Спецсообщение Н.И. Ежова И.В. Сталину с приложением протокола допроса Л.Я. Любарского и выписки из протокола заседания бюро ГК ВКП(б) г. Шахты

 

Совершенно секретно.

СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –

тов. СТАЛИНУ.

 

Направляю Вам протоколы допросов арестованных по делу троцкистской организации: быв<шего> секретаря Шахтинского Горкома ВКП(б) – ЛЮБАРСКОГО Л.Я., от 28 января с<его> г<ода>, и быв<шего> зам<естителя> главного инженера треста “Шахтантрацит” – БЕЙТЕЛЬСПАХЕРА В.Ф., от 20 января 1937 года.

ЛЮБАРСКИЙ показал, что связь с троцкистской организацией он установил в 1935 году через КАРПОВА и по заданию КОЛОТИЛИНА возглавил троцкистскую группу в гор. Шахты.

ЛЮБАРСКИЙ лично подготавливал террористический акт над тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ, а непосредственное исполнение теракта было возложено на участника организации ЛУПАШКО. ЛЮБАРСКИЙ намечал осуществлять теракт в феврале месяце 1936 года в Москве. Прием ЛУПАШКО к тов. ОРДЖОНИКИДЗЕ должен был устроить участник организации НЕПОМНЯЩИЙ А.М. – быв<ший> директор треста “Шахтантрацит”.

ЛЮБАРСКИЙ и САГОЯН – быв<ший> 2-й секретарь Шахтинского Горкома ВКП(б) во время проверки партдокументов принимали специальные меры к сохранению в партии троцкистов, разоблаченных первичными парторганизациями (см. прилагаемые выписки из постановления Шахтинского Горкома ВКП(б) от 17 и 27/IХ-1936 г.).

Показаниями ЛЮБАРСКОГО установлено, что троцкистами проводилась подрывная работа на шахтах “Артем”, “Гуково 15/16” и на электростанциях.

Всех названных в показаниях ЛЮБАРСКОГО участников организации – арестовываем.

 

НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ежов (Н. ЕЖОВ)

 

5 февраля 1937 г.

 

55621

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 1, Д. 279, Л. 1-2.
Опубликовано: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937—1938. М.: МФД, 2004, с. 82.


Копия.

Строго секретно.

ВСЕСОЮЗНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ (большевиков)

ШАХТИНСКИЙ ГОРОДСКОЙ КОМИТЕТ

 

Решение из особой папки.

 

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 96

заседания бюро Шахтинского Городского комитета ВКП(б)

от 17 сентября 1936 года.

 

Слушали:

 

Об аресте НКВД коммунистов, исключенных первичной парторганизацией.

 

Постановили:

 

Обратить внимание тов. МИРОНЦЕВА на недопустимость ареста исключенных первичной парторганизацией шахты им. Петровского 3-х членов партии без решения вопроса об их партийности в Горкоме ВКП(б).

 

СЕКРЕТАРЬ ГК (ЛЮБАРСКИЙ).

 

Верно: А. Голанский

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 1, Д. 279, Л. 3.


Копия.

Строго секретно.

Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)

Шахтинский городской комитет

 

Решение из особой папки.

 

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 98

заседания бюро Шахтинского городского комитета ВКП(б)

от 27 сентября 1936 года.

 

Слушали:

 

О ЧЕРНЫХ Якове Андреевиче, кандидат в члены ВКП(б) с 1932 года, к<андидатская> к<арточка> № 0336930, год рождения 1906, рабочий, машинист подъемной лебедки шахты им. Петровского, партвзысканий не имеет, и

БУРЛАКОВЕ Иване Артемьевиче, член ВКП(б) с апреля 1925 года, партбилет 0988543, год рождения 1892, рабочий отбойщик шахты им. Петровского, партвзысканий не имеет.

 

(т.т. ГОРОХОВ, МИРОНЦЕВ, СОРОКИН, ГОРБАТЕНКО, ФЕЙГЕЛЕВИЧ, КРАВЦОВ, БРЕННЕР, АНАНЬЕВ, ДЕРЕВЯНКО, ЛЮБАРСКИЙ).

 

ЧЕРНЫХ и БУРЛАКОВ – присутствуют.

 

Постановили:

 

Считать, что исключение из партии, а тем более арест БУРЛАКОВА и ЧЕРНЫХ являются грубой ошибкой. Отменить решение парткома шахты им. Петровского об исключении из партии т.т. БУРЛАКОВА и ЧЕРНЫХ, восстановив в рядах партии.

Обязать партком основательно заняться политическим воспитанием тов. ЧЕРНЫХ.

Считать, что Шахтпартком шахты им. Петровского допустил целых ряд ошибок, заключающихся в том, что борьбу за выявление действительных врагов партии подменил непродуманными и необоснованными решениями об исключении из партии ряда коммунистов (БУРЛАКОВ, ИЗОСИМОВ, ЧЕРНЫХ и других) и тем самым не проявил правильного понимания указаний партии о повышении партийное бдительности и решения Горкома ВКП(б) об итогах обмена партдокументов по шахте им. Петровского от 16 июля 1936 года.

Указать всем парткомам, что разоблачение и решительная борьба с двурушниками, троцкистами и прочими враждебными элементами, обманным путем пробравшимися в партию, требует углубленного изучения каждого члена и кандидата партии, его прошлого и настоящего и тщательной проверки всех имеющихся материалов.

Имевшие место на шахте им. Петровского необоснованные исключения приводят не к усилению, а к ослаблению партийной бдительности и не долины иметь место в практике работы парторганизаций.

 

Секретарь ГК (ЛЮБАРСКИЙ)

 

Верно: ЗАВ. секретной частью ГК (ОСАДЧЕНКО)

 

Верно: А. Голанский

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 1, Д. 279, Л. 4.


ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

обвиняемого ЛЮБАРСКОГО Льва Яковлевича

от 28 января 1937 года.

 

ЛЮБАРСКИЙ Лев Яковлевич, 1899 года рождения, быв<ший> член ВКП(б) с 1918 г., до ареста – секретарь Шахтинского Горкома ВКП(б).

