СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ
Направляю Вам протокол допроса арестованного участника контрреволюционной троцкистской организации быв<шего> секретаря Подмосковного бюро МК ВКП(б) – ПОСТОЛОВСКОГО М.Ф. от 7 января с<его> г<ода>.
ПОСТОЛОВСКИЙ показал о вредительской деятельности троцкистской группы в Донбассе за период <с> 1931 по 1933 год в бытность его – ПОСТОЛОВСКОГО – секретарем Макеевского Горпарткома КП(б)У.
По показаниям ПОСТОЛОВСКОГО, троцкистской вредительской группой в Донбассе руководил АБАКУМОВ, бывш<ий> директор треста “Сталиноуголь”, – в настоящее время зам<еститель> нач<альника> Метростроя.
Активное участие в подрывной деятельности троцкистской организации в Донбассе в 1932 г. принимал завербованный ПОСТОЛОВСКИМ РУБЧЕНКО – нынешний секретарь Ровенецкого Райпарткома в Донбассе.
Показаниями ПОСТОЛОВСКОГО установлено, что в следующие годы он был в Москве организационно связан, помимо ЛИВШИЦА Якова, с МУШПЕРТОМ – бывшим работником редакции “Правды”.
В 1934 году ПОСТОЛОВСКИЙ связался с группой правых в Москве, в которую входил ИКС. О нем как об участнике контрреволюционной организации правых показывает также арестованный участник организации ПУШКО. Данные об ИКСЕ проверяем.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ежов (Н. ЕЖОВ)
23 января 1937 г.
№ 55447
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 275, Л. 6.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ПОСТОЛОВСКОГО, Михаила Федоровича, от 7 января 1937 года.
Вопрос: Вам предъявлено обвинение в участии в контрреволюционной троцкистско-террористической организации. Вашим заявлением вы признали себя в этом виновным. Кто завербовал вас в эту организацию?
Ответ: Завербован я был в контрреволюционную троцкистскую организацию ЛИВШИЦЕМ Яковом [1] в конце 1931 года в Харькове. Террористический характер этой организации мне стал известен позже.
Вопрос: Расскажите обстоятельства вербовки?
Ответ: Я был с прошлых лет в близких личных отношениях с Я. ЛИВШИЦЕМ и ГОЛУБЕНКО. На почве этих личных отношений и деловых встреч в 1931 г. произошло мое дальнейшее сближение с ними. На протяжении 1931 г. при встречах в Померках (на даче) и на квартирах указанных лиц нами велись политические беседы на темы о трудностях на Украине, в частности в Донбассе. Эти беседы к концу 1931 года приняли антипартийный характер, что и было учтено ЛИВШИЦЕМ и ГОЛУБЕНКО, в ноябре-декабре 1931 г. привлекшими меня к контрреволюционной троцкистской деятельности. Контрреволюционную организационную троцкистскую деятельность я проводил с этого времени, хотя о существовании организации, частью которой мы являлись, мне еще не говорили тогда.
Вопрос: Чем не объяснить, что вас ЛИВШИЦ привлек к контрреволюционной троцкистской деятельности, не сказав вам о существовании организации?
Ответ: Полагаю, что меня ЛИВШИЦ проверял и исподволь подготовлял к этому. В конце 1931 г. в беседе у него на квартире в Харькове (в доме Совнаркома на Пушкинской ул.) ЛИВШИЦ предложил мне работать вместе с ним, проводить антипартийную работу и предложил держать организационную связь с ним, а по Донбассу, где я тогда работал, – с АБАКУМОВЫМ [2].
О существовании контрреволюционной троцкистской организации он рассказал мне при встрече в Харькове в конце 1932 года.
Вопрос: Что именно рассказал вам ЛИВШИЦ о контрреволюционной троцкистской организации?
Ответ: ЛИВШИЦ рассказал о своих отношениях с ГОЛУБЕНКО и ЛОГИНОВЫМ, о том, что они никогда не порывали связи друг с другом, что заявление свое на Дальнем Востоке, в 1928 г. они писали двурушнически, потом считали, что политика партии приближается к троцкистской, а теперь видят на примере Украины, что партия проводит неправильную политику. Поэтому они восстановили троцкистскую организацию и стараются вовлечь в нее сейчас недовольных политикой партии людей, как быв<ших> троцкистов, так и не быв<ших> троцкистов. Как заявил ЛИВШИЦ: “Вот, например, вовлекли мы тебя, АБАКУМОВА и других, хоть вы и не были троцкистами и боролись с нами”.
Вопрос: Какую роль играли в троцкистской организации ГОЛУБЕНКО и ЛОГИНОВ?
