СОВ. СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б) –
Тов. ЕЖОВУ
В дополнение к ранее направленным Вам материалам прилагаю показания арестованных в Ленинграде по делу троцкистско-зиновьевской террористической организации:
1. ТЫМЯНСКОГО Г.С. от 8/VI-1936 г.
2. ТОМСИНСКОГО С.Г. от 10/VI-1936 г.
Этими показаниями подтверждаются данные о связи участников организации с ТЕР-ВАГАНЯНОМ, который давал прямые директивы по террору.
ТЫМЯНСКИЙ и ТОМСИНСКИЙ также подтверждают показания ЯКОВЛЕВА, ЗАЙДЕЛЯ и КАРЕВА о непосредственном участии ЗИНОВЬЕВА и КАМЕНЕВА в подготовке террористических актов над руководством ВКП(б).
Названный в показаниях ТОМСИНСКОГО террорист ВАНАГ устанавливается для ареста.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА СССР (ЯГОДА)
19 июня 1936 г.
№ 56653
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
ТЫМЯНСКОГО Григория Самуиловича, от 8-го июня 1936 года.
Вопрос: В протоколе от 3-го июня с<его> г<ода> Вы показали, что с КАМЕНЕВЫМ Л.Б. у вас была одна встреча в 1934 году в Ленинграде.
Дайте показания о дальнейших Ваших встречах с КАМЕНЕВЫМ в Ленинграде и о характере этих встреч.
Ответ: Я утверждаю, что с КАМЕНЕВЫМ Л.Б. у меня была в 1934 г. одна встреча, о которой я дал показания 3-го июля с<его> г<ода>.
Вопрос: О Ваших встречах с КАМЕНЕВЫМ в Ленинграде нам известно из заявления члена ВКП(б) ПЕРЕПЕЧКО, которая утверждает, что Вы с КАМЕНЕВЫМ встречались в Ленинграде несколько раз и вели с ним беседы, в том числе и по ночам в кабинете при Академии Наук.
Вы и теперь будете отрицать свою связь с КАМЕНЕВЫМ?
Ответ: Связь с КАМЕНЕВЫМ я категорически отрицаю и утверждаю, что виделся с ним один раз в 1934 году исключительно в деловой обстановке.
Вопрос: Вы на предыдущих допросах скрыли от следствия свои встречи и все обстоятельства Вашей к.-р. связи с ЗАЙДЕЛЕМ Г.С.
Ответ: Я действительно забыл о своей встрече с ЗАЙДЕЛЕМ в Кисловодске <и> в Тифлисе в 1931 г. В 1931 г. я вместе с участником нашей организации ЗАЙДЕЛЕМ из Кисловодска выехал в Тифлис по военно-грузинской дороге, в Тифлисе мы встретились с троцкистом ТЕР-ВАГАНЯНОМ.
Вопрос: С какой целью вы скрывали от следствия свою встречу с ТЕР-ВАГАНЯНОМ?
Ответ: На предыдущих допросах я скрывал свою встречу с ТЕР-ВАГАНЯНОМ, потому что эта встреча с одним из активнейших троцкистов раскрывала мои связи с троцкистами.
Вопрос: Какие к.-р. беседы Вы вели при встрече с ТЕР-ВАГАНЯНОМ?
Ответ: Между мной, ЗАЙДЕЛЕМ и ТЕР-ВАГАНЯНОМ состоялась беседа на разные политические темы.
Как я уже показал, мы с ЗАЙДЕЛЕМ из Кисловодска выехали в Тифлис и останавливались в гостинице “Ориент”. Там мы встретились с троцкистом ТЕР-ВАГАНЯНОМ и все трое – ТЕР-ВАГАНЯН, ЗАЙДЕЛЬ и я – ТЫМЯНСКИЙ пошли осматривать город. Но дороге между нами завязалась беседа, во время которой ТЕР-ВАГАНЯН в резко контрреволюционном троцкистском духе развернул перед нами систему своих взглядов на политику ВКП(б). В этой беседе ТЕР-ВАГАНЯН озлобленно высказывался против руководства партии и особенно СТАЛИНА, подчеркивая необходимость бороться самыми активными мерами с партией.
