СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса арестованного участника контрреволюционной троцкистской террористическо-диверсионной организации в Западно-Сибирском крае бывшего нач<альника> Кемеровского хим<ического> комбината НОРКИНА Б.О. от 8 декабря с<его> г<ода>.
НОРКИН дал показания о конкретной вредительской и диверсионной работе на Кемеровском хим<ическом> комбинате, проведенной им вместе с ДРОБНИСОМ по заданию ПЯТАКОВА.
Показания НОРКИНА о конкретных актах вредительства документированы экспертной комиссией.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Ежов (Н. ЕЖОВ)
28 декабря 1936 года.
№ 59250
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 264, Л. 71.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
НОРКИНА, Бориса Осиповича, от 8 декабря 1936 года.
ВОПРОС: На допросе 11/XI-36 г. вы показали, что в 1933 году вы от ПЯТАКОВА получили прямое задание по проведению подрывной разрушительной работы на Кемеровокомбинатстрое. Кого вы привлекли в организацию для практического выполнения этого задания ПЯТАКОВА?
ОТВЕТ: Прежде чем ответить на поставленный мне вопрос, разрешите сделать небольшое заявление, так как без этого вы мой ответ сочтете неправдоподобным. Я же решил ничего от следствия не скрывать и рассказать все, что мне известно о том преступном деле, участником которого я являюсь.
ВОПРОС: Что вы хотите заявить?
ОТВЕТ: Я хочу заявить о том, что на предыдущем допросе я упустил показать, что помимо группы ДРОБНИСА я был организационно связан с главным инженером Кемеровокомбинатстроя КАРЦЕВЫМ, который, являясь членом контрреволюционной организации, имел свою группу.
ВОПРОС: Вы все-таки не ответили на поставленный вам вопрос, кого вы лично завербовали в состав контрреволюционной организации?
ОТВЕТ: Я лично в состав контрреволюционной организации никого не вербовал, и прошу мне в этом верить. На Кемеровокомбинатстрое существовали две контрреволюционные группы – одна, возглавляемая ДРОБНИСОМ, и вторая – КАРЦЕВЫМ. Наличие этих групп обеспечивало проведение необходимых подрывных мероприятий по комбинату. Поэтому надобности расширения состава организации на Кемеровокомбинатстрое я не находил и вербовками не занимался.
ВОПРОС: С кем из участников контрреволюционной организации на Кемеровокомбинатстрое вы были лично связаны?
ОТВЕТ: Я лично был связан только с КАРЦЕВЫМ и ДРОБНИСОМ. С другими участниками контрреволюционной организации я не связывался, так как мне не было это удобно, все-таки я был уполномоченным Наркомтяжпрома, и для рядовых участников организации это было бы непонятно. Подпольная контрреволюционная работа, и особенно в области разрушения крупнейшего оборонного комбината, за строительством которого наблюдают тысячи глаз, – это тонкая механика. Тут сплеча рубить нельзя. Вредить нужно было с величайшей осторожностью, так чтобы каждому вредительскому акту было найдено какое-то объяснение для рабочих, честных советских специалистов и контрольных органов, – я это ясно понимал.
ВОПРОС: Когда и при каких обстоятельствах вы связались с КАРЦЕВЫМ как с членом контрреволюционной организации?
ОТВЕТ: На свидании с ПЯТАКОВЫМ в декабре м<еся>це 1934 года, о чем я показывал на допросе 11/XI, ПЯТАКОВ, настойчиво указывая на необходимость усиления подрывной разрушительной работы на Кемеровокомбинатстрое, сообщил мне, что КАРЦЕВ является членом организации, и рекомендовал использовать КАРЦЕВА в подрывной работе, как он выразился, “на полную мощность”. По возвращении из Москвы, выполняя указания ПЯТАКОВА, я в январе или феврале м<еся>це 1935 года связался с КАРЦЕВЫМ как с членом контрреволюционной организации.
ВОПРОС: Кем завербован в состав контрреволюционной организации КАРЦЕВ?
ОТВЕТ: Этого я не знаю. Ни КАРЦЕВ, ни ПЯТАКОВ мне об этом не говорил<и>, а я не спрашивал.
ВОПРОС: Когда и при каких обстоятельствах вы связались с ДРОБНИСОМ как с членом контрреволюционной организации?
