СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса СЕРЕБРЯКОВА Л.П. от 15-го января с<его> г<ода>.
СЕРЕБРЯКОВ показал, что по получении от ПЯТАКОВА директивы Троцкого о проведении активной вредительской диверсионной работы в Народном Хозяйстве СССР он (СЕРЕБРЯКОВ) по договоренности с ПЯТАКОВЫМ в 1933 году приступил к практическому руководству вредительской, диверсионной работой на железнодорожном транспорте и привлек для этой цели бывшего члена коллегии НКПС АРНОЛЬДОВА, начальника дороги МИРОНОВА и др<угих>.
С 1935 года СЕРЕБРЯКОВ проводил диверсионно-вредительскую работу вместе с Я. ЛИВШИЦЕМ, делая упор на дезорганизацию оборонной готовности железнодорожного транспорта.
Допрос СЕРЕБРЯКОВА продолжается.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
СОЮЗА ССР: Ежов (Н. ЕЖОВ)
19 января 1937 года.
№ 55377
[Резолюция И. Сталина: т. Кагановичу. Прошу прочесть. И. Сталин]
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 273, Л. 93.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
СЕРЕБРЯКОВА, Леонида Петровича, от 15/I-1937 г.
Вопрос: На допросе от 17-го декабря 1936 года вы показали о вредительской и диверсионной деятельности, проводившейся троцкистско-зиновьевской организацией в промышленности.
Что вам известно о подрывной работе организации на транспорте?
Ответ: Не допросе от 17-го декабря я показал о своей встрече в 1933 году в Гаграх с ПЯТАКОВЫМ, который подробно сообщил мне полученные им через СЕДОВА директивы ТРОЦКОГО об осуществлении вредительской и диверсионной работы в неродном хозяйстве Союза ССР.
В эту же встречу с ПЯТАКОВЫМ, когда мы обсуждали перспективы развертывания подрывной работы, решено было, что руководство вредительской работой на железнодорожном транспорте буду осуществлять я как член центра, долго работавший на транспорте и хорошо знающий кадры транспортников. И действительно, несмотря на то, что из НКПСа я ушел еще в 1931 году, я был в курсе всей деятельности транспорта и продолжал поддерживать до самого последнего времени близкие связи с некоторыми руководящими работниками как центрального аппарата НКПС, так и периферий – с начальниками дорог, главным образом.
Вопрос: Изложите подробнее содержание вашего разговора с ПЯТАКОВЫМ о подрывной работе на транспорте.
Ответ: Исходя из директив ТРОЦКОГО о переходе в борьбе с ВКП(б) к вредительству, направленному к дискредитации партийного руководства и к ослаблению хозяйственной и оборонной мощи Советского Союза, – ПЯТАКОВ, говоря о вредительстве на транспорте, развивал передо мной следующие мысли: “Я отдаю себе отчет в том, что эффективность нашей вредительской деятельности в народном хозяйстве не может быть полной, если нам не удастся привести транспорт в состояние разрухи.
Сочетать вредительство в промышленности и подрывную работу на транспорте – вот что нам нужно, если мы хотим нанести сокрушительный удар по сталинскому руководству.
Следовательно, – продолжал ПЯТАКОВ, – надо во что бы то ни стало действовать так, чтобы отбросить транспорт к уровню 1919-21 г.г.”
Со своей стороны я заявил ПЯТАКОВУ, что нарушения нормальной хозяйственной жизни страны мы добьемся, если сумеем дезорганизацией транспорта сорвать планы и задания правительства по железнодорожным перевозкам. Подробностей о направлении вредительской работы мы с ПЯТАКОВЫМ не обсуждали, но я говорил ему, что срыв перевозок должен будет пойти по линии вредительства в эксплуатационной работе и по линии дезорганизации паровозного, вагонного и путевого хозяйства. Я заметил ПЯТАКОВУ, что последнее создаст условия, угрожающие не только нормальной, но и безопасной эксплуатации.
