СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП(б)
Тов. ЕЖОВУ
В дополнение к нашим сообщениям по делу троцкистской террористической организации направляв Вам показания арестованных:
1. БЫХОВСКОГО М.Л. от 20/V-36 г.
2. ГАЛЬПЕРИНА Н.М. от 22/V-36 г.
БЫХОВСКИЙ показал, что прибыл в Сов<етский> Союз из-за границы с контрреволюционными террористическими заданиями троцкистской организации. Осев в Ленинграде, БЫХОВСКИЙ завербовал для участия в террористической деятельности ШТРИКЕР, австрийскую подданную, работавшую в то время на заводе им. Ломоносова в Ленинграде. ШТРИКЕР дала согласие на участие в террористической деятельности. По договоренности с БЫХОВСКИМ ШТРИКЕР активно содействовала переезду из Германии в СССР троцкиста ФУЛЬБРЮГГЕ, последний по приезде в Ленинград в 1932 г. также включился в террористическую деятельность троцкистской организации.
БЫХОВСКИЙ, по его показаниям, остался в Ленинграде для подготовки террористического акта над тов. ЖДАНОВЫМ. ФУЛЬБРЮГГЕ и ШТРИКЕР переехали на ст<анцию> Дулево под Москвой для организации теракта над тов. СТАЛИНЫМ.
БЫХОВСКИЙ в Ленинграде также завербовал дли участия в террористической деятельности ГАЛЬПЕРИНА Н.М., служащего “Экспортлеса”, БЫХОВСКОГО А., врача; БРИСКМАНА Н.А., санитарного инспектора Горздравотдела, и РАЙЦЕС С. – работавшую в Ленинграде на ф<абри>ке “Большевичка”. Все эти лица дали согласие на участие в подготовке террористического акта.
БЫХОВСКИЙ также показал, что перед своим отъездом в Боровичи поручил террористу ГУРЕВИЧУ связаться о ГАЛЬПЕРИНЫМ и использовать его для участия в подготовке террористического акта. БЫХОВСКИЙ сообщил ГУРЕВИЧУ о вербовке им в организацию РАЙЦЕС С.
По показаниям БЫХОВСКОГО, он использовал лабораторию в Боровичах, где он работал, для изготовления взрывчатых веществ в террористических целях. ГУРЕВИЧ, ГАЛЬПЕРИН и РАЙЦЕС С. вели наблюдение за проездом машины т. ЖДАНОВА по Ленинграду и установили обычный ее маршрут по ул. Воинова.
БЫХОВСКИЙ в своих показаниях называет как лиц, террористически настроенных, связанных с существовавшей в Ленинграде зиновьевской организацией, КАПЕЛЕВИЧА и ФЕДОРОВА. Эти лица знали, что БЫХОВСКИЙ подготавливает в Ленинграде террористический акт по заданиям троцкистской организации.
ГАЛЬПЕРИН Н.М. показал, что он лично начиная с февраля 1936 г. вел наблюдение за проездом тов. ЖДАНОВА на набережной Жореса, а участница террористической группы РАЙЦЕС С. вела наблюдение в районе летнего сада и у поплавка на Неве.
ГАЛЬПЕРИН в своих показаниях подтвердил, что БЫХОВСКИЙ в Боровичах должен был организовать пиротехническую лабораторию и изготовить бомбы для террористических целей.
По показаниям ГАЛЬПЕРИНА, ГУРЕВИЧ и ГРЕБЕ, являвшиеся активными террористами, завербовали в троцкистскую организацию командира эскадрильи СУХАНОВА.
ГАЛЬПЕРИН также показал, что в Москве организовывал подготовку террористического акта над тов. СТАЛИНЫМ участник троцкистской организации, прибывший из-за кордона ФРИДМАН З.
Названные в показаниях БЫХОВСКОГО – ФУЛЬБРЮГГЕ, БЫХОВСКИЙ А., БРИСКМАН Н.А., РАЙЦЕС С., ГАЛЬПЕРИН Н., ГУРЕВИЧ – арестованы [1]; КАПЕЛЕВИЧ и ФЕДОРОВ – осуждены за к.-р. деятельность: первый – в ссылку, а второй – в концлагерь, и вызываются в Ленинград для привлечения в качестве обвиняемых по данному делу.
НАРОДНЫЙ КОМИССАР
ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА СССР: (ЯГОДА)
27 мая 1936 г.