ОТВЕТ: ДРОБНИС прибыл на работу в Кемерово в апреле или мае м<еся>це 1934 года. Приблизительно через год, кажется, в апреле м<еся>це, ДРОБНИС был вызван ПЯТАКОВЫМ по телефону в Москву. Через несколько дней после возвращения из Москвы ДРОБНИС пришел ко мне в кабинет несколько злым и заявил, что так делать не годится. Я, не поняв его, спросил, в чем дело, он мне ответил: “Дело в том, Борис Осипович, что я здесь за год не сделал того, что можно было бы сделать за полгода”, – и сообщил мне, что ПЯТАКОВ рассказал ему, что я – НОРКИН являюсь членом организации, и предложил ему связаться со мной и контактировать подрывную работу.
ВОПРОС: Какие конкретно вы преследовали цели в подрывной разрушительной работе?
ОТВЕТ: Цель была одна – это смена любыми путями руководства партии и Правительства и захват власти нами – троцкистами. Подрывной работе как средству для достижения этой цели отводилось большое место. Путем проведения подрывных актов мы намерены были создать такие условия, при которых все хозяйственные планы терпели бы крах, и генеральная линия ЦК и Сталина на индустриализацию страны была ба сорвана. Если же говорить конкретно по Кемеровокомбинатстрою, то здесь, помимо этих общих задач, были и другие. На допросе 11/XI-36 г. я уже показал, что ПЯТАКОВ, развивая передо мной перспективы нашей работы, говорил о необходимости сговора с иностранцами для свержения совместными силами Сталинского руководства. Исходя из этой установки мы никак не могли допустить такого положения, когда бы в возможной войне с любым из капиталистических государств Сталинское руководство вышло бы победителем. Мы стояли на точке зрения поражения СССР. В этом свете Кемеровокомбинатстрой как имеющий прямое оборонное значение в случае его своевременного пуска и нормальной эксплуатации имел бы большое значение для обороноспособности страны. Потому как ПЯТАКОВ, так и я – НОРКИН, а также ДРОБНИС и КАРЦЕВ проведению подрывной работы на Кемеровокомбинатстрое придавали исключительное значение и ставили своей прямой задачей сорвать и затормозить на возможно длительный срок окончание строительства этого оборонного комбината.
Я уже давал показания, что при свидании с ПЯТАКОВЫМ в июне м<еся>це 1936 года он предлагал мне не останавливаться даже перед взрывами и поджогами на комбинате.
ВОПРОС: Какие еще практические контрреволюционные задачи Вы ставили перед собой помимо подрывной работы?
ОТВЕТ: Помимо проведения подрывной разрушительной работы мы ставили своей задачей вызвать среди рабочих недовольство политикой партии и Правительства. С этой целью создавались ненормальные производственные и жилищно-бытовые условия рабочим.
Отдельно здесь нужно остановиться на стахановском движении. Развитие стахановского движения могло свести к минимуму результаты нашей подрывной работы, а этого мы допустить не могли. В то же время открыто саботировать развитие стахановского движения было рискованно, можно было получить в зубы. Учитывая это, мы на Кемеровокомбинатстрое стали путем организации фиктивного учета результатов работы отдельных рабочих преувеличивать их производственные показатели. Стахановское движение этим дискредитировалось, а развитие его тормозилось. С другой стороны, стахановское движение мы подрывали и тем, что поручали стахановцам такую работу, которая впоследствии должна была переделываться. Таким образом, получалось, что рабочие старались, строили, а когда работа была закончена – “оказывалось”, что делалось это не по проекту, не так, не на том месте, и поэтому сделанное ломали и строили вновь. Так, например, было с кладкой фундаментов на заводе олеума, которые после окончания строительства были взорваны, и результаты стахановской работы пошли насмарку.
ВОПРОС: Следовательно, заключение экспертной комиссии по Кемеровокомбинатстрою о том, что:
“Вся деятельность НОРКИНА и ДРОБНИСА сводилась к сознательному срыву и дискредитации стахановского движения. Наряду с парадной и очковтирательской шумихой вокруг отдельных искусственно созданных рекордов, по существу, велась подрывная работа по срыву стахановского движения.
Система учета по прямому указанию НОРКИНА строится так, что показываются фиктивные результаты производительности стахановцев…”,
правильно?
ОТВЕТ: Это заключение правильно.
ВОПРОС: Каковы итоги той подрывной разрушительной работы, которую лично вы и участники вашей контрреволюционной организации провели на Кемеровокомбинатстрое?
