СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протоколы допросов арестованного на Украине участника контрреволюционной троцкистской организации, бывшего заведующего Культпропом Одесского обкома КП(б)У – МАНЮРИНА-БРОВАРСКОГО Е.М. от 11 и 14 января с<его> г<ода>.
МАНЮРИН-БРОВАРСКИЙ показывает о проводившейся троцкистами, наряду с террористической деятельностью, вредительской работе на Украине в деле освоения культуры хлопка, а также о противодействиях академику ЛЫСЕНКО по яровизации сельскохозяйственных культур.
Со слов участника ГОЛУБА, МАНЮРИНУ-БРОВАРСКОМУ известно, что “общая с украинскими националистами международная ориентировка” на Гитлера проводилась троцкистами в противовес международным связям, устанавливаемым Советским Союзом с антифашистскими правительствами.
Названных в показаниях МАНЮРИНА-БРОВАРСКОГО быв<шего> второго секретаря Одесского обкома КП(б)У СОКОЛОВА А.Г., ныне работающего в Кировском крае, и ГОЛУБА Ф.Я., в настоящее время второй секретарь Одесского обкома КП(б)У, считаю необходимым арестовать.
Прошу Вашей санкции.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Ежов Н.И. ЕЖОВ
2 {января}II 1937 г.
№ 55563
[Резолюция И. Сталина: Поговорить с Маленковым и Андреевым (оргбюро). (Как произошел перевод Соколова в Вятку?) Арх<ив>.]
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 278, Л. 47.
Опубликовано: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937-1938. М.: МФД, 2004, с. 72-73.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
МАНЮРИНА-БРОВАРСКОГО Евгения Михайловича
от 11 января 1937 года.
Вопрос: На допросе 9 января с<его> г<ода> вы признали себя виновным в активном участии в контрреволюционной троцкистско-террористической организации и заявили следствию, что будете давать правдивые показания. Вы также заявили, что вашему вступлению в контрреволюционную организацию предшествовал ряд сомнений и колебаний в правильности политики партии, начавшихся у вас в 1933 г.
Конкретизируйте эти свои показания?
Ответ: Еще раз заявляю, что глубоко продумавши и осознавши всю тяжесть своей вины перед партией и советской властью, я сообщу следствию все, что мне известно о преступной контрреволюционной деятельности троцкистско-террористической организации и о моей работе как члена этой организации.
Начало моих колебаний в правильности генеральной линии партии я отношу к 1933 году.
Весной этого года, работая ответственным инструктором ЦК КП(б)У, я был послан решением ЦК секретарем Вознесенского РКП. Это постановление ЦК, состоявшееся без предварительного разговора со мной, сильно меня уязвило. Пережитки моего мелкобуржуазного воспитания проявили себя со всей силой. Я хотел было добиваться пересмотра этого решения, но потом все же поехал в район, затаив в себе обиду, и считал, что со мной неправильно обошлись.
В процессе моей работы в Вознесенске, а затем в качестве секретаря Херсонского Горпарткома требовательность со стороны ЦК и Обкома партии в отношении своевременного выполнения сельхозработ, критика отдельных непорядков в районе со стороны областной и украинской прессы воспринимались исключительно обостренно. К концу 1933 года у меня сложилась определенная неудовлетворенность внутрипартийным режимом. Я считал, что в партии отсутствует внимание к ее партийным кадрам (сиречь ко мне), нет возможности открыто и “по-настоящему” (т.е., по сути, антипартийно) критиковать ошибки и недостатки нашего руководства в силу существующего зажима внутрипартийной демократии. Этих своих сомнений я открыто не высказывал.
Вопрос: Изложите, при каких обстоятельствах вы были вовлечены в контрреволюционную троцкистско-террористическую организацию?
Ответ: Как я уже показал на предыдущем допросе, в троцкистско-террористическую организацию я был вовлечен в 1934 г. бывш<им> 2 секретарем Одесского Обкома СОКОЛОВЫМ Александром Гавриловичем. Этому предшествовал ряд откровенных антипартийных бесед, которые я вел с СОКОЛОВЫМ.