 

Вопрос: Вы арестованы, как активный участник троцкистской организации. Следствие предлагает вам дать откровенные показании о своей контрреволюционной деятельности.

Ответ: В троцкистской организации я не состоял. Если речь идет о моем прошлом, то в 1923 г., являясь слушателем лекторской группы Коммунистического университета им. Свердлова в Москве, я примыкал к троцкистской оппозиции и этого я никогда от партии не скрывал. В последний раз я об этом рассказал на пленуме Азово-Черноморского Крайкома ВКП(б) в августе 1936 г. После 1923 г. я с троцкизмом порвал.

Вопрос: Обо всем ли вы рассказали на пленуме Крайкома?

Ответ: Должен сказать, что я неверно осветил свою прошлую троцкистскую деятельность, скрыв ряд весьма существенных моментов.

Вопрос: Что именно?

Ответ: Я скрыл от партии, что не только разделял троцкистские взгляды в бытность свою в Свердловском университете, но и вел активную подпольную троцкистскую работу.

Вопрос: В чем она выражалась?

Ответ: Я совместно со студентами ИСААКОВЫМ, ЧАУСОВСКОЙ, ее мужем (фамилии его не помню) и другими участвовал в нелегальных сборищах на квартире ЧАУСОВСКОЙ, где критиковалась с троцкистских позиций политика партии. В этот же период я со студентами института красной профессуры ВАЙСБЕРГОМ и ГОЛЬДЕНБЕРГОМ участвовал в составлении письма в газету “Правда” в защиту Троцкого, которое было подписано группой студентов-свердловцев. После опубликования в печати экономических тезисов оппозиции я установил связь с троцкистом НЕЧАЕВЫМ, студентом университета, с которым посетил на квартире СЕРЕБРЯКОВА. С СЕРЕБРЯКОВЫМ мы подробно обсуждали в антипартийном духе хозяйственные мероприятия партии, в частности, в области денежной реформы. Далее, я участвовал в популяризации нелегально распространявшихся в институте писем Троцкого. Когда троцкист ИСААКОВ примерно в начале 1924 г. был исключен из партии за отказ назвать фамилии лиц, распространявших эти письма, я выражал ему сочувствие и, в свою очередь, скрыл от партии, что распространяла их ЧАУСОВСКАЯ, получавшая эти письма от АВЕРБАХА, последнее время работавшего секретарем парткома Уралмаша. В 1924 г. я из Свердловского университета выбыл и был направлен на работу в Царицын в Совпартшколу, зав<едующим> учебной частью

Вопрос: Какую троцкистскую работу вы вели в Царицыне?

Ответ: Читая в 1924 г. лекции по истории партии в царицынской совпартшколе, я выхолащивал сущность борьбы партии с троцкизмом и протаскивал идеи троцкизма среди слушателей. В это время в Царицыне я поддерживал связь с троцкистом СИНОДСКИМ, прибывшем из Свердловска, с которым вел неоднократно антипартийные разговоры. СИНОДСКИЙ до 1933 г. работал секретарем Бековского Райкома ВКП(б), а в последнее время – в одном из учреждений Саратовского края.

В период дискуссий по поводу “Уроков Октября” Троцкого, я, хотя и выступал официально за линию ЦК, но с организационными выводами, сделанными партией в отношении Троцкого, я не был согласен и относился к ним отрицательно.

Вопрос: То есть вы уже и тогда были двурушником?

Ответ: Да, так.

Вопрос: Продолжайте свои показания.

Ответ: В период борьбы партии с троцкистами в 1927 году я, разделяя взгляды Троцкого по китайскому вопросу, в своих выступлениях на партийных собраниях, отражая формально линию ЦК, сознательно обходил этот вопрос. Вместе с этим я не был согласен с решением партии об организационных мерах в отношении троцкистов.

Вопрос: С кем из троцкистов вы поддерживали связь в последующем?

Ответ: После 1927 года я продолжал оставаться на троцкистских позициях. Будучи в 1927 году в отпуске в Кисловодске, я имел контрреволюционный разговор с зав<едующим> агитпропом Сталинградского Губкома ВКП(б) ВЕСНА, который в беседе со мной, в частности по китайскому вопросу, полностью разделял установки Троцкого. Где в данное время находится ВЕСНА, я не знаю. Мне известно, что в 1932 г. он был зав<едующим> культпропом Московского Комитета ВКП(б).

Находясь на Нижней Волге на руководящей партийной работе до 1935 года, я в течение этого периода поддерживал связь с троцкистами:

МАХАРАДЗЕ, работавшим в 1928-1929 г.г. инструктором Нижне-Волжского Крайкома ВКП(б), после – секретарь Чечено-Ингушского обкома ВКП(б), в данное время работающий в Главрыбе заместителем управляющего.

ШАЦКИНЫМ Лазарем, работавшим в 1931 г. зав<едующим> агитпропом Нижне-Волжского Крайкома ВКП(б). С ШАЦКИНЫМ я встречался позже в Москве в 1931 или 1932 г. в международной гостинице и в 1935 г. – в ЦК ВКП(б) в приемной БАУМАНА.

КОКИНЫМ Григорием, которого я знал как троцкиста по Свердловску, работавшим в Сталинграде до 1930 года заворгом Крайисполкома, и его женой – троцкистской ЗАК.

КРЫЛОВЫМ Семеном, участником группы ЛОМИНАДЗЕ, работавшим до 1929 г. инструктором Нижне-Волжского крайкома. В последний раз я с ним встречался в 1932 г. в санатории “10 лет Октября” в Кисловодске.

ЕРМАНОМ С., работавшим в 1925-1928 г.г. в Сталинграде секретарем РК ВКП(б), а позже – директором СТАЛЬГРЭС. В последнее время он работал в НКТП на мобработе. В 1932 году я, приехав вместе с ЕРМАНОМ из Кисловодска в Москву, останавливался у него на квартире.

ГИНДИНЫМ, работавшим до 1934 г. заместителем управляющего Волго-Каспий Рыбтреста.

