ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
от 14 декабря 1935 года.
Произведенного: ПОМ. НАЧ. СЕКРЕТНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО
ОТДЕЛА УГБ НКВД УССР – ДОЛИНСКИМ
ВОПРОС: В каких политических партиях вы состояли?
ОТВЕТ: С 1906 п 1908 г.г. я принадлежал к РСДРП(меньшевиков), с 1908 года перешел в УСДП, в которой состоял до 1910-11 г.г., т.е. вплоть до самоликвидации УСДП. Одновременно я был связан с меньшевиками. До революции 1917 года я находился вне партии. В 1917 году снова вступил в УСДП, затем в 1918 году перешел в партию боротьбистов, являясь некоторое время членом ЦК боротьбистов, вплоть до 1919 года.
В других партиях не состоял.
ВОПРОС: Где и в качестве кого вы работали в Центральной Раде, при Петлюре и гетмане?
ОТВЕТ: При Центральной Раде я нигде не работал. При гетмане служил в канцелярии председателя Совета Министров в должности деловода.
При Директории я работал в той же канцелярии Совета Министров, во главе которого стоял ЧЕХОВСКИЙ, впоследствии автокефальный епископ, осужденный по делу “Союза Визволення Украïни”.
Кроме того, я в течении полутора месяцев работал в гетманском министерстве юстиции в Днепропетровске в должности прокуратора. Эта должность приравнивалась к должности товарища прокурора. Мне приходилось тогда выступать на судебных процессах в съезде мировых судей. По каким процессам я выступал – в данное время не помню.
ВОПРОС: Когда и под влиянием кого вы возобновили свою контрреволюционную националистическую деятельность при Советской власти?
ОТВЕТ: В 1926 году я встретился с реэмигрантом, бывшим министром Директории НИКОВСКИМ, прибывшим из-за границы. В процессе моих дальнейших встреч с НИКОВСКИМ, в беседах с ним мои националистические взгляды и убеждения усугубились.
В дальнейшем я работал в Лингвистическом Институте, во главе которого стоял СИЯК Иван, в последствии осужденный по делу “Украинской Военной Организации”. Я находился всецело под влиянием СИЯКА, с которым мы оценивали политику партии и Советской власти с националистических контрреволюционных позиций.
И, наконец, влияние НЫРЧУКА во время моей работы в Киевской филии украинской ассоциации марксо-ленинских институтов и “О<бщест>ва воинствующих материалистов-диалектиков”, под руководством которого протаскивалась контрреволюционная националистическая и троцкистская контрабанда.
ВОПРОС: В протоколах допроса от 11 и 14 октября вы заявили, что в контрреволюционную организацию вы были вовлечены НЫРЧУКОМ. Расскажите конкретно о содержании бесед, которые вел с Вами НЫРЧУК при вовлечении вас в организацию.
ОТВЕТ: Во время работы в Украинской Ассоциации Марксо-Ленинских Институтов, когда НЫРЧУК подготавливал меня для вовлечения в контрреволюционную организацию, это проводилось им в формах более или менее скрытых.
В беседах со мной НЫРЧУК жаловался на несправедливое отношение к ценным научным кадрам со стороны партийных организаций, что во всем виновата политика партии и руководители, которые осуществляют эту политику.
В 1934 году НЫРЧУК заявил мне при неоднократных встречах что лучших людей из троцкистского и националистического лагеря арестовывают и ссылают и что единственный выход из создавшегося положения – является организованный отпор со стороны недовольных политикой партии на Украине. Для этой цели он выдвинул идею объединения всех националистически-троцкистских элементов для организованной борьбы с существующим режимом.
О конкретных формах борьбы мы еще тогда не говорили.
Помню, что позже НЫРЧУК в одной из бесед рассказывал мне, что им установлена связь с националистическими и троцкистскими кадрами в Москве, в частности, он называл фамилии КАМЫШАНА, ЗАГОРУЛЬКО и МАРЕНКО. Возможно, что называл и другие фамилии, но я их не помню. В чем конкретно заключалась эта связь, мне неизвестно.
