[На бланке Народного Комиссариата Внутренних Дел]
СОВ. СЕКРЕТНО
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
тов. СТАЛИНУ.
23 октября 1936 г.
№ 58281
НКВД арестован ИОЭЛЬСОН Максимилиан, давший показания о своем участии в троцкистско-зиновьевской террористической организации.
Несколько позднее была арестована по подозрению в шпионаже его сестра – Фанни ИОЭЛЬСОН, которая признала свое сотрудничество с Гестапо и подтвердила участие Максимилиана ИОЭЛЬСОН<А> в троцкистско-зиновьевской организации.
Не исключено, что дальнейшими допросами будет установлена связь Максимилиана ИОЭЛЬСОН<А> с Германской тайной полицией.
Направляю при этом протокол допроса Фанни ИОЭЛЬСОН от 19-го октября 1936 года.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР Ежов (ЕЖОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 248, Л. 1.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемой ИОЭЛЬСОН, Фанни Филипповны
от 19-го октября 1936 года.
ВОПРОС: На допросе от 8-го октября Вы отрицали свою связь с Гестапо и работу по его заданиям в СССР. Намерены ли Вы сейчас дать правдивые показания по этому вопросу?
ОТВЕТ: Да, я намерена показать следствию всю правду о своей контрреволюционной деятельности. Я признаю, что я действительно была завербована Гестапо и работала по его заданиям в СССР.
ДОПРОС: Когда и где Вы были завербованы Гестапо?
ОТВЕТ: Я была завербована Гестапо в Берлине в 1933 году.
ВОПРОС: При каких обстоятельствах Вы были завербованы?
ОТВЕТ: В ноябре месяце 1932 года я выехала в Берлин для свидания со своим мужем Вальтером ШИЛЛИНГОМ, проживающим в Берлине. Мое пребывание в Берлине совпало с приходом к власти национал-социалистов. На всем протяжении моего пребывания в Берлине полиция неоднократно беспокоила меня, поскольку большую часть времени я никаких определенных занятий не имела и общалась с ШИЛЛИНГОМ, брак с которым у нас оформлен не был.
ВОПРОС: Вас вызывали в полицию?
ОТВЕТ: До прихода к власти национал-социалистов меня в полицию не вызывали, ограничиваясь телефонными звонками и справками о времени моего отъезда из Берлина. Но вскоре после прихода к власти гитлеровцев, примерно в мае месяце, я была вызвана в полицей-президиум на Александрплац.
ВОПРОС: Как был мотивирован этот вызов в полицию?
ОТВЕТ: Меня специально не предупреждали, зачем меня вызывают, но так как срок моей визы на пребывание в Германии кончался, я поняла, что речь будет идти об этом.
ВОПРОС: Кто с Вами разговаривал в полицей-президиуме?
ОТВЕТ: Ни должности, ни фамилии разговаривавшего со мною чиновника я не знаю.
ВОПРОС: О чем с Вами говорил этот чиновник полицей-президиума?
ОТВЕТ: Как я и предполагала, передо мной был поставлен вопрос о немедленном отъезде из Берлина в связи с окончанием срока моей визы. Уезжать из Берлина я очень не хотела, так как мне не хотелось расставаться с ШИЛЛИНГОМ, человеком мне очень близким. Поэтому я просила разрешения остаться в Берлине. В ответ на это мне было заявлено, что полицей-президиуму известно о моей связи с ШИЛЛИНГОМ, но я как советская гражданка им чрезвычайно подозрительна, тем более что я проживаю в Берлине без определенных занятий и что в связи с этим и ШИЛЛИНГ у них на подозрении. Этот разговор чиновник полицей-президиума резюмировал категорическим предложением немедленно покинуть Берлин и затем недвусмысленно намекнул мне, что с ШИЛЛИНГОМ разговор у них будет особый. Я поняла из этого, что они собираются ШИЛЛИНГА репрессировать.
ВОПРОС: Как закончился этот разговор?