ОТВЕТ: Итоги эти таковы:
1) Азотно-туковый комбинат, дающий сырье для заводов военной химии, по решению Правительства должен быть сдан в эксплуатацию в конце 1935 года, мы этот срок сорвали. Нам Правительством был дан второй срок – это конец 1936 года – мы и этот срок окончания строительства сорвали. Строительство Азотно-тукового комбината находится в таком состоянии, что он, при всех благоприятных условиях, может быть пущен не раньше лета 1937 года.
2) Заводы спецхимии (завод пироксилина, пороха, эфира, олеума, тротила, хлора, иприта) по решению Правительства должны были быть сданы в эксплуатацию в 1935 году. Этот срок пуска этих заводов нами сорван и они, при большом напряжении, могут быть пущены в эксплуатацию не раньше конца 1937 года. Все эти заводы, и особенно пироксилина, пороха, эфира и олеума, взаимно увязаны. Нами в строительстве этих заводов созданы разрывы. В частности, искусственно создано отставание в строительстве заводов эфира и олеума, а без пуска этих заводов завод пороха, если он даже и будет готов, все равно в эксплуатацию пущен быть не может, так как, повторяю, эти заводы взаимно увязаны.
3) умышленно оттянута достройка очередного отсека левобережной ГРЭС. Это обстоятельство уже в 1937 г. приведет к большим затруднениям с электроэнергией в Кузбассе. В этом вопросе нами создано исключительно угрожающее для нормальной работы Кузбасса положение.
4) По строительству нами умышленно допущено большое удорожание, выражающееся в десятках миллионов рублей. По ряду объектов сметная стоимость строительства фактически уже превышена, а план строительства выполнен всего на 80-90%.
Таковы вещественные итоги проведенной нами подрывной работы в основном, выражающиеся в том, что строительство оборонного комбината оттянуто на два года.
ВОПРОС: В результате каких именно подрывных мероприятий, проведенных вашей контрреволюционной организацией, достигнуты те “итоги”, о которых вы сейчас показали?
ОТВЕТ: Вы ставите передо мной чрезвычайно трудную задачу. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо многое вспомнить и много об этом рассказывать. Обобщая все наши подрывные действия по комбинату, я могу заявить, что что они проводились по всем направлениям, связанным со строительством комбината. В области финансирования средства, отпускаемые Правительством на основные оборонные объекты, частично передавались на строительство подсобных объектов или объектов второй очереди. В области проектной часть объектов строилась без проектов или по проектам, составленным неправильно, что вызывало переделки.
Составление проектов умышленно затягивалось, составленные проекты вначале браковались, составлялись новые, а впоследствии строительство велось все-таки по первоначальным проектам. Сметное дело было развалено. Качество строительства в ряде случаев было исключительно плохим, из-за чего были случаи обрушения вновь выстроенных зданий. В качестве строительного материала в подрывных целях применяли глиноорганник. В строительстве объектов, связанных между собой технологическим процессом, допущены разрывы. Оборудование заказывалось несвоевременно и заказы давались зачастую не на то оборудование, которое нужно в данный момент, а на то, которое потребуется через 10-12 месяцев. Новые дома для рабочих и специалистов строились с большой затяжкой и недоброкачественно. Автотранспорт дезорганизован. Механизация строительства в том объеме, как это было можно и нужно, – сорвана. Снабжение комбината стройматериалами мы умышленно вели так, чтобы затянуть строительство и сорвать установленные сроки его окончания. Для характеристики этого рода проводимой нами подрывной работы могу привести такой факт.
В 1936 году для изготовления труб для Азотно-тукового комбината и заводов спецхимии нужно было получить 3000 т. листового железа, без чего строительство успешно развиваться не могло. Это железо можно было своевременно получить на Кузнецком металлургическом заводе им. Сталина, здесь же в Сибири. Однако с целью срыва установленных сроков строительства ПЯТАКОВ дал наряд на получение этого железа с Никитинской базы в Донбассе. Там этого железа не было, и в результате наряд был дан все же на Кузнецкий завод. Но в связи с этим изготовление труб было оттянуто на 4 месяца.
ВОПРОС: Нам известно, что Вы по этому конкретному факту о железе для труб как начальник Комбинатстроя писали протесты ПЯТАКОВУ. Как это сочетается с проводимой вами подрывной работой?
