ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого ЗАЙДМАН<А> Якова Исааковича –
от 24-го сентября 1936 года.
Вопрос: На предыдущих допросах Вы категорически отрицали свою принадлежность к к.-р. троцкистской организации. Следствие предупреждает Вас, что дальнейшее запирательство бесполезно.
Показаниями ШЕСТОВА, ПЛЕШКОВА, ЕЖОВА Вы изобличены, как активный участник троцкистской к.-р. организации, намерены ли Вы давать правдивые показания?
Ответ: Должен заявить, что я длительное время не хотел говорить о своей принадлежности к троцкистской к.-р. организации в надежде на то, что мне удастся избежать ответственности.
Сейчас я вижу, что дальнейшее запирательство бесполезно, и решил дать следствию откровенные показания.
Вопрос: Когда и где Вы вошли в состав к.-р. троцкистской организации?
Ответ: К троцкистам я примкнул в 1923 году, находясь на учебе в Москве в Плехановском институте. Вместе со студентами НИЛЛЕН, РИШИНЫМ, ИЛЬЮХОВЫМ и РАЕВСКИМ вошли в 1923 г. в троцкистскую группу. Все мы тогда активно выступали против линии ЦК ВКП(б) в защиту троцкистской платформы.
Вопрос: Вы и сейчас с этими лицами связаны организационно?
Ответ: Организационные связи с этими лицами у меня порваны в 1927 году, и где эти лица в данное время находятся – я не знаю.
Вопрос: С кем из активных троцкистов Вы были связаны после 1927 года?
Ответ: В последующий период я был связан с троцкистами:
1. КЛИШИНЫМ – инженер-экономист, Нач<альник> Планового Отдела Управления Капитального строительства Кузбассугля, а впоследствии Нач<альник> Производственного Отдела Ленинского Шахтстроя.
2. ПЛЕШКОВЫМ – инженер-экономист, зам<еститель> нач<альника> Планового Отдела Кузбассугля, а затем Нач<альник> План<ового> Отдела Анжерского Рудоуправления.
3. ГУЗИКОВЫМ – инженер-геолог Кузбассугля, а затем горноспасательной станции в Ленинске.
4. ШЕСТОВЫМ – быв<ший> зам<еститель> предправления Востокугля, а затем последовательно – Нач<альник> Прокопьевского Шахтстроя и управляющий Анжерского рудника.
5. ГАЛЬПЕРИНОЙ – инженер-экономист производственно-технического Управления Кузбассугля, а затем Нач<альник> Планового Отдела Кемеровского Рудоуправления.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах Вы установили организационные троцкистские связи с названными Вами лицами?
Ответ: В 1930 году я прибыл на работу в Новосибирск в Управление Кузбассугля, летом того же года в Новосибирск для работы в Кузбассуголь прибыли: ШЕСТОВ, несколько позднее его прибыл КЛИШИН, в октябре м<еся>це 1930 г. прибыла ГАЛЬПЕРИНА и в начале 1931 года одновременно приехали ПЛЕШКОВ и ГУЗИКОВ.
Все названные мною лица приехали на работу в Кузбассуголь после окончания ВУЗов. В процессе частых бесед по производственным вопросам, потом по вопросам текущей политики партии я выяснил, что все они в прошлом были причастны к активной троцкистской работе и, оставаясь членами ВКП(б), своих троцкистских убеждений, так же как и я, не изменили. На этой основе у меня и была установлена с ними связь.
Вопрос: Установили связь, а дальше что?
Ответ: А дальше создали в управлении Кузбассугля троцкистскую группу.
Вопрос: Кто входил в состав этой группы?
Ответ: В состав группы входили: Я – ЗАЙДМАН, ШЕСТОВ, ГУЗИКОВ, ГАЛЬПЕРИНА, КЛИШИН, ПЛЕШКОВ.
Вопрос: Как практически была создана троцкистская группа?
Ответ: Установив, что все мы в прошлом примыкали к троцкистам и от своих троцкистских убеждений не отказались до последнего времени, мы стали часто собираться вместе и во время этих совместных встреч, обсуждая вопросы политики партии, признавали ее неверной, критиковали руководство партии, приходили к выводу о необходимости изменения режима в партии и смены ее руководства. На основе единства политических взглядов и была создана троцкистская группа.
Вопрос: Где, когда и как часто вы собирались?
Ответ: Встречи участников нашей троцкистской группы происходили на моей квартире и на квартире ПЛЕШКОВА и ГАЛЬПЕРИНОЙ. Встречи носили систематический характер, было их много и потому перечислить их все я не могу. Постоянными участниками встреч были: я – Зайдман, Клишин, Гальперина, Плешков и несколько реже Шестов и Гузиков.
Встречи происходили на квартирах и в Кузбассугле под видом служебных разговоров.
Вопрос: Какие вопросы Вами обсуждались на сборищах?
Ответ: В первые встречи мы присматривались, прощупывали друг друга, делились воспоминаниями о своей прошлой троцкистской деятельности и после того, как выяснилась единая троцкистская точка зрения всех участников группы на политику партии, перешли к более конкретным разговорам и исканию выхода из создавшегося положения. Затрагивался вопрос о внутрипартийном режиме, о зажиме в партии, об отсутствии внутрипартийной демократии. Много разговоров было о политике партии в области хозяйственного строительства, приходили к выводу о неспособности ЦК ВКП(б) руководить страной и хозяйственным строительством. Главным виновником создавшегося положения мы считали СТАЛИНА.
Вопрос: Вы что, ограничивались только критикой линии, или делали какие-то для себя практические выводы?