№ 56429
[Пометы: слева от слов “Народный комиссар” рукописная помета “зам”. Над словом “Ягода” собственноручная подпись Г.Е. Прокофьева]
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого БЫХОВСКОГО Михаила Лазаревича.
От 20 мая 1936 года.
Вопрос: На допросе от 27/IV – с<его> г<ода> Вы показали, что Валентин ОЛЬБЕРГ выехал в Советский Союз из Германии до Вашего выезда в СССР. Это Ваше показание не соответствует действительности. Нам точно известно, что ОЛЬБЕРГ выехал в Советский Союз позже Вас, в начале 1933 года.
Ответ: Я не могу точно утверждать, что ОЛЬБЕРГ выехал в СССР до меня. Возможно, что он выехал в 1933 году. Мне трудно восстановить в памяти, что мне об этом точно сказал ЛЕВИ.
Вопрос: 29 апреля с<его> г<ода> Вы показали, что в августе 1933 года троцкист ЛЕВИ в Советском Союзе поручил Вам установить связь с Валентином ОЛЬБЕРГ<ОМ> – это Ваше показание также не соответствует действительности, ЛЕВИ Вам такого предложения не делал, так как Валентин ОЛЬБЕРГ в это время уже не был в Советском Союзе.
Ответ: Мои показания от 29 апреля с<его> г<ода> неточно освещают действительное положение вещей. В действительности ЛЕВИ мне говорил о том, что Валентин ОЛЬБЕРГ в свой следующий приезд в Советский Союз свяжется со мной.
Вопрос: Вы пытаетесь запутать следствие и не даете правдивых показаний о своей к.-р. деятельности в Советском Союзе. Наряду с дачей Вами ложных показаний по ряду моментов, совершенно точно установленных следствием, Вы скрываете от нас ряд лиц, принимавших вместе с Вами непосредственное участие в подготовке террористических актов над руководителями партии и советского правительства.
Ответ: Я показал все мне известное в части террористической деятельности троцкистской организации.
Вопрос: Показаниями ряда лиц, арестованных по Вашему делу, в частности, показаниями Вашего соучастника-террориста ГУРЕВИЧ<А> бесспорно установлено, что Вы скрываете от нас связанных с Вами террористов.
Ответ: Я назвал всех мне известных лиц, причастных к террору.
Вопрос: Нами точно установлено, что Ваша роль в террористической организации сводилась не только к изготовлению взрывчатых веществ. Вы имели прямое задание принять непосредственное участие в организации террористического акта над тов. ЖДАНОВЫМ в гор. Ленинграде.
Ответ: Я это категорически отрицаю.
Вопрос: На допросе от 27/IV – с<его> г<ода> Вы показали, что Вы обрабатывали в троцкистском направлении ФУЛЬБРЮГЕ Германа, работающего в настоящее время в Дулево, под Москвой. Нам известно, что с ФУЛЬБРЮГЕ Вы установили контакт через третье лицо, – предлагаем прекратить запирательство и дать правдивые показания о Ваших террористических связях.
Ответ: Поскольку следствию известно, что я установил связь с ФУЛЬБРЮГЕ черед третье лицо, я вынужден признать, что в этой части мои показания не отражали действительного положения вещей. В действительности дело обстояло следующим образом:
Еще во время моей работы в Ленинграде на заводе им. Ломоносова я привлек к к.-р. деятельности некую ШТРИКЕР [2] – в то время она была австрийской подданной. Последний раз я виделся со ШТРИКЕР в гор. Москве в кафе “Москва” в феврале 1936 года. ШТРИКЕР работала в Ленинграде на заводе им. Ломоносова в качество модельщицы. На заводе я с ней установил приятельские отношения и в сравнительно короткое время выяснил, что ШТРИКЕР чрезвычайно враждебно относится к советской власти, высказывала озлобление по адресу руководителей партии и советского правительства. Будучи решительными и энергичным человеком, ШТРИКЕР являлась, на мой взгляд, вполне подходящей для вовлечения в террористическую организацию. После ряда бесед со ШТРИКЕР, в которых я развил перед ней систему троцкистских взглядов, для меня стало очевидным, что она безусловно является моим единомышленником. Тогда я ей рассказал, что веду в Союзе работу по заданию заграничного троцкистского центра, и предложил ей принять активное участие в борьбе с советской властью.
Вопрос: ШТРИКЕР дала Вам на это согласие?
Ответ: Да. ШТРИКЕР изъявила свое полное согласие и стала моей ближайшей соучастницей. В последующем ШТРИКЕР мне сообщила, что в Германии проживает ее друг ФУЛЬБРЮГЕ [3], член КПГ, троцкист, который по всем своим данным сможет принести пользу нашей деятельности.
