ПРОТОКОЛ ОЧНОЙ СТАВКИ

Между ЗИНОВЬЕВЫМ Григорием Евсеевичем и ХАРИТОНОВЫМ Моисеем Марковичем.

От 11 января 1935 года.

 

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Что Вам известно о составе Московского центра зиновьевской организации и о роли в нем ЗИНОВЬЕВА?

Ответ: ЗИНОВЬЕВ в этом центре играл руководящую роль. Входили в него кроме ЗИНОВЬЕВА КАМЕНЕВ, ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ, ШАРОВ, КУКЛИН, думаю, что и ГОРШЕНИН, хотя в центр, который существовал до 15 съезда, он не входил. Я лично тоже входил в центр до 1931 года.

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Что Вам известно о существовании московского центра в последующее время?

Ответ: Лично я в это время прекратил посещение совещаний центра, так что я не могу точно сказать, но я знаю, например, что ЕВДОКИМОВ, БАКАЕВ и др<угие> были связаны с той же самой антипартийной работой и после 1931 года.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Что Вы можете сказать по поводу показаний ХАРИТОНОВА?

Ответ: До 15 съезда и, в частности, в калужский период, эта группа лиц, которую называл ХАРИТОНОВ, была действительно центром борющейся антипартийной фракции. После 15-го съезда это была уже распадающаяся группа, которая была связана старой борьбой, отчасти личными связями и отчасти тем, что возрождались те или иные надежды на дискуссию внутри партии.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Вы скажите по существу вопроса, который Вам задан, признаете ли Вы, что после 15 съезда существовал центр организации, что в этот центр входил как сам ХАРИТОНОВ, так и те лица, которых он – ХАРИТОНОВ перечислил?

Ответ: До 15 съезда у нас был подлинный центр борющейся антипартийной фракции. Он состоял в союзе с троцкистами. Состав центра был примерно тот, который ХАРИТОНОВ сейчас огласил. В калужский период – это уже было что-то другое. Конечно, я не хочу сказать, что это было что-то хорошее, так как, по существу, – это было продолжение работы антипартийного характера.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Эта группа подполье не распустила?

Ответ: После 15-го съезда были отдельные связи. В 1932 году, как я уже показывал, происходит “оживление” и в той верхушке, которую назвал ХАРИТОНОВ.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы свои показания о том, что в 1928-29 г.г. существовала зиновьевская к.-р. организация?

Ответ: Я, конечно, не хочу сказать, что мы в это время были совершенно свободны от контрреволюционных взглядов, но это была большая разность. До 1929 года это было организацией, а теперь она не являлась тем, что можно было бы назвать настоящим центром.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Показаниями ЕВДОКИМОВА, БАКАЕВА, ШАРОВА установлено, что центр существовал не только до 15-го партийного съезда, но и в 1928, 29 г.г. и до последнего времени. Подтверждаете ли Вы существование московского центра до последнего времени?

Ответ: Могли нашу группу рассматривать как центр, могли рассматривать как группу, морально представляющую известную организацию быв<ших> участников ленинградской оппозиции не без определенного постоянного состава.

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Расскажите, что Вам известно о связи московского центра с контрреволюционной организацией в Ленинграде?

Ответ: Я помню такие отдельные факты: однажды на совещании у ЗИНОВЬЕВА, на котором кроме его и меня было еще несколько человек, кто-то информировал, что в Ленинграде наши единомышленники ведут работу, поддерживая связь с районами, причем речь шла главным образом о молодежи, и что эта связь пред­ставляется в виде “цепочки”. Это относится не то к концу 1929, не то к 1930 г.

Помню, кто-то рассказывал, и это очень интересовало ЗИНОВЬЕ­ВА, что группа молодежи, которая в период 15-го съезда отошла, возвращается к нам, и что удалось установить контакт между этими двумя частями, т.е. той части, которая шла все время за нами, и той части, которая шла за САФАРОВЫМ. Из людей, которым удалось это организовать, тогда назывались – ЛЕВИН, ЯКОВЛЕВ Моисей. Из молодежи, помню, речь шла о РУМЯНЦЕВЕ Владимире.

