СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ
Направляю Вам копию протокола допроса МАЕВСКОГО И.Н. (бывшего начальника Северо-Кавказской железной дороги) от 22 февраля 1937 года.
МАЕВСКИЙ показал о диверсионно-террористической работе, проводившейся им по заданиям Якова ЛИВШИЦА.
В 1935 году МАЕВСКИМ совместно с участниками троцкистской организации ТОМЛЕНОВЫМ – бывшим начальником паровозной службы Северо-Кавказской дороги (последнее время начальник Центрального паровозного управления НКПС – арестован) и ВОЛОВИЧЕМ (арестован), бывшим начальником службы пути Азово-Черноморской железной дороги, подготавливалось совершение крушения поезда, с которым должен был следовать тов. СТАЛИН.
ПРИЛОЖЕНИЕ: Протокол МАЕВСКОГО от 22.III-1937 года. –
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР Ежов (ЕЖОВ)
3/III-37 г.
№ 56054
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 295, Л. 20.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого МАЕВСКОГО, Ивана Николаевича
от 22 февраля 1937 года.
г. Пятигорск.
Вопрос: Вы до сих пор давали следствию неполные показания о практической работе подпольной к.-р. троцкистской организации на транспорте. Следствию известно, что деятельность организации не ограничивалась вредительством, и мы требуем от вас исчерпывающих показаний?
Ответ: До настоящего времени я молчал о диверсионной работе троцкистской организации, которая являлась одним из основных участков подрывной работы организации на транспорте. Теперь мне ясно, что продолжать скрывать что-либо из тяжелой преступной работы как своей, так и других участников организации, – бессмысленно, и я пришел к убеждению, что мне нужно договорить обо всем до конца. Я прошу следствие верить, что в ходе следствия я буду давать искренние и правдивые показания, ничего не скрывая как о себе, так и о других.
Вопрос: О вашей искренности следствие будет судить по вашим показаниям. По чьим директивам вы вели диверсионную работу?
Ответ: Диверсионная работа на СК ж<елезной> д<ороге> мной велась по директивам ЛИВШИЦА. Установку на диверсию в деятельности возглавлявшейся мной и БРАУДЭ троцкистской организации я получил от ЛИВШИЦА в августе или сентябре 1935 г. во время встречи с ним в Москве в бытность его начальником Курской дороги при следующих обстоятельствах:
В конце августа 1935 г. я приехал в Москву для доклада Наркому о проведенной работе по организации СК ж<елезной> д<ороги> после разделения объединенной дороги. В один из первых дней моего пребывания в Москве я встретился с ЛИВШИЦЕМ в Управлении Курской дороги, в его служебном кабинете, с целью поговорить с ним о дальнейшем направлении в деятельности троцкистской организации на СК ж<елезной> д<ороге> и получить от него соответствующие установки.
После разговора общего характера, не имевшего отношения к делу, ЛИВШИЦ спросил меня, как обстоит дело с авариями и крушениями на СК ж<елезной> д<ороге>. Я ответил, что на дороге бывают случаи аварий и крушений, но не больше 5-7 в месяц.
ЛИВШИЦ, показав на сводку аварий, лежавшую у него на столе, сказал: “Ну а у меня таких случаев 30-40 в день на дороге”, – и тут же перевел разговор на причины роста аварийности на Курской дороге, сказав, что организация аварий и крушений является одним из острых методов борьбы троцкистской организации на транспорте против существующего строя.
В последующей беседе мне ЛИВШИЦ заявил, что в настоящее время задачи троцкистской организации требуют перехода к таким острым мерам борьбы против Сталинского руководства, т.е. к прямой диверсионной работе, с целью вызвать озлобление в широких массах населения против Соввласти. При этом ЛИВШИЦ указал на необходимость помимо непосредственной организации диверсионных актов на транспорте использовать в этих целях отсутствие должной квалификации у работников транспорта и нарушения труддисциплины путем потворства лодырям и разгильдяям. Эту директиву ЛИВШИЦА я принял и сказал ему, что его указания буду выполнять.