МАКАРЬЕВЫМ, которого я знал, как троцкиста по Свердловску, работавшим одно время редактором “Поволжской Правды”, а после – заведующим культпропом Крайкома ВКП(б) на Нижней Волге.

Вопрос: В чем заключалась ваша связь с названными выше троцкистами?

Ответ: Все эти лица знали меня как троцкиста, им были известны мои троцкистские взгляды, и со всеми ими я разновременно при встречах вел антипартийные разговоры, в которых резко критиковалось руководство ВКП(б), выражалась озлобленность против СТАЛИНА. В частности, припоминаю, что в 1935 году, встретившись с МАХАРАДЗЕ в Москве, я с ним имел разговор, который сводился к тому, что мы оба выражали недовольство политикой партии и считали, что те меры в отношении троцкистов, которые были приняты после убийства КИРОВА, являются неправильными и вредными.

Возвращаясь в конце 1932 года с курорта, я остановился на несколько дней в Москве. Жил на квартире у ЕРМАНА. С последним у меня был контрреволюционный разговор. ЕРМАН мне говорил, что в стране много недовольных политикой СТАЛИНА, и что ряд видных троцкистов ведут работу против СТАЛИНА. Под большим секретом он мне сообщил, что он связан с ПЯТАКОВЫМ, который, как он выразился, “остался человеком Льва Давыдовича”.

Вопрос: О какой именно “работе против СТАЛИНА” говорил вам ЕРМАН?

Ответ: Подробнее он мне по этому вопросу ничего не сказал. После этого я с ЕРМАНОМ больше не встречался.

Вопрос: Покажите о своей троцкистской деятельности в Азово-Черноморском крае.

Ответ: По приезде в августе 1935 года в Азово-Черноморский край я борьбу против партии прекратил.

Вопрос: Ваше заявление насквозь лживо. Повторяем, вы арестованы как один из активных участников троцкистской организации в Азово-Черноморском крае. Предлагаем вам дать показания об этом, иначе мы вас в этом сразу же изобличим.

Ответ: Я сказал все. В троцкистской организации я не состоял и о таковой ничего не знаю.

Вопрос: В таком случае мы вам предъявляем показания вашего сообщника по троцкистской организации ЛУПАШКО, изобличающего вас в троцкистской террористической деятельности. Вы и дальше намерены запираться?

Ответ: Нет. Совершенно очевидно, что мое запирательство ни к чему не приведет, и что мне остается только говорить правду. Тяжело говорить о том, как я подло и мерзко обманывал партию, доверившую мне большую партийную работу. Но я не буду щадить ни себя, ни своих сообщников. Я расскажу обо всем.

Вопрос: Следствие от вас только этого и требует.

Ответ: Прежде чем говорить о своей троцкистской деятельности в Шахтах, я должен рассказать еще об одной своей контрреволюционной связи, о которой я ранее не показывал. Речь идет о человеке, который организационно связал меня с троцкистской организацией в Азово-Черноморском крае. Это – КАРПОВ Александр, бывший второй секретарь Ростовского Горкома ВКП(б). КАРПОВА я знал по совместной работе в Нижне-Волжском Крайкоме ВКП(б) в течение ряда лет. Последнее время, т.е. в 1935 г. я был секретарем Астраханского Горкома ВКП(б), а КАРПОВ – зав<едующим> советско-торговым отделом Сталинградского Крайкома ВКП(б).

Еще в 1930 году по Саратову я знал, что КАРПОВ – скрытый троцкист и был тесно связан с троцкистами: ШАЦКИНЫМ, ПАВЛОВЫМ и ДАВИДОВИЧЕМ. В неоднократных беседах с КАРПОВЫМ я ему, правда в осторожной форме, говорил о своих троцкистских взглядах, которые КАРПОВ поддерживал.

За несколько времени до отъезда из Сталинградского края в Азово-Черноморье, примерно в апреле 1935 года, я имел с КАРПОВЫМ разговор о ДАВИДОВИЧЕ. Последний был в то время как троцкист исключен из партии, о чем мне сообщил КАРПОВ. Говоря об этом, КАРПОВ заявил: “Сталинский ЦК – только и знает, чтоб все неполадки сваливать на троцкистов, а если низы этого делать не будут, то их постигнет та же участь. Лучших людей устраняют от руководства, а вместе с тем говорят о внутрипартийной демократии. Нет ее и не будет, пока у руководства СТАЛИН”. Я КАРПОВА поддержал и сказал ему, что сейчас нам, троцкистам, приходится терпеть и что о своих связях лучше молчать. КАРПОВ мне тогда же сообщил, что обстановка вынуждает его уехать из Сталинградского края, так как своих людей не стало, и советовал мне последовать его примеру. “Я поеду в Азово-Черноморье, там свои, и есть с кем и где развернуться”.

При этом КАРПОВ назвал мне ЕРОФИЦКОГО, секретаря Крайкома Комсомола, его жену ФРУМКИНУ – зам<естителя> пред<седателя> Крайплана и ОВЧИННИКОВА – председателя Ростовского Горсовета. Спустя некоторое время КАРПОВ выехал в Ростов на работу в Крайком ВКП(б) в качестве зам<естителя> зав<едующего> ОРПО. Вскоре и я договорился о моем освобождении с работы в Астрахани, выехал в Ростов и был направлен Крайкомом в Шахты в качестве секретаря Горкома.

Вопрос: С кем из троцкистов вы установили связь в Ростове?

Ответ: Вскоре после назначения меня секретарем Шахтинского Горкома я примерно в сентябре-октябре 1936 года приехал по делам в Ростов в Крайком ВКП(б). Здесь я встретил КАРПОВА, который просил обязательно зайти к нему перед отъездом. Я зашел к КАРПОВУ.

Во время этой встречи со мной КАРПОВ мне сказал: “Троцкисты в Ростове работают крепко и тебе, Лев Яковлевич, надо будет также включиться, тем более что там у тебя в Шахтах дело налажено”. На мой вопрос, есть ли в Шахтах надежные люди и кого, в частности, из Шахтинских троцкистов КАРПОВ мне может порекомендовать для связи с ними, КАРПОВ мне ответил, что “до тебя в Шахтах был КОЛОТИЛИН, который имеет там хороших ребят, надо только умело их использовать”. Получив мое согласие участвовать в троцкистской работе в Шахтах, КАРПОВ обещал меня свести с КОЛОТИЛИНЫМ.