Помню также разговор в составе меньшей группы людей, ЗИНОВЬЕВ говорил о возвращении в Ленинград быв<ших> участников зиновьевской оппозиции, высланных в свое время из Ленинграда. ЗИНОВЬЕВ смотрел на этот факт радостно и, как мы все понимала тогда, политический смысл этой оценки был тот, что здесь, в Ленинграде, накапливаются кадры, которые пригодятся для антипартийной борьбы, когда представится “подходящая для этого обстановка”. Я пытался по фактам вспомнить даты. Люди, откомандированные в свое время из Ленинграда, сидели по два-два с половиной года в провинции, поэтому этот разговор об их возвращении в Ленинград относится к 1930-31 г.г. Возвращение РУМЯНЦЕВА в Ленинград особенно подчеркивалось ЗИНОВЬЕВЫМ.

Мнение всех, и ЗИНОВЬЕВА в первую очередь, о РУМЯНЦЕВЕ было очень хорошее, считали, что если нужно будет выйти на открытую борьбу против партии, то этот человек сыграет большую роль, т.к. он решительный человек, человек не слова, а дела.

Конечно, работа не мыслилась так, как это было до съезда, а работа представлялась так, что будут встречи с глазу на глаз с оценкой, главным образом, политической жизни страны и руководства партии, в частности, СТАЛИНА в антипартийном, контрреволюционном смысле.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы показания ХАРИТОНОВА?

Ответ: О сближении с бывшими безвожденцами из молодежи я мог говорить. Тогда это могло говориться в связи с появлением правых, были большие надежды, что начнется дискуссия и, вероятно, я так и говорил, тем более что известное сближение с “безвожденцами” было. Это могло быть в 1929 году. Что касается возвращения в Ленинград б<ывших> участников оппозиции, самый факт их возвращения в Ленинград мог вызвать с моей стороны радость, в частности, в отношении РУМЯНЦЕВА, но я не помню и даже не знаю, уезжал ли он. В общей форме о возвращении я мог говорить как о факте, который я расценивал положительно. Думаю, что речь шла об этом в 1929 году, потому что в дальнейшем это меня мало интересовало.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы показания ХАРИТОНОВА, что в 1930-31 г.г. Вы говорили ему о накапливании сил в Ленинграде для антипартийной борьбы.

Ответ: В такой форме я не могу подтвердить. Возвращение в Ленинград бывш<их> участников так называемой зиновьевской оппозиции я рассматривал как положительный факт в том смысле, что если будет дискуссия, на которую я надеялся, то эти люди помогут нам.

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Вы показали следствию, что зиновьевская организация и ЗИНОВЬЕВ систематически распространяли клеветнические слухи против руководителей партии, воспитывали во враждебном духе к руководству членов организации, что все это порождало террористические настроения среди участников организации. Подтверждаете ли Вы это?

Ответ: Да, я эти показания подтверждаю. Дело происходило так: каждый раз, когда я встречался с ЗИНОВЬЕВЫМ и когда мы говорили на партийные темы, в большинстве случаев ЗИНОВЬЕВ относился резко отрицательно к решениям партии и к руковод­ству партии, и всегда в конце беседы ЗИНОВЬЕВ очень резко клеветнически, если по-честному сказать, гнусно клеветниче­ски, провокационно говорил по адресу руководства и особенно т. СТАЛИНА. Я помню случай, когда я говорил с ЗИНОВЬЕВЫМ по вопросу о коллективизации. ЗИНОВЬЕВ в этот момент одобрил линию на коллективизацию деревни, сказав, что это, собственно, то, что мы, зиновьевцы давно предлагали, а потом, перейдя на вопрос о СТАЛИНЕ и руководстве вообще, дал им самую враждебную, к.-р. оценку. Я сказал ЗИНОВЬЕВУ: “Как это понять? Вы пятнадцать минут тому назад говорили о коллективизации и одобряли ее, а теперь Вы сразу резко нападаете на СТАЛИНА и руководство?”

В одном из моих разговоров с ЗИНОВЬЕВЫМ в 1930 году, в разгар коллективизации деревни, он говорил, что нынешнее руководство партии очень дорого обходится стране, и что мы, зиновьевцы, никогда так коллективизации не проводили бы.