ШТРИКЕР взяла на себя миссию организовать переезд ФУЛЬБРЮГЕ из Германии в СССР. Действительно, через небольшой промежуток времени ШТРИКЕР удалось убедить администрацию завода им. Ломоносова, что в интересах расширения производства необходимо выписать в Советский Союз из-за границы специалиста-модельщика, и рекомендовала при этом ФУЛЬБРЮГЕ. Таким образом, ФУЛЬБРЮГЕ прибыл в 1932 году в Ленинград, и ШТРИКЕР связала меня с ним.
Вопрос: Дайте показания о Вашей связи с ФУЛЬБРЮГЕ в Ленинграде?
Ответ; Уже во время первых встреч с ФУЛЬБРЮГЕ я с несомненностью установил его активно-враждебное отношение к Сталину. ФУЛЬБРЮГЕ полностью разделял мои террористические взгляды. Я ему предложил остаться в Ленинграде и вести вместе со мной работу по подготовке убийства КИРОВА. ФУЛЬБРЮГЕ, однако, заявил мне, что, по его мнению, начинать надо с головы и что он считает необходимым всякими способами выбраться в Москву для того, чтобы там тщательно подготовить и организовать убийство Сталина. Мои уговоры, что убийство Сталина осуществить гораздо сложнее, нежели убийство Кирова в Ленинграде, – воздействия не возымели, и ФУЛЬБРЮГЕ настоял на своем. В связи с этим он и перебрался в 1934 году на ст. Дулево, где работал на фарфоровом заводе.
Вопрос: Разве из Ленинграда в Дулево выезжал один ФУЛЬБРЮГЕ?
Ответ: Нет. Еще до выезда в Дулево ФУЛЬБРЮГЕ туда выехала ШТРИКЕР, при ее содействии фактически переехал в Дулево и ФУЛЬБРЮГЕ.
Вопрос: В связи с чем выехала в Дулево ШТРИКЕР?
Ответ: ШТРИКЕР выехала в Дулево для того, чтобы, обосновавшись под Москвой, а затем в Москве, она могла вместе с ФУЛЬБРЮГЕ подготовить и совершить террористический акт над Сталиным.
Вопрос: ШТРИКЕР и сейчас работает в Дулево?
Ответ: Нет, ШТРИКЕР в настоящее время работает в Наркомате местной промышленности в Москве.
Вопрос: Вы показали, что в последний раз Вы виделись со ШТРИКЕР в Москве в феврале 1936 г. Как часто Вы поддерживали связь с ФУЛЬБРЮГЕ и ШТРИКЕР в течение 1935 года?
Ответ: Со ШТРИКЕР я в течение 1935 года встречался в Москве несколько раз, ФУЛЬБРЮГЕ я лично не видел. Во время моих встреч со ШТРИКЕР она мне сообщила, что успешная организация ими террористического акта находится в прямой зависимости от вопроса переезда обоих в Москву и что она приняла все меры к тому, чтобы перевестись на работу в Наркомат местной промышленности.
Я также должен заявить Вам, что еще во время моей первой встречи с ЛЕВИ в Москве в 1933 году я ему рассказал, что мною вовлечены в организацию ШТРИКЕР и ФУЛЬБРЮГЕ в Ленинграде.
В сентябре 1936 года я подробно информировал о деятельности ШТРИКЕР и ФУЛЬБРЮГЕ приехавшего в Ленинград Курта РОБЕЛЬ, который заявил мне, что установит с ними связь.
Вопрос: Кто Вам известен из связей ФУЛЬБРЮГЕ и ШТРИКЕР в Советском Союзе?
Ответ: Привлекли ли они кого-либо в организацию, я не знаю. Мне известно, что ШТРИКЕР поддерживала из Москвы систематическую связь со своим бывшим мужем ВАЙСБЕРГОМ [4], работающим в Харьковском физико-технологическом ин<ститу>те. Имел ли ВАЙСБЕРГ отношение к организации, мне неизвестно.
Вопрос: Кто еще, кроме ФУЛЬБРЮГЕ и ШТРИКЕР был вовлечен Вами в организацию и принимал участие в Вашей террористической деятельности?