Ответ: Нет, мы не только критиковали. Признавая политику партии неправильной, а руководство партии неспособным, договаривались о необходимости борьбы с партией и ее руководством в целях изменения этой политики.
Вопрос: Что же Вы конкретно наметили?
Ответ: В тот период нами признавались необходимость дискредитировать политику партии в хозяйственных вопросах перед трудящимися, говорили о допустимости для нас троцкистов саботировать мероприятия партии по подъему хозяйства страны, договаривались даже до допустимости ведения подрывной работы.
Вопрос: Говорите конкретней, какие практические к.-р. задачи ставила перед собой Ваша группа в тот период?
Ответ: Повторяю, мы пришли к выводу необходимости подрывной, разрушительной работы. Путем вредительства мы имели ввиду обострить хозяйственные затруднения в стране, а значит и дискредитировать линию ЦК и СТАЛИНА на индустриализацию. Мы считали, что успехи партии в области индустриализации нас троцкистов разоружают, а авторитет ЦК и СТАЛИНА поднимают, поэтому надо бить именно в эту точку. Говорилось, что в деревне имеются огромные трудности, что с коллективизацией ЦК проваливается, надо сделать так, чтобы провал был и в промышленности, тогда нам, троцкистам, будет легче ставить вопрос о смене руководства ЦК. Всем нам было понятно – значимость Кузбасса как нового угольного района и вся проблема Урало-Кузбасса. Поэтому мы пришли к единодушному мнению, что торможение и срыв развития Кузбасса потянет за собой срыв других ведущих отраслей промышленности.
Вопрос: Постановка вопроса о необходимости ведения подрывной работы принадлежит инициативе участников Вашей группы, или Вы получили какие-либо директивы о необходимости перехода к этим методам борьбы с партией?
Ответ: В 1930 г. и в первой половине 1931 года, этот вопрос дебатировался нами среди участников группы, директив ниоткуда не получали, а к таким выводам пришли сами. ШЕСТОВ, принимая участие в этих разговорах, первое время очень активно высказывался за правильность намеченной нами линии. А потом в одной из встреч в Новосибирске ШЕСТОВ рассказал мне, что подрывная вредительская работа является новой линией всей троцкистской организации, и в соответствии с этим он предложил мне, выполняя эту директиву, усилить подрывную работу.
Вопрос: Вы задавали вопрос ШЕСТОВУ, от имени какой троцкисткой организации он говорит?
Ответ: Да, расспрашивал. ШЕСТОВ рассказал мне, что во время своей служебной командировки за границу он в Берлине имел встречу с Львом СЕДОВЫМ, который рассказал ему о новом курсе в работе троцкистов.
Вопрос: Точно воспроизведите вашу беседу с ШЕСТОВЫМ по этому вопросу и обстоятельства, при которых она происходила?
Ответ: В декабре 1931 г. или в январе 1932 г. я находился в служебной командировке в Новосибирске по делам проектирования, т.к. в этот период работал в г. Томске Нач<альником> проектного управления Кузбассугля. В Новосибирске я встретился с ШЕСТОВЫМ, работавшим в тот период в г. Прокопьевске Нач<альником> шахстроя, – также прибывшим в служебную командировку. Во время этой встречи ШЕСТОВ мне рассказал, что он, будучи в служебной командировке летом 1931 года в Берлине, связался с Львом СЕДОВЫМ и получил от него указание о проведении активной разрушительной работы и что это сейчас является новой линией в работе всей троцкистской организации. Поэтому, заключил ШЕСТОВ, – “нам необходимо разрушительную работу форсировать”.
ВОПРОС: ШЕСТОВ вам рассказывал подробности о своей встрече с СЕДОВЫМ?
Ответ: Нет, он лишь сообщил, что, находясь в командировке в Берлине, он лично связался с СЕДОВЫМ и получил от него указание о проведении подрывной работы. О подробностях встречи с СЕДОВЫМ ШЕСТОВ мне не говорил, а я его об этом не расспрашивал.
Вопрос: Какие другие задачи ШЕСТОВ поставил перед вами в эту встречу?
Ответ: Других задач, помимо подрывной работы, он передо мной не ставил.
Вопрос: О необходимости бороться с руководством партии методом террора вам ШЕСТОВ говорил?
Ответ: Не помню, как будто бы не говорил.
Вопрос: Напрасно Вы пытаетесь скрывать этот факт. Следствию точно известно, что ШЕСТОВ поставил перед вами задачу о необходимости наряду с подрывной работой готовить террористические акты над руководителями партии. Дайте по этому вопросу правдивые показания.
Ответ: Должен признать, что ШЕСТОВ в эту встречу действительно заявлял мне о том, что не исключена возможность того, что подрывной работы будет недостаточно и что, возможно, придется прибегнуть к крайним средствам борьбы с руководством партии – к террору. Однако он это сообщал мне не как директиву, а как свое собственное мнение. Позднее же в мае месяце 1932 г. при моей новой встрече с ним в Новосибирске во время угольного совещания в Крайкоме ВКП(б) я встретился с ШЕСТОВЫМ в номере гостиницы. ШЕСТОВ тогда рассказал мне, что троцкистская организация, членами которой мы являемся, поставила своей задачей, наряду с подрывной работой, организовать ряд террористических актов над руководителями партии и в первую очередь над СТАЛИНЫМ, но и в этот раз он мне сообщил об этом в порядке информации. Конкретных же директив, чтобы я лично принял участие в террористической работе, ШЕСТОВ мне не давал.
Вопрос: Вы опять пытаетесь увиливать от ответа на прямо поставленный вам вопрос. Ответьте, ШЕСТОВ вам давал директиву подготовлять террористов?