Вопрос: Вы связались с КОЛОТИЛИНЫМ?

Ответ: Да. Вскоре после этой встречи с КАРПОВЫМ я вновь приехал в командировку в Ростов, где был на Бюро Крайкома ВКП(б). После заседания бюро КОЛОТИЛИН (также присутствовавший на бюро) пригласил меня к себе на дачу. До этого КАРПОВ предупредил меня, что КОЛОТИЛИНУ мой разговор с ним известен. На даче у КОЛОТИЛИНА последний задал мне вопрос, говорил ли я что-либо с КАРПОВЫМ. Убедившись, что это так, и что я согласен включиться в активную работу, КОЛОТИЛИН мне сказал, что после отъезда из Шахт ему очень трудно руководить и поддерживать связи с созданной им в Шахтах троцкистской организацией. КОЛОТИЛИН одновременно сообщил мне, что троцкисты развернули в крае большую работу, в которой основное место занимает подготовка террористических актов против руководителей ВКП(б) и что он лично является одним из активных участников краевой троцкистской организации, в которой состоит ряд ответственных партийных работников. КОЛОТИЛИН назвал мне при этом ГОГОБЕРИДЗЕ, секретаря Райкома на Сельмаше, через которого, по его словам, осуществляется связь организации с Москвой.

Говоря о Шахтах, КОЛОТИЛИН мне сказал, что помимо террористической работы, созданная им там организация ведет большую диверсионную работу непосредственно на шахтах.

Заметив мое недоумение, КОЛОТИЛИН информировал меня о том, что “насчет диверсии имеется прямая установка из Москвы”. В конце разговора КОЛОТИЛИН сказал: “Действовать надо смелее и решительнее. Смотри, не подкачай. Если надо будет – всегда поможем”.

Вопрос: Кого из участников троцкистской организации назвал вам КОЛОТИЛИН?

Ответ: КОЛОТИЛИН мне сообщил, что в организации руководящую роль играет НЕПОМНЯЩИЙ, управляющий трестом “Шахтантрацит”, зам<еститель> секретаря Шахтинского Горкома САГОЯН и секретарь парткома Богураево-Горняцкого Рудоуправления МАХАРАДЗЕ Галактион. Мы договорились с КОЛОТИЛИНЫМ, что он меня свяжет с ними в ближайшее время.

Вопрос: Вы с этими лицами связались?

Ответ: Да. В один из ближайших выходных дней КОЛОТИЛИН на машине приехал в Шахты под видом прогулки. Об этом он меня поставил в известность за день по телефону. К этому времени я вызвал МАХАРАДЗЕ к себе с докладом о состоянии партработы на Богураевке.

Когда МАХАРАДЗЕ приехал, КОЛОТИЛИН был у меня в кабинете. МАХАРАДЗЕ в его присутствии стал информировать меня о целом ряде недостатков по Богураевке. КОЛОТИЛИН, перебив его, сказал: “Вот что, Галактион, не для этого тебя вызвали. Со Львом Яковлевичем надо будет работать еще лучше, чем со мною. Ты об этом передай ЛУПАШКО“. МАХАРАДЗЕ заявил, что все будет в порядке: “Работаем неплохо, на сталинский режим отвечаем завалами”. С этих пор у меня установилась личная связь с МАХАРАДЗЕ, а несколько позднее – и с ЛУПАШКО. Что касается САГОЯНА, то мне в Горкоме и до этого говорили о нем как о “человеке КОЛОТИЛИНА“. Это было заметно и по его делам. Партийные низы на шахтах он крепко зажимал, ко всяким заявлениям рабочих-коммунистов относился пренебрежительно, а те из заявлений, в которых говорилось о троцкистах, просто укрывал от всех. К исключению из ВКП(б) при проверке партдокументов лиц социально-чуждых и явных врагов он относился отрицательно. Во время первой произведенной им проверки САГОЯН из партии почти никого не исключил. Когда же Крайком дал отрицательную оценку работе Шахтинского Горкома по проверке партдокументов и крепко предупредил нас об ответственности, мы провели вторичную проверку, причем исключили главным образом лиц, мало интересовавших нас с точки зрения троцкистских кадров. Во время этой проверки все известные мне и САГОЯНУ троцкисты исключены не были.

В первые дни я открыто с САГОЯНОМ по вопросам троцкистской работы не разговаривал, но однажды, приехав из командировки из Ростова, САГОЯН наедине в моем кабинете сказал мне: “Лев Яковлевич, меня КОЛОТИЛИН информировал в Ростове о том, что нам придется работать вместе и, главное, помогать МАХАРАДЗЕ. Я думаю, что мы с тобой сработаемся”. Я предупредил САГОЯНА, чтобы он при проверке партдокументов работал осторожнее, что иногда надо и отобрать партбилет, чтобы не вызвать подозрений и не скомпрометировать себя.

С НЕПОМНЯЩИМ как с членом троцкистской организации я связался при следующих обстоятельствах. Я забыл упомянуть о том, что во время приезда КОЛОТИЛИНА в Шахты он заезжал к НЕПОМНЯЩЕМУ. Перед своим отъездом из Шахт КОЛОТИЛИН мне сообщил, что Абрам Моисеевич (НЕПОМНЯЩИЙ) уже все знает и рад, что в моем лице будет сохранена преемственность по организации.

Через несколько дней НЕПОМНЯЩИЙ приехал ко мне в Горком.

Вопрос: Вы его вызывали?