ОТВЕТ: Протесты ПЯТАКОВУ я посылал, это верно. Но эти протесты были не чем иным, как двурушничеством с моей стороны, направленным на обман честных советских специалистов и общественности.
Эти протесты были тем громоотводом, который спасал нашу организацию от провала. ПЯТАКОВ же цену моим протестам знал, так как делалось это все ПЯТАКОВЫМ вместе со мною в подрывных целях.
ВОПРОС: Вы имели подробно разработанный план подрывной работы по Кемеровокомбинатстрою?
ОТВЕТ: Какого-либо писанного плана у нас, конечно, не было. Вообще же, наша контрреволюционная организация вела подрывную работу целеустремленно, исходя из установок ПЯТАКОВА, получаемых мной и ДРОБНИСОМ. Эти установки я – НОРКИН, ДРОБНИС и КАРЦЕВ конкретизировали применительно к условиям комбината и в соответствии с этим проводили подрывную работу.
ВОПРОС: С ПЯТАКОВЫМ согласовывались намечаемые вами подрывные акты по комбинату?
Основные принципиальные подрывные мероприятия с ПЯТАКОВЫМ согласовывались. Так, например, оттяжкой энергостроительства мы создали такое положение, при котором, как я уже показал, Кузбасс уже в 1937 году будет переживать трудности с электроэнергией. По этому вопросу я в июле м<еся>це 1936 года, будучи в Москве, имел беседу с ПЯТАКОВЫМ. Я ему сказал, что здесь мы перегнули, что это опасная для нас вещь, ПЯТАКОВ мне на это буквально ответил: “Ты вместо того, чтобы решить задачу, хочешь вырвать страницу из задачника”, – и предложил вопрос о расширении ГРЭС снять.
Второй пример: я, до 1935 года ставя своей задачей задержать ввод в эксплуатацию заводов спецхимии, искусственно создавал разрыв в строительстве азотно-тукового комбината с заводами спецхимии. С этой целью я умышленно задерживал строительство азотно-тукового комбината и более форсированно вел строительство заводов спецхимии. Это должно было привести к тому, что заводы спецхимии, даже будучи закончены строительством, все равно не могли бы работать, так как не получили бы нужные для работы материалы из-за неоконченности строительства азотно-тукового комбината. В 1935 г., месяца точно не помню, будучи в Москве, я доложил об этом ПЯТАКОВУ. ПЯТАКОВ раскритиковал мои действия, заявив, что все это шито белыми нитками. Он предложил мне действовать наоборот, задерживать строительство заводов спецхимии и больше уделять внимания строительству азотно-тукового комбината. Это приведет к тому, что заводы спецхимии к сроку закончены строительством не будут, но подрывная работа будет более законспирирована.
ВОПРОС: ПЯТАКОВ на допросе 14/XI- показал, что вашей контрреволюционной организацией проведен на комбинате ряд диверсионных актов. Подтверждаете ли вы правильность этих показаний ПЯТАКОВА?
ОТВЕТ: Со слов КАРЦЕВА мне известно, что им через членов организации, с которыми он был связан, организован ряд обвалов вновь строящихся зданий. Кто конкретно являлся исполнителем этих диверсионных актов, и как они практически были организованы, – я не знаю. Я же лично заданий на совершение диверсионных актов не давал, но сам готовил взрыв Кемеровской ГРЭС, обслуживающей весь Кузбасс.
ВОПРОС: Дайте подробные показания о проводимой вами диверсионной работе по подготовке взрыва Кемеровской ГРЭС.
ОТВЕТ: Для Кемеровской ГРЭС нужны угли для сжигания, в которых летучие вещества не превышают 25%. Этим качествам удовлетворяют угли Кемеровского рудника. Однако я поставил задачей вывести хотя бы на время ГРЭС из строя и этим сорвать работу Кузбасса, ввиду чего приемку углей с Кемеровского рудника саботировал. Вместе с этим форсировал завоз углей с Ленинского рудника, в которых летучие вещества достигают 35-40%, что неизбежно при сжигании этих углей должно было привести к взрыву котлов станции. Так оно в действительности и было. В 1936 г. в феврале м<еся>це из-за сжигания углей с Ленинского рудника произошло два взрыва котлов.