ТЕР-ВАГАНЯН говорил мне и ЗАЙДЕЛЮ, что благодаря политике партии страна накануне катастрофы, голод и общая нужда охватила город и деревню.
Он говорил об отсутствии внутрипартийной демократии, о зажиме, об отсутствии свободной мысли и терроре со стороны партийного руководства против “лучших” людей в партии и стране.
Все беды и все зло, по его словам, исходят лично от СТАЛИНА, который, как он говорил, является диктатором и единолично управляет страной, задушив всякую демократию, навязывая партии решения, исходящие сверху от имени ЦК.
Вопрос: Что говорил вам ТЕР-ВАГАНЯН о методах борьбы с руководством партии?
Ответ: В 1931 году конкретных установок об этом он нам не давал.
Вопрос: Вы говорите неправду. Нам известно, что ТЕР-ВАГАНЯН прямо ставил вопрос о способах борьбы с руководством партии.
Дайте по этому вопросу правдивые показания.
Ответ: Я дал следствию ложные показания, боясь говорить об основной деятельности контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации.
ТЕР-ВАГАНЯН в беседе со мной и ЗАЙДЕЛЕМ в Тифлисе говорил о необходимости активных методов борьбы с руководителями ВКП(б), особенно со СТАЛИНЫМ, путем применения террора.
Вопрос: Как Вы отнеслись к указаниям ТЕР-ВАГАНЯНА о применении террора против руководства ВКП(б)?
Ответ: Я лично с этими выводами ТЕР-ВАГАНЯНА согласился. ЗАЙДЕЛЬ тоже согласился с ТЕР-ВАГАНЯНОМ.
Вопрос: Кому – по приезде в Ленинград Вы говорили о полученных Вами указаниях от ТЕР-ВАГАНЯНА?
Ответ: О содержании беседы с ТЕР-ВАГАНЯНОМ я по приезде в Ленинград информировал ФЕНДЕЛЯ, ШИРВИНДТА и УРАНОВСКОГО.
Они согласились, что необходимо стать на путь борьбы с руководителями ВКП(б) путем террора.
Вопрос: Почему Вы передали содержание беседы с ТЕР-ВАГАНЯНОМ именно ФЕНДЕЛЮ, УРАНОВСКОМУ и ШИРВИНДТУ?
Ответ: ФЕНДЕЛЬ, УРАНОВСКИЙ и ШИРВИНДТ мне были хорошо известны как активные участники троцкистско-зиновьевской организации, озлобленно настроенные против руководства партии.
Вопрос: Дайте подробные показания о Вашей контрреволюционной работе в организации?
Ответ: В основном наша контрреволюционная работа заключалась в следующем:
1. В организации нелегальных сборищ на квартирах участников организации. Там проводились контрреволюционные беседы и обсуждения политики ВКП(б) с троцкистских позиций.
2. В распространении контрреволюционной клеветы против партийного руководства и дискредитации руководителей ВКП(б).
3. В протаскивании к.-р. контрабанды в научной работе.
4. В культивировании вражды против руководителей партии и особенно против СТАЛИНА среди участников нашей организации. В сплочении участников организации на основе признания террора против руководителей ВКП(б) как основного способа борьбы и подготовке к террористически актам.
Вопрос: Дайте показания о к.-р. деятельности каждого участника Вашей к.-р. организации.
Ответ: Наиболее активными участниками нашей контрреволюционной организации являются:
1. ШИРВИНДТ. С ним моя к.-р. связь началась в конце 1931 или в начале 1932 года.
Помню, с ШИРВИНДТОМ в первое время мы говорили о коллективизации и темпах индустриализации. ШИРВИНДТ утверждал, что темпы индустриализации требуют огромных жертв и напряжения всего организма страны, что страна этого не выдержит, что неизбежен крах со всеми последствиями: восстанием крестьянства и интервенцией, что коллективизация сельского хозяйства – утопия, что на самом деле это нарушение главного источника жизни страны – производства хлеба и животноводства, что это – расправа не только с кулачеством, но и с середняком. ШИРВИНДТ резко отрицательно отзывался о СТАЛИНЕ, считая его виновником, как он выражался, развала страны и уничтожения дела ЛЕНИНА.