В заключение я указал ПЯТАКОВУ, что для дезорганизации транспорта существенное значение будет иметь некомплектное и нестандартное снабжение транспортного хозяйства запасными частями и материалами, что это потребует от него соответствующего вмешательства в те отрасли промышленности, которые обслуживают транспорт.
Вопрос: Кого персонально вы с ПЯТАКОВЫМ намечали прилечь к реализации этой вредительской программы?
Ответ: Подробного разговора с ПЯТАКОВЫМ о людях у нас не было. Но все же некоторые фамилии нами назывались. ПЯТАКОВ, в частности, сообщил мне, что он с 1932 г. связан с членом организации Яковом ЛИВШИЦЕМ [1], который по его, ПЯТАКОВА, заданиям уже осуществляет вредительскую работу на Южной дороге, начальником которой он является.
Мы договорились тогда с ПЯТАКОВЫМ, что он предложит ЛИВШИЦУ связаться со мной и в дальнейшем действовать по моим указаниям.
Со своей стороны я сообщил ПЯТАКОВУ, что мне известен на транспорте ряд руководящих работников, являющихся скрытыми троцкистами, которых я и намерен привлечь к подрывной работе. Мною названа была тогда ПЯТАКОВУ фамилия АРНОЛЬДОВА, являвшегося членом Коллегии НКПС, которого я решил привлечь в организацию в первую очередь.
Я сказал при этом ПЯТАКОВУ, что, поскольку я лично в системе НКПС сейчас не работаю, я на АРНОЛЬДОВА очень рассчитываю, так как он сидит в центральном аппарате и сумеет, кроме своей непосредственной вредительской работы, осуществлять также функции по связи с членами организации, работающими на периферии.
Вопрос: Вы привлекли АРНОЛЬДОВА к вредительской работе?
Ответ: Да, привлек. Вскоре после своего приезда из Гагр в Москву я встретился с АРНОЛЬДОВЫМ и получил его согласие принять участие во вредительской работе на транспорте.
Вопрос: Где и при каких обстоятельствах это произошло?
Ответ: В конце декабря 1933 года для встречи с АРНОЛЬДОВЫМ я направился к нему в НКПС. Формальным поводом моего посещения АРНОЛЬДОВА являлся вопрос о перевозке грузов Цудортранса на Дальний Восток.
Разрешив с АРНОЛЬДОВЫМ все эти дела, будучи с ним наедине, я сказал ему, что помню его троцкистские “грехи”, относящееся к 1927-26 году и к более позднему времени, и спросил его, не изменил ли он своих политических позиций теперь.
АРНОЛЬДОВ мне заявил, что если он раньше просто сочувствовал троцкистам и не принимал активного участия в их борьбе с партией, то теперь его настроения таковы, что он хотел бы действовать активно. Убедившись, что АРНОЛЬДОВ остался троцкистом, я ему сообщил, что троцкистская организация связана с ТРОЦКИМ и действует по его директивам.
Вслед за этим я предложил АРНОЛЬДОВУ принять участие в деятельности организации. Получив его согласие, я сообщил ему, что по директиве ТРОЦКОГО организация приступила к вредительской работе в народном хозяйстве и на транспорте в частности.
На вопрос АРНОЛЬДОВА, какие функции будут возложены на него, я ему указал, что организация ставит перед собой задачу дезорганизации и развала транспорта, для чего ему, занимающему руководящее положение в НКПС, нужно будет повести вредительскую работу так, чтобы добиться срыва перевозок путем: уменьшения суточной погрузки за счет установления заниженных норм пробега вагона и паровоза; увеличения процента порожнего пробега вагонов; недоиспользования тяговой мощности паровозов как по скорости, так и по весу поезда; увеличения парка больных вагонов и паровозов путем недоброкачественного их ремонта; создания искусственник пробок в ответственных узлах и направлениях и приведения путевого хозяйства в состояние, угрожающее безопасной эксплуатации, т.е. создание условий, способствующих увеличению количества крушений и аварий.