ВОПРОС: Вам предъявляются документы:
1) Копия телеграммы управляющего Кемеровским рудником, адресованной в Крайком партии, о том, что рудник завален углем. В телеграмме указывается:
“Кемеровокомбинатстрой за 10 дней вместо занаряженных 8330 тонн взял только 1500 тонн. Шахта поставлена в исключительно безвыходное положение погрузкой, которая срывает добычу угля” (от 10/XII-35 г.).
2) Отношение заведывающего котельным цехом ГРЭС ПОНОМАРЕВА, который в своем отношении пишет:
“Отдел снабжения доставляет котельному цеху довольно большое количество Ленинского и Беловского углей с содержанием летучих свыше 25%. Указанные недостатки могут вызвать большую аварию с выводом из строя оборудования и создают опасность для жизни обслуживающего персонала”.
3) Отношение технического инспектора от 31/I-36 г., в котором указывается:
“…Вторично предлагаю выполнить указание о прекращении сжигания Ленинского и Беловского углей во избежание взрыва”.
4) Заключение экспертной комиссии, в котором указывается:
“Последствиями сжигания ленинских углей явились взрывы третьего февраля и 9-го февраля 1936 г. … следствием чего была остановлена вся система пылеприготовления. Станция была выведена из строя и были выключены все потребители (Прокопьевск, Белово, Анжерка, Ленинск, Кемерово). Взрывы на ГРЭС являются диверсией, организованной НОРКИНЫМ, рассчитанной на длительный вывод станции из строя и расстройство энергоснабжения рудников и предприятий Кузбасса”.
Признаете ли вы, что, зная о том, что угли Ленинского рудника при сжигании на ГРЭС вызовут взрыв, все-таки предложили сжигать эти угли несмотря на наличие кемеровских углей, в результате чего получилось два взрыва.
ОТВЕТ: Я уже показал, что я подготавливал взрыв Кемеровской ГРЭС и потому умышленно приказал сжигать ленинские угли. Предъявленные мне документы только подтверждают правильность моих показаний.
ВОПРОС: Следствию известно, что вами, с целью сорвать установленные сроки строительства основных объектов комбината, денежные средства, отпускаемые на строительство этих объектов, расходовалась не по назначению на подсобные работы. Из заключения экспертной комиссии устанавливается, что вами за три года со строительства азотно-тукового комбината таким образом изъято средств 29,4 млн. рублей и со строительства заводов химии – 29,2 млн. рублей. Подтверждаете ли вы правильность этого заключения комиссии?
ОТВЕТ: Я подтверждаю, что мною совместно с ПЯТАКОВЫМ изъятие средств, отпущенных на строительство основных объектов комбината, и расходование их на второстепенные цели действительно производилось. Делалось это сознательно, с целью затормозить строительство основных объектов комбината, создать в строительстве этих объектов искусственно финансовые затруднения. Я не могу точно утверждать, что суммы изъятых со строительства основных объектов средств составляют 58 млн. рубл<ей>, как это указывает комиссия, но вообще, повторяю, это был один из методов проводимой нами подрывной работы по задержке строительства. Причем я должен заявить, что основную роль в этом вопросе играл ПЯТАКОВ. Он давал прямые официальные распоряжения по перераспределению средств вопреки постановлений Правительства.
ВОПРОС: Дайте показания, в чем конкретно выражалась подрывная деятельность вашей контрреволюционной организации в области проектирования?
ОТВЕТ: Срывая окончание строительства комбината в установленные сроки, я и КАРЦЕВ умышленно задерживали оформление договоров с проектными организациями, а также задерживали сдачу материалов проектных организаций, без чего составление проектов было невозможно. В этой области нами проведено столько подрывных мероприятий, что я их все вспомнить не в состоянии. Помню лишь, что договор с Ленинградским отделением теплоэлектропроекта ЛОТЭП на проектирование строительства 2-й очереди ГРЭС я заключил с опозданием на 8 месяцев против срока, установленного Главэнерго. Технический проект строительства азотно-тукового комбината и углеперегонного завода был утвержден без проектов газоснабжения, водоснабжения, пароснабжения, канализации и проч<его>, чем были созданы диспропорции в проектных решениях по вопросам общекомбинатского хозяйства. Проект водоснабжения заводов спецхимии нами путем различных проволочек затянут составлением на три года вместо установленного срока – 1933 года, закончен лишь в 1936 году. Проекты по отдельным частям азотно-тукового комбината нами были задержаны на 16-19 месяцев. Достигалось это неоплатой счетов проектирующих организаций.