Вопрос: Вам ЛИВШИЦ сказал, от кого исходят установки на переход к диверсии в работе организации?
Ответ: ЛИВШИЦ мне не говорил, от кого исходят эти установки. Я тоже не считал необходимым спрашивать его об этом, так как являлся сам активным участником организации, и для меня установка ЛИВШИЦА на диверсию в работе организации не была новой.
Вопрос: Следовательно, диверсионная работа велась троцкистской организацией и до приведенного вами разговора с ЛИВШИЦЕМ?
Ответ: Совершенно верно. Диверсионная работа проводилась организацией на объединенной С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге> еще в период 1934-35 г.г., и я принимал в этой деятельности активное участие. В разговоре же со мной осенью 1935 г. ЛИВШИЦ дал директиву активизировать диверсионную работу на С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге>.
Вопрос: Переходите к показаниям о диверсионной работе организации и лично вашей, проведенной на объединенной С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге>.
Ответ: Прежде чем начать показания по заданному мне следствием вопросу, я должен изменить свои показания от 8/II-37 г. в части времени, с которого я начал работать в организации. Я был завербован ЛИВШИЦЕМ в организацию не в мае 1935 г., как говорил ранее, а в первых числах ноября 1934 г. после его возвращения из Киева, куда он ездил на Октябрьские торжества.
Вопрос: Расскажите об этом подробнее?
Ответ: Вернувшись из Киева, ЛИВШИЦ 10/11.XI в разговоре со мною наедине в своем служебном кабинете стал делиться впечатлениями о поездке и коснулся положения на Украине.
Как я точно помню, ЛИВШИЦ говорил о том, что благодаря неправильной политике СТАЛИНА в проведении коллективизации Украина из житницы СССР превращена в разоренную и голодную часть страны, что народ крайне озлоблен, и что примерно такое же положение на Северном Кавказе, хотя бы на Кубани: “Я думаю, вам ясно, – резюмировал ЛИВШИЦ, – что сельское хозяйство в стране не развивается, а быстрыми темпами деградирует”. Тут же ЛИВШИЦ рассказал, что встретил на Украине старых товарищей – МИХАЙЛИКА, ГОЛУБЕНКО, РАТАЙЧАКА и, как он выразился, “своего выдвиженца” ЗОРИНА – начальника Юго-Западной дороги, которые входят в Украинскую троцкистскую организацию: “Знаешь, – продолжал ЛИВШИЦ, – как я узнал, троцкистская организация на Украине крепнет и развивается. Уже развернута работа в сельском хозяйстве, в промышленности и на транспорте, где работает ЗОРИН. Нужно нам тоже приступить к работе здесь на транспорте”. При этом ЛИВШИЦ спросил меня, как я смотрю на свое участие в этой работе. Я ответил, что согласен принять участие в троцкистской деятельности на транспорте. Далее, в ответ на мои вопросы, ЛИВШИЦ разъяснил, что перед нами стоят задачи доказать неправильность генеральной линии партии, вызвать в широких массах населения озлобление против политики партии и добиться ее изменения в соответствии с троцкистской платформой. Для этого необходимо в практической работе, в частности на транспорте, перейти к вредительству с целью довести этот жизненный нерв страны до полного разрушения. Я согласился с ЛИВШИЦЕМ и сказал ему: “Ну что же, давай будем действовать”.
Вопрос: В этой беседе с вами ЛИВШИЦ, получив ваше согласие на участие в троцкистской организации, дал установку о проведении вредительской работы на транспорте. А когда он дал вам директиву о переходе к диверсионной работе на дороге?