В том же году ШИРВИНДТ пригласил меня к себе домой, у него были: КАРЕВ, МАРЕЦКИЙ, БУСЫГИН и УРАНОВСКИЙ. Во время беседы о положении в стране МАРЕЦКИЙ утверждал, что, по его исследованиям, ресурсы страны уже истощены, и что – крах неизбежен. КАРЕВ говорил, что политика СТАЛИНА обанкротилась во всех областях, он характеризовал СТАЛИНА как узкого практика, не способного видеть дальше сегодняшнего дня, говорил о зажиме теоретической мысли. Тон его был озлобленный. Из всех его речей вытекало, что все беды от СТАЛИНА и что не будь СТАЛИНА, все было бы хорошо. Его активно поддерживал БУСЫГИН. Я и УРАНОВСКИЙ соглашались с выводами КАРЕВА.
Вопрос: Когда и где еще происходим сборища участников вашей организации?
Ответ: Через некоторое время (месяца 3 спустя) я второй раз был у ШИРВИНДТА на квартире. На этот раз присутствовали кроме указанных выше лиц еще ПРИГОЖИН и МАЛЫШЕВ. Те же разговоры на этот раз носили еще более острый к.-р. характер. КАРЕВ говорил о зажиме внутрипартийной демократии, давал к.-р. характеристики членам Политбюро, в особенности МОЛОТОВУ и КАГАНОВИЧУ. Его поддерживали БУСЫГИН и ШИРВИНДТ. МАРЕЦКИЙ и в особенности МАЛЫШЕВ произносили контрреволюционные тосты, направленные против СТАЛИНА, допуская при этом озлобленные выпады против СТАЛИНА.
ШИРВИНДТ в беседах со мой особенно возмущался разгромом оппозиции и репрессиями по отношению к троцкистам. Он развивал теорию, что дело здесь не в троцкистах, а в отвлечении внимания масс от тяжелых последствий сталинской политики, что обычно “кампания” против троцкистов и всех, которых сюда причисляют, проводится в промежуток от декабря до марта. Это, говорил ШИРВИНДТ, объясняется тем, что в декабре обнаруживается, что надежды на урожай не оправдались, намечается перспектива лишений и стало быть необходимо путем репрессии против оппозиции отвлечь внимание партии, а в апреле же появляются надежды на новый урожай и начинается очередная эра либерализма. Так он рассказывал и о процессе против вредителей, считая, что вредительство раздуто в тех же целях. Говоря об этом, ШИРВИНДТ особенно резко отзывался о СТАЛИНЕ.
Вопрос: Расскажите о ваших контрреволюционных беседах с КАРЕВЫМ?
Ответ: С КАРЕВЫМ кроме указанных встреч на квартире у ШИРВИНДТА у меня были еще две встречи. Одна у него на квартире на Стремянном пер., другая у меня на квартире в 1932 году. При этих встречах КАРЕВ говорил о необходимости организовать доклады среди ученых Ленинграда, мотивируя это необходимостью создать у ученых мнение о никчемности философского руководства и неправильной политике партии в науке и философии. Мне они поручили подготовить доклад. Я дал согласие и через некоторое время был приглашен на заседание, состоявшееся у культпропа Горкома ВКП(б) РОДИОНОВА, на котором присутствовали КАРЕВ, БУСЫГИН, ЗАЙДЕЛЬ, я – ТЫМЯНСКИЙ, ТАЛМУД (научный сотрудник Физико-технологического Института ИОФФЕ), КРЕПС (директор Дома Ученых) и еще ряд людей (кто именно, не помню).
На этом совещании было решено организовать доклады в Доме Ученых. Доклад КАРЕВА состоялся. Я на нем не был, но знаю о нем со слов ШИРВИНДТА и БУСЫГИНА, что в докладе протаскивалась контрреволюционная троцкистско-зиновьевская контрабанда.