ВОПРОС: В заключении экспертной комиссии по этому вопросу указывается:
“…Вредительство в области проектирования прикрывалось: 1) задержкой оформления договоров с проектными организациями, задержкой дачи материалов проектным организациям; 2) внесением изменений в промздания, вызывающих переработку проектов; 3) проектирование искусственно задерживалось задержкой расчетов с проектными организациями; 4) вредительство в проектировании явилось одним из методов срыва строительства, монтажа и пуска в установленные Правительством сроки важнейших объектов комбината…”
Это заключение является правильным?
ОТВЕТ: Да, заключение экспертной комиссии правильно. Все, что указывает в своем заключении комиссия по вопросу вредительства в проектировании, имеет место. Делалось это умышленно с целью срыва строительства комбината.
ВОПРОС: Дайте показания, какие подрывные мероприятия проведены лично вами и участниками вашей контрреволюционной организации для ухудшения качества строительства отдельных объектов комбината.
ОТВЕТ: Ухудшение качества строительства и монтажа являлось одной из основных задач нашей контрреволюционной организации. Сознательное ухудшение качества строительства проводилось по всем линиям – и в области строительства производственных и жилищно-бытовых зданий, и в области монтажа.
По вопросу о необходимости ухудшения качества строительства я неоднократно имел разговоры с членами контрреволюционной организации ДРОБНИСОМ и КАРЦЕВЫМ. Всех подробностей, связанных с этим, я назвать не смогу. Я же лично провел в этом вопросе подрывное мероприятие, выразившееся в применении на ответственном промышленном строительстве недоброкачественного строительского суррогата – глиноорганника, из-за чего построенные с применением этого суррогата здания разрушились.
ВОПРОС: Экспертная комиссия по Кемеровокомбинатстрою по вопросу о качестве строительства в своем заключении указала:
“…Вредительская разрушительная деятельность с особой силой сказалась в области качества строительных работ и монтажа. По прямому указанию НОРКИНА при активной поддержке главного строителя ККС ПОЛУЭКТОВА ответственнейшие промышленные объекты Химстроя, АТК и зданий ЖСК (объект 401 – порохового здания 11/6, 12/2, 11/1, 11/7, 35/1, 23, 22/1, 22/3, объект 433, здание № 23-29, объект № 427, здание К 7, 13 и др<угие>) построены из недоброкачественного суррогата глиноорганника, который непригоден не только как строительный материал, но и как заполнитель, и при этом глиноорганник как строительный материал в деле значительно дороже, чем красный кирпич. В итоге все глиноорганниковые здания разрушались”.
Вы подтверждаете правильность заключения экспертной комиссии?
ОТВЕТ: Заключение комиссии правильно.
ВОПРОС: Кем конкретно из членов вашей контрреволюционной организации осуществлен подрывной акт, заключающийся в применении в строительстве глиноорганника?
ОТВЕТ: Этот подрывной акт осуществлен мной. Глиноорганник в качестве основного строительного материала применялся по моему распоряжению, которое я дал, исходя из контрреволюционных целей.
ВОПРОС: Следствию известно, что вами лично в строительстве отдельных объектов комбината умышленно созданы разрывы, нарушающие технологический процесс, чем созданы условия невозможности пуска в эксплуатацию даже тех объектов, которые будут закончены строительством в первую очередь. Дайте по этому вопросу подробные показания?
ОТВЕТ: Для того, чтобы азотно-туковый комбинат, а, следовательно, и заводы спецхимии работали на полную мощность, необходимо строительство 3-й батареи коксовых печей, так как без этого азотно-туковый комбинат необходимым количеством газа обеспечен не будет. В 1935 году я, будучи в Москве, чтобы вызвать срыв эксплуатации азотно-тукового комбината на полную мощность, поставил перед ПЯТАКОВЫМ вопрос о необходимости оттяжки строительства 3-й батареи печей на Коксохимзаводе. ПЯТАКОВ это подрывное мероприятие санкционировал, в результате нами созданы такие условия, при которых азотно-туковый комбинат даже после окончания строительства обеспечен газом для работы на полную мощность не будет, что, в свою очередь, сорвет работу заводов спецхимии, т.к. для производства пороха не будет доставать амселитры и для производства пироксилина и тротила не будет доставать концентрированной азотной кислоты.