Ответ: В Ленинграде мною был завербован в организацию служащий Экспортлеса Наум ГАЛЬПЕРИН, уроженец гор. Двинска. ГАЛЬПЕРИН мне был известен как троцкист еще по Германии. В Советский Союз он выехал в 1931 году. Встречался я с ним более или менее регулярно до 1935 года. Уже в 1933 году я приступил к активной обработке ГАЛЬПЕРИНА и убедился в том, что он злобно настроен по отношению к руководителям партии и советской власти. Вследствие этого я прямо перед ним поставил вопрос об участии в подготовке террористического акта в Ленинграде. ГАЛЬПЕРИН дал мне на это свое согласие.
Незадолго до моего переезда в Боровичи я имел о ГАЛЬПЕРИНЕ разговор с ГУРЕВИЧЕМ, которому сообщил, что ГАЛЬПЕРИН является участником организации, и поручил ГУРЕВИЧУ поддерживать о ним связь.
Мне также известно, что с ГАЛЬПЕРИНЫМ были связаны активные троцкисты, приехавшие из Германии для ведения к.-р. работы в Советском Союзе – ЛЕЙЗЕР МЕНДЕЛЬСОН, проживающий под Москвой, и Лейба ВАЙНЕР, проживающий в Москве, обувщик, работающий на одной из московских фабрик.
Вопрос: На одном из предыдущих допросов Вы показали, что в курсе Вашей к.-р. деятельности был Ваш родственник – врач Адольф БЫХОВСКИЙ, проживающий в гор. Ленинграде. Вашими предыдущими показаниями не исчерпываются известные нам данные о к.-р. деятельности Адольфа БЫХОВСКОГО.
Ответ: Да, я показал об Адольфе БЫХОВСКОМ не все. Адольф БЫХОВСКИЙ являлся участником террористической организации. Согласие на участие в террористической деятельности он дал мне в Ленинграде в 1934 году до моего отъезда в Боровичи. Об обработке Адольфа БЫХОВСКОГО, которая предшествовала привлечению его в организацию, я давал показания на предыдущих допросах.
Вопрос: Кто кроме ГУРЕВИЧА, Адольфа БЫХОВСКОГО и Наума ГАЛЬПЕРИНА имел отношение к подготовке Вами террористического акта в Ленинграде?
Ответ: Кроме названных лиц мною были привлечены к подготовке террористического акта в Ленинграде следующие лица: Наум Адольфович БРИСКМАН, врач – санитарный инспектор Горздравотдела. На протяжении 1933-34 г.г. у меня был с БРИСКМАНОМ ряд встреч, во время которых я постепенно посвятил его в проводимую мною по поручению заграничного троцкистского центра террористическую работу в Ленинграде. БРИСКМАН резко к.-р. настроен. Мои троцкистские взгляды разделял и дал мне согласие принять участие в терроре. Таким же образом мною была вовлечена в организацию его сестра – Мария БРИСКМАН, с которой я проживал в Ленинграде, сожительствовал. В начале 1934 г. мною также была вовлечена в организацию Суламифь РАЙЦЕС, рижанка, с которой я знаком с 1927 г. РАЙЦЕС приехала в СССР из Латвии; в Ленинграде она работала на фабрике “Большевичка”. РАЙЦЕС еще до вербовки ее мною в организацию была троцкисткой по убеждениям. Со всеми этими лицами я поддерживал связь до 1935 года.
Вопрос: Кому Вы сообщили о принадлежности к организации Адольфа БЫХОВСКОГО, Наума и Марии БРИСКМАН, Суламифи РАЙЦЕС?
Ответ: Я об этом сообщил в 1935 г. Курту РОБЕЛЬ, а о принадлежности к организации РАЙЦЕС я также сообщил ГУРЕВИЧУ.
Вопрос: На допросах от 7 и 16 мая с<его> г<ода> Вы показали о своих связях с зиновьевцами – КОПЕЛЕВИЧЕМ и ФЕДОРОВЫМ, однако, отрицали, что им было известно о практической подготовке Вами террористического акта, продолжаете ли Вы настаивать на правдивости Ваших показаний от 7 и 16 мая?
Ответ: Я должен Вам заявить, что КОПЕЛЕВИЧ и ФЕДОРОВ были террористически настроены и были связаны с существовавшей в Ленинграде зиновьевской организацией. Оба они считали, что единственно верным способом борьбы с советской властью является устранение нынешнего руководства путем террора. Связался я с ними в связи с прямым поручением, полученным мною за границей и от ЛЕВИ в СССР, о необходимости связи с активными троцкистами и зиновьевцами, ведущими работу в Советском Союзе.