Ответ: Да, я его вызывал специально по вопросу выполнения плана подготовительных работ по основным шахтам, так как Крайком интересовался этим вопросом. НЕПОМНЯЩИЙ, развернув материалы, которые он захватил с собой, заявил мне без обиняков: “Для ОРДЖОНИКИДЗЕ и Крайкома у меня план один, а для нас с вами – другой. Я, из чувства осторожности и желая перепроверить, говорил ли ему действительно КОЛОТИЛИН о моем участки в организации, недоуменно спросил его: “То есть как?” –

“Бросьте, Лев Яковлевич. Мне КОЛОТИЛИН все сказал. Не опасайтесь, не подведу. Завернем так, что Шахты нашему Наркому в печенки сядут”. НЕПОМНЯЩИЙ, разъясняя мне очковтирательскую суть своих документов, указал, что вся механика заключается в том, что в отчет о выполнении плана подготовительных работ включается ряд внеплановых, ненужных работ, что создает видимость выполнения плана.

Вопрос: А фактически?

Ответ: Фактически, как мне сообщил НЕПОМНЯЩИЙ, в результате вредительского проведения подготовительных работ и неосуществления необходимых мероприятий (как, например, в шахте Артем – по углублению четвертого и восточно-капитального уклонов) шахты превращаются в однокрылые, что значительно снижает их производительность. В виде примера привел и другую решающую пахту им. ОГПУ, где им по заданию КОЛОТИЛИНА систематически не производятся необходимые подготовительные работы, в частности прохождение уклонов для вскрытия новых полей, что лишает шахту ближайших перспектив. Должен сказать, что НЕПОМНЯЩИЙ в вопросе вредительства проявлял большую решительность, граничащую с риском расконспирации, на что я несколько раз в процессе связи с ним обращал его внимание.

Вопрос: Назовите остальных участников троцкистской организации в Шахтах?

Ответ: Помимо названных уже мною лиц в троцкистскую организацию входили ДЕРЕВЯНКО – Председатель Шахтинского Горсовета, ФЕЙГЕЛЕВИЧ – секретарь Шахтинского Горкома комсомола, ГОРБАТЕНКО – зав<едующий> шахтой им. Артема, ГАБЕЛЕВ – секретарь парткома той же шахты, ШАНОВИЧ П.С. – главный инженер шахты Гуково 15/16, КУДЛАЙ – гл<авный> инженер треста, районный инженер, БОЛГОВ А.Е. – быв<ший> зав<едующий> шахтой на Богураевке, ШАПИРО – быв<ший> директор ГРЭС Артем, ЛОЖКИН – быв<ший> главный инженер ГРЭС “АРТЕМ”.

Вопрос: Эти лица были связаны лично с вами?

Ответ: Нет, с этими лицами я непосредственно как с участниками организации связи не поддерживал. Мне это было делать по соображениям конспирации неудобно и, кроме того, я был предупрежден КОЛОТИЛИНЫМ, чтобы избегать лишних связей, ограничив их в Шахтах двумя-тремя лицами. Об участии в организации названных мною выше лиц мне известно от КОЛОТИЛИНА, НЕПОМНЯЩЕГО и МАХАРАДЗЕ, частично от ЛУПАШКО.

Вопрос: Покажите о конкретной к.-р. деятельности названных вами участников организации.

Ответ: ДЕРЕВЯНКО был непосредственно связан с САГОЯНОМ, а до этого – с КОЛОТИЛИНЫМ, который его и выдвинул на этот пост. Используя свое положение Предгорсовета, ДЕРЕВЯНКО умышленно тормозил развертывание торговли в городе и на шахтах, срывал расширение торговой сети и жилищно-коммунального строительства, чем вызывал недовольство шахтеров. Когда КОЛОТИЛИН застрелился, ДЕРЕВЯНКО мне в личной беседе сказал: “Теперь сильной руки не стало. Опасаюсь, что и меня арестуют, так как о моей связи с Колей (КОЛОТИЛИНЫМ) многие знают”.

ФЕЙГЕЛЕВИЧ действовал по заданиям ЕРОФИЦКОГО, с которым был непосредственно связан. ФЕЙГЕЛЕВИЧ работу в комсомоле развалил и создал среди молодежи контрреволюционную группу, которая вела троцкистскую пропаганду на шахтах (участники этой группы мне неизвестны). Из неоднократных бесед с ФЕЙГЕЛЕВИЧЕМ мне были известны его троцкистские взгляды. О нем также, как о своем человеке, говорил мне и ЕРОФИЦКИЙ в начале 1936 года.

Об участии в троцкистской работе ГАБЕЛЕВА и ГОРБАТЕНКО мне известно со слов КОЛОТИЛИНА и в последующем – от НЕПОМНЯЩЕГО. Через них НЕПОМНЯЩИЙ проводил свои вредительские планы подготовительных работ по шахте “Артем”, в результате чего систематически срывалась угледобыча. Мне НЕПОМНЯЩИЙ также говорил, что в целях сокрытия подрывной работы на шахте “Артем” ГОРБАТЕНКО и ГАБЕЛЕВЫМ по его, НЕПОМНЯЩЕГО, указаниям вредительски “обоснован” заниженный план угледобычи на 1937 год. Вместо возможных 4.000 тонн в сутки план составлен в 3.000 тонн. ГОРБАТЕНКО на шахте создано такое положение, при котором ведущие участки № 3, 4 и 7 и им. Дзержинского загазированы и частично затоплены.

Вопрос: Вы выше показали, что вам как участнику террористической организации известны инженеры ШАНОВИЧ и КУДЛАЙ. Что вам известно об их участии в организации?

Ответ: Об их участии в организации мне говорил НЕПОМНЯЩИЙ в конце 1935 года. С его же слов мне известно, что ШАНОВИЧ и КУДЛАЙ – не новички во вредительской работе и, как буквально выразился НЕПОМНЯЩИЙ, – “это матерые волки и идут на все”.

Вопрос: Конкретная вредительская деятельность ШАНОВИЧА и КУДЛАЙ вам известна?

Ответ: Деталей я не знаю, но НЕПОМНЯЩИЙ мне говорил, что усилиями ШАНОВИЧА и КУДЛАЙ шахта № 15/16 Гуково приведена в такое состояние, что дает не более 1.000 тонн, а в отдельные дни – 500-600 тонн в сутки, в то время как по мощности пласта должна давать не менее 3-х тысяч тонн.