ВОПРОС: Экспертная комиссия в своем заключении указала:
“Срыв строительства и пуска азотно-тукового завода исключает работу спецхимкомбината, т.к. последний остается без основного сырья для пороха (амселитры) и концентрированной азотной кислоты для производства пироксилина и тротила. Азотно-туковый же комбинат не достигает заданной мощности на 60.000 тонн без ввода в эксплуатацию 3-й батареи печей на коксохимзаводе. Работы по 6-й батарее коксовых печей сорваны в 1935 и 1936 году. Правительственное решение о вводе первой очереди АТК на 60.000 тонн аммиака в год в 4-м квартале 1936 г. оттяжкой ввода 3-й батареи также сорвано. Срок постройки печей, даже при идеальном материалоснабжении и других ресурсах, укладывается минимум в год. Помимо этого, необходимо 70-90 дней для розжига печей и месяц для установления постоянного режима. На Азотстрое задержан монтаж концентрации азотной кислоты. Концентрация снята с титулов 1936 года. Это наряду со срывом строительства олеумного завода (объект 409) является особо вредительским ударом по технологическим взаимосвязям комбината, т.к. все цеха ВВ не могут работать без азотной кислоты и олеума. Производство ОВ сорвано затяжкой постройки хлорного завода. Помимо этого, пуск комбината сорван подрывной задержкой работ по ТЭЦ п/б 3-й турбины. ГРЭС электропара и водоснабжения обеих промплощадок. Разлагательная деятельность НОРКИНА, ДРОБНИСА, КАРЦЕВА и других была направлена на срыв своевременного пуска спецхимзаводов”.
Подтверждаете ли вы правильность этого заключения экспертной комиссии?
ОТВЕТ: Заключение комиссии в основном правильно.
ВОПРОС: Кем персонально из участников вашей контрреволюционной организации создано это положение?
ОТВЕТ: В сознательном нарушении взаимосвязей отдельных частей комбината принимали участие: я – НОРКИН, ПЯТАКОВ, ДРОБНИС, КАРЦЕВ.
ВОПРОС: Дайте показания, какие подрывные мероприятия проведены вашей контрреволюционной организацией по углеперегонному заводу?
ОТВЕТ: Основными подрывными мероприятиями, проведенными мной по этому заводу, являются: пуск завода в эксплуатацию в таком состоянии, когда он достроен еще не был, в силу чего весь 1935 г. завод, находясь в эксплуатации, достраивался. В результате как эксплуатация, так и достройка завода были дезорганизованы. Кроме этого, завод построен как опытный, однако он вместо изучения технологии и опробования различных конструкций печей был превращен мною в промышленный завод, чем извращена основная установка этого производства.
ВОПРОС: Кем проведены эти подрывные мероприятия?
ОТВЕТ: Эти подрывные мероприятия проведены лично мной.
ВОПРОС: В заключении экспертной комиссии по вопросу углеперегонки указано:
“Чтобы окончательно и надолго сорвать разрешение проблемы искусственного горючего, НОРКИНЫМ был организован вредительский пуск завода, выстроенного только наполовину. К концу 1934 года был намечен пуск завода. Ни одно здание не было закончено. Химические цеха, предназначенные для выпуска бензина и керосина, не были смонтированы совершенно. Технологическая цепь не была закончена. Все подсобное хозяйство – водопровод, канализация, электросеть и подстанция, склады угля, полуфабрикатов и готовой продукции не были закончены. Основной цех, предназначенный к пуску, – печной был без стены и перекрытия. Последнее звено цеха и бункера для полукокса, а также подъемник угля – элеватор не были построены и смонтированы. Несмотря на это по установке НОРКИНА и под его непосредственным руководством (НОРКИН лично два месяца руководил стройкой УПЗ) были намечены основные мероприятия с тем, чтобы хоть на времянках, но бутафория пуска состоялась. 21 ноября 1934 г. был издан приказ ККС о сдаче завода в эксплуатацию. При таком положении невозможны ни нормальная эксплуатация, ни тем более какие-либо опыты”.
Заключение комиссии правильно?
ОТВЕТ: Заключение экспертной комиссии правильно, я его подтверждаю. Все это было сделано мною в подрывных целях.
