троцкого и какие разговоры вы об этом вели со СМИРНОВЫМ Иваном Никитичем?
Ответ: Иван Никитич СМИРНОВ мне передал, что от Троцкого получена директива о переходе, как он выразился словами Троцкого, к “экономическому террору”. Я спросил СМИРНОВА – как нужно понимать “экономический террор”, а он мне ответил: “Это означает, что мы должны приступить к экономическому вредительству и широко использовать для этого работающих в промышленности, сельском хозяйстве и других звеньях хозяйства троцкистов, не брезгуя даже привлекать и поощрять на активные вредительские действия всякие борющиеся с советской властью контрреволюционные элементы”. По словам СМИРНОВА, Троцкий требовал: “Все, что сталинский ЦК строит, – разрушать, и не болтовней, не словами бороться со СТАЛИНЫМ, а делами”.
Позднее, в 1934 году, ПЯТАКОВ мне сообщил, что троцкистским центром ему поручено руководство вредительской и диверсионной работой троцкистов в народном хозяйстве страны, и он все время нажимал на меня в смысле обактивления этой работы в Сибири.
Исходя из этих директив Троцкого, передаваемых мне СМИРНОВЫМ и ПЯТАКОВЫМ, я и направлял разрушительную работу Сибирского центра троцкистов и связанных с ним троцкистских групп и организаций в Кузбассе и в сельском хозяйстве Сибири.
Вопрос: На допросе 5 декабря вы показали, что вами была налажена связь с Троцким через Льва СЕДОВА и что вы от СЕДОВА получали директивы Троцкого. Когда и какие директивы вы получили через СЕДОВА?
Ответ: В конце 1931 года я нелегально получил письмо от Льва СЕДОВА и при нем решение “заграничного совещания троцкистов” в Берлине, с участием СЕДОВА, ПЯТАКОВА и СМИРНОВА. В этом решении были директивные установки Троцкого, которые давались как программа действий троцкистам, находящимся в СССР.
Вопрос: Где в настоящее время находятся эти документы?
Ответ: Я их сжег.
Вопрос: Когда?
Ответ: Вскоре по получении.
Вопрос: Кого вы с этими документами знакомили?
Ответ: Членов центра БОГУСЛАВСКОГО и СУМЕЦКОГО. Кроме того, ШЕСТОВА и, кажется, ХОДОРОЗЕ.
Вопрос: Каким путем вы получили эти документы от СЕДОВА?
Ответ: Я получил их через троцкиста ШЕСТОВА, который был в Берлине и общался с СЕДОВЫМ.
Вопрос: Где эти документы передавал вам ШЕСТОВ?
Ответ: В Новосибирске. При этом ШЕСТОВ передал мне привел от СЕДОВА и рассказал мне, что Лев Давыдович чувствует себя бодро, уверенно и требует от нас активной борьбы и конкретных действий.
Вопрос: Изложите сначала подробно содержание письма СЕДОВА, полученного вами через ШЕСТОВА, при котором было прислано вам т<ак> н<азываемое> решение “заграничного совещания троцкистов”?
Ответ: Письмо начиналось с того, что СЕДОВ передавал мне привет от “старика” (Троцкого), писал мне, что “старик” завидует мне, что я живу в Сибири, хожу на охоту, и что он хотел бы, как и в прошлом, быть всем вместе. Затем было сказано, что я совершенно зря не “капитулирую”, и что я этим самым осложняю работу всех своих сотоварищей. В этом письме СЕДОВ писал мне, что Троцкий требует, чтобы я обязательно вернулся в партию, т.к., находясь вне рядов партии, борьбу со сталинским руководством мне вести будет гораздо труднее, кроме того, связываться со мною нашим товарищам, которые “капитулировали”, небезопасно дня них и для общего дела. В этом же письме сообщалось о необходимости перехода к террору. СЕДОВ писал, что об этом даны подробные указания Ивану Никитичу СМИРНОВУ. Видимо, зная горячность моего характера, СЕДОВ, по поручению “старика”, предупреждал меня, чтобы я без Ивана Никитича один ничего не делал, т.к. ему подробно лично им, СЕДОВЫМ, переданы все указания Троцкого. Письмо заканчивалось просьбой “старика” использовать оказии ШЕСТОВА и чаще ему писать, так как это для него “дороже всего на свете”.
Вопрос: Изложите теперь подробно содержание так называемого решения “заграничного совещания троцкистов”, полученного вами в 1931 году от СЕДОВА – через ШЕСТОВА?
Ответ: Подробно это решение я изложить затрудняюсь, но смысл его сводился к следующим основным моментам:
В документе давалась характеристика внутреннего положения в Союзе. Все это было изображено так, что страна под руководством СТАЛИНА идет к гибели. Особенно, как я помню, выделялись места о перенапряжении рабочего класса. После подведения итогов “мрачного” внутреннего положения указывалось на необходимость устранить СТАЛИНА от руководства страной. И так как демократическим путем, как это указывалось в решении, этого сделать невозможно, то было решено СТАЛИНА убить.
Дальше, насколько я помню, шло обоснование террора как средства борьбы на примере народовольцев.
Это, насколько я помню, все то, что было сказано в решении.