Ответ: Я утверждаю, что такой директивы мне ШЕСТОВ не давал.
Вопрос: А как вы отнеслись к сообщению ШЕСТОВА о переходе к террору?
Ответ: Я с этим был полностью согласен.
Вопрос: ШЕСТОВ вам говорил о том, что практически делается для осуществления террористических актов?
Ответ: ШЕСТОВ в этой беседе сообщил мне, что им уже создано ряд террористических групп и что, в частности, террористические группы имеются в Анжерке, Ленинске, Белово.
Вопрос: Кого ШЕСТОВ называл вам персонально из участников террористических групп?
Ответ: О персональном составе террористических групп ШЕСТОВ мне не говорил.
Вопрос: Какую вы лично выполняли практическую работу в организации помимо подрывной работы?
Ответ: Я вел только подрывную работу, никаких других поручений от организации я не имел.
Вопрос: Вы говорите неправду. Следствию известно, что вы выполняли специальное поручение организации по связям. Дайте по этому вопросу показание.
Ответ: Признаю, что я от ШЕСТОВА получал задание связаться при моей поездке в 1932 г. в Берлин с СЕДОВЫМ, и это поручение ШЕСТОВА я выполнил.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах ШЕСТОВ дал вам поручение связаться с СЕДОВЫМ?
Ответ: В мае месяце 1932 г., будучи в Новосибирске на угольном совещании при Крайкоме ВКП(б), я от нач<альника> ИНО Кузбассугля ИВАНОВА узнал, что моя кандидатура обсуждается на предмет командировки меня в Германию для вербовки специалистов на работу в Кузбассуголь. Знал об этом и ШЕСТОВ. Во время этой встречи с ШЕСТОВЫМ мы условились, что, если моя кандидатура будет утверждена, а он ее поддержит, я должен буду перед поездкой в Германию заехать в Прокопьевск к ШЕСТОВУ для получения специального задания по делам нашей организации. В июне м<есяце>це я, получив и оформив анкеты на выезд в Германию, согласно этой договоренности в конце июня м<еся>ца 1932 года специально приехал в Прокопьевск к ШЕСТОВУ, где он тогда работал управляющим Шахтстроя, для получения указаний, и здесь он мне дал поручение связаться с СЕДОВЫМ.
Вопрос: Дайте об этом подробное показание.
Ответ: ШЕСТОВ сказал, что мне будет дано письмо для СЕДОВА. На мой вопрос, от кого будет это письмо, ШЕСТОВ мне ответил, что письмо будет от Николая Ивановича МУРАЛОВА, и далее ШЕСТОВ начал меня инструктировать, как я должен встретиться с МУРАЛОВЫМ и каким образом я могу разыскать СЕДОВА в Берлине.
Вопрос: Явка к СЕДОВУ Вам была дана ШЕСТОВЫМ или МУРАЛОВЫМ?
Ответ: Явка к СЕДОВУ была дана ШЕСТОВЫМ, МУРАЛОВ же дал только письмо к СЕДОВУ без указания техники его передачи.
Вопрос: Какую явку дал вам ШЕСТОВ к СЕДОВУ?
Ответ: ШЕСТОВ сообщил мне, что по приезде в Берлин я должен буду разыскать ресторан “Балтимор”, отыскать там КЕЛЬНЕРА этого ресторана ШВАРЦМАНА, при встрече с ШВАРЦМАНОМ сказать: “Привет от Алеши”, – после чего заявить, что мне необходимо видеть “Молодого льва”, и тогда ШВАРЦМАН организует мне встречу с СЕДОВЫМ. При встрече же с СЕДОВЫМ, поскольку я его лично раньше не знал, должен был, прежде чем передать письмо, проверить, он ли это, ШЕСТОВ дал следующий пароль: “Привет от Мана“, – и только после того, как я удостоверюсь, что действительно имею дело с СЕДОВЫМ, я должен вручить письмо.
Вопрос: Какие еще поручения вам дал ШЕСТОВ помимо передачи письма СЕДОВУ?
Ответ: Других поручений он мне не давал, но ШЕСТОВ заявил, что я устно должен буду проинформировать СЕДОВА о ходе подрывной работы нашей организации и ее результатах, а также устно передать о том, что в области террористической деятельности подобраны люди, но что практическое осуществление терактов затягивается.
Вопрос: Вы обсуждали с ШЕСТОВЫМ вопрос о технике провоза письма к СЕДОВУ?
Отрет: О способах провоза письма к СЕДОВУ мы говорили. ШЕСТОВ предупредил меня, что нужно быть максимально осторожным. Прежде всего, как наилучший способ провоза письма рекомендовал курительную трубку, в чубук которой я должен был запрятать письмо. С предложением ШЕСТОВА о провозе письма в трубке я согласился. ШЕСТОВ тогда же достал курительную трубку английского образца с водяным фильтром для задержки никотина. Чубук этой трубки ШЕСТОВ несколько внутри рассверлил и в таком виде передал эту трубку мне.
Вручая трубку, ШЕСТОВ мне говорил, что я на границе должен себя чувствовать уверенно, держать себя спокойно, не волноваться, иначе можно провалиться.
Вопрос: МУРАЛОВА вы раньше лично знали?
Ответ: Нет, лично не знал, но слышал о нем как о видном троцкисте.
Вопрос: Как же вы связались с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: ШЕСТОВ дал мне № телефона, по которому я в Новосибирске должен был позвонить МУРАЛОВУ, МУРАЛОВ в то время работал в какой-то земельной или совхозной организации. Во время разговора по телефону я должен был, удостоверившись, что со мной говорит МУРАЛОВ, начать со слов: “Здравствуйте, Николай Иванович”, – и потом по ходу речи должен был назвать условный пароль, содержание которого я в данное время не помню. Услышав пароль, МУРАЛОВ должен был назначить мне встречу.