Более подробных указаний я АРНОЛЬДОВУ не давал, так как он являлся опытным транспортником и в подробных указаниях не нуждался.
АРНОЛЬДОВ сказал мне, что мои указания в значительной части совпадают с точкой зрения реакционной части специалистов-транспортников, “теоретически” обосновавших заниженные показатели деятельности транспорта и внедрявших их в практику работы железных дорог. АРНОЛЬДОВ разъяснил мне, что он лично как троцкист не считал своей обязанностью противодействовать вредительской работе этих людей, и что теперь он с ними установит контакт.
В заключение своего разговора с АРНОЛЬДОВЫМ я предупредил его, что в тех случаях, когда мне самому будет неудобно поддерживать связь с членами организации – транспортниками, эту связь придется осуществлять ему. Кроме того, я предложил АРНОЛЬДОВУ поработать и над вовлечением в организацию новых проверенных людей. На этом мы с АРНОЛЬДОВЫМ расстались, условившись, что встречаться с ним в дальнейшем будем лишь в случае крайней необходимости.
Вопрос: Когда вы установили связь с ЛИВШИЦЕМ согласно вашей договоренности с ПЯТАКОВЫМ?
Ответ: Вскоре после моего свидания с АРНОЛЬДОВЫМ у меня состоялась встреча с ЛИВШИЦЕМ. Это было по-видимому в самом начале 1934 года.
ЛИВШИЦ пришел ко мне в Цудортранс и сообщил мне, что он явился по поручению ПЯТАКОВА, который проинформировал его о моей роли в организации и предложил ему со мной связаться. Я подтвердил ЛИВШИЦУ, что по договоренности с ПЯТАКОВЫМ, в соответствии с директивами ТРОЦКОГО я приступил к развертыванию подрывной разрушительной работы на транспорте, и спросил его, какими кадрами людей он располагает на Южной дороге.
ЛИВШИЦ мне сообщил, что готовых троцкистских кадров на Южной Дороге у него нет и он только сейчас завязывает связи с людьми и выявляет тех из них, которых можно будет привлечь к вредительской работе.
Он сказал мне, что действует он в этом направлении не один, так как им привлечен в организацию его заместитель ЗОРИН.
Я рассказал подробно ЛИВШИЦУ, по каким основным направлениям нужно будет повести подрывную работу на Южной дороге, изложив ему ту же вредительскую программу, которая была мною дана АРНОЛЬДОВУ. Речь снова шла главным образом о срыве перевозок, разрушении паровозного парка, организации крушений и т.д.
В заключение я сказал ЛИВШИЦУ: “Если нормально действующий ж<елезно>д<орожный> транспорт должен перевозить больше, скорее и лучше, то мы должны добиться, чтобы транспорт перевозил как можно меньше, дольше в хуже”.
“Это будет означать, – заявил я ЛИВШИЦУ, – что мы перережем основную государственную артерию и приведем к таким затруднениям в народном хозяйстве страны, которые в сочетании с террором и войной обеспечат государственный переворот в СССР и приход к власти правительства блока”.
ЛИВШИЦ был очень агрессивно настроен и заявил мне, что он вместе с ЗОРИНЫМ приложит все усилия к привлечению в организацию новых людей и к развертыванию подрывной работы на Южной дороге.
На этом мы с ЛИВШИЦЕМ расстались.
Вопрос: Кто был привлечен вами к вредительской деятельности кроме АРНОЛЬДОВА?
Ответ: Кроме АРНОЛЬДОВА лично я привлек в организацию начальника Томской дороги МИРОНОВА.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы завербовали в организацию МИРОНОВА?
Ответ: МИРОНОВА я так же, как и АРНОЛЬДОВА знал как скрытого троцкиста, не скрывавшего от меня ни в 1926-27 г., ни позднее своих троцкистских взглядов.