Вопрос: Что вам известно о ШАПИРО и ЛОЖКИНЕ, названных вами выше, как <об> участниках организации?

Ответ: Лично я ни с ШАПИРО, ни с ЛОЖКИНЫМ связан не был. Об их участии в организации мне говорил КОЛОТИЛИН. ЛОЖКИН и ШАПИРО вели активную подрывную работу на “Грэс Артем” и довели до состояния развала. ШАПИРО и ЛОЖКИН были связаны с КОЛОТИЛИНЫМ и часто в этих целях выезжали в Ростов. В отношении ШАПИРО некоторые члены бюро Горкома были за исключение его из партии во время обмена партдокументов как скрывшего свое социальное происхождение (сын торговца), но я ему партбилет обменял.

Вопрос: Вы это сделали по своей инициативе?

Ответ: Я по этому вопросу советовался о КОЛОТИЛИНЫМ, и он мне сказал, что на бюро нужно повести такую линию, чтобы крепко поругать ШАПИРО, но из партии, под предлогом того, что он специалист, не исключать.

Вопрос: Вы так и поступили?

Ответ: Да, так. Но сохранить в партии ШАПИРО мне так и не удалось. Осенью 1936 года вскрылся грубый подлог, совершенный ШАПИРО в документах о его прошлом, и по настоянию местных органов НКВД он был из партии исключен. После исключения из партии ШАПИРО я, будучи в Ростове, сообщил об этом КОЛОТИЛИНУ и объяснил ему, что иначе действовать не мог. КОЛОТИЛИН мне ответил: “Ладно, устроим его в Ростове, он и здесь полезен будет”.

Вопрос: Вы выше назвали как участника организации БОЛГОВА. Что вам о нем известно?

Ответ: БОЛГОВ мне известен как участник троцкистской группы ЛУПАШКО, развернувшей большую подрывную работу на шахтах Богураево-Горняцкого Р<удо>у<правления>.

Вопрос: Дайте показания о деятельности этой группы.

Ответ: Я уже выше показывал, что о ЛУПАШКО как руководителе наиболее активной троцкистской группы нашей организации мне сообщил МАХАРАДЗЕ в присутствии КОЛОТИЛИНА осенью 1935 года. О группе ЛУПАШКО я такие знал от НЕПОМНЯЩЕГО, который связал меня с ЛУПАШКО в начале 1936 года.

Вопрос: При каких обстоятельствах?

Ответ: В конце 1935 года на бюро Горкома стоял доклад ЛУПАШКО о работе Богураево- Горняцкого Рудоуправления. В целях того, чтобы перед членами бюро не вызвать подозрения о моих связях с ЛУПАШКО, я подверг резкой критике работу Богураевки. Мне НЕПОМНЯЩИЙ после передал, что ЛУПАШКО недоволен моим выступлением и высказывает сомнение в моем участии в организации. Я просил НЕПОМНЯЩЕГО передать ЛУПАШКО, чтобы он не беспокоился, что никаких “оргвыводов” я ведь не делал, и что все это делается в интересах маскировки деятельности организации. НЕПОМНЯЩИЙ мне ответил, что он успокоит ЛУПАШКО, но мне все-таки нужно будет с ним лично переговорить. Такой случай представился в феврале 1936 года. Я приехал вместе с НЕПОМНЯЩИМ на Богураевку (Богураевка находится от Шахт на расстоянии 130 клм.). В присутствия НЕПОМНЯЩЕГО я разъяснил ЛУПАШКО, что в интересах дела я вынужден прибегать к маневрам, но что “бить своих не будем”, а будем отыгрываться на людях, не имеющих отношения к организации. ЛУПАШКО, которого мои объяснения удовлетворили, сообщил мне во время этого разговора о ряде организованных им в предшествующий период диверсионных актов: завале на шахте № 1, затоплении шахты № 4 в ноябре 1935 г. и других, сейчас точно не помню.

Вопрос: А с МАХАРАДЗЕ вы имели до этого разговор о ЛУПАШКО?

Ответ: Да, имел.

Вопрос: Какой именно?

Ответ: Я не сообщил следствию о следующем моменте. Дело в том, что на ЛУПАШКО имелись в Шахтинском Горотделе НКВД компрометирующие материалы о его социальном прошлом. Об этом знали члены бюро. В связи с этим я для отвода подозрений задерживал у него партбилет при проверке партдокументов в течение нескольких месяцев. МАХАРАДЗЕ мне сообщил, что ЛУПАШКО беспокоится за свою дальнейшую судьбу. Я просил МАХАРАДЗЕ передать ЛУПАШКО, что билет он получит, и что я вынужден оттягивать это дело, чтобы не дать пищу для нежелательных толков. Через некоторое время я билет ЛУПАШКО выдал.

Вопрос: Кому из троцкистов, помимо ЛУПАШКО, вами были выданы партийные билеты?

Ответ: Помимо ЛУПАШКО, мною были выданы партийные участникам организации НЕПОМНЯЩЕМУ, МАХАРАДЗЕ и БОЛГОВУ. Вместе с тем, как я уже показал, мною и САГОЯНОМ проводилась такая линия, чтобы сохранить в партии троцкистские и, вообще, политически враждебные элементы. Мы исходили из того, что эти элементы, находясь в партии, разжигают внутреннее недовольство партийным руководством и способствуют расширению троцкистской базы и троцкистского влияния.

Вопрос: И вы не встречали в этом вопросе никакого противодействия?

