СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляем Вам 5 протоколов допроса арестованных участников контрреволюционной троцкистской террористической организации на Украине: КИЛЛЕРОГА М.М. от 29 сентября и 2 октября 1936 г. и ГУРЕВИЧА И.М. от 16, 21 и 28 сентября 1936 г.
Из данных показаний обращает на себя внимание блок к.-р. троцкистской организации с украинским националистическим подпольем, стоящим также на позициях террора.
Названный в показаниях ГУРЕВИЧА – МУСУЛЬБАС – секретарь Горкома ВКП(б) в Пензе, арестован и доставлен для производства следствия в Киев.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ежов (ЕЖОВ)
9 октября 1936 г.
№ 58054
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 243, Л. 145.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 29 сентября 1936 года.
Вопрос: В своем заявлении от 25 сентября с<его> <года> на имя Наркома Внутренних Дел УССР тов. В.А. БАЛИЦКОГО вы, указав о своей принадлежности к к.-р, террористической троцкистской организации на Украине, заявили, что дадите в процессе следствия исчерпывающие показания о своей деятельности в этой организации и о деятельности организации в целом. Расскажите, при каких обстоятельствах, когда и кем вы были втянуты в террористическую троцкистско-зиновьевскую организацию?
Ответ: Прежде чем ответить на этот вопрос, прошу разрешить мне остановиться на этапе, предшествующем вовлечению меня в контрреволюционную троцкистско-зиновьевскую организацию.
Вопрос: А разве этот момент представляет интерес? Не лучше ли прямо начать с ответа на поставленный мною вопрос?
Ответ: Я считаю, что обстановка, предшествовавшая вовлечению меня в организацию, представляет для следствия интерес, и поэтому прошу разрешить мне остановиться на этом этапе.
Вопрос: Что предшествовало вашему вступлению в организацию? Конкретно что вы хотите сказать по этому поводу?
Ответ: На июньском (1933 г.) пленуме ЦК КП(б)У перед всей партийной организацией Украины была раскрыта контрреволюционная, подрывная работа украинских националистов, имевших в лице СКРЫПНИКА и сколоченной им группы национал-уклонистов свою агентуру в рядах КП(б)У. Пленумом ЦК была поставлена задача расчистки всех участков строительства (сельского хозяйства и культурного фронта особенно) от пролезших туда врагов, окрыленных в 1931-32 г.г. трудностями в области сельского хозяйства и ростом сопротивления остатков враждебных пролетарской диктатуре классов.
Группа лиц, с которыми по приезде в Харьков я встретился: ЛИФШИЦ Б., ЗОРИН, ФУРЕР и АХМАТОВ в разговорах и беседах со мной и при мне между собой высказывали свои антипартийные взгляды в оценке той борьбы, которую КП(б)У
вела против СКРЫПНИКА, и в определении своей тактики в этой борьбе.
ФУРЕР, ЛИФШИЦ Б., ПОСТОЛОВСКИЙ, АХМАТОВ и ЗОРИН, со слов которых я знал, что они в свое время близко соприкасались и часто встречались со СКРЫПНИКОМ, считали преувеличенными те обвинения, которые были предъявлены пленумом ЦК КП(б)У СКРЫПНИКУ. И только после того, как в процессе дальнейшей борьбы партии против украинского национализма СКРЫПНИК и национал-уклонисты были неопровержимыми фактами, что называется, приперты к стенке, перечисленные мною лица сочли для себя необходимым, чтобы не навлечь на себя подозрения, выступить.
АХМАТОВ, ФУРЕР, Б. ЛИФШИЦ и ЗОРИН в разговоре со мной так охарактеризовали свою позицию:
“Раз теперь СКРЫПНИК разоблачен, мы должны его крыть, чтобы не навлечь на себя подозрения”.
Со слов АХМАТОВА я знал, что МИХАЙЛИК был очень встревожен и напуган произведенными органами НКВД арестами украинских националистов и говорил о том, что необходимо обрушиваться на тех, кто провалился и уже разоблачен, чтобы отвести от себя малейшее подозрение.
ЗОРИНУ и Б. ЛИФШИЦУ АХМАТОВ при мне говорил, что борьбу против СКРЫПНИКА, которая ведется на основе решений пленума ЦК КП(б)У, он считает одним из показателей ненормального внутрипартийного режима, и что при таком положении вещей ни о каком серьезном вытягивании сельского хозяйства Украины из прорывного состояния не может быть и речи.