ОТВЕТ: Несмотря на все мои заверения, что ни я, ни ШИЛЛИНГ ничем предосудительным не занимаемся, чиновник полицей-президиума подтвердил свое предложение о моем немедленном отъезде из Берлина и угрозу в отношении ШИЛЛИНГА.
В ответ на мою настоятельную просьбу этого не делать мне было сказано, что перемена решения возможна только в том случае, если я дам согласие оказать в СССР кое-какие незначительные услуги Германии.
ВОПРОС: О каких услугах шла речь?
ОТВЕТ: Мне было сказано, что после прихода Гитлера к власти большое количество немцев – противников гитлеровского режима эмигрировало, в частности, в СССР, что эти немцы продолжают вести за границей враждебную новой Германии работу, и что я должна буду узнавать об этих их враждебных намерениях и сообщать все, что мне станет известно, лицу, которое свяжется со мною в СССР. После некоторых колебаний я дала свое согласие это задание выполнять.
ВОПРОС: Как было оформлено Ваше согласие сотрудничать с Гестапо?
ОТВЕТ: К самому концу разговора я, по предложению чиновника Гестапо, заполнила и подписала небольшую, состоящую из 8-ми или 10-ти вопросов, анкету.
ВОПРОС: Как долго Вы затем прожили в Германии?
ОТВЕТ: На мой вопрос, как долго я смогу еще жить в Берлине, мне рекомендовали через наше полпредство в Берлине возбудить ходатайство о продлении визы, заверив меня, что это ходатайство будет удовлетворено, и что я смогу прожить в Берлине еще 3-4 месяца. Я так и сделала и, получив продление визы, прожила в Берлине до августа месяца 1933 года, после чего выехала в Союз.
ВОПРОС: Выше Вы показали, что чиновник Гестапо предупредил Вас, что с Вами в СССР свяжется лицо, которому Вы должны будете передавать свою информацию о немцах, проживающих в СССР. Кто и когда с Вами связался от имени Гестапо?
ОТВЕТ: Я забыла упомянуть, что в Гестапо, когда меня вербовали, меня расспрашивали, кого из немцев, проживающих в СССР, я знаю. Тогда я назвала свою знакомую немецкую гражданку СТЕША Марию, с которой я познакомилась еще в 1931 году по совместной работе на Березниковском химкомбинате. Когда я вернулась в августе 1933 года в Москву, я вскоре в Главазоте получила назначение на Сталиногорский химкомбинат. Приехав в Сталиногорск, я там застала Марию СТЕША, которая работала на комбинате в качестве инженера. Примерно через два месяца СТЕША заболела, уехала в Москву лечиться и после лечения ездила в Германию к родным отдыхать. Вернувшись из Германии примерно в июне-июле месяце 1934 года, СТЕША, поступившая на работу в НИСАлюминий, в одной из бесед со мною сообщила мне, что ей известно о моем посещении полицей-президиума, и что всю имеющуюся у меня информацию, о которой было условлено со мною в Гестапо, я должна передавать ей – СТЕША. Так как Марию СТЕША я хорошо знала еще до этого и находилась с нею в дружеских отношениях, то ее заявление меня вполне удовлетворило, и вплоть до ее отъезда в январе 1936 года все имевшиеся у меня сведения о немцах, проживавших в Сталиногорске, я передавала СТЕША.
ВОПРОС: Какие сведения и о ком Вы передали СТЕША?
ОТВЕТ: Работая в Сталиногорске на химкомбинате, я близко общалась с довольно значительной группой немцев, также работавших на химкомбинате. Часть из них работала в качестве иноспециалистов по договорам, как, например: КЕСТЕР, ГЕССМАН и другие, а часть из них являлась политэмигрантами; я не знаю, все ли они были лишены германского подданства, но большинство из них по своей политической физиономии было настроено враждебно к гитлеровскому режиму.
К этой группе немцев относятся: инженеры СОФЕР, ГРЕДИНГЕР, ГОПФИНГЕР, рабочие ПИЧ, ШУЛЬЦЕ и др<угие>. О настроениях всех этих лиц я и сообщала периодически СТЕША. Я как член партии пользовалась у этой группа немцев доверием, и они, не стесняясь, делились со мною всеми своими делами, новостями и т.п.