КОПЕЛЕВИЧ в ФЕДОРОВ знали, что я по заданию троцкистского центра веду подготовку террористического акта в Ленинграде. Однако о том, что я намереваюсь использовать лабораторию в Боровичах для изготовления взрывчатых веществ, я им не говорил.
Вопрос: А троцкисты ДНЕСТРОВСКИЙ и ВЕКСМАН были в курсе Вашей террористической деятельности?
Ответ: Нет. ДНЕСТРОВСКОМУ и ВЕКСМАНУ я об этом не говорил, так как не был уверен в том, что они достаточно надежные люди; я их слишком мало для этого знал.
Вопрос: Какие сведения Вам передал Курт РОБЕЛЬ кроме поручения изготовить взрывчатые вещества в лаборатории в Боровичах?
Ответ: Со слов Курта РОБЕЛЬ и ГУРЕВИЧА мне было известно, что ГУРЕВИЧ организовал наблюдение за проездом ЖДАНОВА по Ленинграду и должен был произвести покушение путем метания бомбы, которую мне было поручено изготовить в Боровичах.
В сентябре 1935 года во время моей встречи с Куртом РОБЕЛЕМ последний сказал мне, что надо принять меры к ускорению организации террористического акта над ЖДАНОВЫМ. Курт РОБЕЛЬ мне также сказал, что возможно мне придется переехать в конце 1935 г. или в начале 1936 года в Ленинград для того, чтобы с террористами Адольфом БЫХОВСКИМ, БРИСКМАНАМИ Наумом и Марией, Суламифью РАЙЦЕС и Наумом ГАЛЬПЕРИНЫМ организовать под руководством ГУРЕВИЧА систематическое наблюдение за ЖДАНОВЫМ. Я и все эти лица были выделены в качестве непосредственных исполнителей террористического акта.
Вопрос: Говорил ли Вам Курт РОБЕЛЬ, где проезжает тов. ЖДАНОВ и где Вы должны были установить наблюдение за его проездом?
Ответ: Курт РОБЕЛЬ мне говорил, что ЖДАНОВ регулярно проезжает по б<ывшей> Шпалерной улице, сейчас ул. Воинова. Наблюдение для установления точного времени проезда ЖДАНОВА связанная со мной группа террористов должна была организовать по ул. Воинова и по набережной Невы в районе проживания Хацкеля ГУРЕВИЧА. Курт РОБЕЛЬ мне сказал, что наиболее удобным местом для убийства ЖДАНОВА является небольшой квартал, соединяющий набережную Невы с улицей Воинова.
Вопрос: Откуда Курту РОБЕЛЬ известно, что ЖДАНОВ ездит по этим улицам?
Ответ: Курт РОБЕЛЬ узнал это от ГУРЕВИЧА, который по поручению РОБЕЛЯ вплоть до 1936 года вел систематическое наблюдение. Как я уже показал, ГУРЕВИЧ жил на улице Воинова.
Вопрос: Были ли вооружены террористы, входившие в Вашу группу?
Ответ: Курт РОБЕЛЬ мне сказал, что наряду с изготовлением мною взрывчатых веществ ГУРЕВИЧ принимает меры через свои связи к приобретению нескольких револьверов для снабжения ими участников террористической группы. Стрелять в ЖДАНОВА должен был тот из террористов, который улучит для этого при наблюдении наиболее подходящий момент.
Вопрос: Вы лично вели наблюдение в районе, указанном Вам Куртом РОБЕЛЬ?
Ответ: К моменту моего ареста еще не был решен вопрос о специальном переезде моем из Боровичей в Ленинград для участия в террористическом акте. Наблюдение в районе, указанном Куртом РОБЕЛЬ, вели: ГУРЕВИЧ, Наум ГАЛЬПЕРИН и РАЙЦЕС. Об этом мне сообщили как Курт РОБЕЛЬ, так и ГУРЕВИЧ. Последний заявил мне, что он несколько раз зафиксировал прохождение машины со ЖДАНОВЫМ по ул. Воинова.
Вопрос: А когда Вы должны были переехать в Ленинград для непосредственного участия в организации убийства тов. ЖДАНОВА?
Ответ: Мой переезд в Ленинград намечался на конец апреля 1936 г. Предполагалось, что к этому времени наблюдение даст окончательные результаты и с моим приездом можно будет расставить исполнителей для организации самого покушения. 20 апреля 1936 года я был арестован.
Записано с моих слов верно. Мною прочитано.
БЫХОВСКИЙ.