Ответ: ЛИВШИЦ, ГОЛУБЕНКО и ЛОГИНОВ руководили троцкистской организацией на Украине, являвшейся частью организации троцкистов в Союзе. Об этом мне известно со слов ГОЛУБЕНКО.
Вопрос: Вы назвали выше АБАКУМОВА как лицо, с которым вам предложил поддерживать ЛИВШИЦ связь в Донбассе. Вы эту связь осуществляли?
Ответ: Да. С АБАКУМОВЫМ (которого я знал и до того) я связался. Вместе с ним, ФУРЕРОМ и РУБЧЕНКО я проводил троцкистскую работу в Донбассе в период 1931-33 г.г.
Вопрос: Эти лица являлись участниками организации?
Ответ: Да. Они также являлись участниками троцкистской организации.
Вопрос: Кто их вовлек в организацию?
Ответ: АБАКУМОВА лично вовлек в контрреволюционную троцкистскую организацию ЛИВШИЦ Яков, как он мне рассказал, ФУРЕРА завербовали или ЛОГИНОВ или ГОЛУБЕНКО или ЛИВШИЦ, точно не знаю. РУБЧЕНКО вовлечен в троцкистскую организацию лично мною.
Вопрос: В чем заключалась троцкистская деятельность указанной группы участников троцкистской организации в Донбассе?
Ответ: Я начал работать в Донбассе после того, как осенью 1930 г. произошел крупнейший прорыв, и понадобилось вмешательство ЦК ВКП(б) и приезд тов. МОЛОТОВА, чтобы выправить положение и поставить перед донецкими работниками новые задачи, прежде всего задачи механизации и соответствующей этому новой организации производства труда и хозяйственно-политического руководства.
Эти новые установки партии встретили сразу же сопротивление со стороны всех консервативных элементов, работавших в угольной промышленности, которые много лет работали в Донбассе и считали, что они, дескать, лучше знают, что надо угольной промышленности, чем ЦК. Эти консервативные элементы вскоре возглавил Егор АБАКУМОВ, вернувшийся на работу в Донуголь с Сахалина. Он имел большой авторитет среди “старых” угольщиков, и его личные указания имели для них зачастую больший вес, чем приказы Донугля.
В беседах, которые он поначалу имел со мной, а также с другими секретарям райкомов (РУБЧЕНКО, ФУРЕР), он прямо высказывался, что в Москве положения Донбасса не знают, и что главное сейчас (начало и весна 1931 г.) заключается в недостатке рабочей силы, что в свою очередь происходит от отсутствия в стране безработицы.
Нужно, говорил мне АБАКУМОВ, перекрыть все наши организационные и технические недостачи увеличением сверх плана количества рабочей силы, завербовать ее в колхозах, хотя бы и в принудительном порядке. Кроме того, указывал АБАКУМОВ, надо взять под защиту “старых угольщиков”, которых начали теперь “притеснять”.
Подлаживаясь под отсталые эти настроения “старых угольщиков”, я и другие названные мной лица, постепенно начали эту установку воспринимать и осуществлять на практике.
Летом 1931 г., встречаясь с ЛИВШИЦЕМ, мы рассказывали ему об этом. ЛИВШИЦ, который считался в Харькове знатоком угля как работавший раньше в Донугле, вызывавшийся и активно участвовавший в многочисленных партийных и хозяйственных совещаниях по углю, подтвердил нам, что АБАКУМОВ прав, что он лучший и единственный знаток Донбасса, и что действительно без непрерывной вербовки рабочих сверх плана дело в Донбассе не сдвинется с места.
Одновременно и ЛИФШИЦ, и АБАКУМОВ, и мы, будущие участники троцкистской организации, развивали агитацию о непосильности установленных для Донбасса планов, о невозможных бытовых условиях и снабжении рабочих Донбасса. Одновременно также происходили наши систематические встречи в Харькове, на даче в Померках, где велись антипартийные разговоры о положении дел на Украине, в Донбассе и в сельском хозяйстве. Эти встречи, как я указал, явились зародышем, началом вовлечения нас в троцкистскую организацию ЛИВШИЦЕМ.
Осенью 1931 г. руководством Главугля после ознакомления с положением и проведения ряда совещаний с хозяйственниками и нами – партийными работниками установки АБАКУМОВА были одобрены. Когда об этом узнал ЛИВШИЦ, он остался очень доволен, заявив, что это большая удача для Донбасса.
Осенью 1931 г. была проведена большая вербовка рабочих Донбасса во многих областях. На шахтах стало “тесно”. В забоях, где обычно работал один человек, стало работать по два, по три. В результате добыча действительно поднялась, однако шахты запускались, фронт горных работ портился, механизмы давали большое число аварий.