Поэтому, когда в середине 1934 года МИРОНОВ зашел ко мне в Цудортранс с просьбой оказать ему содействие в получении автомашины, я, удостоверившись, что враждебное отношение МИРОНОВА к партии осталось неизменным, – поставил перед ним вопрос о его активном участии в организации, сообщав ему вредительские задачи, которые стоят перед нею.
МИРОНОВ свое согласие на осуществление вредительской деятельности на дороге – дал.
Я тогда сообщил МИРОНОВУ, что в организацию входит также и АРНОЛЬДОВ, с которым я предложил МИРОНОВУ связаться и в дальнейшем работать под его, АРНОЛЬДОВА, руководством. О том, что МИРОНОВ мною привлечен к вредительской работе, я вскоре сообщил АРНОЛЬДОВУ, с которым я встретился на одном из заседаний Совнаркома.
АРНОЛЬДОВ, со своей стороны, тогда меня проинформировал, что им привлечен в организацию заместитель начальника паровозного управления НКПС ФУФРЯНСКИЙ и ЕМШАНОВ, получивший впоследствии назначение на дорогу Москва-Донбасс. Кроме того, он поставил меня в известность, что участником организации является также начальник Южно-Уральской ж<елезной> д<ороги> КНЯЗЕВ. Откуда ему это стало известно, я не знаю.
Вопрос: Кто еще являлся участником вредительской организации на транспорте?
Ответ: Другие участники организации, кроме уже названных мною, мне неизвестны. Конечно, названный мной состав организации не исчерпывает списка всех лиц, осуществлявших на транспорте подрывную работу. Я назвал лишь тех, кто мне лично был известен как член организации, и тех, о которых мне было известно от АРНОЛЬДОВА и ЛИВШИЦА. Я знаю, что участники организации, в особенности начальники дороги, имели свою вредительскую “периферию”, но кто именно был ими привлечен к вредительско-диверсионной работе, мне неизвестно.
Подрывная работа, проводившаяся на дорогах, мне известна лишь в общих чертах по информации АРНОЛЬДОВА и ЛИВШИЦА, поскольку связь с членами организации на периферии осуществляли они.
В начале 1935 года после назначения Л.М. КАГАНОВИЧА Наркомом Путей сообщения я вызвал АРНОЛЬДОВА к себе в кабинет в Цудортранс с тем, чтобы получить от него информацию о проведенной подрывной работе на транспорте.
В связи с назначением Л.М. КАГАНОВИЧА меня беспокоили вопросы нашей дальнейшей работы, так как я понимал, что последует обновление аппарата, и боялся, что КАГАНОВИЧ, доискиваясь до корней плохой работы транспорта, сможет вскрыть нашу вредительскую работу.
АРНОЛЬДОВ, придя ко мне, прежде всего заявил следующее: “Если в начале 1934 г. говорилось, что транспорт является тем узким местом, о которое спотыкается наша экономика, то это же самое можно сказать и теперь – через год. Ножницы между потребностями народного хозяйства и возможностями транспорта стали еще больше. Я считаю, что мы сделали все возможное, чтобы приостановить движение транспорта вперед”.
“Достаточно сказать, – продолжал АРНОЛЬДОВ, – что к началу 1935 г. среднесуточная погрузка составляет немногим больше 50.000 вагонов. Отчего это происходит? Посмотрите все эксплуатационные измерители работы железных дорог. Все-все нормы занижены донельзя. Нормы суточного пробега паровоза и вагона занижены, технические и коммерческие скорости занижены, тяговая мощность паровоза занижена, пропускная способность линий и узлов тоже занижена. Пусть не все это установлено нами, это было и до нас, но теперь мы со своими специалистами так крепко все это “обосновали”, что вряд ли КАГАНОВИЧУ удастся скоро двинуть транспорт вперед”.