Ответ: Это было тоже в ноябре месяце 1934 года, вскоре после первого, указанного выше, разговора. Я вернулся из командировки по ликвидации последствий одного из крушений между Тихорецкой и Сальском и явился к ЛИВШИЦУ с докладом о проведенной мной работе. Я не помню подробностей этого крушения, но оно было по своим размерам большим, так как на одной из станций в указанном районе был разбит товарный состав. Когда я рассказал ЛИВШИЦУ о том, что в ликвидации последствий крушения мне оказали большую помощь местные советские и партийные организации, он заметил: “Ты поменьше обращайся к этим организациям”. Я спросил: “Почему?” – “Так нужно, пусть народ побольше смотрит” – ответил ЛИВШИЦ. На мой вопрос, как это понимать, выходит, что надо самим побольше бить и разрушать, ЛИВШИЦ ответил: “А хотя бы и так”, – и дал мне прямую установку о необходимости в интересах организации приступить к развертыванию диверсионной работы на дороге.
Вопрос: Следствию известно, что помимо диверсии основной задачей в работе троцкистской организации был террор против руководителей партии и правительства.
Какие и от кого вы получали установки по террору?
Ответ: Установку на террор как на одно из наиболее верных средств прихода троцкистов к власти мне дал ЛИВШИЦ в ноябре 1934 г. в одном из разговоров со мной, который начался с положения на ветке Туапсе-Сочи в связи с частыми обвалами на этой ветке. ЛИВШИЦ высказал свое отношение к угрожающему положению на этом участке дороги следующей фразой: “Это неплохо, что обваливается, авось кто-нибудь и завалится”.
Когда я возразил ему, сказав, что ведь по этой ветке ходят правительственные вагоны, которые могут попасть в обвал, ЛИВШИЦ ответил: “Неплохо будет, если так и случится”. Тогда я спросил: “Это что же, Яков Абрамович, мы, значит, идем на организацию убийств отдельных членов правительства?” – ЛИВШИЦ сказал: “А ты что, чудак, думал, что без уничтожения руководства можно к власти прийти?” – Я молча согласился с этим выводом ЛИВШИЦА.
Вопрос: Это не все. Когда был поставлен вопрос об организации теракта над тов. СТАЛИНЫМ?
Ответ: Насколько я помню, в одной из бесед со мной в декабре 1934 г. после убийства тов. КИРОВА ЛИВШИЦ мне сказал, что основной задачей троцкистов в данное время является отстранение СТАЛИНА от руководства партией любыми мерами, вплоть до его убийства, так как прежние меры борьбы не дали желанных результатов, и сейчас ставится вопрос не о том, чтобы добиться изменения политики партии в троцкистском духе, а о насильственном устранении руководства путем террора. Помню, что при этом ЛИВШИЦ высказывался примерно так: “СТАЛИН готовил себе в преемники КИРОВА, но его убили, а могли и СТАЛИНА убить, что, собственно, являлось задачей организации, убившей КИРОВА. Теперь вряд ли удастся скоро убить СТАЛИНА в связи с шумихой, которую подняли вокруг убийства КИРОВА”.
Вопрос: Вам было предложено ЛИВШИЦЕМ принять участие в террористической деятельности организации, и вы согласились?
Ответ: Да, я согласился с ЛИВШИЦЕМ в необходимости приступить к террористическим методам борьбы против руководителей партии и правительства, но должен заявить следствию, что тогда я внутренне колебался в этом вопросе.
Вопрос: Вы не только согласились в этом вопросе с ЛИВШИЦЕМ, но и приняли прямое участие в подготовке террористических актов против тов. СТАЛИНА и других руководителей партии и правительства.
Показывайте об этом?
Ответ: Да, я по указанию ЛИВШИЦА включился в террористическую работу организации. В приведенном выше разговоре с ЛИВШИЦЕМ в декабре 34 года он предложил мне заняться подготовительной работой по организации теракта над СТАЛИНЫМ во время его поездки в Сочи. ЛИВШИЦ рекомендовал в качестве наиболее подходящего варианта теракта – организовать крушение поезда с вагоном СТАЛИНА на Сочинской линии.