Вопрос: А что вам говорил БУСЫГИН?
Ответ: С БУСЫГИНЫМ я встречался на наших сборищах в 1932-33 г.г. и в 1936 г. В беседах со мной БУСЫГИН высказывал сожаление по поводу ареста КАРЕВА и предупреждал меня быть осторожнее во избежание провала нашей организации.
В марте 1935 г. БУСЫГИН в беседе со мной в поезде из Ленинграда в Москву в присутствии СЕДЫХ резко отрицательно говорил о мероприятиях правительства по очистке Ленинграда от троцкистов после убийства КИРОВА и вместе со мной сожалел о судьбе ШИРВИНДТА, высланного из Ленинграда после 1 декабря 1934 г.
В начале 1936 г. в Москве после собрания партактива Академии Наук в гостинице на ул. Горького БУСЫГИН в присутствии меня, СЕДЫХ и ПАПАЯНА говорил о необходимости удержать наши руководящие позиции в Академии Наук и что снятие академика ВОЛГИНА с должности непременного секретаря не должно повлечь за собой ослабления нашей к.-р. организации, что мы должны продолжать нашу к.-р. работу и всеми силами сохранить наши кадры.
Вопрос: Какие контрреволюционные беседы Вы вели с УРАНОВСКИМ?
Ответ: Кроме указанных выше моих встреч с УРАНОВСКИМ у ШИРВИНДТА – я с УРАНОВСКИМ встречался часто и регулярно. Во время этих встреч, как правило, происходили разговоры на контрреволюционные темы. В 1932 г. ночью я с УРАНОВСКИМ гулял по проспекту 25 Октября (в районе Московского вокзала). УРАНОВСКИЙ говорил мне, что с основным, о чем говорилось у ШИРВИНДТА, он согласен. О КАРЕВЕ он отзывался как о блестящем организаторе, говорил о тесной связи КАРЕВА со СТЭНОМ, о высокой оценке, даваемой КАРЕВУ ЗИНОВЬЕВЫМ и КАМЕНЕВЫМ, и об авторитете КАРЕВА в Академии Наук.
УРАНОВСКИЙ говорил мне тогда и в других беседах о том, что КАРЕВ фактически руководит парткомом Академии Наук. Летом 1935 г. я с УРАНОВСКИМ встретился в Сочи; он меня подробно расспрашивал о моих военных знакомствах, интересовался, есть ли среди них сочувствующие троцкизму.
При моем последнем свидании с УРАНОВСКИМ у него на квартире в апреле 1936 г. УРАНОВСКИЙ говорил об аресте КОШЕЛЕВА и СЕДЫХ и выражал опасение, что аресты пойдут и дальше.
Вопрос: Расскажите, что вам известно о других участниках вашей контрреволюционной организации?
Ответ: 1. С СЕДЫХ я стал встречаться с июня 1935 г., когда поступил в Академию Наук.
О СЕДЫХ мне раньше говорил УРАНОВСКИЙ, что он является участником троцкистско-зиновьевской организации. Он неоднократно высказывал контрреволюционные взгляды и озлобление к руководству ВКП(б) и особенно к СТАЛИНУ.
2. С ЗАЙДЕЛЕМ я знаком с 1921 г. Ближе с ним сошелся в 1926 г., когда ЗАЙДЕЛЬ приехал в Ленинград и работал в Военно-Политической Академии им. Толмачева. Мне было известно, что он троцкист. ЗАЙДЕЛЬ был всегда двурушником. Был близко связан с ТОМСИНСКИМ и ПРИГОЖИНЫМ.
В 1932 году ЗАЙДЕЛЬ в Тифлисе принимал участие в нашей беседе с ТЕР-ВАГАНЯНОМ, о котором я сказал выше.