Подытоживая, АРНОЛЬДОВ мне заявил, что в результате того, что ему удалось отстоять и обосновать заниженные нормы по основным измерителям эксплуатационной работы железных дорог, вредительская работа троцкистской организации на транспорте привела к тому, что погрузка на железных дорогах стоит на низком уровне.
Помимо этого: 1) увеличен парк больных вагонов и паровозов, так как ремонт их проводился недоброкачественно в результате установленной системы обезлички в ремонте, 2) заторможен переход не неразрезанные буксы, на автоторможение и автосцепку, 3) путевое хозяйство находится в очень скверном состоянии, так как средства на текущий ремонт направлялись не по назначению, 4) дороги снабжались запасными частями и материалами некомплектно и нестандартно, 5) создавались на дорогах пробки.
“Все это привело, – говорил АРНОЛЬДОВ, – к увеличению количества крушений и аварий на дороге, к нарушению графика движения поездов”.
Теперь можно сказать, что, если к 1935 году транспорт задыхался в узких рамках заниженных норм, то это потому, что АРНОЛЬДОВУ совместно с группой специалистов удалось сделать эти заниженные нормы законом работы на железных дорогах. Все это было тем, что вскоре было вскрыто КАГАНОВИЧЕМ как “теория предела”, которой прикрывала наша организация свою вредительскую работу.
Вопрос: Что вам известно о конкретной подрывной работе, осуществлявшейся на дорогах участниками организации?
Ответ: Я повторяю, что о конкретной вредительской и диверсионной работе МИРОНОВА, ЕМШАНОВА, ФУФРЯНСКОГО и КНЯЗЕВА я знаю мало. АРНОЛЬДОВ мне говорил, что во всей своей дезорганизаторской вредительской работе он опирался на местах на всех этих людей.
Защита заниженных норм по эксплуатации, срыв погрузки, длительные простои паровозов, недоброкачественный ремонт, создание пробок, аварии и крушения, – все это осуществлялось и МИРОНОВЫМ, и ЕМШАНОВЫМ, и ФУФРЯНСКИМ, и КНЯЗЕВЫМ непосредственно и через своих людей – участников организации. ЛИВШИЦ, с которым я встретился в 1934 г. еще до его перехода в НКПС, когда он еще работал начальником Северо-Кавказской ж<елезной> д<ороги>, рассказывал мне, в частности, как он срывал подачу порожняка под уголь Донецкой и Юго-Восточной дорогам, задерживая этот порожняк для себя и загружая его второстепенными грузами.
Таким образом, если я не могу рассказать подробно о конкретной подрывной работе, проводившейся на местах участниками организации, то это только потому, что я непосредственно в системе НКПС не работал, и встречи с транспортниками у меня были затруднены.
Но вне зависимости от этого я могу утверждать, что деятельность участников организации по своим результатам почти полностью соответствует тем директивам о вредительстве на транспорте, которые мною были даны.
После назначения Л.М. КАГАНОВИЧА Наркомом путей сообщения мы не прекратили вредительской работы, хотя осуществлять ее стало значительно труднее.
Когда в начале 1935 года я расставался с АРНОЛЬДОВЫМ, я ему указал, что он должен предупредить всех членов организации о максимальной осторожности, но подрывную работу ни в коем случае не прекращать, а вести ее так, чтобы всячески саботировать попытки Кагановича навести порядок на транспорте. После того, как зам<естителем> Наркомпути был назначен ЛИВШИЦ, я вскоре с ним встретился и договорился, что поскольку положение АРНОЛЬДОВА теперь непрочное, он, ЛИВШИЦ, возьмет себе на связь всех членов организации и будет вместо АРНОЛЬДОВА осуществлять из НКПС руководство подрывной деятельностью организации.
Это было нами сделано вовремя, так как АРНОЛЬДОВ вскоре был с работы в НКПС снят и назначен начальником Юго-Восточной дороги.