В конце указывалось, что проект этого решения был составлен лично Троцким и окончательное решение было им одобрено.
Вопрос: Когда и какие директивы Троцкого вы еще получили?
Ответ: В конце 1932 года я послал СЕДОВУ для Троцкого через работавшего в Кузбассугле троцкиста ЗАЙДМАНА, рекомендованного мне ШЕСТОВЫМ, информацию о себе и о работе сибирских троцкистов. Обратно с ЗАЙДМАНОМ я получил от СЕДОВА один документ, который, как оказалось, после моего ознакомления подлежал передаче И.Н. СМИРНОВУ.
Вопрос: Изложите содержание этого документа?
Ответ: Это было письмо, написанное очень кратко, с обычными пожеланиями мне здоровья, об охоте и т.д., а между строк старым способом, известным в кругу троцкистов, антипирином было написано: “Передать И.Н. СМИРНОВУ, что Л.Д. требует ускорить уничтожение СТАЛИНА, КИРОВА, МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА и ВОРОШИЛОВА”. Эту тайнопись я проявлял раствором треххлорного железа.
Вопрос: Где находится этот документ?
Ответ: Я его передал СМИРНОВУ.
Вопрос: Когда вы его передали СМИРНОВУ?
Ответ: В декабре 1932 года.
Вопрос: Где передали этот документ СМИРНОВУ?
Ответ: В Москве у меня на квартире.
Вопрос: Вы еще получили директивы Троцкого?
Ответ: Я всего получил от СЕДОВА три письма. О двух письмах я вам рассказал, теперь скажу о третьем. В 1933 г. я посылал информационное письмо СЕДОВУ через ШЕСТОВА. В это время в Германию выезжал близко связанный с ШЕСТОВЫМ какой-то немецкий специалист. Этот немец обратно мне привез письмо от СЕДОВА, в котором СЕДОВ писал, что работой троцкистов в Сибири и лично моей Л.Д. очень доволен. Сообщалось также, что Троцкому удалось договориться с некоторыми социалистическими партиями Запада и что во французской компартии имеются сторонники Троцкого.
Вопрос: Кого вы знакомили с этим документом СЕДОВА?
Ответ: ШЕСТОВА, БОГУСЛАВСКОГО и СУМЕЦКОГО.
Вопрос: На допросе 5 декабря вы дали показания, что вы нелегально направили СЕДОВУ 5-6 “информаций” о работе Сибирского троцкистского центра.
Когда и как вы эти информации направили СЕДОВУ?
Ответ: Две информации о работе Сибирского центра троцкистов я отправил, как я об этом уже показывал, первую – в 1932 году, через ЗАЙДМАНА, и вторую информацию – в самом начале 1933 года, через ШЕСТОВА, который ее отправил потом через близко связанного с ним немецкого специалиста. Следующие три информации мною направлены СЕДОВУ также при посредстве ШЕСТОВА в конце 1933 года, летом 1934 года и летом 1935 года. Эти три посланные мною информации, как мне передавал ШЕСТОВ, направлялись за границу через выезжавших в командировки немецких специалистов.
Вопрос: О чем подробно вы писали СЕДОВУ в ваших “информациях”?
Ответ: В своих информациях я сообщил СЕДОВУ о результатах работы Сибирского центра троцкистов и связанных с ним в Сибири троцкистских организаций и групп. Так, я сообщал о том, что нами в Кузбассе и Новосибирске создано несколько троцкистских групп, которые активно занимаются подготовкой убийства ЭЙХЕ. В информации, отправленной мною в 1935 году, я сообщал СЕДОВУ о неудавшемся покушении на МОЛОТОВА, во время приезда его в Прокопьевск. В этих же информациях я сообщал о результатах вредительской работы, которую проводили троцкисты под руководством ДРОБНИСА, ШЕСТОВА и ЕЖОВА в Кузбассе. Кроме того, я сообщал о работе промышленных предприятий Кузбасса, железнодорожного транспорта, сельского хозяйства, о настроениях рабочих и т.д. Причем все это преподносилось мною в самых мрачных красках. Фактически я изливал ТРОЦКОМУ через СЕДОВА самую грязную клевету на успехи социалистического строительства в Сибири.
Вопрос: В каком виде пересылались вами эти “информационные сообщения” СЕДОВУ?
Ответ: Они писались во всех случаях мною антипирином между строк писем. В письмах же я сообщал, без указания, кому они обращены, о своем здоровье, о своем житье-бытье, очень много писал об охоте и о всякого рода житейских делах.
Техникой переотправки ведал ШЕСТОВ. Он был большой мастер на такие дела, и я в детали этого не вдавался.
ШЕСТОВ меня проинформировал, что письма мои все доставлены по назначению.
Показания с моих слов записаны правильно, протокол лично прочитан.
Допросили:
ЗАМ. НАЧ. УПРАВЛЕНИЯ НКВД ЗСК
СТ. МАЙОР ГОСУДАР. БЕЗОПАСНОСТИ – УСПЕНСКИЙ.
ЗАМ. НАЧ. СПО УГБ УНКВД –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ – ПОПОВ.
Верно:
ОПЕРУПОЛН. СПО ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАР. БЕЗОПАСНОСТИ: Уемов (Уемов)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 262, Л. 46-57.