В отношении оценки положения Коминтерна ЗИНОВЬЕВ неоднократно говорил, что руководства там никакого нет, что Коминтерн заброшен, что внимание этой организации, какое она заслуживает, не уделяется, в этом вопросе как всегда допускал по адресу тов. СТАЛИНА самые злобные к.-р. выпады.

В 1931 голу ЗИНОВЬЕВ говорил мне у себя на квартире: “Что же мы, черт побери, большевики или нет, до каких пор мы будим молчать”.

Такие злобные к.-р. разговоры были обыденным явлением при моих встречах с ЗИНОВЬЕВЫМ. К.-р. разговорами ЗИНОВЬЕВ воспитывал среди членов организации резко враждебное отноше­ние к руководителям партии, особенно к т. СТАЛИНУ. И не случайно, что ленинградская к.-р. организация, являвшаяся основ­ное базой в борьбе ЗИНОВЬЕВА против партии, скатилась к измене пролетарской революции, к прямым фашистским методам борьбы против руководства партии. Это является прямым следствием деятельности зиновьевской к.-р. организации и самого ЗИНОВЬЕВА, который проявлял остро-враждебное отношение к руководству партии и тем самым разжигал террористические настроения среди участников организации.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы показания ХАРИТОНОВА?

Ответ: О коллективизации и об отношении к руководству. Конечно, я не скрываю, что у меня отношение было очень двойственно, это я скрывать не могу. Что при этом употреблялись самые злобные выражения, это верно, я это подтверждаю, но все это шло на убыль. Это объясняется, конечно, тем, что я человек неокончательных решений. Это всем известно. Даты мне трудно вспомнить. Когда началась коллективизация, я действительно мог говорить в духе показаний ХАРИТОНОВА, т.е. что мы давно это предлагали и т.п. Вместе с тем, я должен сказать, что когда я попал на Северный Кавказ (Кисловодск – 1930 г.), ЕВДОКИМОВ тоже был там, я сам наблюдал и ЕВДОКИМОВ мне много рассказывал о том, что происходит в деревне. Под впечатлением всего этого я написал статью, она относится к 1930 году, из которой видно, что моя линия совпадала с линией ЦК и что все дело, и по моему тогдашнему мнению, было только в перегибах.

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Что Вы можете еще показать о к.-р. деятельности ЗИНОВЬЕВА?

Ответ: Помню один факт, когда обнаружилось, что запись КАМЕНЕВА с БУХАРИНЫМ попала в руки ЦК, меня вызвал БОГДАН, секретарь ЗИНОВЬЕВА, и передал мне поручение ЗИНОВЬЕВА о том, чтобы я принял участие в расследовании того, как этот документ мог пропасть из стола КАМЕНЕВА.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы показания ХАРИТОНОВА?

Ответ: В связи с этим делом у нас в шутку был разговор: “Неплохо бы нам, зиновьевцам, иметь свое ЦКК”.

Вопрос ХАРИТОНОВУ: Поручение о расследовании пропажи документов давалось Вам в шуточной форме или серьезно?

Ответ: Совершенно серьезно, так как меня БОГДАН специально вызывал по этому поводу к себе на квартиру.

Вопрос ЗИНОВЬЕВУ: Подтверждаете ли Вы, что Вы давали поручение ХАРИТОНОВУ о расследовании пропажи документов у КАМЕНЕВА?

Ответ: Да, подтверждаю.

 

Мои ответы на вопросы следствия записаны правильно.

 

ХАРИТОНОВ.

 

Мои ответы на вопросы следствия записаны правильно.

 

ЗИНОВЬЕВ.

 

ОЧНУЮ СТАВКУ ПРОИЗВЕЛИ:

 

ЗАМ НАРКОМА ВД – АГРАНОВ.

НАЧ. ЭКО ГУГБ НКВД СССР – МИРОНОВ.

ЗАМНАЧ СПО ГУГБ НКВД СССР – ЛЮШКОВ.

НАЧ. 6 ОТД. СПО ГУГБ НКВД СССР – КОРКИН.

 

Верно:

 

 

РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 134, Л. 189-196.