Весной 1932 г., как и следовало ожидать, произошло резкое падение угледобычи из-за массового ухода рабочих и из-за испорченного за зиму состояния шахт.
В разговоре, который был у меня в связи с этим с АБАКУМОВЫМ, а потом с ЛИВШИЦЕМ (в середине 1932 г.), последний сказал, что этого и надо было ожидать, что цель достигнута, и теперь надо выдвинуть лозунг “не добычу давать, а приводить в порядок запущенные шахты”. Причем, по их расчетам, на это дело нужно год-полтора, чтобы ликвидировать последствия этой работы с увеличенным количеством рабочих в зиму 1931-33 г.г., которая расстроила работу шахт, разложила персонал и привела в запущенное состояние горные работы.
Вопрос: ЛИВШИЦ, как вы показываете, заявил в беседе с вами в связи со срывом угледобычи, что “цель достигнута”. Значит, троцкистская организация ставила себе это целью?
Ответ: Да, ЛИВШИЦ указал в беседе со мной в середине 1932 г., что за полтора-два года топтания Донбасса на месте задержится развитие остальных отраслей промышленности, “пока в Москве не обратят на это внимания”. Установка нашей группы такова, чтобы использовать создавшееся положение и усилить недоверие к политике партии, создавая впечатление о непосильности заданных темпов роста.
Вопрос: Продолжайте ваши показания о работе в Донбассе?
Ответ: Мы, т.е. я, ФУРЕР и РУБЧЕНКО приняли эту установку. Мы открыто говорили работникам шахт, что АБАКУМОВ прав, что дело теперь не в добыче, а в том, чтобы спасать запущенные вахты, что в этих условиях невыполнение плана неизбежно, но зато через год шахты будут в порядке. Установка эта выполнялась в течение 1932 г. и начала 1933 г.
Запущенные шахты, особенно “Сталин-угля”, которой руководил АБАКУМОВ, выдавали на-гора вместо угля значительное количество породы от подготовительных работ, от подготовительных работ [3], от расширения штреков, разборки завалов. Добыча угля систематически падала.
Мы объясняли это и на собраниях в Донбассе, и на совещаниях в Харькове и Москве запущенностью шахты (а она действительно имела место), а неофициально – непосильностью плана.
ЛИВШИЦ следил за нашей работой, хвалил ее и нажимал на то, чтобы создавшуюся заминку в развитии угледобычи дополнить агитационной работой, направленной на то, чтобы вызвать недовольство низкой зарплатой (из-за низкой добычи), плохими бытовыми условиями и т.п.
Эту установку мы также проводили.
Весной 1933 г. состоялось известное решение ЦК ВКП(б) о работе Донбасса, давшее резкую критику нашей работе, так наз<ываемой> “абакумовщине”, и работе партийных организаций, которые ее поддерживали. Мы в разговорах и беседах, в которых активно участвовал ЛИВШИЦ, задававший им тон, высказывали недовольство этим решением. Вокруг снятия АБАКУМОВА нами поднята была целая компания в его защиту.
Вскоре АБАКУМОВ все же был снят с работы и переехал в Москву, где и работает зам<естителем> нач<альника> Метростроя. РУБЧЕНКО перешел на работу управляющего Донэнерго. Сейчас он секретарь одного из райкомов в Донбассе. Я также был переброшен на работу в Москву.
“Разбилась наша донбасская организация”, – с грустью сказал ЛИВШИЦ, когда я виделся с ним, уезжая с Украины.
Вопрос: Вы выше показали, что началом вовлечения вас в контрреволюционную троцкистскую организацию послужили встречи и антипартийные беседы в Харькове на даче в Померках. Кто еще участвовал в этих беседах?
Ответ: В антипартийных беседах, происходивших в Харькове на даче в Померках в период 1931-1932 г., участвовали я, ЛИВШИЦ, ФУРЕР, ПЕВЗНЕР Александр Маркович, МИХАЙЛИК Михаил, РУБЧЕНКО Иван. Все эти лица постепенно вошли в состав контрреволюционной троцкистской организации.
Вопрос: С кем из участников троцкистской организации вы связались по приезде в 1933 г. на работу в Москву?
Ответ: Переехав в 1933 г. в Москву, я был направлен на работу секретарем Подмосковного бюро МК ВКП(б) и поначалу не имел никаких троцкистских связей. Затем в тесную связь со мной вступили украинские троцкисты – Борис ЛИФШИЦ, ЗОРИН и КИЛЛЕРОГ. Как я узнал потом от них же, им было поручено троцкистской организацией не упускать меня из виду и поддерживать со мной связь, пока я имел московских связей. Связь с ними осуществлялась наездами их в Москву.