При встречах со мной АХМАТОВ, Б. ЛИФШИЦ и ЗОРИН прощупывали меня в отношении предполагаемых замен людей, разоблаченных на различных участках культурного фронта. ЗОРИН рекомендовал мне привлечь к работе на научном фронте БЕНЕДИКТОВА. АХМАТОВ и ЛИФШИЦ Б. выразили желание взять на себя по совместительству с основной своей работой – дополнительную нагрузку редакционной работой, а АХМАТОВ помимо того – руководство драмсекцией Оргкомитета Союза писателей.
Оказавшись редакторами ряда изданий и руководителями отдельных участков культурного фронта – БЕНЕДИКТОВ, АХМАТОВ и Б. ЛИФШИЦ сами дальше подбирали себе кадры.
В своем заявлении на имя тов. В.А. БАЛИЦКОГО, я уже сообщил, что по моей просьбе был взят в аппарат Культпропа ЦК КП(б)У ОРЛОВ в качестве зав<едующего> сектором науки вместо арестованного органами НКВД БОДНАРЯ, бывшего в бытность ХВЫЛИ зав<едующим> Культпропом ЦК – зав<едующим> сектором науки. ОРЛОВА хотя я и знал по Киеву, но я спросил, какого мнения о нем лица, знавшие его и по Киеву, и по Харькову: ПОСТОЛОВСКИЙ, АХМАТОВ, Б. ЛИФШИЦ и ЗОРИН, – все они считали его кандидатуру вполне подходящей. До перехода на работу в аппарат ЦК КП(б)У ОРЛОВ в 1931-32 г.г. был в Харькове тесно связан с руководством ВУАМЛИНа и его института философии, с ЛЕВИКОМ, НАУМОВЫМ, СЕМКОВСКИМ, БЛУДОВЫМ, БЕРВИЦКИМ и друг<ими>. По рекомендации ОРЛОВА продвигались на научную и педагогическую работу вместо разоблаченных украинских националистов такие, как БЛУДОВ, БЕРВИЦКИЙ и друг<ие>.
Помимо ОРЛОВА, пользуясь знакомством со мной по совместной работе в Киеве, руководство ВУАМЛИНа ЛЕВИК и ШВЕДОВ после ареста ряда разоблаченных контрреволюционеров националистов, пролезших в ВУАМЛИН, стали взамен их выдвигать таких, как ВИНОКУР, БРОНОВ, МИЛОСЛАВИН и друг<их>, ссылаясь при этом в разговорах со мной на ту активную борьбу, которую эти люди ведут против националистов и СКРЫПНИКА.
Возглавляя затем отдельные участки научного фронта, эти люди сами дальше подбирали себе кадры по своему образу и подобию.
Ряд кандидатур был выдвинут мною по рекомендации ЛЕЙБМАНА – ПОСВОЛЬСКИЙ, РОЗЕН, ИВАНУШКИН и друг<ие>. Хотя многих из них я знал по работе в Киеве, но ко мне они являлись с рекомендацией ЛЕЙБМАНА, к которому ПОСВОЛЬСКИЙ, РОЗЕН и ИВАНУШКИН предварительно обращались за поддержкой и рекомендацией.
Пользуясь своим положением помощника секретаря ЦК, ЛЕЙБМАН организовал переезд из Киева в Харьков СЕНЧЕНКО. Последний, в свою очередь, усиленно рекомендовал мне выдвинуть из этой группы, которую он сколотил в Киеве в 1931- 1932 г. г. при кафедре марксизма-ленинизма, таких, как БРАГИНСКИЙ, НЫРЧУК, КОКОШКО, ШАБЛИОВСКИЙ, ГОРЕНШТЕЙН, БИТЕЛЬМАХЕР и друг<ие>.
При моей поддержке АГОЛ, по моей рекомендации переехавший в 1933 году в Харьков, ЛИБЕРБЕРГ и РОЗАНОВ в Киеве, которых я знал раньше по работе, подбирали в тех учреждениях, в которых они работали, известных им людей под видом замены ими разоблаченных националистов.
Вопрос: Непонятно все же, какое это имеет отношение к вовлечению вас в организацию?