Ответ: Нет, выступления ряда коммунистов на групповых собраниях, которые мне известны были по протоколам, а также отдельные заявления, поступавшие в Горком, свидетельствовали о недовольстве линией Горкома и снисходительном отношении его к чуждым партии людям. Но я проводил свою линию достаточно осторожно и закреплял ее в нужных случаях соответствующими решениями. Одно время у меня возник конфликт по этому поводу с Городским Отделом НКВД, конфликт, который я попытался использовать для того, чтобы окончательно утвердить свою линию и развязать себе руки. Конфликт выражался в следующем: на шахте им. Петровского первичной организацией были исключены из ВКП(б) в сентябре 1936 г. ЧЕРНЫХ, АДОНЬЕВ и, если не ошибаюсь, БУРЛАКОВ. После исключения их из партии Горотдел НКВД арестовал этих лиц за троцкистскую деятельность. Узнав об этом, я потребовал немедленного их освобождения, мотивируя тем, что арест их со мною не был согласован, и на бюро Горкома всех их в партии восстановил. Необходимость восстановления АДОНЬЕВА и др<угих> в партии я обосновал “недостаточной политической развитостью их”. Этим же решением Начальнику Горотдела НКВД было указано на недопустимость арестов исключенных из партии первичными организациями без моей санкции. Одновременно я использовал этот случай для того, чтобы парализовать борьбу партийной организации против троцкистов и оформил это организационно соответствующим решением. В этом решении партийные организации предупреждались о том, чтобы не допускать подобных (как на шахте им. Петровского) “ошибок”, так как такого рода “непродуманные” исключения только притупляют классовую бдительность.

Вопрос: Назовите участников троцкистской группы ЛУПАШКО на Богураевке?

Ответ: Со слов ЛУПАШКО мне известны как участники организации БОЛГОВ – зав<едующий> шахтой № 1, ВАСИЛЕНКО – главный механик рудоуправления, БУТОВ – зав<едующий> шахтой № 4. От МАХАРАДЗЕ знал, что ЛУПАШКО по вредительской работе связан в тресте с заместителем НЕПОМНЯЩЕГОБЕЙТЕЛЬСПАХЕРОМ. Об участии в подрывной работе БЕЙТЕЛЬСПАХЕРА мне в одной из бесед также подтвердил и НЕПОМНЯЩИЙ.

Вопрос: Кого еще вы знаете из группы ЛУПАШКО?

Ответ: Я уже показал, что по Богураевке я лично был связан с ЛУПАШКО и МАХАРАДЗЕ. Об участии в организации БОЛГОВА и БУТОВА мне стало известно в связи с тем, что на их шахтах имели место серьезные аварии. Вопрос об этих авариях (на самом деле – диверсионных актах) стоял на бюро, и я был предупрежден МАХАРАДЗЕ о необходимости проведения соответствующей линии на бюро в отношении этих лиц.

Вопрос: Какие именно диверсионные акты были совершены этими лицами на Богураевке?

Ответ: В июне 1936 г. по заданию ЛУПАШКО БОЛГОВЫМ и ВАСИЛЕНКО был организован взрыв газа на шахте № 1, при котором погибло 5 или б человек рабочих. Через несколько дней взрыва на шахте № 1 БУТОВЫМ была затоплена шахта № 4. При этой катастрофе погиб десятник ЕГОРОВ. В этот же период БОЛГОВЫМ был организован завал шахты, обошедшийся случайно без человеческих жертв.

Вопрос: Какое решение было принято по этому вопросу бюро Горкома?

Ответ: Я уже показал, что до постановки этого вопроса на Бюро Горкома я был предупрежден о действительных причинах происшедших “аварий” и договорился с НЕПОМНЯЩИМ о том, как нам вести себя на заседании. Меня “положение обязывало”, и поэтому мы решили, что я буду выступать с резкой критикой беспорядков, царящих на шахтах, а НЕПОМНЯЩИЙ подведет под них базу “объективных” причин. Об этом НЕПОМНЯЩИЙ должен был предупредить ЛУПАШКО. Обсуждение вопроса, как мы и предусматривали. закончилось тем, что ЛУПАШКО и МАХАРАДЗЕ Бюро Горкома было поставлено “на вид”.

Вопрос: Этим и был исчерпан вопрос?

Ответ: Нет, делом о взрыве занялся Крайком партии и нам, т.е. мне, НЕПОМНЯЩЕМУ и ЛУПАШКО было предложено доложить о состоянии Богураевских шахт на Бюро Крайкома. Мы, т.е. я, НЕПОМНЯЩИЙ и ЛУПАШКО повели ту же тактику, что и на Бюро Горкома: я резко критиковал работу треста и Рудоуправления, а НЕПОМНЯЩИЙ и ЛУПАШКО доказывали, что взрыв произошел по техническим причинам, в силу отсутствия нужного оборудования и подготовленных кадров. В результате Крайком подтвердил решение Шахтинского Горкома. Таким образом, наша тактика себя оправдала, и дело обошлось без “жертв”.

Вопрос: Целый ряд аварий на Богураевских шахтах сопровождался человеческими жертвами, которые вызывались умышленно. Какую договоренность вы имели по этому поводу?

Ответ: Когда мне стало известно, что взрыв на шахте № 1, сопровождавшийся жертвами, был вызван умышленно, я задал НЕПОМНЯЩЕМУ вопрос: почему не были выведены рабочие?

На это мне НЕПОМНЯЩИЙ ответил: “Не наивничай. Если бы мы вывели рабочих перед взрывом, то нас посадили бы после взрыва”, – и, продолжая, иронически добавил, – “Может быть, ты прикажешь вывесить плакат: здесь готовят взрыв, просят покинуть шахту”. Когда я стал детализировать этот вопрос, мне НЕПОМНЯЩИЙ сообщил, что он от КОЛОТИЛИНА имеет установку при совершении диверсионных актов не пугаться человеческих жертв, т.к. они дают большой политический эффект, вызывая озлобление рабочих, которое на руку организации. Для этого нужно только через низовых членов организации “разъяснить” рабочим, что в авариях повинно государство, которое не заботится о рабочих.

Вопрос: Больше вы ни с кем по этому вопросу не говорили?

Ответ: Я по этому же вопросу говорил с МАХАРАДЗЕ, который подтвердил, что установка относительно человеческих жертв исходит от КОЛОТИЛИНА. Когда я летом 1936 года затронул этот вопрос в беседе с КОЛОТИЛИНЫМ, последний сообщил мне, что это – директива центра, принятая организацией к исполнению. Комментируя эту директиву, КОЛОТИЛИН заявил: “На войне, как на войне. А на войне, Лев Яковлевич, без жертв не обходится. Мы ведем войну, в которой побеждает тот, у кого крепче нервы. Ничего, история нас оправдает”.