Вопрос: Кем было поручено этим лицам поддерживать связь с вами?
Ответ: Троцкистским руководством на Украине. Персонально кем, не знаю.
Вопрос: А позже вы в Москве непосредственные связи с троцкистами установили?
Ответ: Да, в 1935 г. по приезде Я. ЛИВШИЦА в Москву я установил вновь непосредственную связь с ним.
Вопрос: Кроме Я. ЛИВШИЦА в Москве вы не имели троцкистских связей?
Ответ: Имел. Кроме Я. ЛИВШИЦА я установил связь с ФУРЕРОМ и через последнего в конце 1935 г. с троцкистом МУШПЕРТОМ, работавшим тогда в редакции “Правда”. Кроме того, через работавшего тогда зав<едующим> совторготделом МК ВКП(б) – ЛЕЙКАНДА мною была установлена в 1934 г. связь с группой правых, в которую входили известные мне ИКС (приехавший в это время с работы 2 секретаря Дальне-Восточного крайкома), СНЕГОВ, работавший нач<альником> политсектора облзу в Челябинске, и БРАВИН, с которым я лично не был знаком.
Вопрос: А в Подмосковном бассейне вы не имели троцкистских или иных контрреволюционных связей?
Ответ: Нет, не имел. В Подмосковном бассейне я не застал ни одного старого приятеля или хотя бы знакомого, кроме управляющего Москвоугля РЫБИНА, с которым у меня срезу же установились натянутые и полувраждебные отношения. Я, желая иметь на хозяйственной работе своего человека, поставил вопрос о смене управляющего, но мое домогательство было отклонено. Кроме того, в Подмосковном бассейне я опасался компрометировать себя. Мои контрреволюционные связи имелись, как я указывал выше, в самой Москве.
Должен указать, что мои опасения компрометации меня в Подмосковном бассейне основывались на том, что я, пытаясь поначалу продолжать применявшуюся в Донбассе нашей троцкистской группой “абакумовскую” практику, встретил резкий отпор со стороны прибывшего в бассейн летом 1934 года Л.М. КАГАНОВИЧА.
Вопрос: Что именно вы начали проводить по линии контрреволюционной работы в Подмосковном бассейне?
Ответ: Я оправдывал перед тов. КАГАНОВИЧЕМ плохую работу шахт недостатком рабочей силы и предлагал для пополнения непрерывной текучести рабочих и перекрытия недостатков работы шахт организовать непрерывную вербовку увеличенного против плана количества рабочих в колхозах Московской области. Тов. КАГАНОВИЧ резко возразил против этого и вторично заявил об этом на заседании МК, добавив, что при такой установке я работать в бассейне не смогу.
Эта оценка была воспринята мною как угроза разоблачения, и я понял, что в Московской организации проводить это не удастся, и организов<ыв>ать людей вокруг такого лозунга – опасно.
Вопрос: Вы информировали кого-либо о положении в Подмосковном бассейне, которое изложено вами выше?
Ответ: Да, спустя год, в 1935 г. я рассказал об этом деле ЛИВШИЦУ Якову. Он рассмеялся и сказал, что теперь он сам видит по своей работе в НКПС, что тов. КАГАНОВИЧА не перехитрить. Затем ЛИВШИЦ порекомендовал мне устанавливать и расширять связи в Москве, пользуясь старыми приятельскими украинскими связями и отношениями, вовлекая их в организацию.
Вопрос: Вы показываете, что были осведомлены о террористическом характере троцкистской организации, в которой вы состояли. От кого вам стало об этом известно?
Ответ: О террористическом характере троцкистской организации, в которой я состоял, мне сообщил весной 1935 г. Борис ЛИФШИЦ, приехавший в Москву с Украины. Впоследствии (летом 1935 г.) я беседовал о терроре с Я. ЛИВШИЦЕМ, который подтвердил террористическую установку троцкистской организации.
Вопрос: Как вы отнеслись к информации Бориса ЛИФШИЦА и Якова ЛИВШИЦА о террористических установках контрреволюционной троцкистской организации?
Ответ: На вопрос Бориса ЛИФШИЦА, как я отношусь к террору, я ответил положительно.
Записано с моих слов верно, мною прочитано.
ДОПРОСИЛ:
ОПЕРУПОЛН. IV ОТДЕЛА УГБ НКВД УССР –
МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ: (КАЗАКЕВИЧ)
ВЕРНО: А. Голанский
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 275, Л. 7-17.
[1] В тексте ошибочно – “Лифшицем”.
[2] Здесь и далее в тексте используется вариант написания фамилии – “Аббакумов”.
[3] Так в тексте.