Вопрос: Вы связались с МУРАЛОВЫМ?
Ответ: Да, связался.
Вопрос: Каким образом?
Ответ: По прибытии из Прокопьевска в Новосибирск в первых числах июля м<еся>ца 1932 года я по данному мне ШЕСТОВЫМ номеру телефона позвонил, вызвал МУРАЛОВА и, начав с ним разговор словами “здравствуйте, Николай Иванович”, сообщил пароль, после чего заявил, что хотел бы с ним встретиться. МУРАЛОВ в ответ на это предложил мне вечером прийти для встречи, для чего сообщил адрес квартиры.
Вопрос: И вы пошли на квартиру МУРАЛОВА?
Ответ: Да, пошел.
Вопрос: Вы помните адрес квартиры, сообщенный вам МУРАЛОВЫМ по телефону?
Ответ: За давностью времени адреса точно не помню – это был небольшой деревянный дом, где-то вблизи Красного проспекта и Рабочей улицы, номер дома как будто бы 50 с какими-то единицами, но, повторяю, возможно, номер я мог спутать.
Вопрос: Встреча с МУРАЛОВЫМ у вас состоялась?
Ответ: Да, состоялась.
Вопрос: Дайте подробные показания о Вашей встрече с МУРАЛОВЫМ и его поручении.
Ответ: Встретившись о МУРАЛОВЫМ, я рассказал ему о себе, где я работаю, что еду в Берлин в служебную командировку и что в связи с этим имею от ШЕСТОВА поручение получить от него – МУРАЛОВА письмо для СЕДОВА. МУРАЛОВ спросил меня – согласен ли я выполнить поручение по доставке письма СЕДОВУ и как я это думаю сделать. Я ответил, что имею на этот счет подробные инструкции ШЕСТОВА и что намерен провести письмо в чубуке трубки. МУРАЛОВ, выслушав меня, осмотрел отверстие трубки, куда я должен был заделать письмо, сел за отдельный столик и начал на ленте папиросной бумаги переписывать с другой бумаги, лежавшей у него тут же на столе.
Вопрос: Кто заделал письмо в чубук трубки?
Ответ: Письмо в чубук заделывал я.
Вопрос: Вам МУРАЛОВ дал запечатанное письмо?
Ответ: Нет, оно было свернуто в несколько раз и в таком виде передано мне.
Вопрос: На какой бумаге было написано письмо?
Ответ: На тонкой папиросной.
Вопрос: Какое содержание письма?
Ответ: Письма я не читал и содержание его не знаю.
Вопрос: Письмо было передано Вам в незапечатанном виде, в чубук трубки заделывали лично вы, как же вы не знаете содержание письма? Дайте по этому вопросу правдивые показания.
Ответ: Письмо при желании я, конечно, мог прочесть, но я был щепетилен в этих вопросах, считал, что не имею права любопытствовать и читать письмо, переданное мне моим руководителем.
Вопрос: Где и как вы заделывали письмо в чубук трубки?
Ответ: Письмо я заделал в чубук трубки в тот же вечер у себя в номере гостиницы, свернув это письмо в тугую трубку по размеру отверстия чубука.
Вопрос: Какие вам поручения дал МУРАЛОВ помимо письма?
Ответ: Никаких других поручений, как устных, так и письменных, МУРАЛОВ мне не давал, он сказал лишь, что я могу рассказать СЕДОВУ все, что мне известно о деятельности организации и о моей личной работе в ней.
Вопрос: Когда вы выехали в Германию?
Ответ: Из Новосибирска я выехал 15/VII, а из Москвы в августе м<еся>це 1932 года. В Берлин прибыл 16 августа.
Вопрос: Как вы выполнили поручение ШЕСТОВА и МУРАЛОВА?
Ответ: Через несколько дней после приезда в Берлин и оформления документов в Торгпредстве я примерно в 20-х числах августа 1932 года разыскал в Берлине ресторан “Балтимор”, в ресторане разыскал кельнера ШВАРЦМАН<А> и, передав ему, как было условлено, “привет от Алеши”, заявил, что хочу видеть “молодого Льва”. ШВАРЦМАН предложил мне зайти по этому вопросу на следующий день. Когда я пришел на следующий день, ШВАРЦМАН предложил мне пройти в один из берлинских ресторанов к 7-ми часам вечера, не могу сейчас припомнить название ресторана, вспомню и дополнительно дам показание. В ресторане я должен сесть за один из свободных столиков в стороне от главного зала в углу, взять в руки ночной выпуск газеты “Берлинер-Тагеблата” и ждать. В ресторане ко мне должен был подойти СЕДОВ. Я пришел в ресторан в 7 часов вечера, через некоторое время к столику подошел молодой человек, подсел ко мне и начал разговаривать по-русски. Я понял, что это и есть СЕДОВ, назвал ему пароль “Привет от Мана” и, получив ответ, что он действительно СЕДОВ, я передал ему письмо, которое я к тому времени уже вынул из чубука трубки.
Вопрос: Расскажите содержание Вашей беседы с СЕДОВЫМ.