Вопрос: Расскажите подробно об этих беседах с СОКОЛОВЫМ?
Ответ: Примерно в ноябре 1935 г. во время пленума Одесского Обкома КП(б)У мне пришлось иметь разговор с СОКОЛОВЫМ о состоянии дел в Вознесенском районе, где я был тогда секретарем. Он упрекал меня по поводу неудовлетворительно хода выполнения плана зяби. Я, вспылив, сказал ему: “Вот ругать нас вы горазды, а побыли бы в нашей районной шкуре, тогда знали бы, каково нам иногда приходится. А то бьете нас и даже выслушать толком не желаете”. К моему удивлению, СОКОЛОВ немедленно переменил тон и, успокаивая меня, между прочим сказал: “Да, это ты верно подметил. Система руководства у нас такая, чтобы как можно резче ударить, не разбираясь кто прав и кто виноват. И это, имей в виду, сверху донизу так”. Я осторожно сказал ему, что и сам иногда приходил к мысли, что у нас не все ладно в системе партийного руководства, но что я не согласен, что так обстоит дело и в ЦК ВКП(б). СОКОЛОВ ответил: “Значит, ты не все додумал. Присмотрись хорошенько, и тебе станет ясно, что тут не только думать, а, возможно, и действовать надо”. Я спросил его, как это понять, но он уклончиво сказал: “Ладно, уезжай работай, а при случае поговорим еще”. На этом наша беседа закончились.
Этот разговор сильно обострил мои антипартийные настроения. В течение первых месяцев 1934 г. я пару раз виделся с СОКОЛОВЫМ, но подробной беседы у нас не выходило.
Вопрос: Когда же вы продолжили свою контрреволюционную беседу с СОКОЛОВЫМ?
Ответ: В июне 1934 г., когда уже определился серьезный урожай по области, и в частности по Херсону, где я тогда секретарем ГПК, в Одессе состоялось совещание секретарей РКП с участием Павла Петровича ПОСТЫШЕВА по вопросу о сроках и методах выполнения плана хлебозаготовок. Через некоторое время я был на приеме у СОКОЛОВА. Я рассказал ему о положении в районе и жаловался ему на неправильное, по-моему, решение ЦК КП(б)У о состоянии партийной работы в Херсонской организации. Он выразил мне сочувствие и сказал: “Ничего, брат, не поделаешь, это система”. Затем он спросил меня, какие выводы я сделал из областного совещания. Я ответил, что выполнить план хлебозаготовок по Херсону будет тяжело. Тогда СОКОЛОВ сказал: “У нас ведь всегда так, сначала заставят вывезти все, оставят мужика без хлеба, затем везут обратно, да еще бьют за то, что не вывез. Ералаш какой-то получается, а не разумная государственная политика”. Я возразил ему, что на совещании ПОСТЫШЕВ предлагал трезво учесть положение в районе и вывезти максимум возможности. СОКОЛОВ с большой горячностью сказал: “Да разве в этом дело, пойми ты, что мы засыпались с коллективизацией, в этом суть вопроса. При такой политике неизбежны в ближайшем будущем серьезные осложнения на селе”. На мое полушутливое замечание, что сказанное СОКОЛОВЫМ одновременно является и троцкизмом, и правым уклоном, СОКОЛОВ сказал: “Ты, видно, тоже в плену у ярлыков. Надо не бояться думать, тогда поймешь – не туда мы идем. Тут многое надо менять, и поскорее. Поразмысли над этим, и ты согласишься со мной”.
В конце разговора СОКОЛОВ взял с меня слово, что я нашу беседу сохраню в тайне, и уехал я в Херсон.
Вопрос: Когда же произошло вовлечение вас СОКОЛОВЫМ в контрреволюционную организацию?
Ответ: После некоторых колебаний трудности осени 1934 г., связанные с неурожаем, привели меня к мысли, что СОКОЛОВ прав в своей критике политики партии.