ДОПРОСИЛИ:
НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД СССР
КОМИССАР ГБ II РАНГА МИРОНОВ
НАЧ. III ОТД. СПО ГУГБ НКВД
СССР – КАПИТАН ГБ – КАГАН
НАЧ. 7 ОТД. ОО УНКВД ЛО –
Ст. ЛЕЙТЕНАНТ ГБ – МИГБЕРТ
Верно:
ОПЕР. УПОЛН. 3 ОТД. СПО ГУГБ
ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: (УЕМОВ)
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 167, Л. 82-96.
[1] Все вышеназванные в данном абзаце лица (за исключением Г. Фульбрюгге), а также сестра Наума Брискмана Мария Адольфовна Брискман (о ней удалось только выяснить лишь то, что она, судя по справочнику “Весь Ленинград” за 1932 г., скорее всего была библиотекарем) впоследствии попали в один “сталинский список” по Ленинградской области без точной датировки, за октябрь 1936 г. (АП РФ, оп. 24, дело 413, лист 373, опубликован “Мемориалом”). В этот же список попали некоторые из ленинградских “академиков”, проходящих по другой “ветви” следствия, связанного с процессом Зиновьева-Каменева 1936 г. Вероятнее всего все эти люди были расстреляны.
[2] Эва Амалия Штрикер (Striker Éva Amália), Ева Цайзель (Eva Zeisel), род. в 1906 г. в Будапеште. Австрийская подданная, отец – владелец текстильной фабрики, мать – преподаватель истории в Будапештском университете. Образование – незаконченное высшее, 3 семестра в Венгерской высшей королевской школе изобразительных искусств. Работала керамистом, скульптором и промышленным дизайнером; была художественным руководителем фарфорово-стекольной отрасли СССР. Арестована в Москве 26 мая 1936 г. Просидела в тюрьмах (на Лубянке и в Ленинграде) 16 месяцев, причем большую часть времени – в одиночной камере. Как писал А. Кестлер, ее “сначала обвинили в том, что она внедрила свастики в узоры для чайных чашек, созданные ею для массового производства; затем в том, что прятала у себя под кроватью два пистолета для убийства Сталина на очередном партсъезде… На Лубянке ГПУ пыталось готовить ее к использованию в бухаринском процессе в образе раскаявшегося грешника. Она резала себе вены, ее спасли и вскоре после этого выпустили благодаря чрезвычайным усилиям австрийского консула в Москве, который оказался другом ее матери”. В сентябре 1937 г. выслана из СССР в Австрию. После прихода нацистов сбежала в Англию, оттуда с мужем перебралась в США. Дожила до 105 лет, скончавшись в 2011 г. Ее рассказы о пережитом в советской тюрьме были частично использованы Артуром Кестлером (который знал ее с пятилетнего возраста) в книге Darkness at Noon (“Слепящая тьма”). Пожалуй, наиболее точно суть произошедшего выразил биограф А. Кестлера Майкл Скэммелл, который проницательно заметил: Ultimately it seems she was a small cog in the elaborate machinery of the show trials and proved unnecessary to the impresarios in charge of staging them” (В конечном итоге, похоже, что она была малой шестеренкой в сложном механизме показательных процессов и оказалась не нужна постановщикам”).
[3] Фульбрюгге Герман Германович (Hermann Fuhlbrügge), род. в 1907 г. в Берлине. Жил в СССР с 1932, приехал как иностранный специалист. Проживал по адресу: Московская обл., Дулево, Ленина ул., 2, 11, работал модельщиком на фарфоровом заводе. Арестован 25 июня 1936 г., по постановлению ОСО при НКВД СССР выслан в Германию.
[4] Вайсберг-Цыбульский Александр Семенович (1901-1964). Уроженец г. Кракова. Член коммунистической партии Австрии. В 1931-1937 годах работал в СССР, в Украинском физико-техническом институте. Был арестован 1 марта 1937 г. по сфабрикованным обвинениям (т.н. “дело УФТИ”), почти 4 года находился в советских тюрьмах; вероятно, благодаря заступничеству А. Эйнштейна, также французских физиков-нобелевских лауреатов Ж.-Б. Перрена, П. Ланжевена и Ф. Жолио-Кюри (организованному А. Кестлером) был отставлен в живых и выдан гестапо в 1940 году. Находился в нацистских концлагерях и гетто, откуда освобожден Красной армией в 1945 году. В дальнейшем эмигрировал в Великобританию. Следствие и годы, проведенные в советской тюрьме, описал в книге The Accused. (“Обвиняемый”).
