СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
тов. СТАЛИНУ.
Направляю Вам протокол допроса участника контрреволюционной троцкистской террористической организации в Азово-Черноморском Крае – ВИТКОВСКОГО А.И. от 18 октября 1936 года.
ВИТКОВСКИЙ был вовлечен в контрреволюционную организации террористом АРСЕНТЬЕВЫМ, лично связанным с БЕЛОБОРОДОВЫМ.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР: Ежов (ЕЖОВ)
25 октября 1936 года.
№ 58311
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 248, Л. 77.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ВИТКОВСКОГО, Арвида Ивановича,
от 18 октября 1936 года.
ВОПРОС: В данных вами ранее показаниях, в частности, в показании от 2 октября с<его> г<ода>, вы умолчали о некоторых весьма существенных обстоятельствах своей контрреволюционной связи с АРСЕНТЬЕВЫМ. Вам предлагается дать исчерпывающие и правдивые показания по этому вопросу?
ОТВЕТ: Я признаю, что не рассказал следствию все до конца. Как мне ни тяжело как человеку, пробывшему около 30 лет в партии, сознаваться в этом, но я не нахожу возможным дальше таить на душе те мерзкие преступления, участником которых я являлся.
ВОПРОС: Расскажите все, не утаивая от следствия ничего.
ОТВЕТ: Я уже показывал, что осенью 1934 г. я встретился в г. Каменске с моим старым другом по армии, бывш<им> Нач<альником> Снабкором V [1] АРСЕНТЬЕВЫМ. В откровенном и доверительном разговоре, который у нас с ним завязался, выяснилось общее наше резкое недовольство политикой партии и враждебное отношение к ее руководству. Убедившись, что я целиком разделяю его взгляды на этот счет, и несомненно доверяя мне, АРСЕНТЬЕВ мне сообщил, что он активно работает в подпольной к.-р. троцкистской организации, что старые пути борьбы с партией себя изжили, и что единственный выход из положения троцкисты видят в насильственном устранении путем террора существующего руководства ВКП(б), в первую очередь СТАЛИНА, Далее мне АРСЕНТЬЕВ заявил, что в Крае имеется глубоко законспирированная троцкистская организация, одним из руководители которой является БЕЛОБОРОДОВ. Эта организация подготовляет террористический акт над СТАЛИНЫМ и местом совершения теракта намечено Сочи. Организация, как сообщил мне АРСЕНТЬЕВ, проделала уже в этом направлении значительную работу, подобрала надежных людей и он, АРСЕНТЬЕВ, примет в этом деле личное участие.
ВОПРОС: Какую цель преследовал АРСЕНТЬЕВ, посвящая вас в террористические планы троцкистской организации?
ОТВЕТ: Цель была ясная и определенная: привлечь меня к работе контрреволюционной организации.
ВОПРОС: Дали ли вы согласив на это?
ОТВЕТ: АРСЕНТЬЕВ, после того как я поделился с ним своими взглядами и настроениями, особенно заостренными против руководства ВКП(б), не сомневался в моем положительном отношении к террористической работе. В моем утвердительном ответе АРСЕНТЬЕВ не сомневался и имел на это все основания, т.к. я в разговоре с ним солидаризировался со ставкой контрреволюционной организации на террор как на средство устранения руководства партии.
ВОПРОС: Чем практически закончился ваш разговор?
ОТВЕТ: После того, как АРСЕНТЬЕВ выяснил мое положительное отношение к работе контрреволюционной организации, он заявил, что свяжет меня в Ростове с БЕЛОБОРОДОВЫМ и заедет с этой целью ко мне в Миллерово, где я тогда проживал. Однако вскоре АРСЕНТЬЕВ был снят с работы в Каменске (он являлся там Уполн<омоченным> КомЗаг СНК) и выехал в Москву для урегулирования своего вопроса. Таким образом, намеченная нами встреча не состоялась, и связь с ним у меня оборвалась.
ВОПРОС: Когда вы встретились вновь с АРСЕНТЬЕВЫМ?
ОТВЕТ: Следующая моя встреча с АРСЕНТЬЕВЫМ произошла в апреле 1935 года в Ростове на вокзале. Я ожидал поезда на Таганрог, куда получил назначение в Горплан, АРСЕНТЬЕВ же собирался выехать (и компостировал на вокзале билет) в Туапсе, к месту своего нового назначения.
ВОПРОС: Какой разговор был у вас во время этой встречи?
ОТВЕТ: АРСЕНТЬЕВ спросил меня, виделся ли я с БЕЛОБОРОДОВЫМ. Получив от меня отрицательный ответ, АРСЕНТЬЕВ предупредил меня, что нужно сейчас держать ухо востро, что в Москве идут аресты троцкистов и что нужно глубоко законспирироваться. Ростовская подпольная организация пока вне подозрений, и работа ее по подготовке теракта над СТАЛИНЫМ усиленно продолжается. АРСЕНТЬЕВ на мой вопрос, в какой связи это находится с его переездом в Туапсе, дал мне ясно понять, что Туапсе является в этом отношении наиболее благоприятным пунктом и будет использован им в качестве базы для подготовки теракта.