3. С ВАСИЛЬЕВЫМ С.Ф. я встречался часто с весны 1935 г. У нас происходили контрреволюционные разговоры, мы критиковали партийную линию в вопросах теории и пр<очих>. В одну из встреч я рассказал ВАСИЛЬЕВУ о к.-р. взглядах ШИРВИНДТА. ВАСИЛЬЕВ резко критиковал режим внутри партии, проверку партийных документов. ВАСИЛЬЕВ был тесно связан со скрытым троцкистом ГАРБЕРОМ, которому старался создать авторитет в Академии Наук, и с троцкистом РУБАНОВСКИМ, высланным из Ленинграда после убийства С.М. КИРОВА.
ВАСИЛЬЕВ часто бывал на наших сборищах в квартире при Академии Наук, принимая активное участие в к.-р. беседах.
4. ГАРБЕР – скрытый троцкист-двурушник, тщательно и умело маскировавший свои убеждения, в том числе и путем выступлений и призывов к бдительности на партсобраниях. В беседах с УРАНОВСКИМ, ВАСИЛЬЕВЫМ и мною высказывал контрреволюционные троцкистские взгляды. Например, в беседе со мной в начале 1936 г. на улице по пути домой из академической квартиры он говорил: “Плевать я хотел на линию партии на теоретическом фронте, я буду сидеть в Академии Наук, писать и ждать, пока будет на нашей улице праздник”.
УРАНОВСКИЙ говорил мне и БУСЫГИНУ о ГАРБЕРЕ, что он “свой человек” и что ГАРБЕР<А> полностью поддерживает партком Академии Наук, из которого КОШЕЛЕВ и СЕДЫХ входят в нашу организацию. В беседе со мною ГАРБЕР говорил, что нам надо крепко сколачивать троцкистско-зиновьевские кадры и, если будет провал, не выдавать друг друга.
ГАРБЕР был очень близок с ДЕБОРИНЫМ и был постоянным участником сборищ на академической квартире. Там ГАРБЕР участвовал в контрреволюционных беседах с другими участниками нашей контрреволюционной организации.
5. С ФЕНДЕЛЕМ я был знаком по Москве с 1921 года и ИКП. Ближе сошелся в Ленинграде. Знал, что он троцкист. В 1932-33 г.г. ФЕНДЕЛЬ часто в беседах со мною высказывал контрреволюционные троцкистские взгляды о политике партии, об индустриализации, о коллективизации, о внутрипартийном положении, говорил о близком крахе, о железкой диктатуре СТАЛИНА в партии, возмущался жестокостью, применяемой ОГПУ, жалел кулаков, гибнувших, по его словам, тысячами. ФЕНДЕЛЬ, как мне известно, является близким другом ЗАЙДЕЛЯ, ТОМСИНСКОГО и ПРИГОЖИНА. Один раз я был у ФЕНДЕЛЯ, где присутствовали ЗАЙДЕЛЬ, ТОМСИНСКИЙ, ПРИГОЖИН, РАЙСКИЙ и ГОРЛОВСКИЙ, там произносились контрреволюционные речи такого же содержания, какие происходили у меня с ФЕНДЕЛЕМ в наших личных беседах. ФЕНДЕЛЬ был начальником кафедры всеобщей истории в Военно-Политической Академии им. Толмачева. После убийства С.М. КИРОВА был выслан из Ленинграда и, по слухам, сейчас служит зав<едующим> отд<елением> Наробраза на ст<анции> Зима в Сибири.
Вопрос: Дайте показания, с кем из руководителей троцкистско-зиновьевской организации были связаны КАРЕВ к ЯКОВЛЕВ.
Ответ: Я пытался скрыть от следствия основных руководителей нашей контрреволюционной организации. В 1932 году УРАНОВСКИЙ ночью во время прогулки со мной по Проспекту 25 октября вблизи Московского вокзала рассказывал мне о связи руководителя нашей организации КАРЕВА с КАМЕНЕВЫМ и ЗИНОВЬЕВЫМ, от которых КАРЕВ получал директивы о деятельности нашей контрреволюционной организации.
После назначения КАМЕНЕВА директором института Русской Литературы при Академии Наук и приезде его в марте 1934 года в Ленинград мне УРАНОВСКИЙ снова говорил о том, что КАМЕНЕВ – через КАРЕВА является руководителем нашей организации.