Ответ: СЕДОВ взял у меня письмо и не читая положил его в боковой карман пиджака и начал расспрашивать меня, какое я занимаю положение в организации. Я ему рассказал все о себе, о моем участии в подрывной работе и попутно сообщил ему все, что мне было известно о деятельности организации ШЕСТОВА и других. СЕДОВ расспрашивал меня, в чем заключается наша подрывная работа, я ему все подробно изложил. СЕДОВ одобрительно отозвался об этой части нашей работы, но тут же заявил, что интересы революции могут потребовать, и уже требуют сейчас, более решительных мер и действий, а именно осуществления террористических актов над СТАЛИНЫМ и его ставленниками. По его лицу было заметно, что он, одобряя нашу подрывную работу, остался недоволен тем, что наша террористическая работа безрезультатна. Под конец разговора СЕДОВ начал интересоваться, как живет старик МУРАЛОВ, я рассказал, что МУРАЛОВ находится в Новосибирске, но рассказать что-либо о его работе я не могу, так как не в курсе. Перед уходом СЕДОВ спросил у меня, когда я поеду обратно в СССР, и попросил дней за 10 до отъезда условиться через ШВАРЦМАНА о встрече с ним – СЕДОВЫМ. Вся беседа с СЕДОВЫМ длилась около часа.
Вопрос: Сколько времени вы пробыли в Германии?
Ответ: С августа месяца по 4 ноября 1932 года.
Вопрос: Когда вы выехали из Германии?
Ответ: Выехал 4 ноября 1932 года.
Вопрос: Перед отъездом из Германии в СССР вы встретились о СЕДОВЫМ?
Ответ: Встретился.
Вопрос: Когда, где и при каких обстоятельствах?
Ответ: В конце октября м<еся>ца 1932 г., числа точно не помню, я вновь через ШВАРЦМАНА условился о встрече о СЕДОВЫМ в том же ресторане, где мы встретились с ним первый раз. Встреча была назначена в 11 часов вечера. В назначенное время у меня и произошла встреча с СЕДОВЫМ в том же ресторане.
Вопрос: Какие задания вы получили от СЕДОВА перед Вашим отъездом в СССР во время второй встречи?
Ответ: Никаких устных поручений я от СЕДОВА не получил. Во время этой встречи СЕДОВ передал мне письмо, которое просил вручить МУРАЛОВУ. При передаче письма СЕДОВ спрашивал – каким образом я намерен провезти это письмо в СССР. Я ответил, что письмо от МУРАЛОВА я вез в трубке, а в части провоза этого письма еще ничего конкретного не придумал. СЕДОВ мне порекомендовал провезти письмо в стенке кожаного чемодана, заделав его между кожаным верхом чемодана и картонной прокладкой. Я с рекомендованным им способом согласился.
Вопрос: Почему Вы отказались от провоза письма в трубке?
Ответ: Письмо от МУРАЛОВА было написано на ленточной папиросной бумаге, и его можно было заделать в чубук трубки, письмо же, врученное мне СЕДОВЫМ, было запечатано в обычном конверте и, естественно, в трубку такое письмо заделать было нельзя. В первую встречу с СЕДОВЫМ я ему не рассказывал о способе провоза письма. Этим, очевидно, и объясняется, почему СЕДОВ дал мне письмо, не подходящее для провоза в трубке.
Вопрос: Провезли вы письмо в СССР?
Ответ: Да, провез, письмо я спрятал в стенке чемодана так» как рекомендовал мне СЕДОВ.
Вопрос: Когда и при каких обстоятельствах вы вручили письмо МУРАЛОВУ?
Ответ: 6-го ноября 1932 года я прибыл в Москву и через несколько дней выехал в Сибирь. Числа 17-20 ноября, находясь в Новосибирске, я позвонил МУРАЛОВУ, условился с ним о встрече на квартире, где и вручил ему письмо от СЕДОВА. МУРАЛОВУ же я и рассказал о моем разговоре с СЕДОВЫМ.
Вопрос: Содержание письма, доставленного Вами от СЕДОВА МУРАЛОВУ, Вам известно?
Ответ: Письмо я лично не читал, так как оно было плотно запечатано в конверте. МУРАЛОВ меня о содержании письма не информировал, и поэтому содержание письма мне неизвестно.
Вопрос: Как реагировал МУРАЛОВ на содержание Вашего разговора с СЕДОВЫМ?
Ответ: Он что-то невнятное промычал и ничего определенного мне не сказал.
Вопрос: От МУРАЛОВА вы лично какие-либо задания получали?
Ответ: Никаких заданий МУРАЛОВ мне не давал.
Вопрос: А ШЕСТОВА вы информировали о ваших встречах с СЕДОВЫМ?
Ответ: ШЕСТОВА я информировал о своих встречах с СЕДОВЫМ в конце декабря м<еся>ца 1932 года во время встречи с ним в г. Новосибирске на одном из совещаний управляющих шахт.
Вопрос: Это все поручения организации, которые вы выполнили при поездке за границу?
Ответ: Да, как будто бы все.
Вопрос: Вы говорите неправду. Следствию известно, что вы выполнили еще одно поручение организации по связи с одной иностранной фирмой Германии. Признаете это?
Ответ: Мне было трудно об этом говорить, я вижу, что следствию известен и этот факт.
Вопрос; Дайте об этом показания.
Ответ: Я имел еще одно поручение от главного инженера Кузбассугля СТРОИЛОВА, который, как я выяснил, работает в контакте с троцкистской организацией.
Вопрос: Откуда вам стало известно, что СТРОИЛОВ ведет к.-р. работу в контакте с троцкистами?
Ответ: В мае месяце 1932 года я, будучи в Новосибирске на угольном совещании, встретился с ШЕСТОВЫМ, последний рассказал мне о том, что он для усиления подрывной работы завербовал в состав организации СТРОИЛОВА. Обстоятельств вербовки он мне не сказал, но заявил, что СТРОИЛОВ в подрывной работе по системе Кузбассугля будет играть решающую роль, и потому он решил связать меня со СТРОИЛОВЫМ, чтобы совместно контактировать подрывную работу.