ВОПРОС: Следствию известно, что лично вами и другими участниками вашей контрреволюционной организации работа по монтажу комбината была дезорганизована, и значительные суммы средств были омертвлены путем завоза ненужного для комбината оборудования. Дайте по этому вопросу подробные показания.
ОТВЕТ: Признаю, что одним из методов дезорганизации монтажных работ по объектам комбината, а также и методам омертвления средств являлся завоз ненужного в данный момент для комбината оборудования и задержка в даче заказов на оборудование, отсутствие которого тормозило работу. В частности, для сернокислотного завода, исключенного ПЯТАКОВЫМ из плана строительства в 1935 году, нами в 1936 г. завезено оборудования на сумму около 700.000 рублей. Для оборудования хлорного завода, исключенного из плана строительства в 1935 году, завезено оборудования на сумму около 200 тыс. рублей. Такое же положение с завозом оборудования имеет место и по другим объектам строительства. В то же самое время завоз нужного оборудования мы срывали. Так, в 1936 году для строительства азотно-тукового комбината требовалось завезти большое количество металла. Металл мы навезли, но не завезли мелких деталей, скреплений и т.д., в результате монтаж газгольдеров производить было нельзя, получилась оттяжка работ и простои монтажных рабочих. Как один из наиболее ярких примеров подрывной работы, проведенной нами в этой области, могу сообщить следующий факт. Титульными списками на 1936 г. было предусмотрено приобретение оборудования по комбинату на сумму 40.685 тыс. рублей. В титульный список не было включено окончание монтажа цехов концентрации азотной и серной кислоты, имеющих оборонное значение. Эти цеха в строительстве были закончены, и оборудование для них с поставкой его в 1936 году уже было заказано. Таким образом, израсходованные на строительство этого завода и на приобретение оборудования средства в сумме больше 2 мил<лионов> рубл<ей> мы заморозили, монтаж этого завода сорвали и этим нарушили технологический процесс взаимно увязанных между собой объектов комбината. Все эти подрывные мероприятия проводились по общей договоренности мной, ДРОБНИСОМ, КАРЦЕВЫМ при содействии ПЯТАКОВА.
ВОПРОС: Экспертная комиссия в своем заключении указывает:
“В результате неправильной политики заготовки… материалов на 1-е октября 1936 г. образовались… запасы материалов на 15.800 тыс. руб<лей>… Рассмотрение действительного положения в части обеспеченности строек Кемеровокомбинатстроя технологическим и другим оборудованием вскрывает к.-р. разрушительную деятельность ДРОБНИСА, НОРКИНА и др<угих>, направленную на срыв ввода в эксплуатацию заводов специального назначения”.
Вы подтверждаете правильность этого заключения?
ОТВЕТ: Заключение комиссии правильно. Я лишь не могу утверждать, что запасы материалов в ценностном выражении составляют ту сумму, о которой говорит комиссия.
ВОПРОС: Экспертная комиссия в итоговом выводе по обследованию комбината указала:
“…В результате разрушительной деятельности ДРОБНИСА, НОРКИНА, КАРЦЕВА и других строительству Кемеровского химического комбината, являющегося важнейшим центром оборонной химическое индустрии на Востоке СССР, нанесен вредительский удар. Строительство промышленных предприятий, жилищное строительство, подсобное хозяйство комбината, действующие предприятия, энергетика, вопросы труда и зарплаты, культуры, благоустройство, быт трудящихся – все в той или иной степени оказалось пораженным актами вредительства и извращения политики партии и правительства. Многочисленные факты, освещенные в материалах экспертной комиссии, утверждают вывод о том, что вредительская деятельность в Кемерово является частью широко задуманного к.-р. плана сорвать развитие химической промышленности в стране, ослабить оборонную мощь в СССР. Экспертиза утверждает, что в Кемерово, в частности, тщательно и систематически подготавливалась и организовывалась диверсия, охватывающая все сложное хозяйство комбината…”
Этот вывод комиссии правилен?
ОТВЕТ: Тяжело в этом признаваться, но приходится. Вывод комиссии правилен.
Ответы записаны с моих слов, мною лично прочитаны, записаны правильно. –
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАЧ. УНКВД ПО ЗСК –
СТ. МАЙОР ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – УСПЕНСКИЙ.
НАЧ. 5 ОТД. ЭКО УГБ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ – БОЧАРОВ.
ВЕРНО:
СТ. ИНСПЕКТОР УРО ГУГБ: Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 264, Л. 72-93.