Вопрос: Вы с ЛИВШИЦЕМ после этого встречались?
Ответ: Да, в конце 1935 года ЛИВШИЦ зашел ко мне уже в Гушоссдор и сообщил, что он связался с МИРОНОВЫМ, ЕМШАНОВЫМ, ФУФРЯНСКИМ и КНЯЗЕВЫМ, которым он дал задание по срыву проведения в жизнь августовского приказа КАГАНОВИЧА № 183.
Должен упомянуть об еще одном разговоре с ЛИВШИЦЕМ, имевшем место в эту же встречу. ЛИВШИЦ, сославшись на один из своих разговоров с ПЯТАКОВЫМ в 1935 году, передал мне, что ПЯТАКОВ настаивает на расширении сети участников организации на дорогах, особенно в связи с тем, что с началом войны перед организацией на транспорте станет задача дезорганизации питания фронтов всеми видами военного снабжения и людским составом с тем, чтобы елико возможно затормозить и затруднить развертывание мобилизации в СССР.
Мы с ЛИВШИЦЕМ тогда обсудили этот вопрос и пришли к выводу, что помимо действий организации в центре и на местах, которые должны к началу войны внести путаницу и неразбериху в работу транспорта, нужно будет также обеспечить возможность в первые дни после мобилизации “зашить” наиболее важные и ответственные ж<елезно>д<орожные> узлы, создав на них такие “пробки”, которые привели бы к расстройству работы транспорта и снизили пропускную способность ж<елезно>д<орожных> узлов со всеми вытекающими отсюда тяжелыми последствиями для развертывания мобилизации и боеспособности армии.
Исходя из этого мы с ЛИВШИЦЕМ тогда прикинули, какие именно узлы должны будут стать объектами нашей подрывной работы, учитывая, что военные действия, по всей вероятности, развернутся на дальневосточном и западном фронтах одновременно.
В связи с этим мы пришли к решению, что нам нужно будет для дезорганизации питания дальневосточного фронта зашить ж<елезно>д<орожные> узлы (я привожу основные): ст<анция> “Крымская” в направлении Чита-Хабаровск, ст<анция> “Иннокентьевская” в направлении Красноярск-Иркутск, ст<анция> “Кинель” в направлении Куйбышев-Челябинск, ст<анция> “Сызрань” в направлении Куйбышев-Сызрань, ст<анция> “Данилов” и ст<анция> “Буй” в направлении Ярославль-Киров.
Для дезорганизации западного фронта нами были определены для вредительско-диверсионной работы наиболее важные узлы: ст. ст. “Орша”, “Смоленск”, “Витебск”, “Могилев”, “Гомель”.
Естественно, что в связи с этой большой задачей, которую мы перед собой ставили, к началу войны решить эту задачу можно было при условии наличия на местах разветвленной сети участников организации.
Поэтому я поставил перед ЛИВШИЦЕМ вопрос о необходимости приступить к широкой вербовке участников организации на дорогах или переброске в намеченные нами пункты участников организации с других участков.
Это тем более было необходимо, поскольку мы на транспорте к началу войны ставили перед собой и задачи диверсионного характера, имея в виду организацию крушений воинских эшелонов, подрыва важнейших ж<елезно>д<орожных> сооружений и т.п.
ЛИВШИЦ это мое указание относительно вербовки и переброски людей принял, и на этом мы расстались.
С тех пор я ЛИВШИЦА больше не видел.
Протокол с моих слов записан верно и мною прочитан.
Допросили:
ОПЕР. УПОЛНОМ. 7 отдела ГУГБ
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ (КЕДРОВ)
ОПЕР. УПОЛНОМ. 3 отдела ГУГБ
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ (ФРАДКИН)
Верно:
/ СТ. ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: нрзб (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 273, Л. 94-108.
[1] Здесь и далее ошибочно – “Лифшицем”.