ВОПРОС: Как АРСЕНТЬЕВ определил вашу личную роль в контрреволюционной организации и дал ли он вам какие-либо указания?
ОТВЕТ: По поводу моей личной работы в контрреволюционной организации АРСЕНТЬЕВ мне предложил по приезде в Таганрог осторожно выявить подходящих и надежных людей с тем, чтобы повести с их участием дезорганизаторскую деятельность на предприятиях, т.е. использовать вредительство как одну из серьезных и активных форм борьбы с партией. Мы условились с АРСЕНТЬЕВЫМ, что он через некоторое время заедет ко мне в Таганрог. Одновременно АРСЕНТЬЕВ просил меня при первой возможности побывать у него в Туапсе.
ВОПРОС: Когда АРСЕНТЬЕВ передавал вам установку на вредительство, говорил ли он об этом как о своем личном предложении или как об установке троцкистской контрреволюционной организации?
ОТВЕТ: АРСЕНТЬЕВ мне говорил об этом, не как о своем личном мнении, а прямо подчеркивал, что это установка “сверху”, что курс на вредительство взят контрреволюционной троцкистской организацией в целом, и что это дело возглавляет в Москве ПЯТАКОВ.
ВОПРОС: Что еще сказал вам во время этой встречи АРСЕНТЬЕВ?
ОТВЕТ: Я передал все основное из моего разговора с АРСЕНТЬЕВЫМ. Нужно сказать, что более подробно мне поговорить с АРСЕНТЬЕВЫМ не удалось, т.к. в моем распоряжении до отхода поезда было всего минут 15.
ВОПРОС: Что вами практически было предпринято в соответствии с установками АРСЕНТЬЕВА по приезде в Таганрог?
ОТВЕТ: В Горплане, где я работал в течение 4-х месяцев, не удалось найти подходящих для моих целей людей. В августе месяце я перешел работать на военный завод № 31 в качестве экономиста Планового Отдела. Изучая и осторожно прощупывая отдельных работников завода, я сошелся довольно близко с Зам<естителем> Нач<альника> Мобгруппы Спецотдела – ЧУМАКОМ А.А., членом ВКП(б). ЧУМАК как мне стало известно, являлся сыном жандарма и имел по этому поводу какие-то неприятности. Из ряда разговоров с ЧУМАКОМ я убедился, что он принадлежит к числу людей, “недовольных” и настроенных оппозиционно к руководству и линии партии. ЧУМАК, которому я ясно дал понять и о своих настроениях, свел меня, в свою очередь, с ИВАНОВЫМ А.П., нач<альником> Мобгруппы, также членом ВКП(б). В конце 1935 г. ЧУМАК пригласил меня после занятий поехать на квартиру к ИВАНОВУ. Там, на квартире ИВАНОВА, между нами (ЧУМАКОМ-ИВАНОВЫМ и мною) произошла беседа, которая выявила полное наше единомыслие в вопросах политического порядка, нашу общую острую враждебность к руководству ВКП(б) и определила в дальнейшем единую линию нашего поведения. ИВАНОВ, осведомленный, очевидно, со слов ЧУМАКА о моем прошлом, спросил меня, знаю ли я лично ТРОЦКОГО и как я к нему отношусь. Я рассказал, что Троцкого знал лично и встречался с ним 2 раза: в 1919 г. – в Саратове во время совещания армейского актива, и в 1921 г. – в Москве, в Реввоенсовете, на совещании высшего комполитсостава. Передавая свои впечатления о Троцком, я заявил, что считаю Троцкого крупнейшим и талантливым политическим деятелем и военным организатором. ИВАНОВ полностью согласился с моей характеристикой Троцкого, заявив, что было бы хорошо, если Троцкий был бы сейчас с нами. Это же мнение разделял и ЧУМАК [2]. ИВАНОВ в резких тонах говорил о руководстве партии, о “зажиме”, о неправильной политике руководства и необходимости ее изменения.
ВОПРОС: Обсуждались ли тогда вами практически способы борьбы с партией и в какой именно форме?
ОТВЕТ: В ту встречу мы наши разговоры не довели до конца, т.к. тому помешал приход родителей ИВАНОВА. В дальнейшем мы связывались с ИВАНОВЫМ все теснее и во время встреч с ним, в феврале 1936 г. ИВАНОВ мне сказал, что на заводе имеются люди, которые не только разговаривают, но и практически действуют, и заявил, что надо действовать мне. На мой вопрос: “Каким путем?” – ИВАНОВ разъяснил, что необходимо всяческими способами дезорганизовать производство завода и срывать выполнение программы. Я ему ответил, что имею уже такую установку “свыше” (фамилии АРСЕНТЬЕВА я ему не назвал), на что ИВАНОВ заявил, что эта установка известна и ему, и что надо ее активно претворять в жизнь.
ВОПРОС: Кого назвал вам ИВАНОВ в качестве участников к.-р. вредительства на заводе?