Вопрос: Связал Вас ШЕСТОВ со СТРОИЛОВЫМ?
Ответ: Да, связал.
Вопрос: Когда и где ШЕСТОВ связал вас со СТРОИЛОВЫМ?
Ответ: В мае м<еся>це 1932 года на том же угольном совещании в г. Новосибирске ШЕСТОВ, предупредив меня, что свяжет меня со СТРОИЛОВЫМ, пригласил пойти вместе с ним к СТРОИЛОВУ в Кузбассуголь. Встреча произошла в служебном кабинете СТРОИЛОВА, присутствовали при этом: Я – ЗАЙДМАН, ШЕСТОВ и СТРОИЛОВ. ШЕСТОВ, обращаясь ко мне и СТРОИЛОВУ, заявил: “Мы все работаем в одной организации, боремся за одно и то же дело, вот, Михаил Степанович, наш соратник, прошу любить и жаловать”. Тут же предложил мне по всем вопросам подрывной работы действовать по указанию СТРОИЛОВА. СТРОИЛОВ сказал мне, что мы еще будем иметь возможность встретиться и о конкретной работе договориться.
Вопрос: Какие задания вы получали от СТРОИЛОВА по конкретной подрывной работе?
Ответ: До поездки за границу я особых разговоров со СТРОИЛОВЫМ по подрывной работе не вел, информировал только его поверхностно, что я конкретно делаю.
Вопрос: Вы получали задания от СТРОИЛОВА в связи с Вашей поездкой за границу?
Ответ: Да, получал. Вот при каких, обстоятельствах:
Перед поездкой в Берлин, в июне м<еся>це 1932 года я по поручению ШЕСТОВА должен был явиться к СТРОИЛОВУ. Выполнив первую часть поручения ШЕСТОВА, получив письмо от МУРАЛОВА для передачи СЕДОВУ, я зашел в Кузбассуголь к СТРОИЛОВУ и наедине, в его служебном кабинете, сообщил ему, что уже еду в Берлин, и что в связи с этим ШЕСТОВ поручил мне до отъезда зайти к нему – СТРОИЛОВУ. СТРОИЛОВ ответил, что у него имеется для меня небольшое поручение за границу.
На мой вопрос – в чем это поручение заключается, СТРОИЛОВ сказал: “Когда будете в Берлине, обязательно добейтесь через Торгпредство поездки в Рур под предлогом ознакомления с работой шахт. При поездке в Рур задержитесь в Эссене. В Эссене сходите в немецкую фирму “Гефришахтбау” [1] и там обязательно постарайтесь встретиться с одним из руководителей фирм<ы>”. СТРОИЛОВ тогда же дал мне адрес фирмы и сообщил фамилию этого руководителя, с которым я должен был встретиться. Фамилия этого руководителя ДЕЙЛЬМАН [2].
Тут же СТРОИЛОВ поручил мне при встрече с этим представителем фирмы передать ему привет и проинформировать его по всем вопросам, связанным с развитием и строительством Кузбасса, а также по тем вопросам, которыми он в связи с этой информацией будет интересоваться.
Вопрос: Каков был характер сведений, которые вы должны были сообщить представителю фирмы?
Ответ: В основном я его должен был по заданию СТРОИЛОВА проинформировать:
а) о ходе выполнения производственного плана по Кузбассу;
б) о новом шахтном строительстве и как оно проходит;
в) о плане механизации, предполагаемых в связи с этим капиталовложениях, о могущих в связи с этим последовать заказах за границу на оборудование;
г) о намеченном плане завоза иностранных специалистов и рабочих в Кузбасс. По последнему вопросу о количестве потребной иностранной рабочей силы я сейчас точно не помню – сообщил ли я по своей собственной инициативе или по заданию СТРОИЛОВА.
Вопрос: Вы знали, что эта информация носит шпионский характер?
Ответ: Да, знал.
Вопрос: И вы, зная, что информация носит шпионский характер, согласились на выполнение этого поручения СТРОИЛОВА?
Ответ: Да, согласился. Я только спросил у СТРОИЛОВА – зачем это нужно? Он ответил: “Так нужно”. Я больше расспрашивать его не стал.
Вопрос; Вы выполнили поручение СТРОИЛОВА?
Ответ: Поручение выполнил.
Вопрос: Как вы связались с фирмой?
Ответ: К концу моей работы по вербовке иноспециалистов и рабочих для работы в Кузбассугле я через работников угольного бюро Торгпредства СССР в Берлине ПОПОВА и КУДЛАЙ добился разрешения задержаться в Германии на несколько дней и выехать в Рур для ознакомления с работой, шахт. На обратном пути я остановился в г. Эссене в гостинице, находящейся в 150-200 метрах от вокзала, название которой не помню. По адресу, данному мне СТРОИЛОВЫМ, я разыскал фирму “Гефришахтбау”, которая помещалась в 4-х или 5-ти этажном здании, расположенном вблизи от гостиницы. Во втором или третьем этаже этого здания я разыскал кабинет ДЕЙЛЬМАНА.
Доложив секретарю ДЕЙЛЬМАНА, женщине, фамилия которой как будто бы ЛИНДЕ, что мне нужно видеть директора ДЕЙЛЬМАНА, я вскоре получил приглашение в его рабочий кабинет, где и проинформировал его о положении в Кузбассе.
Вопрос: Воспроизведите содержание вашей беседы с ДЕЙЛЬМАНОМ?
Ответ: Как только я зашел в кабинет и убедился, что в кабинете никого из посторонних лиц нет, я сразу же заявил, что прибыл из СССР в служебную командировку и имею небольшое поручение от СТРОИЛОВА.