Ответ: Вы как раз поставили этот вопрос на том месте изложения мною обстановки, предшествовавшей вовлечению меня в организацию, которое я хотел завершить, и сейчас в ответ на ваш вопрос завершаю так: я показал, что постепенно меня обволакивали и плели вокруг меня, пользуясь преступным притуплением политической бдительности и отсутствием у меня элементарного необходимого чутья, тонкую и густую сеть запутывавших меня связей, облегчавших вербовку меня в организацию.
Вопрос: Когда и кем вы были завербованы в организацию?
Ответ: Вербовали меня в организацию ЗОРИН и Б. ЛИФШИЦ в ноябре 1933 года. До этого времени я полагал, что окружавшие меня после моего переезда в 1933 г. в Харьков ЗОРИН, Б. ЛИФШИЦ, ФУРЕР, ПОСТОЛОВСКИЙ, АХМАТОВ, ОРЛОВ, БЕНЕДИКТОВ, АГОЛ и МИХАЙЛИК являются антипартийной группой, связанной, с одной стороны, с национал-уклонистами, со СКРЫПНИКОМ, и, с другой стороны, судя по отдельным фактам, с близко стоявшими к ним троцкистами ГОЛУБЕНКО, Я. ЛИВШИЦЕМ и ЛОГИНОВЫМ.
Вопрос: О каких фактах вы говорите?
Ответ: После ноябрьского (1933 г.) пленума ЦК КП(б)У, подчеркнувшего, что в борьбе против партии украинские националисты блокируются со всеми антисоветскими, контрреволюционными течениями, в том числе и с троцкистами, ЗОРИН, Б. ЛИФШИЦ, ФУРЕР и АХМАТОВ , о которых мне было известно, что они в свое время были активными троцкистами, в разговорах со мной, ЛЕЙБМАНОМ и ОРЛОВЫМ прощупывали, о каких лицах, скомпрометированных как троцкисты, имеются данные в аппарате ЦК. Особенно они интересовались репрессированными в свое время ГОЛУБЕНКО, ЛИВШИЦЕМ Я. и ЛОГИНОВЫМ.
Вопрос: Вы сказали, что вас в 1933 году обволакивали троцкисты, высказывали вам свои антипартийные троцкистские взгляды, а каковы были ваши настроения и ваше отношение к этим контрреволюционным троцкистским взглядам?
Ответ: Не видя вначале за отдельными антипартийными высказываниями окружавших меня лиц троцкистской системы их взглядов, троцкистской платформы, слабо возражая в беседах против антипартийных высказываний, не доводя об этом до сведения ЦК, стоя тем самым на антипартийных позициях, я к ноябрю 1933 года настолько уже запутался в своих связях, что незаметно для себя сам втянулся в связанную между собой антипартийную группу, состоявшую из близко стоявших ко мне лиц. А отсюда уже был один шаг к оформлению меня членом контрреволюционной троцкистской организации. Этот шаг был сделан в январе 1934 года.
Вопрос: Из ваших показаний выходит, что вы вступили в организацию на Украине, по сути, в конце 1932 года. Так это?
Ответ: Я подтверждаю, что меня вербовали в организацию в ноябре 1933 года, и вступил <я> в нее в январе 1934 года, о чем я далее подробно скажу.
Вопрос: Обвиняемый КИЛЛЕРОГ, вы неискренны в данном случае. Материалы, какими располагает следствие, говорят о том, что на Украину вы приехали, будучи уже связаны с троцкистской террористической организацией в Москве, с заданием развернуть работу на Украине. Предлагаю давать правдивые показания.
Ответ: В своем заявлении на имя тов. БАЛИЦКОГО я сказал, что буду давать следствию искренние, полные, ничего не скрывающие, ничего не утаивающие показания. И вы меня предупреждали, что следствию нужно говорить до конца и только правду.
Я категорически заявляю, что до 1933 года, до переезда на Украину, где, как я уже сказал, у меня установились связи с троцкистами, я никогда, нигде ранее не был связан и не входил ни в какие антипартийные, антисоветские организации. Я утверждаю, в ответ на ваш вопрос, что я в Москве не был связан с троцкистской террористической или какой-либо другой контрреволюционной организацией, и что поэтому никаких заданий я ни от кого не мог получать и не получал. Повторяю, я даю следствию и буду давать до конца, без остатка правдивые искрение показания.