Я приступил к этой работе.
Вопрос: Дайте показания о конкретной работе, которую вы провели по подготовке теракта над тов. СТАЛИНЫМ?
Ответ: С согласия ЛИВШИЦА, я привлек к подготовке теракта, в декабре 1934 г. участников троцкистской организации начальника службы пути ВОЛОВИЧА Н.А. и начальника паровозной службы ТОМЛЕНОВА Василия Дмитриевича. С ними обоими порознь я имел беседы, в которых сказал, что главной задачей организации является убийство СТАЛИНА во время его поездки в Сочи путем организации крушения поезда, в котором будет следовать СТАЛИН на Сочинской линии. ВОЛОВИЧУ и ТОМЛЕНОВУ я предложил изучить детально вопрос организации крушения и приступить к делу, связавшись между собой в этой работе. При этом я указал ВОЛОВИЧУ и ТОМЛЕНОВУ, что в том случае, если не удастся устроить крушение поезда с вагоном СТАЛИНА, нужно независимо от этого подготовить крушение хотя бы с другим правительственным вагоном.
ВОЛОВИЧ и ТОМЛЕНОВ без особых колебаний согласились приступить к подготовке теракта и работали в этом направлении вместе.
Вопрос: Почему вы привлекли к организации теракта именно ВОЛОВИЧА и ТОМЛЕНОВА?
Ответ: Крушение поезда с вагоном СТАЛИНА требовало тщательной подготовки, и нужно было его организовать так, чтобы ни у кого не возникло подозрение в том, что оно произведено организацией. Наиболее удобно было использовать для организации крушения с этой точки зрения службы пути и паровозную следующим образом: на одном из уклонов и кривой на Сочинской линии – уширить путь, для чего поднять на несколько миллиметров уклонку. На таком месте на большой скорости устроить резкое “самоторможение” состава, что вызовет, вернее, гарантирует неминуемое крушение, и в то же время не останется никаких следов в преднамеренности такого крушения. Для этого варианта теракта требовалось привлечение людей паровозной службы и службы пути, которых должны были найти и подготовить ВОЛОВИЧ и ТОМЛЕНОВ.
Вопрос: Что было сделано ВОЛОВИЧЕМ и ТОМЛЕНОВЫМ по этим вашим указаниям?
Ответ: В мае мес<яце> 1935 года ВОЛОВИЧ информировал меня о том, что выезжал на Сочинскую линию для подыскания подходящего места для совершения крушения поезда с вагоном СТАЛИНА и подобрал людей, назвав три или четыре человека, которых он привлек в качестве непосредственных исполнителей крушения, но я не могу сейчас вспомнить их фамилии. Как только я восстановлю эти фамилии в своей памяти, назову их следствию. Один из этих людей – является начальником участка пути, но где именно – не помню. Что конкретно сделал ТОМЛЕНОВ, я не знаю, но мне он и ВОЛОВИЧ говорили, что в этой работе они действуют вместе. О ходе подготовки к теракту я сообщал ЛИВШИЦУ. Дальнейшее мое участие в этом деле было прервано начавшимся разделением объединенной дороги, и я с 10.VI-35 г. был отвлечен организацией С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороги>. К этому времени уехал ЛИВШИЦ, а за ним и ТОМЛЕНОВ.
Вопрос: Возвращаемся к диверсионной работе троцкистской организации на объединенной СК ж<елезной> д<ороге>.
Давайте показания по этому вопросу?
Ответ: Мной лично были привлечены к диверсионной работе участники организации – ТОМЛЕНОВ, ВОЛОВИЧ и начальник Ростовского отделения движения ЖЕРОМСКИЙ.
Этим лицам я в ноябре-декабре 1934 года разновременно дал установки организовать на дороге аварии и крушения в точном соответствии с директивой ЛИВШИЦА.