Начиная с 1935 года (ранней весной) НЫРЧУК выдвинул необходимость применения в качестве способа борьбы против руководства КП(б)У террористических методов и говорил о важности для дела организовать индивидуальные террористические акты против руководителей партии и правительства на Украине.
ВОПРОС: Обв<иняемый> ГЛУХЕНКО, расскажите подробнее о процессе перехода организации на путь террора.
ОТВЕТ: Из разговоров с НЫРЧУКОМ я понял, что националисты и троцкисты отчаялись и потеряли надежду в деле влияния на широкие массы. Для того, чтобы всколыхнуть эти массы, наша организация пришла к заключению, что единственным выходом из создавшегося тяжелого положения – это убрать главарей, т.е. лиц, возглавляющих партийное руководство на Украине, методами организации индивидуального террора. С этого момента мы представляли из себя боевую организацию.
ВОПРОС: Против кого персонально намечалось совершение терактов?
ОТВЕТ: Совершение индивидуальных террористических актов намечалось против КОССИОРА, ПОСТЫШЕВА и БАЛИЦКОГО.
ВОПРОС: Что вам известно о практической деятельности боевой террористической организации?
ОТВЕТ: Мне известно, что НЫРЧУК подбирал конкретных исполнителей террористических актов, людей могущих практически участвовать в реализации имевшихся задании по совершению терактов. Я не называю это планами террористической деятельности, т.к. НЫРЧУК в разговорах со мной называл это заданиями.
В основном, в боевую организацию подбирались бывшие участники “О<бщест>ва воинствующих материалистов-диалектиков”. При подборе людей учитывались прежние знакомства и связи, знание индивидуальных качеств человека, удельный вес в партийных и советских органах. В качестве непосредственных исполнителей терактов подбирались лица, знакомые с военным делом.
Особенно брался упор на исключенных из партии и вообще на обойденных в той или иной форме, лишенных работы и идеологически созвучных нам.
Мне поручалась вербовка новых участников, установление связи с молодежью, подбор непосредственных исполнителей терактов.
Из числа привлеченных в боевую организацию, как мне известно со слов НЫРЧУКА, организовывались отдельные, глубоко законспирированные группы, независимо друг от друга.
Эти группы вели наблюдение и изучали способы передвижения намеченных к террору лиц.
Осуществлению намеченных терактов помешали произведенные органами НКВД аресты.
ВОПРОС: Какие поручения были даны вам по линии совершения индивидуального террора?
ОТВЕТ: Мне НЫРЧУКОМ была поручена вербовка новых людей в боевую организацию и слежка за машинами КОССИОРА и ПОСТЫШЕВА, учитывая, что я живу в районе недалеко от местожительства указанных лиц, и мне удобнее вести наблюдение.
НЫРЧУК поручал мне также непосредственное выполнение теракта, но я от этого предложения отказался, мотивируя своей близорукостью и неумением владеть оружием. Таким образом, я принял на себя обязанности только следить за передвижением машин КОССИОРА и ПОСТЫШЕВА и подбирать людей.
Позже НЫРЧУК связал меня с другим участником боевой организации ФЕСЮРОЙ, отрекомендовав его как непосредственного исполнителя теракта, который одновременно ведет наблюдение за квартирой БАЛИЦКОГО.
ВОПРОС: Кого вам удалось вовлечь персонально в боевую террористическую организацию?
ОТВЕТ: К боевой террористической группе, с которой я по поручению НЫРЧУКА поддерживал связь, принадлежали: б<ывший> преподаватель диамата Пединститута ЛУЦЕНКО, ФЕСЮРА, ЗВАДА и НИЖНИК.