ВОПРОС: До какого времени Вы поддерживали связь со СТЕША?
ОТВЕТ: Вплоть до ее отъезда из СССР в январе 1936 года.
ВОПРОС: Вы получили от СТЕША, какие-нибудь конкретные задания?
ОТВЕТ: Да, по указанию СТЕША я в декабре 1935 года оставила работу в Сталиногорске и поступила на работу в Инобюро ВЦСПС. СТЕША мотивировала это тем, что Инобюро ВЦСПС располагает обширными материалами о нелегальной деятельности немецких коммунистов в Германии.
ВОПРОС: Какие материалы, относящиеся к деятельности Инобюро ВЦСПС, Вы передали СТЕША?
ОТВЕТ: Я не успела передать СТЕША никаких материалов, так как я начала работать в Инобюро ВЦСПС 15-го декабря 1935 года, а СТЕША уехала из СССР в начале января 1936 года.
ВОПРОС: Когда арестовали Вашего брата Максимилиана ИОЭЛЬСОНА, Вы находились в Москве?
ОТВЕТ: Да, его арест был произведен при мне.
ВОПРОС: Вы знаете, за что арестован Максимилиан ИОЭЛЬСОН?
ОТВЕТ: Я точно этого не знаю, но предполагаю, что он арестован в связи с процессом троцкистско-зиновьевской террористической организации.
ВОПРОС: Почему Вы это предполагаете?
ОТВЕТ: Потому что мне известно, что Максимилиан ИОЭЛЬСОН являлся участником этой организации.
ВОПРОС: От кого Вам это известно?
ОТВЕТ: Мне это известно от него самого.
ВОПРОС: Когда он Вам об этом сообщил?
ОТВЕТ: Осенью 1934 года, в один из моих приездов из Сталиногорска в Москву на квартире Максимилиана ИОЭЛЬСОНА, где я постоянно проживала, он мне сообщил, что существует троцкистско-зиновьевская организация, ставящая своей задачей насильственное устранение руководства ВКП(б), и что он является участником этой организации. Тогда же он мне сообщил, что объединение троцкистских и зиновьевских организаций состоялось на основе совместного признания террористических методов борьбы против руководства ВКП(б) и против СТАЛИНА в первую очередь.
ВОПРОС: Что Вам сообщил Максимилиан ИОЭЛЬСОН о своей конкретной к.-р. деятельности в этой организации?
ОТВЕТ: О своей конкретной деятельности в троцкистско-зиновьевской организации брат мне ничего не сообщал.
ВОПРОС: Кому Вы сообщили о существовании троцкистско-зиновьевской к.-р. организации и об участии в ней Вашего брата?
ОТВЕТ: Об этом я сообщила Марии СТЕША.
ВОПРОС: Когда Вы это ей сообщили?
ОТВЕТ: Это было незадолго до ее отъезда в Германию в отпуск, в январе месяце 1935 года.
ВОПРОС: Ваш брат Максимилиан ИОЭЛЬСОН был знаком с Марией СТЕША?
ОТВЕТ: Да, по просьбе Марии СТЕША я познакомила его со СТЕША в начале 1935 года, т.е. после того, как она вернулась из Германии.
ВОПРОС: Встречался ли Максимилиан ИОЭЛЬСОН со СТЕША в дальнейшем?
ОТВЕТ: Мне это неизвестно, ибо, как я уже показывала выше, я до декабря 1935 года работала и жила в Сталиногорске, бывая в Москве только наездами.
Протокол записан с моих слов верно и мною прочитан.
ДОПРОСИЛИ:
Вр. ПОМ. НАЧ. 5 ОТД. ЭКО ГУГБ НКВД СССР –
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ – ИОРШ.
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ 5 ОТДЕЛЕНИЯ –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕ3ОПАСНОСТИ – ФРАДКИН.
ВЕРНО:
СЕКРЕТАРЬ ЭКО ГУГБ НКВД СССР –
СТ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУД. БЕЗОПАСНОСТИ – Фельдман (ФЕЛЬДМАН)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 248, Л. 2-8.