Осуществляя мои указания – ЖЕРОМСКИЙ, ТОМЛЕНОВ и ВОЛОВИЧ вели диверсионную работу. В частности, вспоминаю, что ЖЕРОМСКИЙ организовал в конце декабря 34 года или начале января 35 года большое крушение двух пассажирских поездов на ст<анции> Каял, которые были пущены друг другу в хвост. В результате было разбито два вагона, убито 12, ранено – 8 или 10 человек. Не помню точно – или когда я приехал на место крушения, или позже ЖЕРОМСКИЙ сообщил мне, что это крушение организовал он, но людей, которых привлек для совершения этого диверсионного акта, – не назвал.
Остальные факты крушений произведенных сейчас не могу точно воспроизвести, т.к. их было много, но постараюсь, если следствию будет нужно, вспомнить наиболее серьезные из них по своим последствиям и дам об этом дополнительные показания.
Вопрос: Кто еще из участников организации, помимо названных вами лиц, участвовал в диверсионной работе на объединенной С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге>?
Ответ: Из разговоров с ТОМЛЕНОВЫМ, ВОЛОВИЧЕМ, ЛИВШИЦЕМ и АЛЕКСАНДРОВЫМ (начальником группы кадров дороги) в декабре 34 года – январе 1935 года о работе и задачах нашей организации на дороге я узнал, что активное участие в диверсионной работе принимают следующие участники организации: зам<еститель> начальника паровозной службы – СУДАКОВ, начальник Тихорецкого механизиров<анного> путейского завода – ОГАНЕСОВ, начальник Тихорецкого паровозного депо, фамилию его не помню, начальник участка пути ст<анции> Кавказской – КАЗАКОВ, начальник паровозного депо в то время, а теперь отделения ст<анции> Кавказская – МАРЧЕНКО и главный инженер вагоноремонтного завода в гор. Орджоникидзе – АНАНЬЕВ Борис Николаевич.
В конце 1935 года он выехал на один из заводов на Украине. Кем именно были привлечены эти лица к диверсионной работе – не могу сказать, но из разговоров с ТОМЛЕНОВЫМ я понял, что СУДАКОВ, начальник паровозного депо ст<анции> Тихорецкая, и МАРЧЕНКО ведут диверсионную деятельность под его руководством. Должен добавить, что в курсе диверсионной деятельности организации находились начальник адмотдела дороги – ХЕЙФЕЦ и начальник Финотдела БРЕЙМАН, с которыми я лично неоднократно имел беседы о задачах организации по развертыванию диверсионной работы на дороге.
Вопрос: Вашими показаниями устанавливается, что после разделения объединенной С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороги> вы в августе мес<яце> 1935 года получили директиву ЛИВШИЦА активизировать диверсионную работу на С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге> в ее новых границах. Что вы сделали по этой директиве ЛИВШИЦА?
Ответ: По возвращении из Москвы в конце августа или <в> сентябре 1935 г. я дал установки, вытекающие из директивы ЛИВШИЦА, переведенному из Краснодара участнику организации БУРШТЕЙНУ, которого назначил в г. Грозный. Тогда же я имел несколько коротких бесед со своим заместителем – БРАУДЭ, в которых мы договорились о совместной диверсионной работе на С<еверо->К<авказской> ж<елезной> д<ороге> по директиве ЛИВШИЦА, с которой я его ознакомил. Впоследствии, уже в 36-м году, мне БРАУДЭ сообщил, что привлек к диверсионной работе начальника вагонной службы Управления дороги – ДОКТОРОВА.