Осенью 1934 года, приехав на несколько дней в Одессу по делам района, я при свидании с СОКОЛОВЫМ у него в кабинете сообщил ему, что я в основном с ним согласен. Тогда СОКОЛОВ открыто поставил передо мной вопрос о необходимости борьбы за изменение руководства партией, добавив при этом: “…Иного способа, чтобы изменить политику партии и спасти страну от гибели, нет”.
Я сказал, что ведь это легче сказать – изменить руководство, – чем сделать, что партия на это не пойдет.
Тогда СОКОЛОВ, смотря прямо мне в глаза, сказал: “Есть средство изменить руководство партии – средство жестокое, но единственное и верное. Это средство – террор”. Увидев, что я несколько ошеломлен, он продолжал: “Смотри, сколько лучших людей сталинское руководство фактически устранило от жизни. Физическое уничтожение СТАЛИНА и его ближайшего окружения будет не только справедливым актом, но даст нам возможность стать у власти, используя замешательство, которое несомненно создастся в партии и стране”. Я долго возражал ему, говоря, что согласен с необходимостью борьбы за изменение политики партии, но не могу согласиться с применяем террора. Наконец, он смеясь сказал: “Я вижу, что ты, как был интеллигентом, так им и остался. Пойми, что другого средства для достижения нашей цели, кроме террора, сейчас не существует. Это поняли уже многие. И здесь в Одессе я говорю с тобой не только от своего имени. Я уверен, что и ты поймешь, что мы правы”. На этом мы в этот день разговор прекратили, так как нас прервали.
На другой день я снова пришел к СОКОЛОВУ, который опять стал меня убеждать, что в условиях отсутствия широкой массовой базы для борьбы против сталинского руководства – террор как метод борьбы неизбежен. В конце концов я с ним согласился.
Тогда СОКОЛОВ сообщил мне о существовании подпольной к троцкистско-террористической организации, ставящей своей задачей свержение сталинского руководства и срыв мероприятий партии в области индустриализации и коллективизации страны, поскольку построение социализма в одной стране является утопией. Ближайшей нашей задачей является, сказал он, подготовка террористических актов против СТАЛИНА, МОЛОТОВА, КАГАНОВИЧА, ВОРОШИЛОВА, ОРДЖОНИКИДЗЕ и КИРОВА, а на Украине против КОСИОРА и ПОСТЫШЕВА. Он рассказал мне о существовании троцкистского центра в Москве, состоящего из представителей троцкистов и зиновьевцев и получающего директивы непосредственно от Троцкого. На Украине, сказал он, имеется также троцкистский центр, в который входят: КОЦЮБИНСКИЙ, ЛОГИНОВ и ГОЛУБЕНКО. Руководство одесской организацией осуществляют он, СОКОЛОВ, ГОЛУБ Федор Яковлевич и БРЕЙТМАН.
Наша задача, говорил СОКОЛОВ, это расширить кадры организации, кроме того, мы специально организуем террористические группы для подготовки и выполнения терактов.
Вопрос: Называл ли вам СОКОЛОВ фамилии намечаемых или уже завербованных террористов?
Ответ: В этом же разговоре я хотел узнать, кто именно является участниками террористических групп, но СОКОЛОВ ответил, что по вполне понятным соображениям конспирации он мне пока их назвать не может. Позже, со слов уже ГОЛУБА Федора, мне стало известно, что руководителем террористической группы в Одессе является КАЛАШНИКОВ, быв<ший> заведующий Сахалинснабом.
Вопрос: Какие поручения вам дал СОКОЛОВ?
Ответ: После того, как я подтвердил свое согласие на участие в троцкистско-террористической организации, СОКОЛОВ дал мне задание завербовать несколько человек в организацию по Херсону и добавил, что на случай его отсутствия в
Одессе я должен буду связаться с ГОЛУБОМ Ф. или БРЕЙТМАНОМ.
Это задание и указание СОКОЛОВА я принял.
Протокол мною прочитан и записан с моих слов правильно.
ДОПРОСИЛ:
ПОМ. НАЧ. III ОТД. IV ОТДЕЛА УГБ НКВД УССР –
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: (ГРОЗНЫЙ)
ВЕРНО:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР 8 ОТДЕЛА ГУГБ –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 278, Л. 48-54.