Вопрос: Троцкистская организация в Шахтах занималась не только диверсиями и убийствами рабочих, а и готовила террористические акты против руководителей партии. Дайте исчерпывающие показания по этому вопросу.

Ответ: Когда КОЛОТИЛИН осенью 1935 г. информировал меня о террористической деятельности краевой организации, он мне сообщил, что Шахтинской группе дано указание подготовить террористический акт против ОРДЖОНИКИДЗЕ. В этот план, как заявил КОЛОТИЛИН, посвящены НЕПОМНЯЩИЙ, МАХАРАДЗЕ и привлеченный последним ЛУПАШКО. Намечалось два варианта. Либо использовать возможный приезд ОРДЖОНИКИДЗЕ в Шахты, либо совершить покушение в Москве, организовав поездку под предлогом служебной командировки в Наркомтяжпром. Информируя меня об этом, КОЛОТИЛИН предложил мне включиться в это дело и довести его до конца.

Вопрос: Вы этот вопрос обсуждали с участниками Шахтинской группы?

Ответ: Да, я говорил по этому вопросу с НЕПОМНЯЩИМ и МАХАРАДЗЕ, которые подтвердили, что они имеют такое поручение от краевой организации и что, передавая это поручение, КОЛОТИЛИН настойчиво требовал не упускать первого представившегося благоприятного случая. МАХАРАДЗЕ мне сообщил, что ЛУПАШКО изъявил согласие лично совершить этот акт, если ему только предоставят возможность личной встречи с ОРДЖОНИКИДЗЕ. Зная ЛУПАШКО, я не сомневался в том, что он свое слово сдержит. В конце февраля 1936 года представилась возможность выехать в Москву и мне, и НЕПОМНЯЩЕМУ. Мы решили не упускать этой возможности и предложили ЛУПАШКО ехать с нами, если он не раздумал. ЛУПАШКО не колеблясь подтвердил свое согласие быть исполнителем террористического акта, после чего мы втроем выехали в Москву.

Вопрос: Что вами было предпринято в этом направлении по приезде в Москву?

Ответ: Несмотря на то, что все казалось подготовленным, теракт все же не удался. Дело в том, что сейчас же по приезде в Москву я заболел, а НЕПОМНЯЩИЙ, видимо, струсив, отошел от этого дела. НЕПОМНЯЩИЙ, правда, объяснял неудачу тем, что он не смог устроить приема, но ни я, ни ЛУПАШКО ему не поверили.

Вопрос: В начале допроса вы показали, что КОЛОТИЛИН, информируя вас о краевой троцкистской организации, назвал вам в качестве одного из ее руководителей ГОГОБЕРИДЗЕ. Другие участники вам были известны?

Ответ: Помимо КАРПОВА и КОЛОТИЛИНА, я был через последних связан с ОВЧИННИКОВЫМ – б<ывшим> председателем Ростовского Горсовета. От КОЛОТИЛИНА я также знал о принадлежности к организации ВАРДАНИАНА, секретаря Таганрогского Горкома ВКП(б), КОЛЕСНИКОВА – директора Таганрогского металлургического завода, ЕРОФИЦКОГО – секретаря Крайкома комсомола, его жены ФРУМКИНОЙ – зам<естителя> пред<седателя> Крайплана, ФЕДИНА и ШЕЙНИНА – секретарей Новочеркасского Горкома ВКП(б).

Вопрос: В чем заключалась ваша связь с ОВЧИННИКОВЫМ?

Ответ: Встречаясь с ОВЧИННИКОВЫМ на даче КОЛОТИЛИНА, я был ОВЧИННИКОВЫМ информирован о том, что организация ввернула большую работу по подготовке террористических кадров. ОВЧИННИКОВ мне, в частности, сообщил, что такая террористическая группа им создана в краевом управлении связи. Он мне также сообщил, что им привлечены в организацию троцкисты ВОЛЬБЕРГ и КОЖЕНКОВ – его заместители по Ростовскому Горсовету, которые вместе с ним провели большую вредительскую работу в области жилищно-коммунального строительства в городе.

Вопрос: А с ВАРДАНИАНОМ вы были связаны?

Ответ: С ВАРДАНИАНОМ у меня был единственный разговор в Москве в октябре 1935 года.

Вопрос: Какой именно?

Ответ: В начале октября 1935 года я был вызван в Москву в ЦК ВКП(б) вместе с ВАРДАНИАНОМ и другими секретарям крупных Горкомов. В гостинице “Националь”, где мы остановились, я зашел я номер к ВАРДАНИАНУ. Беседа вначале не клеилась, так как ВАРДАНИАН почему-то заметно нервничал. Я стал говорить ему, что мне, бывшему троцкисту, стало сейчас трудно работать, ибо мне не доверяют. “Чего там бывшему, –перебил ВАРДАНИАН, – мне Николай (КОЛОТИЛИН) о тебе говорил. Я не меньше твоего проделал в Таганроге, а вот теперь начались повсюду аресты, и я побаиваюсь, так как среди нашей братии кое-кто может проболтаться, и тогда нам конец”. ВАРДАНИАН указал, что он особенно опасается провала со стороны группы КОЛЕСНИКОВА, так как о вредительской работе КОЛЕСНИКОВА стали громко поговаривать. “КОЛЕСНИКОВ меня-то не подведет, – заявил ВАРДАНИАН, – а его люди могут нас засыпать”.

 

ЛЮБАРСКИЙ.

 

ДОПРОСИЛИ:

 

НАЧ. 3 ОТДЕЛА УГБ УНКВД АЧК –
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: (РОЗЕНБЛЮМ)

 

ПОМ. НАЧ. ОТДЕЛЕНИЯ 3 ОТДЕЛА УГБ –
СЕРЖАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (АБРАМЗОН)

 

ОПЕРУПОЛН. 3 ОТДЕЛА УГБ –
МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: (МЕЖАНОВ)

 

ВЕРНО:

 

СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)

 

 

РГАСПИ Ф. 17, Оп. 1, Д. 279, Л. 5-29.