ДЕЙЛЬМАН спросил, что это за поручение. Я ответил, что СТРОИЛОВ просил меня проинформировать Вас о положении в Кузбассе.
ДЕЙЛЬМАН осведомился, как здоровье СТРОИЛОВА, что он делает, как живет и т.д. Я на все эти вопросы ответил. После этого ДЕЙЛЬМАН спросил, как обстоит дело с проходкой Щегловской шахты, которую проектировала эта фирма. Я ответил, что проходка шахты идет успешно, и приступил к изложению информации о положении в Кузбассе. Я сообщил о производственной программе Кузбассугля и о том, как эта программа выполняется, какие имеются трудности в выполнении программы и каковы дальнейшие перспективы.
Дальше я сообщил о том, как проходит шахтное строительство, что строится уже сейчас, что намечается построить в ближайшее время, как выполняется строительная программа, чего не хватает и каковы вообще перспективы строительства. После этого я сообщил о положении в Кузбассе с рабочей силой и специалистами. При информации по этому вопросу я, насколько помню, по своей собственной инициативе, сообщил ему о том, что прибыл Германию в служебную командировку со специальным заданием по вербовке на шахты Кузбассугля квалифицированных рабочих, знакомых с работой механизмов, и инженеров, знакомых с вопросами механизации. Сообщил также о наличии заказов на оборудование иностранным фирмам.
ДЕЙЛЬМАН слушая мою информацию задавал ряд вопросов по ходу беседы, подробно выясняя интересующие его моменты. После окончания информации ДЕЙЛЬМАН поблагодарил меня, просил передать привет СТРОИЛОВУ, и на этом мы с ним распростились.
Вопрос; На каком языке велась беседа?
Ответ: Я хорошо владею немецким языком, и потому беседа велась на немецком языке.
Вопрос: Какие поручения Вам или через вас СТРОИЛОВУ дал ДЕЙЛЬМАН?
Ответ: Поручений он мне не давал.
Вопрос: С кем вы ездили в Рур?
Ответ: В Рур я ездил один.
Вопрос: По прибытии в Новосибирск вы информировали СТРОИЛОВА о выполнении данного им поручения?
Ответ; По прибытии в Новосибирск я при встрече со СТРОИЛОВЫМ подробно рассказал ему о встрече с представителем фирмы и о тех вопросах, по которым я дал информацию. Также передал ему привет от представителя фирмы. СТРОИЛОВ, расспросив меня подробно о моей встрече и беседе с представителем фирмы, выполнением поручения остался очень доволен.
Вопрос: МУРАЛОВА или ШЕСТОВА вы информировали о вашей встрече с представителем фирмы “Гефришахтбау”?
Ответ: МУРАЛОВУ я ничего не говорил. ШЕСТОВУ я сообщил об этом.
Вопрос: Вы спрашивали СТРОИЛОВА о том, откуда он знает представителя фирмы?
Ответ: Спрашивал. СТРОИЛОВ мне сообщил, что он, работая одно время в Угольном Бюро Торгпредства, был связан с фирмой “Гефришахтбау” по работе и тогда познакомился с этим представителем.
Вопрос: Вы сообщили представителю фирмы о том, что приехали в Германию со специальным заданием вербовки рабочих и специалистов для работы в Кузбассе. Представитель фирмы Вам персонально рекомендовал кого-нибудь для работы в СССР?
Ответ: Нет, не рекомендовал. По рекомендациям мною в Германии было завербовано для работы в СССР всего 2 человека.
Вопрос: Кого персонально и по чьим рекомендациям вы завербовали для работы в СССР?
Ответ: В Берлине по рекомендации работников Угольного Бюро Торгпредства ПОПОВА или КУДЛАЙ, точно не помню, я завербовал немца КОХ<А>, специальности его не помню, лично его не видал, а согласился взять по заявлениям и анкетным данным. В Вене, по рекомендации зав<едующего> Бюро найма рабсилы Венского Торгпредства, фамилии не помню, я завербовал для работы в СССР инженера-проектировщика РАТТ<А>.
Вопрос: ПОПОВ или КУДЛАЙ вам говорили о мотивах необходимости вербовки именно этих специалистов?
Ответ: Они мне говорили, что они хорошие специалисты, и их обязательно нужно зачислить в списки завербованных.
Вопрос: Еще какие-либо задания организации вы за границей выполняли?
Ответ: Нет, кроме заданий МУРАЛОВА по связи с СЕДОВЫМ и СТРОИЛОВА по связи с фирмой “Гефришахтбау” я других заданий не выполнял.
Вопрос: Какую конкретно контрреволюционную и подрывную работу вы проводили в Кузбассе по возвращению из-за границы?
Ответ: Я вел большую подрывную работу. Я уже показывал, что ШЕСТОВ еще до моей поездки за границу поручил мне всю подрывную работу контактировать со СТРОИЛОВЫМ, поэтому я при каждой встрече со СТРОИЛОВЫМ сообщал ему о той подрывной работе, которую лично провожу я, СТРОИЛОВ всегда мою подрывную работу одобрял, находил ее достаточной и потому каких-либо специальных, дополнительных заданий в этой области мне не давал, ограничиваясь короткими замечаниями.
Вопрос: А вам СТРОИЛОВ рассказывал о той подрывной работе, которую он лично проводит?
Ответ: В общих чертах он говорил, но в подробности никогда не вдавался.
Вопрос: Кого вы из инженерно-технического персонала, не троцкистов, привлекли для проведения подрывной работы?