УРАНОВСКИЙ же меня информировал о том, что после высылки КАРЕВА из Ленинграда в 1932 году руководство организацией перешло к ЯКОВЛЕВУ, который также был связан лично с КАМЕНЕВЫМ, от которого он получал директивы.
Вопрос: УРАНОВСКИЙ вам говорил, откуда ему известно, что КАРЕВ и ЯКОВЛЕВ были лично связаны с КАМЕНЕВЫМ и ЗИНОВЬЕВЫМ по контрреволюционной работе?
Ответ: Да, УРАНОВСКИЙ мне сказал, что его об этом информировал КАРЕВ.
Вопрос: Как отнеслись участники вашей организации к назначению КАМЕНЕВА в Ленинград на должность директора Института Русской Литературы?
Ответ: Назначение КАМЕНЕВА директором Института русской литературы и его приезд в Ленинград окрылило всех участников организации. Особые надежды в связи с приездом КАМЕНЕВА в Ленинград выражали УРАНОВСКИЙ и СЕДЫХ, которые в беседе со мной высказывали уверенность, что приезд КАМЕНЕВА в Ленинград оживит деятельность нашей организации.
Такой же разговор о приезде КАМЕНЕВА в Ленинград имел место на сборище в квартире ШИРВИНДТА в присутствии ТОМСИНСКОГО, где мы, давая блестящую характеристику КАМЕНЕВУ как организатору, умеющему сколачивать вокруг себя кадры единомышленников, пришли к выводу, что приезд КАМЕНЕВА приведет к сплочению нашей организации.
В целях сближения с КАМЕНЕВЫМ я тут же выразил желание поступить заместителем КАМЕНЕВА по Институту Литературы, о чем ТОМСИНСКИЙ обещал переговорить с ВОЛГИНЫМ.
Вопрос: Говорил ли ТОМСИНСКИЙ об этом с ВОЛГИНЫМ?
Ответ: Полагаю, что вызов меня к КАМЕНЕВУ в 1934 году явился результатом переговоров ТОМСИНСКОГО с ВОЛГИНЫМ.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах участники вашей к.-р. троцкистско-зиновьевской организации обсуждали вопрос о террористической борьбе с руководством партии?
Ответ: В феврале или марте 1934 года на академической квартире, где, как я уже показал, часто происходили сборища участников нашей к.-р. организации, собрались БУСЫГИН, УРАНОВСКИЙ, СЕДЫХ, ГАРБЕР, ВАСИЛЬЕВ С.Ф., ГРУЗДЕВ и я – ТЫМЯНСКИЙ.
Говорили о политике партии и в связи с этим о работе нашей организации. УРАНОВСКИЙ и БУСЫГИН говорили, что нашей организации нужно идти по пути активных форм борьбы против руководителей ВКП(б).
С этими высказываниям УРАНОВСКОГО и БУСЫГИНА участники сборища согласились.
Вопрос: О каких конкретно формах активной борьбы говорили участники этого собрания членов вашей организации?
Ответ: На этом собрании конкретных планов борьбы с руководством ВКП(б) не вырабатывалось.
Вопрос: Нам известно, что Вы по указанию вашей организации вели к.-р. работу среди работников Военно-Политической Академии им. Толмачева.
Дайте по этому вопросу показания.
Ответ: Это я отрицаю.
Вопрос: Вы даете ложные показания. Следствие настаивает на Ваших правдивых показаниях о к.-р. работе в Военно-Политической Академии им. Толмачева.
Ответ: Я подтверждаю, что к.-р. работы в Военно-Политической Академии им. Толмачева – не вел.
Записано с моих слов правильно, мною лично прочитано, в чем и подписуюсь –
ДОПРОСИЛИ:
ПОМ. НАЧ. СПО УГБ – КАПИТАН
ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ – ГОЛЬДШТЕЙН
ОПЕР. УПОЛНОМ. 8 ОТД. СПО – КОГАН
Верно:
ОПЕР. УПОЛНОМ. 3 ОТД. СПО ГУГБ
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (УЕМОВ)
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 168, Л. 19-33.