В отношении НИЖНИКА НЫРЧУК до того, как я с ним связался, сказал мне, что НИЖНИК является уже вполне подготовленным участником террористической организации, и что мне обрабатывать его уже не придется. Такое же примерно положение было с ФЕСЮРОЙ, который был наполовину подготовлен к боевой деятельности.
ЗВАДУ и ЛУЦЕНКО вовлек в организацию лично я, ссылаясь в разговорах с ними на авторитет НЫРЧУКА и на общие задачи троцкистско-националистической боевой организации.
Должен указать, что в процессе наблюдения за КОССИОРОМ и ПОСТЫШЕВЫМ НИЖНИК отошел к другой боевой группе.
ВОПРОС: Какие другие группы боевой организации существовали помимо названной вами, и что Вам известно о деятельности этих групп?
ОТВЕТ: Помимо моей группы существовали еще и другие группы, в которые входили МУХИН, САМОЙЛОВИЧ, БИЛЯРЧИК и другие.
Из разговоров с участниками организации я слыхал, что привлечены к работе также РОЗАНОВ и ЛЕХТМАН.
Что касается их практической деятельности, то мне об этом ничего неизвестно, т.к. группы были законспирированы и самостоятельны.
ВОПРОС: Каковы были результаты наблюдения вашей группы за КОССИОРОМ и ПОСТЫШЕВЫМ и кому вы докладывали о результатах наблюдений?
ОТВЕТ: Лично я вел наблюдение за продвижением машины КОССИОРА и установил, что она проезжала несколько раз по улице 25 октября. Что же касается машины ПОСТЫШЕВА, то установить наблюдение за ней мне не удалось, т.к. ПОСТЫШЕВ живет по ул. Кирова, несколько в стороне от пункта моего наблюдения, и, очевидно, машина его проходила другим путем.
О полученных результатах наблюдения я докладывал НЫРЧУКУ, и он ответил мне, что примет соответствующие меры, чтобы наблюдение за ПОСТЫШЕВЫМ поручить другому лицу.
От ФЕСЮРЫ мне известно, что он вел наблюдение за машиной БАЛИЦКОГО и установил, что БАЛИЦКИЙ обыкновенно выезжает из дому в 11 часов утра и возвращается поздно ночью. Иногда БАЛИЦКИЙ приезжает домой во время обеденного перерыва.
Наблюдение за машиной КОССИОРА я вел в районе улиц 25 Октября и Садовой, в районе которых я проживал. Для наблюдения я прогуливался по 2-3 часа с перерывами через день-два преимущественно по утрам. Мною было установлено, что район моего наблюдения охраняется милицией, а также лицами в штатской форме, которых я считал агентами НКВД. Это заставляло меня осторожно относиться к наблюдению. Об этом я также сообщил НЫРЧУКУ.
ВОПРОС: С кем еще помимо НЫРЧУКА вы делились о результатах ваших наблюдений?
ОТВЕТ: Помимо НЫРЧУКА я делился о результатах своих наблюдении с МУХИНЫМ, у которого я бывал дома и встречался на улице.
В свою очередь МУХИН мне рассказывал в общих чертах, без подробностей, что наблюдение за соответствующими лицами ведется им успешно.
ВОПРОС: К какому времени приурочивалось совершение теракта?
ОТВЕТ: На этот вопрос я ответить не могу, т.к. НЫРЧУК мне даты совершения теракта не называл. Все зависело от результатов наблюдения и детального изучения маршрутов.
ВОПРОС: Каким оружием располагала ваша боевая организация?
ОТВЕТ: НЫРЧУК говорил мне, что придется рассчитывать на оружие партийцев, входящих в состав боевой организации, у которых имелось оружие и достаточное количество патронов. Вообще особого внимания этому вопросу не уделялось, ибо считали дело с оружием обеспеченным.
Записано с моих слов верно, мною прочитано, в чем и расписываюсь.
С подлинным верно:
Оперуполномоченный СПО нрзб.
РГАСПИ Ф. 671, Оп. 1, Д. 248, Л. 190-199.