Вопрос: Расскажите при каких обстоятельствах вы были завербованы ЗОРИНЫМ, ЛИФШИЦЕМ Б. в троцкистскую террористическую организацию?
Ответ: Как я уже сказал, в ноябре 1933 года, после пленума ЦК КП(б)У, подчеркнувшего наличие контрреволюционного блока украинских националистов и троцкистов, ЗОРИН, АХМАТОВ, Б. ЛИФШИЦ, ФУРЕР особенно интересовались в разговорах со мной, ЛЕЙБМАНОМ и ОРЛОВЫМ, кто из троцкистов расшифрованы, и не скомпрометированы ли как троцкисты ГОЛУБЕНКО, ЛОГИНОВ и Я. ЛИВШИЦ. Вскоре, в декабре 1933 года, когда шла подготовка к ХII съезду КП(б)У, Б. ЛИФШИЦ в беседе со мной снова спросил, не знаю ли я, как относятся в ЦК к ГОЛУБЕНКО. Я тогда обратился к Б. ЛИФШИЦУ: “Почему это тебя так интересует?” В ответ на мой вопрос Б. ЛИФШИЦ сказал мне, что он считает ГОЛУБЕНКО человеком, завоевавшим своей работой доверие к себе после возвращения из ссылки, и что наилучшей проверкой того, завоевал ли ГОЛУБЕНКО к себе доверие, будет съезд КП(б)У: выберут ли его или не выберут в состав одного из органов ЦК КП(б)У. Тут же в разговоре Б. ЛИФШИЦ, зная о том, что после 1923 года у меня с ГОЛУБЕНКО были натянутые отношения, сказал мне: “А знаешь, Коля ГОЛУБЕНКО в разговоре со мной и с ЗОРИНЫМ и с ФУРЕРОМ хорошо отзывается о тебе. Ты напрасно избегаешь дружбы с ним. Он тесно связан со всеми нами, твоими товарищами”.
После ХII съезда КП(б)У в беседе со мной ЛИФШИЦ Б. в присутствии ЗОРИНА мне сказал: “Теперь себя чувствуешь буквально окрыленным. И ГОЛУБЕНКО, и наша группа друзей: ФУРЕР, ПОСТОЛОВСКИЙ, ЗОРИН, МИХАЙЛИК, АХМАТОВ, БЕНЕДИКТОВ, не говоря уже о тебе, – избраны в состав ЦК”. Я тогда спросил Б. ЛИФШИЦА: при чем тут твоя фраза о том, что “чувствуешь себя окупленным”? Тут в разговор вступил ЗОРИН: “Давай будем говорить с тобой откровенно, – сказал ЗОРИН. – Ты достаточно тесно связан с нами, со всей группой наших товарищей, ты, вероятно, уже догадывался о том, что наша группа связана между собой общностью взглядов. Мы поддерживаем связь и с другими маленькими группами, в которые входят и троцкисты, и такие, как ты. И ты, и многие из нас не скомпрометированы перед партией как троцкисты, так что можешь продолжать работать, как до сих пор работал. Хотел ты этого или не хотел, пользу ты приносил, расставляя наши кадры на отдельных участках культурного фронта. Теперь ты уже достаточно втянулся в организацию. О тебе знает и руководство организации. Вероятно, скоро ты свяжешься с ним. А пока нужно маскироваться, чтобы не вызывать никаких подозрений”.
Вопрос: Как вы реагировали на то, что вам сказали ЗОРИН и ЛИФШИЦ?
Ответ: Для меня и раньше уже было ясно, как я уже об этом сказал, что близко стоявшие ко мне лица были частью какой-то организации. Но я не знал, какие цели и задачи ставила перед собой эта организация и каков размах работы этой организации. Об этом я спросил ЗОРИНА и Б. ЛИФШИЦА. ЗОРИН ответил, что главное уже сказал мне, что они представляют собой вместе с другими группами часть большой организации, а более подробно, вероятно, мне скажет ГОЛУБЕНКО.
Все изложенное в протоколе верно, написано собственноручно.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. I ОТД. СПО УГБ –
КАПИТАН ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ – (БРУК)
Верно:
ОПЕР. УПОЛНОМОЧЕН. СПО ГУГБ
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: Светлов (СВЕТЛОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 243, Л. 146-155.