ОТВЕТ: Тогда он назвал мне одного лишь ЧУМАКА, но из последующих разговоров и личного общения мне стали известны как участники контрреволюционной группы работник Отдела Снабжения – АЛЯБИН и экономист Планового Отдела – САЗОНОВ. Со слов ИВАНОВА мне известно, что участники контрреволюционной троцкистской вредительской группы были в Проектном и Техническом Отделах завода, а также на заводе № 65, но фамилии их ИВАНОВ мне на назвал.
ВОПРОС: Получается, что не вы нашли ИВАНОВА, а он нашел вас. Вы пытаетесь тем самым отвести от себя ведущую роль в этом деле?
ОТВЕТ: Нет, я честно рассказываю обо всем, как оно было. Верно будет сказать, что мы нашли друг друга. Я отнюдь не пытаюсь умалить своей вины и ответственности в этой грязной преступной работе, но должен заявить, что ИВАНОВА мне привлекать к подрывной работе не приходилось, потому что в его лице я нашел человека, уже ставшего ранее на этот путь.
ВОПРОС: Какая практическая вредительская работа велась вашей группой?
ОТВЕТ: Как мне передавал ИВАНОВ, контрреволюционная вредительская группа через своих участников в Проектном и Техническом Отделах завода составляла заведомо неправильные чертежи конструкций и деталей самолетов. В результате продукция цехов превращалась в сплошной брак, а вносимые бесконечные изменения и поправки в чертежи и расчеты надолго задерживали выпуск самолетов. Сам ИВАНОВ как руководящий работника Спецотдела искусственно задерживал под различными формальными предлогами выдачу необходимых материалов (из числа мобзапасов, подлежащих обновлению).
ЧУМАК, как он мне лично передавал, помимо вредительской работы по линии Спецотдела, занимался подыскиванием подходящих для вредительской работы людей на заводе, осуществлял связь и руководил ими.
АЛЯБИН – тормозил искусственно снабжение цехов инструментами, в особенности стахановцев, чем вызывал длительные простои в производстве.
САЗОНОВ – производил умышленно неправильные расчеты по труду, что предопределяло неправильное составление квартальных производственных планов.
Я – лично составлял заведомо неправильные анализы по постоям производства и невыполнению норм, извращая в анализах действительные причины этих явлений. Эти фальсифицированные мною анализы, которые составлялись мною каждую пятидневку, способствовали понижению производительности труда, с одной стороны, и установлению повышенных расценок на работу, с другой, т.е. переплатам и срыву финансового плана завода.
ВОПРОС: Проводилась ли вашей контрреволюционной группой подрывная работа непосредственно в цехах?
ОТВЕТ: Работая в Плановом Отделе, я стоял в стороне от производственных цехов, но такая работа в цехах, как мне известно со слов ЧУМАКА, проводилась. Относительно 3-го цеха мне ЧУМАК прямо сказал, что у него там имеется крепко сколоченная группа, которая ведет диверсионную работу.
ВОПРОС: Назвал ли вам ЧУМАК участников этой диверсионной группы?
ОТВЕТ: Нет, участников ее он мне не назвал.
ВОПРОС: Какую конечную цель преследовали вы, занимаясь вредительской подрывной работой на заводе?
ОТВЕТ: Непосредственной целью нашей группы (об этом мы откровенно говорили с ИВАНОВЫМ и ЧУМАКОМ) являлся срыв производственной программы завода. В масштабе же всей промышленности, где также, в чем мы не сомневались, действуют аналогичные вредительские группы, это означало – создать напряженную конъюнктуру и затруднения, которые пошатнули бы все хозяйство и тем самым дискредитировали бы руководство партии и облегчили бы нам борьбу с ним.
ВОПРОС: Но срывая программу 31-го завода, оборонного предприятия, вы не могли не знать, что тем самым подрываете обороноспособность Советского Союза?
ОТВЕТ: Да, мы это знали и шли на это. Я понимаю, что мы становились тем самым прямыми союзниками фашизма, но должен вообще сказать, что от фашизма нас, пожалуй, ничто уж больше не отделяло. ИВАНОВ, например, прямо и открыто восторгался передо мной Гитлером, всячески восхвалял его как веского человека современности и отдавал ему все свои политические симпатии.
ВОПРОС: Какую еще контрреволюционную работу вы вели на заводе?
ОТВЕТ: В мае или начале июля 1936 г., когда вследствие финансовых затруднений на заводе произошла длительная задержка в выдаче рабочим зарплаты, ИВАНОВ предложил использовать это обстоятельство для организации на заводе забастовки. Однако и я, и ЧУМАК высказались против этого, т.к. сомневались в успешности этого предприятия и опасались провала с этим контрреволюционной группы.
Показания записаны с моих слов верно и мною прочитаны.
ДОПРОСИЛ:
НАЧ. ЭКО УГБ УНКВД АЧК –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: – (РОЗЕНБЛЮМ).
ВЕРНО:
СТАРШИЙ ИНСПЕКТОР УАО ГУГБ – Голанский (ГОЛАНСКИЙ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 248, Л. 78-87.
[1] Так в тексте. Возможно, слово “начальник” здесь следует писать со строчной буквы.
[2] В тексте ошибочно – “Это же многие разделяли и ЧУМАК”.