Ответ: Из общих установок организации, которые я получал от ШЕСТОВА, я знал, что мы в подрывной работе не должны брезгать никакими средствами, использовать в подрывной работе и не троцкистов. После того, как ШЕСТОВ связал меня со СТРОИЛОВЫМ, для меня стало совершенно ясным, что мы, троцкисты, полностью сомкнулись с фашистски настроенным инженерно-техническим персоналом из инженерства старой формации.
В Проектном Управлении Кузбассугля работали чуждые Советской власти лица, как МАЙЕР, ИВАНОВ и другие. В связи с развертыванием подрывной работы я с ПЛЕШКОВЫМ обсуждал возможность вовлечения этих лиц к проведению подрывной и разрушительной работы. Сначала я думал вербовать МАЙЕРА, потом отказался от этой мысли по следующим соображениям: МАЙЕР из Проектного Управления Кузбассугля, находившегося в Томске, под давлением Горкома партии, требовавшего очистки проектного управления от социально-чуждого элемента, был переведен на работу в Новосибирск в Управление Кузбассугля. Поэтому я условился с ПЛЕШКОВЫМ, что целесообразнее будет МАЙЕРА прижечь к работе ему, тем более что МАЙЕР был переведен на работу в Плановое Управление Кузбассугля, а ПЛЕШКОВ был заместителем начальника Планового Управления.
Вопрос: ПЛЕШКОВ завербовал МАЙЕРА в организацию?
Ответ: Завербовал ли ПЛЕШКОВ МАЙЕРА в организацию, мне точно не известно, но во время последующих встреч с ПЛЕШКОВЫМ он мне рассказывал, что МАЙЕР ведет работу, по выражению ПЛЕШКОВА, “так, как нужно”.
Вопрос: Какую должность вы занимали в Проектном Управлении Кузбассугля?
Ответ: Я был Начальником Проектного Управления.
ВОПРОС: Кого вы вербовали в Проектном Управлении?
Ответ: Никого я не вербовал. Проектное Управление, как я показывал, было засорено социально-чуждыми элементами, которые и без моего задания работали отвратительно. Будучи же начальником Проектного Управления, я мог, соответственно распределяя проектную работу, незаметно для исполнителей делать так, чтобы проекты задерживались, выполнялись бы не комплексно, составлялись бы вредительски. Так я и делал, а это давало большой эффект в общей подрывной работе по Кузбассуглю.
Вопрос: Дайте показания, как Вы вредили в проектировании?
Ответ: Занимая должность нач<альника> Проектного Управления Кузбассугля, я знал, что в связи с темпами развертывания строительства Кузбассутля проектное дело является наиболее узким местом. Поэтому я принимал все меры к тому, чтобы до предела возможности, не выдавая себя, задерживать составление проектов по новому строительству; в частности, по строительству шахт “Коксовая” и 3/3-бис проекты мною сознательно составлялись отдельными частями, в силу чего строительство шахт оттягивалось, а несоответствие отдельных частей проекта создавало путаницу, неразбериху и срыв строительства. Проекты строительства составлялись вообще недоброкачественно, особенно это удавалось в составлении проектов строительства зданий, подъездных путей к шахтам, что неизбежно вело к целому ряду переделок.
Проекты составлялись сугубо академически, оторванными от действительной обстановки, в результате было много случаев несоответствия проектов. Когда проекты спускались к строителям, они начинали доказывать явные недочеты проекта, их несоответствие и т.д., я не допускал возражений, доказывал, что строители ничего не понимают и не допускал изменений в проектах.
Вопрос: Ну, а в результате устанавливалось, что проекты неправильны, как же Вы тогда поступали, Вас же могли привлечь к ответственности за вредительски составленные проекты?
Ответ: При той неразберихе, которая вообще существовала в строительстве, ошибках, которые допускали сами строители, не связанные с проектами, мне удавалось выкручиваться и всегда выходить сухим из воды.
Вопрос: Продолжайте Ваши показания.
Ответ: При проектировании оборудования брался, например, такой профиль металла, которого или нет совершенно в Союзе, или он вырабатывался в недостаточном количестве. В результате, когда проект бывал готов, встречались большие трудности с размещением заказов на заводы, заводы должны были изыскивать возможности для замены или производства этого профиля металла, а это опять вело к задержке изготовления оборудования и к задержке шахтного строительства в целом.
Более подробно о подрывной работе, которую проводил я лично, а также известное мне о подрывной работе других членов организации, покажу дополнительно. Сейчас же прошу сделать перерыв.
ДОПРОСИЛИ:
ЗАМ. НАЧ. ЭКО ГУГБ УНКВД –
МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕН. БЕЗОПАСНОСТИ: ЯРАЛЯНЦ
НАЧ. 5 ОТДЕЛЕНИЯ ЭКО –
МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВЕН. БЕЗОПАСНОСТИ: БОЧАРОВ.
ВЕРНО:
ОПЕРУПОЛНОМ. СПО ГУГБ –
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ГОСУДАРСТВ. БЕЗОПАСНОСТИ: (СВЕТЛОВ)
РГАСПИ Ф. 17, Оп. 171, Д. 244, Л. 45-72.
[1] На допросе 14 октября 1936 г. М. Строилов вынужден был внести “поправку” в свои показания: фирма на самом деле, оказывается, называлась “Фрейлих-Клюпфель-Дейльман”. Как показал Строилов, “в предыдущих протоколах я ее неправильно назвал “Гефришахтбау”. Гефришахтбау – это метод проходки шахт, применявшийся этой фирмой”.
[2] В тексте здесь и далее “Дейлман”. Для сохранения единообразия принимается вариант написания фамилии, использованный в официально опубликованном стенографическом отчете судебного процесса.