В мае мес<яце> 1936-го года я завербовал для вредительской и диверсионной работы начальника паровозной службы ПУСТОВОЙТОВА. В сентябре или начале октября 1936 года ПУСТОВОЙТОВ в одном из разговоров со мной после доклада сообщил, что привлек к работе своего заместителя – ФЕДОТОВА, бывшего в то время начальником группы теплотехники ПЫЖОВА и мастера Минводского депо – СОКОЛОВСКОГО, который, как мне сказал тогда ПУСТОВОЙТОВ, неплохо проводит работу по срыву подъемочного ремонта. Летом 1936 года, кажется, в августе, точно не помню, я связался с участником организации – начальником службы пути ЛЯПИНЫМ, вместе с которым в конце 35 года и в начале 36 года провел в диверсионных целях замену годных крестовин и сердечников на стрелках по ряду участков дороги – негодными. Я говорю, что связался с ЛЯПИНЫМ летом 36 года, потому что до этого времени не имел с ним прямых разговоров о диверсионной работе, хотя он и выполнял мои указания в этом направлении. Летом 36 г. ЛЯПИН в моем служебном кабинете вызвал сам меня на откровенный разговор, сказав мне, что по его заданию на дороге ведется работа по организации аварий и крушений. В этом разговоре я установил прямой контакт с ЛЯПИНЫМ по диверсионной работе, В дальнейших своих показаниях я расскажу следствию о конкретной диверсионной деятельности названных мною участников организации.
Вопрос: Дайте показания об установках по диверсионной работе, которые вы давали участнику организации – БУРШТЕЙНУ.
Ответ: Предварительно я должен сказать о причинах назначения БУРШТЕЙНА в июне мес<яце> 36 года в Минеральные Воды.
Работа организации по Минводскому узлу была поставлена слабо, и я решил обеспечить Мин<еральные> Воды путем перевода туда участников организации: БУРШТЕЙНА – начальником отделения движения и АХАПКИНА – начальником паровозного депо, в целях обактивления вредительской и диверсионной деятельности по Минераловодскому отделению. В связи с этим я имел разговор с БУРШТЕЙНОМ в июне мес<яце> 1936 года, насколько я помню, в своем кабинете в Управлении дороги. Я сказал БУРШТЕЙНУ, что перевожу его в М<инеральные> Воды, учитывая важность этого узла, и дал ему установку развернуть активную диверсионную работу по Минводскому отделению. На что БУРШТЕЙН дал мне согласие. 10 января 1937 года я, находясь в Минеральных Водах, встретился с БУРШТЕЙНОМ в его служебном кабинете и дал ему указания более широко заняться организацией крушений на Минводском отделении.
Вопрос: В связи с чем вы дали БУРШТЕЙНУ 10 января 1937 года указания расширить работу по организации диверсионных актов?
Ответ: 10 января я приехал в Пятигорск на Пленум Крайкома партии, но он был перенесен, и я остановился в Мин<еральных> Водах в своем вагоне. В это время я предложил БУРШТЕЙНУ приступить к широкой организации диверсионных актов в связи с раскрытием антисоветского троцкистского центра и в ответ на произведенные аресты. БУРШТЕЙН ответил мне, что немедленно приступит к выполнению моих указаний.
Вопрос: Следовательно, крушение скорого пассажирского поезда № 31 и № 731 наливного в ночь с 26 на 27 января 1937 г. на ст<анции> Киан – было организовано БУРШТЕЙНОМ по вашему заданию?
Ответ: Да, это крушение, сопровождавшееся большими человеческими жертвами, было организовано БУРШТЕЙНОМ в результате моего задания. Я не говорил ему, что нужно устроить крушение поезда именно 31, но, когда я узнал об этом крушении, мне стало ясно, что оно организовано БУРШТЕЙНОМ на основе данных мной ему указаний 10 января 1937 года. Поговорить об этом с БУРШТЕЙНОМ я не успел в связи с его арестом.
Показания мною прочитаны и записаны с моих слов правильно.
ДОПРОСИЛ:
Нач. IV Отд. 4 отдела УГБ СКК –
Лейтенант Государственной безопасности – ВЛОДЗИМИРСКИЙ.
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 295, Л. 21-33.
